Пролог
Сегодняшней блистающей ночью даже звезды небесные казались ярче обычного. Великая римская империя еще не пала, но уже начала путаться в ногах, и уже недалек был тот час, когда все покатится в тартарары. Подобные политические тонкости совершенно не трогали многочисленных ангелов в ресторанчике на углу, где они впервые в истории собирались провести настоящий бизнес-ланч за счет небесной канцелярии. Изобретение выездных совещаний маячило далеко впереди — человечество ознакомится с подобной формой работы лишь спустя два тысячелетия, — но архангельское руководство всегда ценило дальновидность и предпринимательскую хватку. У больших шишек было принято считать, что окунание с головой во все пасторальные прелести человеческого бытия пойдет коллективу только на пользу и поможет укрепить общекомандный дух. Для усиления этого эффекта солдатам ангельского воинства пришлось временно отказаться от своих эфирных сил — так современные сотрудники прячут свои мобильники с глаз долой в сейф до новой рабочей недели, чтобы ничего не отвлекало их от отдыха и медитации. Очень скоро все они об этом дружно пожалели и утешались лишь тем, что их адским конкурентам (и князьям Ада, и герцогам, и маркизам, и всяким разным прочим) в забегаловке напротив приходилось несладко по той же самой причине.***
Отодвинув полог, Гавриил препроводил собратьев-Архангелов к пиршественному столу. Михаил, Уриил и Сандальфон следовали за ним, слегка пошатываясь — как оказалось, люди научились использовать брожение в своих интересах гораздо раньше, чем очищать воду. Сандальфон, потянувшись за очередным кувшином вина, перевернул все глиняные кубки на столе. Глядя на него, Гавриил упреждающе поднял руку. — Поосторожнее, Сандальфон! Тебе не кажется, что уже хватит? Глаза Гавриила отливали насыщенно-пурпурным, как тоги самых зажиточных патронов за дальними столами. — Извиняюсь, перебрал, — согласился Сандальфон. Он считал себя очаровательно-хамоватым, но невидимую черту лишний раз не переступал и всегда вел себя ровно с той степенью непочтительности, которую был готов терпеть Гавриил. — Может быть, нам что-нибудь пожевать? Я слыхал, что вино впитывается в пищу при возлияниях. — Блестяще! — вскричал Гавриил и хлопнул ладонью по столу чуточку сильнее, чем следовало. — К нашему Санди всегда приходят самые лучшие идеи! Михаил, которая с самого начала предлагала пойти в ресторан, обменялась раздраженными взглядами с Уриил. Прислужник принес им блюдо с жареным кроликом, гарниром которому служила, по смелому предположению Уриил, маринованная свекла. Четверка Архангелов поковырялась в еде и принялась за нее всерьез, не тратя время на обсуждения предстоящего завтрашнего семинара, темой которого было «“Не устрашись!” Лучшие практики явления смертным». — О, вы пробуете свеклу? Пожалуй, в ней многовато чеснока, но в остальном пальчики оближешь! Гавриил поднял глаза и увидел сияющего Азирафеля. Его волосы завивались колечками от сырости, а тусклое освещение придавало лицу красноватый оттенок. — Азирафель, а я и забыл, что ты у нас известный гурман, — сказал Гавриил тем особенным тоном, каким люди в наше время говорят: «Какой у вас милый домик!» соседям с жилищем меньше их собственного. — О, я не могу назваться большим знатоком местной культуры, если честно, — возразил Азирафель, пропустив сарказм мимо ушей или, возможно, по своему мягкосердечию решив его не заметить. — Я здесь всего несколько месяцев, и хотел бы сказать… — Большинство из нас на Земле всего несколько месяцев с момента Сотворения, — вмешалась Михаил. — В совокупности. Азирафель улыбнулся. — И поэтому мы все собрались здесь сегодня — чтобы лучше понимать этих прекрасных людей, которые тратят драгоценное время на ткачество, рисование звездных карт и изготовление вина. — Кстати, о вине. Ты случайно не видел Итуриэля? — спросил Гавриил. — Он вылакал целый кувшин этой дряни и пошел прогуляться… Итуриэль служил стражем Западных врат и во время приснопамятного скандальчика с яблоней был очень занят — он нюхал цветочки. Это был ангел редкой красоты, с пышными медовыми кудрями и интеллектом фарфорового ангелочка на запылившейся полке благотворительного магазинчика (которые изобретут через многие сотни лет). Его улыбка была нежнее рассвета, отраженного в каплях росы. Про него ходили упорные