Телохранитель

Пальцы Оресты ловко открыли домофон старой пятиэтажки без кода. Роман даже не был уверен, что это правильный подъезд, но женщина уже скрылась в доме, и ему не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ней. Когда он догнал её, то она уже звонила в дверь шестнадцатой квартиры. Роман запыхался, пока поднимался на четвертый этаж без лифта и теперь стоял, уперев ладони в колени, пытаясь отдышаться. Ореста же дышала ровно, словно поднялась сюда лифтом. В замке повернулся ключ, и на пороге явился небритый мужчина среднего возраста в спортивных штанах, видимо, отец Веры. − Вы из полиции? Воцарилось неловкое молчание. Ореста пихнула Романа локтем в бок. − Нет, я парень Веры, Роман, − быстро среагировал он, и добавив, чуть расправив плечи: − Роман Журавский. Мужчина медленно отпустил дверь и отступил вглубь квартиры: − Проходите. Они расположились на кухне, Роман и отец Веры – Иван Демянович – за столом друг напротив друга, а Ореста возле окна, облокотившись на подоконник. − Вы присаживайтесь, неудобно как-то сидеть в присутствии дамы, − Иван Демянович пододвинул к ней стул. Она в ответ усмехнулась. − Некогда. Где Вера? − без предисловий начала Ореста. Она даже не представилась. − Я не знаю, − отец девушки пожал плечами и опустил голову, − с тех пор, как она перешла в «Виват», моя дочь совсем перестала делиться со мной своей жизнью. Я ничего о ней не знаю. Она не ночует дома… При этих словах Ореста резко вскинула голову и посмотрела на Романа. Он виновато ответил: − Это было всего несколько раз. − Значит, после той ночи, когда она была с тобой, дома она не появлялась, − Ореста говорила как бы сама с собой. − На мои звонки она тоже не отвечает, − Иван Демянович посмотрел на Романа, − но я думал, что она с тобой. Я уже почти смирился, что у неё своя жизнь, в которой мне теперь отведено куда более скромное место… Он не закончил, когда на кухню вошёл Богдан. Малой сонно потирал глаза: − Пап, а Вера не звонила?.. Он не успел закончить, когда заметил на кухне неожиданных гостей. Изменился в лице и закричал: − Папа, что она здесь делает? Ты знаешь, кто это? Ореста приложила палец к губам, но Богдан уже напугал отца своим криком. Тот поднялся из-за стола: − Кто? Я думал, что это мама Романа… − Нет, − перебил его Богдан, − это та тётка! Тётка с биткой и пистолетом. Это она побила меня и Олега. И она угрожала мне, и… Роман тоже встал и поднял руки: − Стоп, Бодя, успокойся. Но Богдан распалялся ещё больше: − Как я могу успокоиться, если её, − он бесцеремонно ткнул пальцем в Оресту, которая так и продолжала стоять, опираясь на подоконник и сложив руки за спиной, − разыскивает полиция, нужно позвонить старшему лейтенанту Лысенку, он ищет её. Она дала мне наркотики. Иван Демьянович словно очнулся от долгого сна: − Точно, я же видел её фото в полицейском участке, − а потом, повернувшись к ней лицом, − Вы избили моего сына, парня Веры и их друга, Вас разыскивает полиция за криминал, и Вам хватило наглости явиться сюда и выспрашивать у меня про Веру? Он почти кричал, а Роман ошарашено смотрел то на Бодю, то на его отца. Роман Демьянович бесцеремонно ткнул пальцем в Оресту: − Может, это Вы украли Веру? У нас нет денег или наркотиков, что Вы хотите от моей семьи? Где она? Я хочу знать, где моя дочь! Ореста могла бы так много возразить на это всё, начиная от того, что Влад уж точно не друг Веры, что она уже вроде бы разобралась с полицией и что ей вообще не упёрлась семья Веры. Она согласилась искать её только из-за Романа, хотя подсознательно всё же считала, что девушка в этот раз действительно требует помощи. А Ореста никогда не оставалась в стороне. Вот только у неё не было времени и желания вести долгие оправдательные беседы, поэтому она только разлепила губы и медленно процедила: − Я просто хочу найти Вашу дочь. Если бы она была у меня, зачем бы я приходила? Роман тоже добавил: − С неё сняли все обвинения, и к пропаже Веры она точно не имеет никакого отношения. Кажется последний, кто видел