1.
Сейран устала. Нет, пожалуй, звучит недостаточно точно. Сейран смертельно устала. Измучена. Изнурена. Такие мысли посещали молодую девушку в предрассветный час, который она проводила в ванной, в обнимку с белым другом. С трудом сдержав очередной приступ тошноты, она трясущимися руками набрала холодной воды и сполоснула рот, умыла лицо. Сначала она подумала, что это из-за перемены образа жизни. Всё-таки теплый Антеп ни в какое сравнение ни шел со знойным Стамбулом. Здесь все было по-другому. Дома она постоянно голодала, падала в обморок от голода и бесчисленных дел, а если и ела, то жалкие остатки с господского стола. Здесь же она вдоволь могла насладиться абсолютно любой едой, и в любое время побаловать себя чем-нибудь особенно вкусным. Да и к тому же, никто больше и не думал обременять её такими вещами как уборка по дому, готовка и прислуживание. Спустя пару месяцев проживания в этом доме, Сейран набрала несколько килограммов, что немного сказалось на её фигуре. Не в плохом смысле, не подумайте. Она все также продолжала ходить в зал, где занималась йогой и лёгким кроссом, играла в мини-теннис. Здоровый сон, полноценные приемы пищи и спортивные занятия сделали фигуру более... женственной. Сгладились острые углы, ушла излишняя худоба, бедра и грудь стали чуть крупнее, а талия продолжала быть осиной. Здоровый блеск кожи, волос, ногтей, да и в целом, улучшилось её самочувствие. Она стала более спокойной, а под вечными придирками госпожи Ифакат, это, отнюдь, не излишне. Даже после произошедшего с Феритом, она выбрала игнорирование лишнему трепу нервов. Тем более, было видно, как он изводится. Все пытается поговорить, извиниться, что-то предпринять, но она не слушала и продолжала не слушать. Кому нужны его лживые слова, когда самое худшее уже произошло? Сейран смирилась и готовилась к учебе. Теперь ни он, ни кто-либо другой её не остановит. Только перемена в организме заставила её разволноваться, начать переживать за собственное здоровье, которое, к слову, даже в отцовском доме было отменным. Что же не так? Стресс перед началом учебного года или..? Никогда в жизни ей не было так плохо, как сейчас, и она даже предположить не могла, что могло спровоцировать такой ответ со стороны организма. В дверь ванной нетерпеливо постучались. Послышался голос Ферита. — Сейро? Ты в порядке? Сейран закатила глаза. Бесстыжий очнулся. В порядке она, как же. Будь она в порядке, не сидела бы тут в половине шестого утра. Девушка ещё раз сполоснула рот освежителем для дыхания, и вышла из ванной тут же утыкаясь в мощную грудь. Она чуть отошла назад, когда взгляд наткнулся на полосы на его лице. След от подушки. Видно, хорошо он спал, пока она мучилась здесь. Придурок. — Сейран? Что с тобой? Вопреки привычному молчанию, она вдруг заговорила, удивляясь самой себе. — А-ай, Ферит, что может случиться? Не видишь, все отлично? Она хотела пройти мимо, но он удержал её за руку. Вот приставучий. — Сейран, не делай из меня дурака. Думаешь, глупый, не видит. Ты вся бледная, да и это не первый день. К чему ты упрямишься? Давай, собирайся, поедем в больницу. Кто он вообще такой, чтобы ей указывать? — Я никуда с тобой не поеду. Со мной все в порядке. Повторить? Со. Мной. Все. Хорошо. Понял? — Сейран? — Что, Сейран, что? Мне не нужна твоя забота. Ты мне не нужен. Ты разрушил мою жизнь, растоптал мою гордость. Не ты ли использовал мою сестру, чтобы воспользоваться мной? А? А сейчас что? Совесть замучила? Я ненавижу тебя, ненавижу. Слезы текли по её лицу. Ферит молча наблюдал за этой картиной, с каждым словом становясь все мрачнее и мрачнее. А Сейран... Сейран плакала все громче. А затем села на диван и зарыдала в полный голос, закрывая лицо руками. Ферит