Телохранитель

Пачка сигарет опустела, не успели они вернуться домой. Оказывается, если твой организм сначала травят такой дрянью, как «Хайп», а потом избивают до кровотечения, то никотин уже не имеет своего пагубного влияния. − Роман, хватит, − она забрала у него пачку, куда парень заглянул с надеждой, прищурив один глаз. − Что? – он выбрался из машины, не став слушать очередное нравоучение. − Курить, говорю, достаточно. Расскажи лучше про эту свою Веру, − Ореста выгрузила из багажника две сумки и рюкзак. Роман подошёл, чтобы помочь, и усмехнулся: − Не думал, что у тебя столько вещей. Я тебя вообще всегда вижу в одних и тех же джинсах. Она скривилась: − А кто сказал, что здесь тряпки? И больше ничего. Ни объяснений, ни продолжения разговора. Они подходили к дому, когда Роман, отвернувшись от Оресты и рассматривая берег озера, признался: − Мы переспали с Верой. Он не успел больше ничего сказать, когда Ореста кинула сумку на дорожку и остановилась. Прищурилась. − Не думаешь же ты, что ей так сильно не понравилось? Роман так не думал, но Вера всё же ушла. Сама ушла, не дождавшись, пока он проснётся. Он покачал головой. Ореста пытливо смотрела на него. − А тебе хоть понравилось? Он закатил глаза. − Да какое это отношение имеет к тому, что она исчезла? Может быть, и никакого. Ей было неплохо с Илоной. Конечно, это что-то абсолютно новое для неё, но, в конце концов, она ушла не потому, что у них был секс. Ореста снова взяла сумку: − Ну, может быть и никакого, но она-то сама этого хотела? Ты её не принуждал? Он резко остановился. Развернулся к ней, и она едва не врезалась в его плечо. Его зелёные глаза зло сверкнули: − Хотела. Она давно хотела, как и Анна-Мария, − а потом тихо добавил, − это я не хотел спешить. Ореста понимающе кивнула. Анна-Мария та ещё сучка – уже два года давала всем, кто только поманит пальцем. И, тем не менее, Роман продолжал с ней встречаться до тех пор, пока в «Виват» не перевелась эта его Вера. − Поздравляю, теперь ты стал мужчиной. − Маме только не говори, я сам, − он снова отвернулся и пошёл к двери. − У Веры только один мобильный телефон? – она решила сменить тему. Где-то вдалеке залаял пёс, и они синхронно обернулись. Роман снял с плеча свой рюкзак и пошарил на дне, затем протянул женщине смартфон. − Вот твой телефон, «сим-карту» я вставил. У Веры один номер, насколько я знаю. Она взяла протянутый телефон и засунула в задний карман. Кивнула, думая о чём-то. − Закинь мне шмотки в мою комнату, только неси осторожно, не швыряй, там дорогая техника. Он забрал у неё сумку и рюкзак, а она открыла для него входную дверь и включила свет в прихожей. − Я должна поговорить с Илоной Максимовной, а потом посмотрю, что можно сделать до утра для твоей Веры. Он стоял уже возле перил на лестницу. Растрёпанные волосы, левая штанина джинсов задралась над кедом, тёмные круги под глазами. Ещё более худой, чем обычно. − Просто Вера, окей? Окей. Она кивнула. − Ты когда в последний раз ел что-нибудь? Я умираю с голоду. Он пожал плечами. Не помнил уже. − Мама уволила всех, кто не ушёл сам, так что теперь никто не готовит. Я видел в морозилке пару готовых пицц, нужно только разогреть. Она понимающе кивнула. Мало того, что у них теперь нет денег, так и домом и делами никто не занимается. Полный трындец. Кажется, мажорной жизни Журавских наступила полная и бесповоротная жопа. Похоже, их снова нужно спасать. И, хотя они были для Оресты в миллиард раз дороже, чем какая-то малая Романа, Роман ни за что не простит ей, если она не вернёт ему Веру живой и целой. Время катилось к чёрту, а она уже сейчас чувствовала, что опаздывает. Роман вернётся с минуты на минуту и будет требовать от неё найти Веру немедленно. И ей действительно пора приниматься за дело. Вот только было одно «но». Нужно сейчас для начала увидеть Илону и поговорить, всё равно этого разговора не избежать. Но если ей было не жалко дать ей ещё раз, то тема вновь всплывшего так неожиданно «Хайпа», да ещё и в качестве «лекарства» Илоны пугала её намного больше. Но оттягивать было некуда, нужно разговаривать, хотя она, если честно, предпочла бы действовать. Лучше избивать кого-то, чем убеждать словами, − эту истину она усвоила очень давно. Ореста прошла на кухню, умылась над раковиной, вымыла руки и с устрашением посмотрела на гору грязной посуды на разделочном столе. Кажется, что вся посуда Журавских срочно