Веру, я. Ореста шумно выдохнула. Да уж, нужно и правда больше внимания уделять воспитанию Романа. Как можно ляпнуть такую глупость? Хотя она всё же отметила, что он попытался её защитить. Время уходило, а она так и не выяснила того, за чем пришла сюда. − Мне нужно осмотреть комнату Веры, её ноутбук, планшет. − Только через мой труп, − Бодя выпер грудь вперёд и загородил собой выход из кухни. − Богдан! – Отец прикрикнул и оттащил его от двери, а Ореста едва удержалась, чтобы не сказать: «Легко!». − Не то, чтобы я Вам доверял и хотел с Вами вообще иметь дело, но я почему-то верю, что Роман и правда любит мою дочь. Я покажу Вам её комнату, но потом пойду в полицию, и если они будут задавать мне вопросы, я не стану молчать. Кажется, когда я был в участке в последний раз, у лейтенанта Лысенка висело около десятка Ваших фото, в том числе, кажется, права. К огромной неожиданности Романа Ореста согласно кивнула: − Хорошо, подавайте заявление, трое суток уже в любом случае прошло, пусть ищут, но я бы слишком уж не надеялась на этого Лысенка. Она не стала уточнять, что он был без пистолета и наручников, когда случайно зашёл за тот угол, где она только что убила Психа и теперь удостоверялась, что он действительно мёртв. Она могла бы сто раз порешить и его, но вместо этого сама положила оружие на землю и подняла руки. А он даже не задал себе вопрос, почему. Как и его не слишком умный шеф. И всё же, именно его появление во внутреннем дворе школы спасло ей жизнь, хоть и Толику пришлось пожертвовать своей. Но сейчас было не время вспоминать своих мёртвых. Иван Демьянович провёл её в комнату Веры, и Роман последовал сзади, когда Ореста остановила его рукой: − Подожди на кухне, Вера тебя не приглашала, вот и не следует лезть впереди паровоза. Он хотел попререкаться, как делал это каждый раз, когда она пыталась что-то ему запретить или указать, но Бодя уже тянул его за рукав, поэтому ему не оставалось ничего другого, кроме как вернуться на кухню. − Ты вообще не боишься её? − шёпотом спросил малой. − С чего бы мне её бояться, если она мой водитель, − пожал плечами Роман. Мгновенно вспомнились предыдущие разы, когда Ореста кричала на него, чтобы он не пачкал руки, когда он хотел кого-то отколошматить; сколько раз она спасала его задницу, да и вообще она уже так давно была рядом, что он почти не помнил, как же было до неё. Она научила его водить, а он чисто из принципа ни разу не дал ей сесть за руль его Камаро. Он мог войти к ней в комнату, не озаботив себя стуком. Мог нахамить ей, если был не в духе. Ореста с лёгкостью могла бы свернуть ему шею, но только он всё равно не боялся её. Иногда презирал за её щенячью преданность его семье, часто подкалывал, когда было нечего делать. Но страха не испытывал от слова совсем, хотя и знал, что у неё пистолет, да и, наверное, не один, и что она служила в спецвойсках, и что она действительно совершила все те ужасные вещи, о которых говорили Вера и Богдан. И её электрошокер он даже однажды «одалживал» без её ведома для разборок с бандой Влада. − Но она же действительно совершила все те ужасные вещи?.. − не сдавался Бодя. − Однажды она уже спасла Веру, и я надеюсь, что поможет нам найти её и в этот раз. Я ей верю, она не будет больше тебя трогать. Бодя смотрел на него с уважением, что заставило бы его в другой ситуации посмеяться. Отец Веры тоже вошёл на кухню и сел на табуретку возле холодильника. Роман даже удивился, как Ореста смогла убедить его оставить её одну в комнате Веры. Но Ореста умела добиться своего, если очень этого хотела. − Тебе удалось узнать что-то полезное? Она усмехнулась, перескакивая через две ступеньки, спускаясь вниз по лестнице. − Вера действительно была отличницей в прошлой школе. − Окей, но я хотел бы знать что-то более существенное. Хм, она не считала, что Роману будет приятно узнать, что у Веры над кроватью до сих пор висит фото с её бывшим парнем Олегом, который целует её в щёку. Роман едва поспевал за ней. − Куда мы так торопимся, ты