не знал, что делать. С одной стороны, ему хотелось утешить её, а с другой — она не даст прикоснуться к себе. Сегодня первый раз за этот долгий месяц, когда она заговорила с ним наедине. До этого она лишь делала вид на людях, как обычно. А когда они были одни, игнорировала, молчала, или просто уходила в другую комнату, на террасу, в ванну. И была права. Это он во всем виноват. В пылу гнева так разозлился, что воспользовался ситуацией как последний ублюдок. После той ночи он окончательно расстался с Пелин, уговорил мать уволить Юсуфа. Потому что на самом деле любит Сейран. Но надежды на взаимные чувства таили с каждым днём. В её глазах он видел лишь пустоту и безразличие. А теперь и это. Она чувствует себя плохо, но продолжает отталкивать его, не даёт помочь. — Сейран... Вновь стук в дверь. Сейран не услышала, полностью погруженная в собственные переживания и продолжала уже тихо плакать, изредка поскуливая. Останавливать её не было смысла. Тот, кто находился за дверью, наверняка все слышал. Ферит подошёл к двери и только повернул ручку, как в комнату влетела мать. Чуть растрёпанная, в длинном шелковом халате и распущенными волосами. Явно проснулась от этих истерических криков и плача. Разговора с невесткой не избежать. Как и осуждающих взглядов матери. — Сейран, дорогая, что случилось? Сейран замолчала, когда мама села подле нее, прижала к себе и начала гладить по голове. Девушка, уже тише, изредка всхлипывала и утирала лицо, утыкаясь в нежную материю. — Ферит. Что ты опять натворил? Как можешь доводить жену до такого состояния? — Я? Мама, не неси чушь. Я с вами с ума сойду, с ума сойду. Сейран было плохо. И уже не первый раз. Я говорю, поедем в больницу, узнаем что делать. Купим лекарства. А она наотрез. И в слёзы. — Было плохо? Сейран, дочка, что случилось? Сейран качает головой, отказываясь говорить, и её нижняя губа трясется в попытке успокоиться. — Ферит? — Не знаю мама, не знаю. Честно. С самого утра который день бежит в ванну и запирается там. Выходит вся бледная, трясётся. И ни слова. Вообще ничего не говорит. Гюльгюм замолчала и уставилась в одну точку, задумавшись. А затем взгляд её обрёл смысл и она осторожно взглянула на Сейран, которая смотрела на сплетенные со свекровью руки, приходя в себя. — Так, дочка, давай-ка, собирайся. Сейчас я спущусь к Ифакат и скажу, что нас на завтраке не будет. Со здоровьем не шутят, дочка. Мы поедем к врачу, а потом позавтракаем, как в прошлый раз, на берегу. Свежий воздух ещё никому не вредил, дорогая. И не спорь. Ферит... — Да, мама? — Ты будь спокоен. Я сама схожу с Сейран. Ты иди к отцу, он что-то собирался тебе сказать. — Хорошо, мама. — Но если я узнаю, что это ты её до такого состояния довёл, то тебе несдобровать. И не посмотрю, что ты мой сын. — Ааай, мама. Неужели вы не устали винить меня? Я много в чём провинился, но сейчас как я могу влиять на её здоровье. Видишь, даже на работу стал ходить. Что вам ещё от меня нужно, а? — Хорошо-хорошо, сынок, прости. Ты же знаешь свою мать, она слишком сильно любит своих детей. — Мама... — Ну всё, всё. Я иду к Ифакат, а ты, дочка, не сиди. Собирайся, сейчас сразу поедем.***
В частной клинике приняли их довольно быстро. Гюльгюм позвонила пока они ехали, и по приезду их уже встречала медсестра, сразу же провожая их к кабинету врача. Тот внимательно выслушал жалобы, записал необходимое в карту, и отправил девушку сдавать анализы. Затем осмотрел её, и пришел к выводу, что физически, никаких отклонений нет. Через полчаса принесли результаты анализов, и вот тогда, Сейран запаниковала. Доктор очень внимательно смотрел на результаты, затем позвонил кому-то и попросил подготовить оборудование. Госпожа Гюльгюм тем временем спокойно