требовала мытья. Засунув в духовку сразу две пиццы, она натянула перчатки и стала мыть посуду. Всё равно ей нужно собраться с мыслями. Роман спустился на кухню в одних носках и оседлал стул возле камина. − Мамы дома нет, но, думаю, ты и так это уже знаешь, если нашла себе такое странное занятие. Странное… Хм, тут есть, о чём задуматься. Ореста стянула перчатки и выключила духовку. − Знаешь, сколько раз и твоя мама, и твой отец, пока ещё жил с вами, − оба они вызывали меня на «ковёр» и высказывали, что я плохо на тебя влияю? Было время, когда они даже хотели уволить меня, да и, если ты помнишь, до этого лета, когда ты получил права, мама не очень хотела, чтобы я возила тебя. Тебе вообще искали другого водителя. Роман поднял одну бровь. Странно, он даже и не подозревал. Хотя он никогда особенно не лез во взаимоотношения старших. Маму он любил, это да, а вот её отношения с водителем – чисто её территория. − Почему? − Я плохо на тебя влияю, − она скривилась, − сколько раз я говорила тебе не пачкать руки, но ты всё равно всё время влезаешь в драки, машешь кулаками, дружишь, с кем попало, и сам ездишь за рулём, хотя до восемнадцати ты не имеешь права. Ты меня не слушаешь… В её словах, может быть, и была часть правды, но Роман так устал, что сейчас точно не хотел выслушивать нравоучения, поэтому бесцеремонно перебил: − Ты к чему клонишь, я сейчас засну! Вот же мерзавец! Можно подумать, ей сильно хочется воспитывать его. Но в жизни часто приходится делать то, что необходимо, а не то, что хочется. Вот только Роман пока ещё этого не понял. − Я клоню к тому, что я научила тебя распускать руки, водить машину, уметь за себя постоять, но не научила мыть за собой посуду. Роман шумно выдохнул. − Я понял тебя, ок! – вскочил, схватив снятые ей перчатки и резким движением надел. Открыл воду и принялся старательно намыливать кастрюлю. Она усмехнулась. − Садись есть, пока горячее, потом помоешь. Он швырнул две вилки в раковину, раздражённо закрыл кран. − Я думал, что ты поможешь мне искать Веру, а не станешь меня вычитывать. − Где мама? – спросила она, как бы не услышав его реплики. − Не знаю, она мне не докладывает. Ореста видела, что Роман злится на неё. Обижается, наверное, уже думает, что зря вообще с ней связался. Но сидит напротив, избегая смотреть на неё, жадно запихивает в себя пиццу. Ладно, пусть пока дуется, только бы никуда снова не влез. Ореста залпом допила сок и встала, отодвинув от себя тарелку. − Ты сейчас тут всё убираешь, когда доешь, а потом занимаешься своими делами. Исключительно дома. Он сверкнул на неё глазами: − Может, ещё и уроки у меня проверишь? − Надо будет, проверю. Ты никуда не выходишь из дома, ты меня понял? − Я что, уже под домашним арестом? − Можешь считать и так. Роман доел пиццу и встал из-за стола. Прошёл через всю кухню и распахнул дверь на балкон. Иногда Ореста его просто невыносимо бесила. Вместо того, чтобы делать то, что он ей сказал, она упрямо гнула свою линию. Иногда у него возникало такое чувство, что это он её прислуга, а не наоборот. Он тут же устыдился собственных мыслей. Ну какая она прислуга? Сколько раз спасала его задницу, хотя и всегда поступала так, как сама считала необходимым. Гордая. Он вышел на балкон и снова набрал номер Веры. Конечно же, телефон никто не включал. Тогда он набрал Свята и попросил заехать за ним. Не хватало ещё сидеть дома из-за того, что Ореста ему – ха-ха − запретила. Планшет медленно загружал карту. Илона сейчас находилась в клубе «Мандарин». Похоже, не получится сегодня спокойного вечера, когда можно заняться делами. Максимум через час нужно ехать забирать Илону, хотя и за этот час она сможет успеть достаточно. Ореста настроила ноутбук и планшет и теперь ждала, пока закончится синхронизация, разбирая вещи. Она пыталась отогнать о себя мысль, что, может случиться, что она поторопилась. Или опоздала. Звук мотоцикла ворвался в тишину комнаты. Ей даже не нужно было смотреть в окно или на камеры видеонаблюдения, чтобы понять, что это Роман нарушил её приказ. Нужно было думать, много думать. Выудив из рюкзака новый блокнот, ручку и пару маркеров, она задумчиво потёрла изуродованную щёку. Рука вывела по центру листка: «Псих». Чуть выше – Огниевский, а в самом низу, в уголке – Журавский. Всё было не напрасно и неспроста. Она не могла допустить ошибку. Блин, да у неё был один-единственный талант – убивать. Она не могла