можешь объяснить мне? − К Олегу, − ответила женщина, и тут же подняла руки, − знаю-знаю, Вера с ним уже не встречается, она любит тебя. Ха, знала бы Ореста, что Роман даже сделал Вере предложение. Конечно он был уверен, что она любит только его. Вот только почему она исчезла? Они уже были на улице, и Ореста быстро шла к соседнему парадному. Но Роман не отставал: − Тогда зачем нам к нему идти? − Потому что мне виднее. Он поборол искушение дать ей пинка. Она ведь, вроде как, оставалась его последней надеждой найти Веру. Олег был дома, и даже не испугался, когда Ореста первой вошла в квартиру, тщательно вытерев ноги. Выставил вперёд руки, сжатые в кулаки, приготовился к драке не на жизнь, а на смерть. Ореста бесцеремонно ткнула его пальцем под рёбра и сказала: − Выдохни. Роман проследовал за ней в квартиру. − Журавский, что тебе здесь нужно? Олег не хотел обращаться к Оресте, хотя и появлению Романа тоже был не рад. Было видно, что он любит Веру, и его чувства никуда не исчезли, хотя он и встречался теперь с Любой, с которой вместе работал. Вот только он уже давно не видел Веру и не говорил с ней, что, в общем-то, подтверждало слова Ивана Демьяновича, что дочь очень мало времени проводит дома. На работу в ресторан Вера не вернулась, как и в свою старую школу. Люба, которой Олег милостиво согласился позвонить, тоже не видела Веру уже около месяца. Олег не знал, где она ещё может быть, хотя и кидал косые взгляды на Оресту, как бы красноречиво намекая, что уж если кто и мог обидеть Веру, то, очевидно, что именно Ореста. Когда Илона спустилась на кухню, одетая в чёрное платье и чёрное пальто, Ореста поняла, что сегодняшний день отнюдь не будет лёгким. За завтраком Илона молчала, а Роман вообще отказался есть. «Виват» пока оставался опечатанным, хотя уже официально сообщили, что школа сменила инвесторов и скорее всего её переквалифицируют в лицей. Открыть его собирались после осенних каникул, а школьники пока доучивались эту четверть онлайн. − Ореста, налей мне, пожалуйста, воды, − голос Илоны был слабым и каким-то равнодушным. Потухшие синие глаза. Полное отсутствие косметики. Водитель протянула стакан с водой и посмотрела прямо в глаза Илоне: − Может не стоит сегодня никуда ехать? − Стоит, Ореста. Я должна. − Может, мне подождать в машине? Илона поднялась из-за стола и достала из шкафчика прозрачный пакетик, где было около десяти таблеток. Ореста успела заметить там ещё полдюжины таких же пакетиков. А она-то думала, что «Хайп» попадает в этот дом только через её руки. Интересно, где же Илона берёт его в таких количествах? Тот запас, что она прятала в сейфе спальни Романа, бесследно исчез, и ей оставалось только надеяться, что он не достался Роману. Но Илона вполне могла найти его раньше полиции. Она поняла, что не может вдохнуть. Илона поднялась из-за стола и позвала Оресту за собой. − Поехали, я не могу больше здесь находиться. Илона допила воду и первой пошла к выходу. Действуя практически на автомате, Ореста вытащила один пакетик с наркотой из шкафчика и сунула в карман джинсов. Они ехали в молчании. Илона протянула руку и выключила магнитолу. Дорога вела их на Байковое кладбище. Каждой было, о чём подумать. Ореста не знала, почему именно сегодня, ведь это не было годовщиной или его днём рождения. И даже не сорок дней. Она изо всех сил пыталась скрывать свои чувства, позволив себе вдоволь наплакаться за ним в день его смерти – сначала над его телом, а потом в больнице, когда отходила от наркоза. А свою любовь к нему она оплакала ещё в отеле, когда его сын Саша уснул, и она осталась в темноте, ожидая, пока он приедет. Ей всегда было наплевать на деньги. Она отдала Роману всё, что он предлагал ей, согласная работать на его семью за еду и крышу над головой. За годы службы у Илоны Максимовны на счету Оресты собралась и без того круглая сумма, которую ей было некуда тратить. А за последний год эта сумма почти удвоилась за счёт процента от продажи «Хайпа», хотя Толик платил ей только двадцать пять