сидела в кресле, держа девушку за руку. Самочувствие девушки все еще страдало, она держала одну руку на животе, чувствуя зарождающееся беспокойство. Врач прекратил разговор и обратился к женщинам. — Что ж, все ясно. Госпожа Сейран, вам сейчас нужно будет спуститься в кабинет УЗИ на первом этаже. Дерья вас проводит, не волнуйтесь. Сейран непонимающе оглянулась на свекровь. Та поспешила уточнить. — Доктор, так что случилось? Что-то серьёзное? — Ну что вы, госпожа Гюльгюм. Все отлично. Все очень даже хорошо. Но нам нужно убедиться в том, что эмбрион находится в полости матки. Гюльгюм резко поднялась с кресла, а вслед за ней встала и Сейран. — Доктор, вы имеете ввиду... — Ваша невестка беременна, поздравляю. Беременна. Сейран оглушило. Все звуки казались как из-под толщи воды. Грудь сдавило, не давая вдохнуть. Она перевела затуманенный взгляд на свекровь, но та ярко улыбнулась, и в уголках её глаз засобирались слезы. — Ах, дорогая. Моя красивая дочка. Сейран оказалась в объятиях женщины. Обе плакали.***
Госпожа Гюльгюм решила сообщить всем после ужина. Решила, так будет правильнее. А Сейран не знала, что ей на это ответить. Она была слишком шокирована происходящим. Малыш соответствовал сроку беременности. Все показатели были в норме. Кроме состояния самой Сейран. Свекровь проводила её до спальни, и, видя ее состояние, уложила в постель. Девушка не сопротивлялась, и покорно легка в теплую постель, накрываясь одеялом с головой. Гюльгюм села рядом с ней на кровать, и, гладя по волосам, заговорила. — Сейран, я знаю, что сейчас у тебя непростой период. Вся эта кутерьма с замужеством, мечты об учёбе, да ещё и здешние порядки совсем изводят людей. Только ребенок станет для тебя целым миром. Ты пока не понимаешь, но как только возьмёшь его на руки, то тут же забудешь обо всем. Вся твоя жизнь будет казаться бессмысленной. А с ним ты обретёшь его. Она на секунду замерла, а затем продолжила: — Когда я пришла в этот дом невестой, я тоже переживала. Мать Орхана изводила меня своими прихотями, а я всё старалась угодить ей, делая себе больно, притворяясь перед любимым, что все хорошо. А потом забеременела Фуатом, и всё стало по-другому. Со мной стали считаться. А когда он впервые открыл свои глазки, я вдохнула его запах... Запах ребенка — запах рая, Сейран. Вот тогда я поняла, что все то, что я пережила, было не зря. Все это было для того, чтобы я встретила единственную истинную любовь в своей жизни. Так было с Фуатом, а затем и с Феритом. И я уверена, в скором времени и ты возьмёшь своего ребенка на руки и осознаешь, какого это, быть матерью. С этими словами она поцеловала её в макушку и ушла. Слезы тихо капали на подушку. Во сне ей снилось бескрайнее море. Она стояла на балконе, тепло улыбаясь, следя за спокойным приливом волн, качкой катеров и восходящим солнцем. Светлое платье развивалось на ветру, ей вдруг почудился лютый холод, но на плечи легка теплая шаль, а мужские руки приобняли её, кладя руки на округлый живот. — Сейро... Сейран резко открыла глаза. За окном уже стемнело, и она начала быстро оглядываться вокруг, не понимая, что происходит. Она опоздала на ужин? Наткнувшись на телефон, она посмотрела на время и тут же успокоилась. Ещё целый час. Внезапно, она почувствовала укол тошноты и побежала в ванную, но приступ прекратился, когда она облокотилась о холодную стенку душевой. Душ в самом деле не был самой плохой идеей. Сейран быстро приняла теплый душ, стараясь разобраться в мыслях, привести все в порядок. Что же ей теперь делать? Она не собиралась быть матерью, не собиралась рожать ребенка от этого ужасного человека. Сейран же сама ещё ребенок. Ей нет и двадцати, а она уже замужем и ждёт ребенка. Единственной её мечтой