облажаться. Псих точно был мёртв, Толик – тоже, но почему угроза для семьи Журавских всё ещё висела Дамокловым мечом? Денисюк бы не посмел, да и он был слишком мелок. Списка подозреваемых не было. И это было странно. И ещё Вера. Вера вообще никак не вписывалась в эту схему. Одно дело, когда они с Толиком решили использовать её брата, и совсем другое – когда кто-то другой решил положить глаз на её добычу. Ореста ввела в лэптоп номер мобильного Веры, но не смогла определить местоположение. Это было странно. Так могло быть либо если гаджет был физически уничтожен, либо если он находился где-то, куда не добивают электромагнитные волны – например, в метро. Что ж, она подождёт до утра, сейчас всё равно нужно решить проблему с Илоной. У клуба было шумно. Какие-то пьяные молодые люди что-то передавали друг другу рот в рот. Ореста непроизвольно вытерла губы, вспомнив, как Илона дала ей «Хайп». Побарабанила пальцами по рулю Рейнджа, проверила смартфон. Ничего. Ни Веры, ни ответов на её запросы. Иногда, когда ей совсем нечем было заняться, она отслеживала Романа. Конечно, у неё была прослушка на телефоне. В конце концов, Илона сама разрешила ей поступать в интересах Романа, используя для этого все доступные средства. Она сконнектила их телефоны и прибавила звук, нажав несколько раз на ручку рычага на руле. Салон заполнили вступительные аккорды «Мама, я на хайпе». … − Чувак, мне, если честно, никогда не нравилась эта твоя Ореста, − голос вечно жующего Святослава Гриценка. Ореста мысленно поаплодировала себе, ведь она угадала, что Роман пойдёт жаловаться на неё. Конечно же, поджав хвост, срулил к друзьям. Повезло ещё, что не забрал тачку. Как жалко, что он не понимает, что они ему не такие уж друзья. Если честно, Ореста уже привыкла, что вокруг Журавских часто крутятся разные люди, желающие присосаться к их деньгам. Люди, которые ни во что не ставят ни Романа, ни Илону, но зато стремятся влезть в их постель и банковский счёт. И мудак Гриценко ничем от них не отличался, если вообще не возглавлял этот список. Она вспомнила Толика и ощутила горечь. Жалко, что за рулём она не пьёт. Пошарила в подлокотнике, не включая свет, и достала пачку, где оставалась последняя сигарета. − Твоё здоровье, Роман, − она отсалютовала сигаретой и прикурила. Огниевский никогда не отличался особой порядочностью или преданностью, но она верила ему практически до последнего. Прямо до того вечера, когда застала его с Илоной, целующимися на ступеньках ресторана. Теперь ей самой было смешно, что она так сильно доверяла ему. Человеку, который готов был уничтожить Романа, чтобы завладеть деньгами Илоны. Да и саму Илону он использовал, впрочем, как и Оресту. Захотелось принять душ и выкинуть всё из головы. Ореста положила голову на руль и отключилась от телефона Романа. В салоне воцарилась уютная тишина. Ничего нового о себе она не услышит. Роман бывал злым, но всё же старался оставаться объективным. Он и так особо не скрывал своих эмоций и не выбирал выражений, когда имел к ней претензии. Пусть парень выплеснет злость, если ему от этого станет легче. Илона заметила свою машину ещё из окон второго этажа. Она не особенно удивилась, понимая, что приехать за ней сюда могла только Ореста. Уж если кто и значил для её телохранителя больше, чем она, то это Ромчик. И если он попросил, Ореста вернулась. Всё было просто. Какой же у неё замечательный сын, всё же. Она опустилась на сидение: − Привет. Ореста потёрла глаза. Они виделись всего день назад, а казалось, что прошла целая вечность. Ореста снова была в своих неизменных джинсах и пиджаке на белую рубашку. Илона снова была также сногсшибательно красива. − У тебя кровь вот здесь, − Илона протянула палец и нарочито медленно потёрла уголок губ своего водителя. − Не нужно, − Ореста попыталась возразить, но Илона и сама уже убрала руку и протянула упаковку влажных салфеток. − Мне кажется, что в салоне накурено, а у меня же может снова начаться приступ, − голос капризный, властный. Чёрт! Ореста выругалась про себя и резким нажатием одновременно четырёх стеклоподъемников опустила окна. Она совсем забыла, почему именно бросила курить, когда поступила на службу к Илоне. − Простите, я… Илона словно не заметила, продолжая: − Ромчик брал машину, он что уже стал курить? – Она повернулась и впилась глазами в лицо Оресты, − я очень переживаю за него, у него сейчас такой