Уже нет
Когда вернулся? 12:43
В четыре утра От мамы еду, через полчаса буду Ты идёшь или нет? 12:43Полчаса не успею, в два буду 12:43
Супер Тогда я к славе пока заеду 12:44Ага, давай 12:44
Снова смотрит в окно. Ветер сильнее. Снова на картину. Открывает контакты, нажимая на один из трёх, что со значком избранных. Пара гудков. Отрывает трубку от уха, проверяя время на часах. Ещё пара гудков. Ноготь большого пальца левой руки оказывается меж передних зубов. — Ало, — сонное, из динамика. — Ало, привет, разбудил? — садится на кровати, сильно сгорбившись. — Нет, мм, да, но не важно, пора вставать, — секунда молчания. — Что-то случилось? — Нет, я, — опускает голову ниже, голос тоже, — я хотел сказать, — поправляет волосы, — что это всё ещё твоя квартира, и если ты… — А нет, — будто только пробудившийся, прерывает мучения, — всё нормально, я просто, — пауза, — Вадя вернулся. — А ты у Вади, — кивает сам себе. — Да, он приехал вчера новью и зашёл в клуб. — Да, да, классно, — продолжает кивать, — тогда, привет ему. — Мг. Снова пауза, чуть дольше чем надо. — Извини, что разбудил. — Намного спокойнее. — Ничего, всё в порядке. Поджимает тонкие губы в полу улыбке, будто тот её видит. — Пока. — Пока. Искусанный ноготь возвращается на прежнюю позицию. На улице очень холодно. Деревья до сих пор бешено качаются, дождь приостановился. Бессмертных стоит у светофора, ожидая, когда на той стороне загорится зелёный. В кармане куртки начинает вибрировать телефон. Егор. — Ало. — Начинает переходить дорогу. — Ты где, скоро? — Я приехал, дорогу перехожу. — Непроизвольно бросает взгляд влево, затем вправо, страхуясь. — Я тебя встречу. — Да не надо. — Фразу обрывают частые гудки. Усмехается. На подходе к месту назначения видит знакомый силуэт, вылетающий с стеклянных дверей. Достаточно высокий, с длинными волосами, цвета такого же как и у Вани и лёгкой щетиной. В чёрном худи, вылетев без куртки, движется к нему навстречу. Уголки губ только при виде этого человека ползут вверх, ещё через секунду тот падает в объятия. — Привет. — Тянет бархатный голос, пока руки стучат по спине, проверяя на реальность. — Привет, — кладёт подбородок на плечо парня, прикрывая глаза. Укутывается в нём, точно в самом родном в жизни человеке. Хотя может быть, так и было. — Как ты? — спрашивает, будто беспокоясь. — Терпимо, — не размыкая век. — Братан, привет, — Слава встаёт с дивана, завидя спускающихся друзей, подходит к Ване, — давно не виделись. — Да, здорово, — пожав руку, коротко хлопает по спине, — как ты? — параллельно снимая куртку. — Да, пиздец, приболел, чёто, — шмыгает, словно в подтверждении, — может это, осмотришь меня, а то в больничку не охота то идти. — Шлёпает пару раз по плечу. Шатен скалится, улыбаясь, отрицательно качает головой. — Не моя сфера, — поднимает глаза на того, осматривая, — но у тебя простудное, видно же. — Ну вот, я тоже так думаю, — прикрывает рот, кашляя в кулак, — ты чё, сам как? — Да нормально, — проходит к тёмному дивану, за Славой, — учусь, работаю. Нет, спасибо, — мимо ходом отвечает подошедшей к столику официантке. — Это правильно, а то потом будешь как твой братик, вон, не понятно чем ездить, по городам заниматься, — локтём толкает того в бок. — Свои чёрные делишки, а? — Точно, — кивает, поднимая со стола высокий стакан с соком. Боковым зрением замечает, как загорается лежащий на низком столе чей-то экран телефона, высвечивается: Катюха — Бля, щас, пацаны, отвечу, — ещё раз громко кашлянув, брюнет встаёт, схватив телефон, удаляется. — Он не меняется, — улыбается шатен, смотря