была учеба. А теперь эта мечта, судя по всему, останется только мечтой Какая из неё выйдет мать, если она не может огородить даже себя от этого жестокого мира? Да и что у нее есть? Лишь место за столом, обручальное кольцо на пальце и жизнь в золотой клетке, словно она птичка. Но ведь ребенок невинен. Он не виноват, что появился вне желания матери. И лишать жизни такое беззащитное маленькое существо у Сейран не поднялась бы рука. Неужели... неужели... Неужели она вправду беременна? Она обвела рукой теплый живот. Неужели внутри неё зародилась жизнь? К назначенному времени девушка стояла полностью собранная. Она надела лёгкое чёрное платье и причесала волосы. Самочувствие все ещё страдало, но после сна и душа она чувствовала себя лучше. Сейран глубоко вздохнула перед тем, как выйти за дверь. Внизу уже все собрались. Она заняла свое место за столом, игнорируя сканирующий взгляд Ферита. Ужин проходил как обычно. Почти. Сейран ничего не смогла съесть, накатывающее чувство тошноты вернулось, едва она учуяла запах рыбы. Она пила воду, изредка надкусывая ломтик яблока. Ферит тоже не ел. Она чувствовала его взгляд, но повернуться не решалась. Не могла посмотреть ему в глаза, казалось, как только она сделает это, тот тут же вновь заплачет. Или придушит. Она не знала, какое чувство преобладает сильнее. Её отвлек голос дедушки. — Сейран, дочка, почему ты не ешь? — Я себя немного плохо чувствую, господин. — Что случилось, дочка? Скажи, и мы решим. Ифакат сказала, вы утром были в больнице. Что сказал врач? Сейран побелела от ужаса, нервно оглядываясь по сторонам, не зная, что сказать. Гюльгюм, спеша прикрыть её ступор, поспешила ответить сама. — Отец, на самом деле, все хорошо. Все очень даже хорошо. Мы хотели сказать после ужина, но раз ты все знаешь, можно и сейчас. Она ослепительно изогнула губы в фирменной улыбке, окидывая взглядом присутствующих, останавливаясь на младшем сыне. Ферит слегка напряженно передернул плечами. — Дело в том, что сегодня мы узнали, кое-что важное. Сейран ждёт ребенка. За столом повисла тишина. Господин Халис положил вилку на стол и встал из-за стола. Все быстро поднялись со своих мест, и лишь ошарашенный Ферит повторил с опозданием, с громким треском роняя приборы на красивые тарелки. — Сейран, дочка, подойди ближе. Сейран медленно подошла к господину, пряча слезливые глаза. — Ах, моя хорошая. Благослови тебя господь. Сейран поцеловала его руку и поблагодарила. — Ферит, сынок, подойди и ты. Ферит подошёл к дедушке, не решаясь что-либо сказать. — Давай, сынок, обними старика. Ах ты негодник, все же доказал свое имя. Сначала удивил Мастера Неджипа, потом создал кольцо, первый, первый спустя столько времени, чей рисунок воплотится в жизнь. А теперь и наследник. Молодец, Ферит. Господин Орхан почти светился. А вместе с ним и госпожа Гюльгюм, госпожа Ифакат ехидно улыбалась, кидая на Ферита одобрительные взгляды. Лишь Фуат с Асуман стояли тихо, смотря в пол, натягивая на лица вежливые улыбки. Сейран и подумать не могла, каково сейчас этой бедной женщине. Асуман ведь так хотела ребёнка, но здоровье не позволило ей самой зачать. А Сейран, в чьих мечтах не было и мысли о детях, забеременела. Воистину, жизнь странная штука. — Ну всё всё. Так, слушайте, дети. С этого момента, все, чтобы не захотела дочка Сейран, тут же будет сделано. Захочет новый особняк — будет, захочет повидать родных — поедет. И чтобы я ни слова не слышал о том, что она расстроилась. Ифакат! — Да, отец. — Ты проследи, чтобы доченька Сейран ни в чем не нуждалась. — Конечно, господин. Все будет сделано. — Хорошо. Ох, я помолодел, клянусь, помолодел. Ешьте, пейте, а я, с вашего позволения, пойду. Клянусь, от такой радости и умереть не жалко.