процентов от продаж. Странно, что именно Толик смог так метко описать её отношения с Журавскими, сказав, что она заботится о них так, словно они – её семья. И если до этого года статус их отношений был не определён, то после смерти Толика у неё, кроме отца, оставались только Роман и Илона. Вот только она никогда не тешила себя иллюзиями, что её чувства к ним равноценны их чувствам к ней. У Илоны был очень широкий круг общения, а Роман не особенно подпускал к себе. И, хотя Ореста и проводила с ними большую часть дня, всё же понимала, что вряд ли они считают её своей семьёй. Она посмотрела на Илону краем глаза, думая о том, что же вынудило эту молодую красивую и не обделённую вниманием женщину захотеть секса с ней, Орестой, которая всегда была рядом, но никогда не ставила себя как равную. Игорь Валентинович, например, не брезговал развлекаться с моделями и своим обслуживающим персоналом, но Илона никогда не разменивалась по мелочам. А теперь вот так просто, с водителем, без прелюдий, под наркотой… Скорее всего, это всё было вызвано тем, что Игорь сначала сделал предложение Илоне, а потом снова её бросил. И Толик погиб. И Роман отстранился. Да ещё и проблемы с деньгами. Скорее всего, именно весь этот ворох проблем и их очерёдность и неотвратимость и кинули Илону Журавскую в объятия своего водителя. − Ореста, я хочу знать, откуда у Романа в спальне взялся целый килограмм наркотиков. Он мне ничего не рассказывает в последнее время, и, хотя я и не верила, что он мог убить Анну-Марию, я очень боюсь за него. Ты должна помочь мне уберечь сына от этого всего дерьма. Я не знаю, как именно, но выясни о его жизни всё, что только можно. Вот и всплыл «хайп» из спальни Романа. Оресте было очень неприятно узнать, что пока она лежала в больнице и решала свои проблемы, едва не потеряла и Илону, и Романа. Но были вещи, которые она знала, но хотела бы, чтобы никто из них больше не знал. То, что у Илоны уже была зависимость от наркоты. То, что Анна-Мария Бойко уже целых восемь месяцев изменяла Роману с его лучшим другом Святославом Гриценком. То, что Огниевский изменял Илоне с Орестой последний год. И даже то, что Вера навещала в больнице Олега, когда Роман уже любил её. То, что Илона любила Толика, а он подрезал тормозной трос её тачке, что едва не привело к трагической развязке. Ореста знала очень много, вот только совсем этим не гордилась. Ей просто были дороги Журавские. И точка. Она не хотела шпионить за ними, поэтому попыталась вяло возразить: − Вы понимаете, что если Роман что-то заподозрит насчёт того, что я слежу за ним, он закроется и не простит предательства? Илона закатила глаза: − Ну так придумай что-нибудь. Можешь войти к нему в доверие, стань его другом. Мне кажется, что он очень переживает из-за нас с Игорем, и у него нет нормальных друзей. Тут Ореста могла согласиться, ведь друзья Романа ей тоже никогда особо не нравились. Исключение составляла только Вера. Но теперь, с её исчезновением, Ореста очень переживала, что в водовороте последних событий упустила из виду что-то важное. Да и Игорь тоже прямо напрашивался на её проверку. Хотя она не считала, что он мог желать зла своему сыну или своей бывшей жене, доверия он точно не вызывал. И хотя она ни на секунду не поверила Психу в том, что это именно Журавский-старший выдал её, Толик не брехал, когда она встретила его возле туалета. Он, конечно, предал её, но всё же смерти её точно не желал. И он потеряла его. Потеряла навсегда. И вот теперь Роман тоже мог быть преданным. Своими друзьями, своим отцом, Жекой. Он поправила зеркало заднего вида и поймала там взгляд Илоны. Кивнула её отражению. − Я попробую, но только пусть Роман не знает, что мы об этом говорили. − Договорились, − Илона легонько пожала её пальцы, сжимающие руль. А потом вытащила таблетку и положила под язык. Он улыбался с цветной фотографии своей идеальной улыбкой. Молодой, высокий, красивый. Несмотря на то, что его жажда денег едва не погубила Илону, Романа и саму Оресту, она смотрела