слухи, что он был натурщиком Тициана. Ко всем прочим характеристикам, Итуриэль был зубодробительно жалостлив. — Помню, как он запел, — сказал Азирафель. — А потом… нет, я его не видел. Гавриил испустил тяжкий вздох. — Будем надеяться, он не наткнется на демонов в таком состоянии. Иначе его развоплотят, и это будет уже второй случай за столетие после истории с крокодилом. — Ой-ей-ей, бедненький... Я ему очень сочувствую, вино здесь и правда вкусное… И Азирафель стушевался под красноречиво голодными взглядами четырех Архангелов, у которых только что закончился кролик, но зато остались очень острые ножики. — Я, наверное, пойду на улицу, дайте знать, если вам что-нибудь понадобится! — Азирафель заторопился к выходу. — Если вдруг увижу Итуриэля, непременно сообщу! Снаружи была теплая звездная ночь, наполненная густой акварельной синевой, от которой даже немного кружилась голова, а город казался нарисованным. Может быть, своей размытостью пейзаж был частично обязан домашнему красному, которое (как выяснил лишенный эфирных сил Азирафель) довольно легко ударяло в голову. На противоположной стороне улицы вдруг показалось какое-то рыжее пятнышко. Оно колебалось и медленно плыло по воздуху, и почти стопроцентно было вовлечено в какой-то разговор. Азирафель прищурился, и пятнышко превратилось в знакомого долговязого персонажа, приобретая его характерные очертания. Над душой и на локте у затравленного Кроули висел разговорчивый Итуриэль, которого то и дело качало вперед-назад, точно водоросль во время прилива. Прекрасный ангел действительно набрел на извечного противника, но по счастливой случайности этим противником оказался всего лишь демон, чьим излюбленным оружием была саркастическая беседа. Но Кроули — и Азирафель отлично это понял с первого взгляда! — настолько неловко себя чувствовал, что ангел решил явить божественную милость и увести своего поддатого коллегу подальше от посланца Преисподней. Ангел ступил на мостовую. Ну и что, что он намеревался отвлечь внимание Кроули от обезоруживающе прекрасного ангела? Азирафель умело маскировал альтруизмом истинные мотивы своих поступков.***
У Кроули выдался паршивый денек. Год назад Темный Совет поразмыслил над предсказанием Самого Дьявола и объявил, что Сатана приказывает легионам Ада вознестись на Землю, чтобы поближе познакомиться с жизненным укладом в мире, который они собирались отравить и развратить. Они очень скрупулезно и тщательно готовились целый год — время изнурительного планирования и стратегических совещаний по поводу предстоящей двухнедельной вылазки на поверхность без оккультных сил уже не поддавалось подсчету. Командировка на две недели на Землю казалась Кроули самым что ни на есть подходящим временем и местом — он знал, что оккультные товарищи ничем не смогут ему навредить, раз дьявольских сил у них не останется, — а эфирные будут порхать совсем рядышком, только руку протяни. Он задолжал ангелу пирушку из замечательных устриц, и какая-то глупая, отчаянная часть его втайне надеялась, что Азирафель уступит ему и останется беседовать с ним до рассвета, невзирая на то, что обоим в их нынешнем состоянии, приближенном к человеческому, не помешает поспать. Более того, в глубине глупого кроулевского сердца поселилась осторожная надежда на то, что при подходящем количестве романтического звездного света (для ангела) и вина (для него самого) они не только не заснут до рассвета, но и в разговорах нуждаться не будут. Подобным неясным, но, безусловно, смелым планам помешала осуществиться парочка обстоятельств. Во-первых, Азирафель, похоже, задался целью перепить всех своих пернатых товарищей и приобрел неожиданную терпимость к отупляющим светским беседам. Он примыкал то к одной группе, то к другой и мило со всеми общался. Кроме того, Кроули серьезно подводило зрение. Отказавшись от использования демонических сил на корпоративе, он лишил себя возможности видеть в темноте, и при этом все равно был вынужден носить очки со стеклами из дымчатого кварца: никакие оккультные силы Ада не смогли бы подарить Кроули человеческие глаза взамен его желчно-желтых. Люди, ангелы и демоны сливались перед ним в нечеткие серые пятна. Чем темнее становилось вокруг, тем сильнее портилось зрение Кроули; ходить куда-то становилось все опаснее, а попросить помощи у другого демона (и тем самым подписать себе смертный приговор) Кроули не стремился. Поэтому он просто сидел на скамейке и вздрагивал от малейшего шевеления теней. Когда какое-то жизнерадостное пятно пролило на него чашу вина и рассыпалось в извинениях, он решил, что это, должно быть, Азирафель. — Ты, ангел? — спросил Кроули у расплывчатой фигуры, которая чистосердечно пыталась стереть вино с его тоги своими собственными одеяниями. — Да, я ангел! — послышался радостный нетрезвый голос, явно не принадлежащий Азирафелю. Кроули в ужасе схватился за голову. — Должно быть, и ты ангел, если смог меня заметить. Я Итуриэль, и я крайне счастлив с тобой познакомиться!.. Пятно покачивало одной своей стороной вверх-вниз. Вероятно, где-то там у него была голова. — Шарман, — пискнул Кроули, пытаясь отцепить его от себя и выпутать чужие руки из своей одежды. Демоны таились по другую сторону двора в забегаловке у крепостного вала, и уж если ему суждено было быть застуканным своими в объятиях ангела, он предпочел бы, чтобы это был тот, о ком он мечтал почти четыре тысячелетия, а не какой-нибудь случайно повстречавшийся и поддатый эфирный придурок на вечеринке. — Я, кажется, заблудился, — объявил Итуриэль и еще крепче сжал Кроули в объятиях. — Мне страшно. Я знаю, что поблизости здесь, — он понизил голос, — таятся демоны, и было бы отвратительно, если бы меня застали рядом с местом, где могут скрываться силы Тьмы! — А может, я тоже демон — откуда тебе знать? — Кроули практически вдавил очки в переносицу. — Тут по соседству есть один кабачок, где все адские твари сейчас напиваются до чертиков. — Он наугад ткнул пальцем и попал в место сбора эфирных. — Лучше бы ты для конспирации спросил меня о чем-нибудь таком, что знают только ангелы. Итуриэль лишь отмахнулся от него. — Ты благоухаешь шафраном и цветущим апельсиновым деревом. От демонов, по моим расчетам, хотя я и не великий знаток, несет тухлыми яйцами и неправильной стороной лошади. Кроули, который считал, что у лошадей все стороны неправильные, забеспокоился. — Твое небезразличие к моей участи попасться в лапы демонов трогает меня до глубины души!.. — со слезами на глазах возопил пьяный ангел. Кроули ничего так не желал, как пробуждения Везувия, чтобы тот милостиво засыпал его горячим пеплом. — Давай-ка убавь громкость, ладно? — шикнул он. Где-то в кустах немедленно послышалось чье-то ругательство. — Ох, черт бы тебя побрал! Итуриэль и Кроули подскочили. Человеческое тело очень разочаровывающе-нервно реагировало на любые внезапности. Кроули предпочитал другой тип тела — извивающееся и гибкое — и немедленно бы сменил облик, если бы перед ним открылось окно возможностей. По счастью, это был не герцог Ада, обеспокоенный стычкой между Светлым и Темным, и не какой-то высший ангельский чин, ужаснувшийся, что один из подчиненных сжимает в своих объятиях демона. Это был Азирафель, проклинающий неровные камешки, осмелившиеся встать у него на пути. — Приветствую, Азирафель! — окликнул его Итуриэль. — Мне сейчас очень помог в беде один из наших собратьев, я немного заблудился… Вы знакомы? Азирафель на мгновение замер. Кроули отчаянно замотал головой, и ангел снова обрел возможность двигаться. — Боюсь, что нет, — сказал он, предлагая Итуриэлю руку. — Как жаль, — огорчился Итуриэль, цепляясь за него. — Спасибо, ты бесконечно добр! — крикнул он Кроули, увлекаемый Азирафелем обратно к ангелам, собравшимся в ресторанчике напротив. Кроули прирос к месту, внушая себе, что испытывает чистое отвращение, без всякой примеси смертельного стыда. Азирафель вернулся минутки через две с ужасно самодовольным видом, который, с точки зрения Кроули, нужно было квалифицировать как смертный грех. — Кроули, не будешь ли ты так добр позволить мне пристроиться рядом с тобой? Это будет так мило с твоей стороны! — Азирафель присел на подлокотник скамьи. — Не испытывай мое терпение, ангел! — шикнул на него Кроули. — Засранцу еще повезло, что я не разбил о его голову кувшин с вином! — Он был невероятно счастлив завести новое знакомство, все не мог перестать говорить мне о том, какой ты вежливый, — глаза ангела искрились от смеха. Кроули решил, что это какое-то нездоровое садистское веселье. Он попытался осадить Азирафеля суровым взглядом, но в действительности удалось только поморщиться. — Так или иначе, бедолага