Давай, попробуй изменить меня

Люмин не могла не отметить, что путешествие со Странником в несколько раз облегчило ей работу. Скарамучча хоть и ворчал все время и порой его методы решения проблем были довольно жестоки, но она не могла не отметить, что с ним было довольно...неплохо. Иногда, когда юноша погружался в работу с головой, он был до удивления тих и даже не возникал на колкие фразы феи, в чьих словах постоянно звучало пожелание умереть для Странника. Бывало, конечно, в особые периоды, когда брюнет огрызался на все подряд и слушать Люмин не хотел, проклиная и её и Нахиду, и "тупую летающую хрень", что капала ему на мозги своим "поросячьим" визгом. Конечно же, Паймон отвечала такой же колкостью и их брань приходилось слушать порой несколько часов подряд, так как останавливаться они не хотели, а Люмин тактично не вмешивалась, считая, что не её дело. Лишь изредка девушка повышала голос, когда оскорбления превышали планку "ещё как-то можно стерпеть" и были направлены непосредственно на неё. Иногда препинания феи и Сказителя заканчивались исчезновением феи и самодовольной улыбкой Странника, ведь это означало его победу. Уж что Люмин заметила, так это постоянное стремление Скарамуччи победить, или же получить похвалу? Насчёт последнего Люмин была ну вот вообще не уверена. Сказителю гордость не позволит принять чье-то поощрение, а уж в особенности — от Люмин. Между ними сложились прохладные отношения и Странник рот в её сторону порой не открывал, а если и открывал, то исключительно для завуалированного оскорбления, либо некоторых вопросов, касающихся быта и заданий. Уж что, а Странник оказался порядочным не в плане поведения, а в плане ведения своей комнаты и своих обязанностей. Он мог сутками ворчать, но в итоге делать то, что ему сказали. И комнату юноша всегда держал в порядке, Люмин даже завидовала, а её внутренний перфекционист ликовал, когда ей выпадал случай заглянуть к бывшему предвестнику в комнату. Видимо, все люди Инадзумы были педантичны касаемо всего. Правда, в Скарамучче это отображались исключительно в быту, в поведении такого мечница навряд ли дождётся, а если и дождётся, то все окажется страшным сном. Молчаливый Странник — опасный Странник. Особенно если он молчит несколько суток подряд, а если и открывает рот, то разговаривает предельно вежливо, из-за чего Люмин уже начала вздрагивать при каждом его появлении, ожидая удара в спину. К счастью, позже всегда все возвращалось в прежнее русло. И все же, те три недели, что они прожили вместе, по мнению Люмин — немного, но сблизили их. Кроме Паймон, фея все ещё скептически и с явной ненавистью относилась к новому сожителю и появлялась либо поесть, либо потрепать нервы Сказителю. И если Паймон относилась к Скарамучче с презрением, то Люмин уже привыкла. Она относилась к нему нейтрально, ну есть он и есть, к чему воду мутить и себе головную боль зарабатывать препираниями с юношей. Да и он, особо не агрессировал, если не трогать специально. Но вот была ли у него мягкая сторона, Люмин однозначно сказать не могла. Он будто бы боялся показывать ту часть себя, которую прятал за грубостью и ворчанием. В самом начале, когда прошло пару дней с его присоединения, Сказитель ворвался в комнату Люмин без всякого стука, а она в тот момент, как раз меняла повязки на ранах, оставленными молниями. Огромные красные полосы, с разветвлением на десятки других полос поменьше. Была бы обычная рана — зажила бы за пару дней, но вот прошло уже так много времени, а раны заживать не торопились, причиняя боль и дискомфорт. — Слушай, эта мелкая..! — Скарамучча влетел в комнату с намерением возмутиться, но проглотил все слова, увидев по пояс обнажённую девушку, на спине которой красовались последствия удара элементом электро. Он смотрел на девушку, во все глаза, Люмин смотрела в ответ, бросив ничего не выражающий взгляд через плечо. Девушка не кричала, не пыталась спрятать и прогнать Сказителя; мечница продолжала методично втирать особую мазь, сделанную Тигнари. — Тебе не кажется, что прежде чем войти в комнату к девушке, стоит проявить хоть толику приличия и постучать? — Путешественница невозмутимо приподняла светлую бровь. — Не хочешь выйти...ой, — девушка зашипела, надавив чересчур сильно на самую чувствительную область. Наносить самой было очень неудобно, а Паймон, обидевшись на Люмин, исчезла ещё утром и так не появлялась больше. Лицо юноши помрачнело, не то ли от увиденного, не то ли от слов. Бывший предвестник поджал губы и сделал пару шагов, но не по направлению к выходу, а к Люмин. Брови девушки взметнулись вверх в удивлении и она немного повернулась, прикрывая грудь рукой. Смущению нет места, она прежде всего воин, а не нежная барышня. — Давай помогу, — он подошёл ближе, устраиваясь на полу в полуметре от мечницы. — И прикройся! Я все ещё остаюсь мужчиной и такое поведение неприемлемо! — Резко заявил юноша и уши его покраснели. От такого Люмин хихикнула, но помощь принять решилась и грудь прикрыла тонким одеялом, оставляя спину под руки Сказителя. Протянув ему баночку с мазью, путешественница спустя несколько десятков секунд чувствует прохладное прикосновения к коже, лёгкое и очень осторожное, можно даже сказать — заботливое, но только не по отношению к Скарамучче. Сказитель, рассматривая рану, оставленную им же, чувствовал себя немного странно. Он даже отчасти понял, почему к нему так относятся в этом доме. Удивительно, как они вообще его приняли, после стольких бед и ран причиненных им. Ещё путешественница более менее спокойно относилась к нему, хотя должна была ненавидеть ещё больше, чем Летающая Визжалка. — Прости... — прозвучало так тихо и неожиданно, что Люмин поперхнулась воздухом, когда хотела спросить, закончил ли он. Даже сам юноша был удивлён своему мягкому порыву. — Если ты думаешь, что из-за таких пустяков я буду злиться на тебя, то ты явно плохого обо мне мнения. Бессмысленно винить кого-то в своих ранах, прежде всего, все полученные мной увечья — это последствия моей слабости, моя неспособность защитить себя. Ни к чему прикрываться другими, когда виноват сам, — пояснила девушка, когда услышала тихое извинение. — Да и все равно заживёт и шрама не останется. Не нужно извинений, это моя ошибка. Она садится перед ним вполоборота и в первый раз видит его искреннее удивление. Даже глаза, цвета танзанита, сверкали, а не напоминали взгляд бездушной куклы. — Ой...Осторожнее, это все ещё больно, — замечает Люмин, когда Сказитель чересчур сильно давит на рану. — Ты закончил? Спасибо за помощь. — Да, — буркнул юноша и резко вскакивая, вышел из комнаты в смешанных чувствах и множеством новых вопросов к себе. Мечница ещё пару минут в задумчивости смотрела на закрытую дверь, пытаясь осмыслить произошедшее. Она уверяла себя, что ни капли не смутилась, но уши все равно отчего-то горели. Видимо, в комнате было слишком душно...