в его карие глаза на могильном камне, и испытывала боль. Даже если он оказался мерзавцем, всё же когда-то был важен для неё, и ей непросто было выкинуть из жизни такую важную её составляющую. Хотя давать ему пощёчину в школе, где, как он сам сказал, сотни камер, всё же было приятно. И всё же он защитил её, закрыв своим телом. Принял две пули, предназначенные ей. Пуская изо рта кровавые пузыри, попросил прощения. Признался в любви. Чёрт, это было больно. И так чертовски сложно было пережить его смерть и её одиночество. Сложнее было только стоять возле Илоны, которая дрожала мелкой дрожью, глотая слёзы, и делать вид, что происходящее нисколько её не волнует. Ореста даже не знала, догадывается ли Илона хотя бы о её знакомстве с Анатолием Ивановичем Огниевским. А вот про то, какие отношения их связывают, ей лучше бы вообще никогда не узнать. Роман набирал её второй раз, но Илона попросила не отвечать ему именно сейчас. Тогда Ореста отключила звук и убрала телефон в карман. На кладбище не было других посетителей. Они находились высоко на горе, откуда открывался отличный вид на Киев, вот только грязно-зелёные стены крематория навевали страх и трепет. Осень. Опасность. Неизвестность. Ветер взлохматил причёску Илоны, отчего женщине казалось, что это руки Толи ласкают её. Да, Роман был прав насчёт того, что ему были нужны её деньги, но даже подрезав тормозной трос, Илона звонила ему. Попрощавшись с жизнью, удалив всю телефонную книгу, она по памяти вбила знакомые цифры его мобильного. На улице было холодно. Небо было затянуто тучами, и Ореста больше не могла смотреть, как Илона заламывает синеющие пальцы, сидя в коротком платье на гранитном камне. Снова и снова прохаживаясь пальцами по лицу Толика. Смотреть на это было невыносимо. Она рывком расстегнула свою чёрную кожаную куртку, стянула с себя, оставшись в одной тонкой рубашке, и накинула на плечи плачущей Илоны. Так хотелось поступить правильно в этой непростой ситуации: рассказать, что это Толик подрезал тормозной трос, за что, правда, уже своё получил, рассказать, что он неоднократно подставлял Романа. Сделать что-то, чтобы Илона так не убивалась за тем, кто принадлежал ей, Оресте. − Ты же совсем замёрзнешь, − попыталась возразить Илона, но Ореста отрицательно покачала головой, и она продолжила, обращаясь как бы сама к себе, − но ничего, сейчас мы это исправим. С этими словами она достала из кармана пальто серебристую фляжку и пачку тонких сигарет. Отвинтила пробку, сделала пару больших глотков. Ореста не успела предостеречь её от опасности отравления смесью алкоголя и наркоты, когда она всунула флягу ей в руки. − Выпей со мной, пожалуйста. Только я стаканчики не взяла. Да уж, Ореста не пила из стаканчиков со времён бурной молодости, когда гуляла в одном дворе с Толиком и его дружком Жекой. Именно тогда они жарили сосиски на палочке и воровали газеты из почтовых ящиков соседей. Играли в карты, ходили друг к другу в гости, играли в футбол и пили водку, разведённую «Ситро» из одноразовых бумажных стаканчиков. Это было едва ли не лучшим временем в жизни Оресты. Но это уж никак не могло быть частью прошлого Илоны Журавской. У неё была совсем другая жизнь. И всё же у них было намного больше общего, чем могло показаться на первый взгляд. И всё же тем вечером на парковке отеля, когда Ореста первый раз ударила Огниевского, у неё ещё был выбор. Она могла бы поцеловать его. Позволить всё исправить. Хотя бы выслушать. Но она действовала последовательно. В тот вечер, как и во все другие вечера своей жизни она выбрала Илону и Романа. И вот теперь это привело её к могиле Огниевского и её увечью. И всё же, Илона однозначно стоила принесённых жертв. Водитель слышала её тяжёлое дыхание. Илона, словно что-то почувствовала, повернула голову и нашла взглядом Оресту, которая стояла за её спиной, сложив руки на ограду соседней могилы. Фляжка была зажата подмышкой. Водитель подняла голову и наткнулась на взгляд своей начальницы. Она смотрела на неё большими синими