вслед. — Ещё бы, — переводит на того взгляд, изучая каждый изъян на лице, точно видит в первый раз, — у мамы был, говорит не звонишь совсем. Зелёные глаза чуть грустнеют, уходя в пол. — Да, — поправляет падающие лоб волосы, — времени нет. — Не надо, — хмурит брови, — не забывай её. — Да, я знаю. — Кивает. — На зимних каникулах съезди, обязательно, — снова улыбается, также легко. Ещё раз глотнув сока, что-то вспоминает, — как Пешков? — Нормально, — откидывается на спинку дивана, — наверно, — добавляет чуть тише. Парень чуть склоняет голову, смотря исподлобья. — Вы разъехались? — Оглядывается, проверяя, нет ли рядом лишних ушей. — Нет, но, — кусает нижнюю губу, — мысленно как будто да, — поднимает на него кошачьи глаза, спрашивая, «поймёт ли?». — Я не знаю, просто, — отводит взгляд, осматривая стены, проговоривает в голове фразу несколько раз, решаясь, может ли позволить себе сказать это вслух,— я устал. Не долгая пауза. — От него? — Нет, — зрачки продолжают ходить по тёмному помещению, — или да, я не знаю, — поднимает ладонь, потирая глаза. — Эй, спокойней, — кладёт тяжёлую руку на напряженное плечо, чуть сжимая, — ты разберёшься, — ловит вымотанные глаза, — просто подожди. Остынь. Не двигается несколько секунд, опять терзая губы. — Боюсь, остыть боюсь. — чешет макушку, задумавшись. — Или уже остыл. Терять не хочу. — Не бойся, всё решите, просто не спеши. — Улыбается, так искренне, бесконечно тепло, улыбкой из детства, будто им снова по двенадцать и умерла их последняя рыбка и он пытается убедить его в том, что это не их вина. — У тебя не получилось. Парень поджал губы соглашаясь. — Потому что поспешил. — Указательным пальцем тычет в того. — Но ты всегда был умнее меня, — резким движением, взъерошивает волосы зеленоглазого. Тот уворачивается, чуть ли не сваливаясь с дивана. Оба тихо смеются, сверкая зубами. — ... а мне кароче Катюха говорит: "это нормально". Блять, схуяли, это нормально? — Активно жестикулируя, в привычном себе тоне, пока остальные двое с этого катятся на пол, разглагольствует Вячеслав. — Прикиньте, пиздец. — Мотает головой. — Бля, расходится пора, — на мгновение включив телефон, Егор бросает взгляд на время, — у меня рейс через четыре часа. — Сука, четыре часа это дохуя. — Возмущается друг. — Надо ехать, — качает головой, — ещё нужно кое-куда зайти. — Я тя отвезу, братан, — запихав в рот последнюю суши, ощупывает карманы собственных джинс, ища ключи от машины. — Бля, ты только что пол бутылки виски въебал, — смеётся тот указывая рукой на стоящее на столе доказательство. — Чего, это вообще Ванёк выпил, я чисто похавать приехал. Шатен, чей желудок сегодня был наполнен только вишнёвой газировкой, ухмылялся, щурясь. — Кстати, у меня для тебя сувенир, — поворачивается к брату старший. Встаёт изо стола, отходя к вешалке у которой лежала его сумка. Достаёт из маленького отсека продолговатую, плоскую коробочку чёрного цвета. — Не надо, — уклоняется от протянутой руки. — Я тебе младшая сестричка что-ли? — Я же сказал сувенир, полгода не виделись, бери. — Махает предметом перед тем. После будто угрожающего взгляда, всё же перехватывает коробку. — Ебать, — протягивает Слава, разглядывая тонкие сенсорные часы с чёрным поясом, — а мне такие? — кричит, который раз за день. — Пиздец, двадцать лет дружим, а он всего лишь какой-то брат, ты его на пару лет больше знаешь. В помещение снова разносится смех. — Слышь, ты не охуел? Я тебе роликс на день рождение дарил, — спрашивая, задирает брови. — Ну это да, — успокаивается тот. — Это для твоей тупой привычки каждые пять минут