слишком перебрал. Не думаю, что ему удалось отчетливо тебя запомнить. Он уже видит десятый сон в нашем ресторанчике, — утешающе сказал ему Азирафель, разглаживая спереди складочку на тоге. — Занятное зрелище, должно быть. Стая пьяных ангелов! — заметил Кроули, стремясь как можно скорее перейти к другой теме разговора. Азирафель укоризненно хмыкнул. — Они не безнадежны. Кроме того, быть ангелом — это тяжкий труд. Не думаю, что у меня есть право судить их, когда они впервые попытались расслабиться и… э-э-э… переусердствовали в этом. — Если честно, наши сейчас тоже не лучше. С тех пор как они воссоединились в Риме несколько лет назад, Кроули был предельно честен с Азирафелем. Его поразило, что говорить правду легко и приятно, и он как-то исподволь к этому привык. — Значит, ты теперь тоже человек? — задал новый вопрос Азирафель. — Вижу, что слухи не врут — Светлые и впрямь отказались от своих сил, чтобы ходить среди потомков Адама и Евы на равных, — удовлетворенно подметил Кроули. — Ты ведь не должен рассказывать о таком исчадию Ада. Азирафель прикусил губу. — Ты не мог бы сохранить полученные сведения в тайне? Кроули сделал вид, что на мгновение задумался, а затем улыбнулся одной из своих наименее хищных улыбок. — Ну... твоя тайна у меня не в большей опасности, чем была у тебя: ты же сам ее разболтал. И да, Ад нынче тоже без чудес. — О, благодарю! Это очень ми… — Лучше молчи. — Извини. — Если еще кто-то из Светлых назовет меня сегодня добрым или хорошим, я брошусь в Тибр. — Надеюсь, что нет. Если ты так поступишь, то снова окажешься в Аду, а мне только-только начал нравиться наш разговор... Кроули попытался пробурчать что-то неодобрительное, но членораздельные слова застряли у него в горле, и получилось совсем наоборот. — То есть сейчас ты почти человек? — добродушно спросил Азирафель. — И как оно тебе? — Ничего так. Пьянеешь быстрее. — И все остальное гораздо быстрее! — горячо поддержал его Азирафель и тут же осадил себя. Кроули ухмыльнулся уголком рта. — Не припомню, чтобы ты так воодушевился явлениями человеческого мира, особенно когда пошел первый дождь. А когда впервые пошел снег, ты его тут же возненавидел до глубины души. — Зато снег освежает! — ответил Азирафель. — Раз привыкнув, можно смириться с мелкими неудобствами. И подумать только, у нас появился шанс увидеть все глазами людей! — Как верно подмечено. — Кроули глядел перед собой и видел только серую мглу. — И сегодняшней ночью все обстоит особенно прекрасно. И нежно. Звездный свет, сплошная романтика… — Кроули услышал, как Азирафель вздохнул, и у него сжалось горло. — Ага. Зашибись. Целая куча очень круто сияющих звезд. Между ними на мгновение повисло неловкое молчание. Азирафель нервно сжал руки и потер их по очереди. — Пошли напьемся? — наконец предложил Кроули. Азирафель едва уловимо нахмурился. — Думаю, не стоит, спасибо. Человеческое тело, к сожалению, без последствий неспособно поглощать такие объемы вина… жаль, но это так. А знаешь, по моим ощущениям, вино гораздо слаще, когда ты человек… — Он бросил на Кроули обезоруживающий взгляд небесно-голубых глаз, который Кроули мог только представить, но не увидеть во тьме. — Что-то я слишком расчувствовался, да? — Ты же ангел, вы от природы такие — это неизлечимо. Азирафель вздохнул, нисколько на него не обидевшись. — А еще может быть, — сказал Кроули, привычно загоняя осмотрительность в дальний уголок сознания, — может быть, в человеческом облике все вкуснее, потому что можно коснуться только малой части доступного. — Он подумал и немного развил тему: — Наверное, когда тебя чего-то лишают, оно кажется гораздо притягательнее. Азирафель прозорливо приподнял бровь. — Ты говоришь сейчас о вожделении? Но жаждать ангелам не свойственно, а вот демонам — да. — Он прищелкнул пальцами, словно стряхивал невидимые капельки вожделения с благочестивых мягких рук на нечестивый пол. — Тогда просто возжелай… чего-нибудь, — предложил ему Кроули с лихой отвагой, которую он приберегал для особых случаев. — А вдруг окажется, что это не так уж и плохо — если маленькое пятнышко вожделения оттенит всю эту непорочность? Азирафель дернул краем рта и перевесился к Кроули поближе через подлокотник скамейки. — А может статься, это тебе следует проявить свою светлую сторону и позволить капельке доброй воли