глазами. Заплаканными. С надеждой. Ореста никогда не садилась пьяной за руль. И сегодня у неё не было под рукой сыворотки-противоядия, которая была в тот вечер, когда в ангар её отца заявился Роман. Она глубоко вздохнула и отхлебнула из фляги. Виски. Дорогой. Односолодовый. Илона прикурила и передала Оресте пачку. С этими Журавскими можно заработать рак лёгких. А можно вести практически здоровый образ жизни всегда и умереть в тридцать шесть от огнестрела. Два сквозных пулевых ранения. Сука! Когда Ореста сделала ещё глоток виски, а потом несколько глубоких затяжек, ей стало казаться, что Толик с портрета насмехается над ней. Не желая смотреть в его лицо, она уселась на мокрый камень, отвернувшись от него. Он должен был презирать её. Чувствуя позади тихие всхлипы Илоны. Вытащила телефон и проверила сообщения. Роман прислал смс: «Где ты?». Она быстро набрала ответ и погасила окурок об подошву. Когда повернулась к Илоне, та с задумчивым видом вытряхивала из фляги последние капли. Лицо женщины было красным и отрешённым. − Отвези меня домой, я не хочу больше здесь быть. Ореста шумно вдохнула воздух через ноздри и в последний момент помогла удержаться начальнице на ногах, когда каблук увяз во влажной глине вокруг свежей могилы. Илона судорожно вцепилась в её руку, и они так и шли к машине вниз по склону. Интересно, если сейчас их остановят менты, хватит ли у Оресты денег, чтобы заплатить за отказ проходить драгер? Она вытащила из заднего кармана и быстро пересчитала купюры. Живем ещё. А если их зафиксируют камеры видеонаблюдения, и в начале следующего месяца на почту Илоне, а ещё лучше – прямо Игорю Валентиновичу, − прилетит письмо счастья с её фоткой за рулём? С другой стороны, когда-то Илона лично оплатила десять штрафов за месяц и заставила Юрия Никитовича защищать Оресту в суде, где её собирались лишить прав на ближайшие восемь лет. Илона курила в окно, а Ореста старалась концентрироваться на дороге. До дома они добрались без происшествий. Свет не горел ни в доме, ни в репетиционной. Скорее всего, Роман снова уехал к друзьям. Ореста потом, конечно, посмотрит историю посещений через лэптоп, но сейчас нужно было уделить внимание Илоне. − Помоги мне раздеться, я хочу прилечь, − попросила Илона, − и дай мне мои таблетки. − Илона Максимовна, Вам уже хватит таблеток на сегодня, − возразила Ореста. Она уже чуть не потеряла её однажды, она не простит себе, если с ней что-то случится по её вине. − Ореста! – Илона закурила посреди прихожей, и датчик дыма тут же среагировал воем. С потолка полилось. Ореста успела среагировать до тех пор, пока автоматика пошлёт сигнал на пульт централизованного управления, где оператор направит сюда пожарную бригаду, быстро отключив сигнализацию. − Пойдёмте, я помогу Вам подняться, − она помогла Илоне снять сначала собственную кожанку, куда женщина куталась всю дорогу, хотя из-за включённого климат-контроля, по спине Оресты стекал пот, а потом и её пальто. Как только они оказались в спальне Илоны, женщина принялась раздеваться. Ореста деликатно отвернулась, когда платье Илоны скользнуло к её ногам, обнажая хрупкую фигуру в прозрачном дорогом белье. − Иди ко мне, − позвала Илона, и, хотя алкоголь уже не действовал так сильно, Ореста всё ещё хотела быть пьяной, чтобы вырубить мозг и не думать. Кому всё это? Зачем? Илона опустилась на кровать и похлопала ладонью по покрывалу возле себя. Если бы Ореста сейчас ушла, стала ли бы она персоной нон-грата в этом доме? Она не знала, да и не хотела узнать. Поэтому подчинилась и расстегнула две верхние пуговицы на рубашке. − Я хочу сама, − попросила Илона, и Ореста тяжело опустилась на кровать, оставив между ними не больше двадцати сантиметров. − Я хочу тебя, − прошептала Илона, приникнув к её губам. На этот раз всё случилось быстро. Пальцы Илоны несколько раз вошли во влагалище Оресты, когда водителя накрыл оргазм. Может быть, дело было в том, что так подействовал алкоголь и сигарета на голодный желудок, может быть, бессонная