возраст, что он может связаться с плохой компанией. − Я присмотрю за ним, не волнуйтесь. А про себя подумала, что нужно присмотреть ещё и за самой Илоной. − Обещай, что сразу расскажешь мне, если узнаешь что-то плохое. Ореста коротко кивнула. Она знала достаточно, чтобы рассказать Илоне, вот только не думала, что эта информация пойдёт ей на пользу. Да и думала она, в первую очередь, о Романе. И поэтому молчала. Илона продолжала говорить: − Рома уговорил тебя вернуться? Ещё один согласный кивок. Лучше Илоне не знать, что Ореста вернулась в первую очередь из-за того, что, по всей видимости, опасность, угрожавшая Журавским всё лето и осень, никуда не делась, хотя Огниевский и Псих − оба мертвы. − А где Ромчик? − У Святослава Гриценка. Думаю, сегодня ночью он тоже не приедет домой. Илона откинулась на спинку: − Завтра мне нужно, чтобы ты отвезла меня, − она недоговорила, − в пальцах зашелестела упаковка знакомых белых таблеток, − я не хочу, чтобы Роман знал, где мы завтра будем. − Во сколько нужно ехать? Машина летела по Бориспольскому шоссе. В это время они были одни на пятиполосной трассе. Илона прикрыла глаза: − Давай в десять, успеешь приехать? − А Роман не говорил, что заставил меня вернуться к Вам жить? Илона пожала плечами: − Я с ним давно не говорила. Значит, завтра в десять. Ореста прибавила громкость на магнитоле, подумав, что разговор окончен. Она продолжала прижимать к губам влажную салфетку, когда до неё донёсся тихий голос Илоны: − Мы поговорим обо всём завтра вечером, хорошо? − Да, − откликнулась водитель и, посчитав, что в салоне уже достаточно свежо, прикрыла окна. Роману снилась Вера. Было так славно сидеть рядом и тихо напевать новую песню, которую он начал сочинять под мостом, обнявшись. Вера была так близко, что ему уже начало казаться, что в его жизни вообще никогда не было ни Анны-Марии Бойко, ни Ирины Ващенко. Как будто всегда была только Вера. Внезапно ему показалось, что Вера схватила его за шею и изо всех сил сжала сонную артерию. Кислород не поступал в лёгкие, и он начал задыхаться. − Тихо, не шуми, − он открыл глаза в кромешной темноте и узнал голос Оресты. Крепкие пальцы держали мёртвой хваткой. − У нас мало времени. Собирайся, и уходим. Он хотел возразить, что не хочет с ней не то, что никуда идти, а даже видеть не особо, но понял, что она не стала бы просто так приезжать посреди ночи, да ещё и будить его. Значит, что-то важное. Может быть она уже нашла Веру? Роман быстро нашарил в темноте джинсы и схватил с пола рюкзак. Скорее почувствовал, чем увидел в темноте, как Ореста вылезает через окно. Какая тактичность: свалила раньше, чем успела увидеть его в трусах. Повезло ещё, что спальня Свята находилась на первом этаже, ведь спальня его сестры Алисы была на втором. Роман выбрался на балкон и спрыгнул на траву, проигнорировав протянутые руки Оресты. Неужели она думает, что он будет прыгать на неё? Что ж она считает его совсем беспомощным. Она уже бежала к машине, на ходу отключая сигнализацию. Роман запрыгнул на пассажирское и уставился на неё: − И что же может быть таким важным, что ты выдернула меня из постели в, − он кинул взгляд на приборку Рейнджа, где часы показывали едва пять утра, − такую жестокую рань? − Знаешь, я бы тоже предпочла поспать ещё, но в десять мне нужно забрать твою маму и я не знаю, как долго нужно будет её сопровождать, а Вера, скорее всего, не может ждать. − В смысле? – Роман окончательно проснулся. Ореста выпустила руль и скрестила руки на груди. Машина медленно катилась по улице. Женщина смотрела прямо перед собой, отчего Роман не сразу расслышал её слова: − Боюсь, что Вера в опасности. Она почти всю ночь думала и анализировала и не могла не прийти к выводу, что Вера ушла не по своей воле. Конечно, ей нужно ещё много чего проверить, но то, что телефон девушки не подключался к сети уже больше двух дней, не говорило ни о чём хорошем. − Куда мы едем? Ты знаешь, где Вера? С ней всё в порядке? Ореста процедила сквозь зубы: − Слишком много вопросов. И больше ничего не сказала. Она бы ни за что в жизни не взяла Романа с собой, если бы не опасалась, что без него с ней не станут разговаривать родственники Веры. Конечно, у её младшего брата есть причина ненавидеть её и бояться, да и этот её бывший парень Олег тоже должен был запомнить её. А выбивать из них показания она считала ниже своего достоинства, словно пинать инвалидов.