оттенить все это вожделение? От нового упоминания о «добре» у Кроули заныли зубы. — Если откроем счет, то выяснится, что сегодняшней ночью уже целых два ангела назвали меня «добрым», а это примерно на полтора больше, чем достаточно. — Его голос зазвучал мягко и проникновенно. — О тебе же, однако, дурной славы среди наших не ходит, и эту несправедливость нужно срочно исправить. И Кроули демонстративно отвернулся от Азирафеля. — Но оставшейся половине ангела позволено говорить, что в тебе живет искра добра, — возразил Азирафель, не на шутку опечаленный жестом Кроули. — Придется тебе рассказать, какой же части меня допустимо считать тебя таковым. В следующее мгновение локоть Кроули смел ангела с насиженного места прямо себе на колени. Скамейка заскрипела, темные очки из дымчатого кварца упали на землю, а ангел чуть не придушил демона при падении. — Ой! Кроули, прости, пожалуйста! — Азирафель осторожно пошевелился и остался где упал, не выражая ни малейших попыток подняться с Кроули. — Надеюсь, я тебя не очень ушиб. — Все нормально! — подтвердил Кроули, чувствуя себя ненормально счастливым. Азирафель смущенно улыбнулся ему. — Боже. Вряд ли ангелам подобает так падать. — Но тут же ахнул и посмотрел на собеседника полным нежности, хоть и слегка расфокусированным взглядом: — Господи, поверь, я сейчас не о Падении в онтологическом смысле... — Я понял, понял, — оборвал его Кроули. Но в ангельском взгляде поселилась неистребимая вина. — Я не собирался… Кроули понимал, что нужный момент тает на глазах. — Нет, правда, все в порядке. — Он взглянул на удобно устроившегося Азирафеля у себя на коленях и улыбнулся ему. — Все-таки в том, что ты падший ангел, есть некоторые неоспоримые плюсы. — Какие плюсы? — официальным тоном осведомился Азирафель. Его ладонь у Кроули на затылке вела себя не так чопорно. — Ну, во-первых… — Руки Кроули тихонечко скользнули на талию ангела и обвили ее. — Падшим ангелам не нужно думать о том, что подобает делать и чего не подобает. Пресветлый страж и хранитель Восточных Врат Эдема, Начало Азирафель, существо эфирное, но не бесплотное, тихонько хихикнул. Среди всех прочих телесных ощущений, переполняющих его временно бренное тело, Кроули почувствовал безграничное обожание — настолько сильное, что оно не отличалось от предчувствия надвигающейся гибели. — Дорогой мой, я всегда занимаюсь исключительно богоугодными делами, — в ангельской улыбке читалась толика превосходства. — Я же ангел. Я неспособен грешить. Сквозь оглушительный грохот собственного, такого человеческого сердца, Кроули все-таки задал свой вопрос: — А может, попробуешь? Руки ангела смущенно скользнули выше по шее Кроули и принялись нерешительно ласкать его кудри. Удивительно, что прикосновение эфирного существа не оставило на Кроули ожогов как минимум второй степени (хотя о них истошно кричала каждая нервная клеточка его тела). — Только в том случае, если будешь так любезен и сам мне все покажешь, — сладко шепнул Азирафель и придвинулся ближе. В ресторанчике, где коротали время силы Зла, что-то оглушительно грохнуло. Откуда-то следом вылетела амфора. Ее осколки усеяли двор, перемежаясь с виртуозным ругательством, какое в последний раз звучало на Земле, когда Вавилонская башня была еще только серией архитектурных эскизов. Не сговариваясь, Азирафель и Кроули синхронно повернулись в направлении криков, нечаянно зацепив друг друга носами. Из летней ночи как будто высосали все тепло. — Стесняюсь сказать, я тут с тобой совсем позабыл о других демонах, — неловко открестился Азирафель. — Эм… Вернусь-ка я к своим на райскую сторону, ладно? Проверю, как там Итуриэль… Он начал выпутывать пальцы из шевелюры Кроули, и пустота, которая оставалась после них, была пыткой, изощреннее которой Кроули не встречал даже в аду. — Да, наверное, так будет лучше. — Падший ангел, совершенно не чувствуя рук, выпустил ангела из объятий. Вопли и грохот из ресторана стали только громче и перешли в шумный локальный междусобойчик. Ругань летела все более ядреная. Азирафель встал, поправил на плече фибулу и незаметным извиняющимся жестом стиснул ладонь Кроули. Отвернувшись от него, он быстрым шагом пустился обратно к ангелам. Дождавшись, пока Азирафель скроется из виду, Кроули опять нацепил на нос солнечные очки, и мир вокруг снова погрузился во мрак.