ночь и волнение. А может быть что-то ещё, чему Ореста пока не спешила давать характеристику. − Салфетки на тумбочке, − сказала Илона и снова поцеловала её, но Ореста мягко перебрала инициативу на себя и стала медленно спускаться вниз по гладкой коже, покрывая тело своей начальницы влажными поцелуями. Толик с ума сходил, когда она так делала, а когда её губы обхватывали его член, он стонал так неистово, что Ореста всерьёз переживала за его сердце. Она непроизвольно вскрикнула, когда руки Илоны обхватили её за талию и притянули к себе. Боль накрыла так сильно, что на глазах выступили слёзы. Она сегодня не принимала обезболивающие. − Ореста, что с тобой? – Илона расцепила руки и села на постели, − дай я посмотрю. Она зажала рот рукой, когда рассмотрела красновато-синие кровоизлияния под кожей. − Боже, кто тебя так? – Илона послюнявила пальцы и бережно прикоснулась к синяку на спине Оресты. − Это мои старые конфликты, ничего страшного, я в состоянии постоять за себя, − отмахнулась. − Но тебе же больно, нужно показать это доктору, − Илона гладила пальцами кожу, другой рукой удерживая Оресту. − Не переживайте, всё пройдёт. Ореста не могла подобрать слов, чтобы объяснить на языке Илоны Журавской, что телесные повреждения её нисколько не волнуют. На ней всё и так заживает, как на собаке. Да и нанося увечья другим, нужно быть готовой к тому, что рано или поздно кто-то захочет поменять их местами. Илона смотрела на неё, и в глазах её застыли слёзы. Почки, конечно, болели ощутимо, но чтобы плакать из-за чужих болячек? Это было так странно, что, пожалуй, ещё одним таким человеком мог быть только Роман. Ситуация была странной, ведь ни разу в жизни Ореста не показывала, что испытывает физическое недомогание при своих работодателях. Но такая трогательная забота обезоруживала Оресту. Они оказались в комнате Оресты через час. Повезло, что постель была совсем свежей, ведь ночью Ореста спала не больше пары часов, да и то на самом краешке. Илону вырывало, и Оресте не оставалось ничего другого, кроме как помочь ей принять душ, куда Илона затащила и её тоже, собственноручно вымыв каждый сантиметр кожи, а потом отвести в свою спальню и положив в свою постель. В этом доме у неё не было сексуальных отношений до Илоны, поэтому ей не приходило в голову мысль о необходимости закрывать дверь на ключ, хотя такая возможность и была. Она делала так всего несколько раз, когда была вынуждена просматривать долгие часы видео, опасаясь, что может заснуть, и кто-то войдёт и случайно увидит то, что ему не предназначено. Конечно же, ей и в голову не могло прийти привести в этот дом Толика. Хотя Илона, к её огромному облегчению, тоже его сюда не водила, что позволяло сохранять хрупкий баланс равновесия до самой его смерти. Илона принесла откуда-то из глубины комнат мазь и чуть ли не силой заставила Оресту позволить намазать гематомы. − Очень болит? − Не стоит Вашего беспокойства, − отмахнулась Ореста, но всё же легла на живот и перестала сопротивляться. Илона аккуратно размазывала мазь по спине. Ей было приятно это делать, поэтому Ореста позволила ей, хотя и сама, естественно, тоже испытывала приятные эмоции. − Когда же ты поймёшь, что любовь не имеет ничего общего с жалостью? – сказала Илона и задержала руки на обнажённой спине своего водителя куда больше времени, чем было необходимо. Уже через час, когда Илона крепко спала под воздействием «Хайпа», алкоголя и никотина, Ореста выбралась из постели, открыла один из четырёх сейфов, вытащила резиновую стяжку, иглу-катетер, шприц и пробирку для забора крови. Когда она взяла у Илоны необходимое количество крови для теста на содержание наркотиков и определения партии, из которой Илона получала «Хайп», начальница спала так же умиротворённо, дыша глубоко и ровно. А вот Оресте уже совсем не спалось. Женщина собралась, быстро приняв душ, и тихо выскользнула из дома Журавских, с сожалением посмотрев на родной чёрный джип Рейндж Ровер, которому предстояло сегодня ждать её возвращения дома.