на время смотреть, — возвращает внимание к шатену. — А чтобы я ногти не грыз, куриную лапку подаришь? Я снова трамваями, трамваями, Трамваями, трамваями домой — Здесь остановите. — Тормозит таксиста, у парчка возле его дома. — Да, да, здесь. Оплата по карте. — Бросает, захлопывая дверь. На улице уже давно темно. Поднимает руку, смотря на автоматически загорающиеся часы. 21:20 Стоя на тротуаре перед парком, поднимает голову выше, смотря на высокие деревья. Опускает веки, делая вдох морозного воздуха. Ветра уже нет. Делает шаг вперёд, направляясь вглубь искусственного леса. Спрятав руки в карманы куртки, медленно разгуливает по кривым тропинкам, лежащим меж тусклых высоких фонарей. Освещение здесь плохое, поэтому вечером здесь нет ни детей, ни семей с колясками. Лишь редко проходящие парочки, да бездомные на лавочках. Он шагает медленно, будто ноги сами двигаются по асфальту, а без усилий хозяина быстро это делать у них не получается. Приостанавливается у одного из фонарей, находясь почти в самом центре. Осматривается. Стоит так с минуту, почти бездвижно. Вдали выглядывает чей-то приближающийся силуэт. Молодая девушка с длинными каштановыми волосами, тонким шарфом и коричневой шапочкой, держа длинный поводок в руке, идёт к нему навстречу, с невысокой светлой собакой рядом. Проходя мимо парня, мило улыбается, видно немного смущаясь, хлопает редкими ресницами. Тот отвечает тем же, провожая взглядом. Чуть постояв, отходит на пару метров, садясь на одну из скамеек. Сидя, продолжает изучать парк, на который обычно не обращал внимания. Долго думая, всё же достаёт из кармана смартфон. Заходя в контакты, долго изучает номер с пометкой «избранное». Громко выдохнув, нажимает на вызов. Гудок обрывается на втором же. — Да, — нежный женский голос на той стороне. — Мам, привет. — На глазах невольно накопляется влага. Продолжает смотреть в одну точку. — Ванечка, ты? Привет, Солнышко, как ты, как у тебя дела? — Ничего, хорошо, мам, — очень тихо. — Как у тебя? — У меня? Как у меня могут быть дела, всё как обычно, тихо, на работе спокойно. — Как Иван Иванович? — усмехается своему же вопросу. — Ой, Иван Иванович шикарно, пляшет, говорит: «всех в этом чёртовом доме переживёт». — Через телефон слышна добрая улыбка женщины. Мальчик усмехается. — Вот, в конце декабря девяносто двухлетие будем отмечать. Помнишь, как мы его перед новым годом ездили с тобой поздравлять? Тебе лет четырнадцать было. — Помню, мы ему ещё сами торт пекли. А Егор на него зарился весь вечер. — Шмыгает, потирая нос. — Да, да, торт кстати ужасный получился, — говорила шёпотом, будто боялась, что её кто-то услышит, - лучше бы Егор до него добрался. У меня никогда выпечка не удавалась. — Нет, всё всегда было вкусно. — Да ладно, вы дети были, вам всё что сладкое, то вкусно. — Посмеялась та. — Как ты там? Всё в порядке? Устаёшь, да сильно? — Нет, мам, всё хорошо. — Точно? Голос у тебя уставший. Поднимает глаза наверх, на звёзды, пытаясь удержать на глазницах слезинки. — Всё хорошо, правда. — Ну ладно. К тебе Егор сегодня приезжал? Этот разговор длился долго. Слова из маминых уст лились из динамика, согревая так сильно, что минусовая температура Омска перестала ощущаться вовсе. Женщина красочно рассказывала о скучных происшествиях на работе, а парень коротко об учёбе и стажёрстве в больнице. Этот разговор и родной этот голос, ощущались как брошенный спасательный круг, тонущему парню. Он не слышал мать несколько недель, потопая в голосах в своей голове, как в бушующем море, мирясь с мыслью, что скоро либо уйдёт ко дну, либо что ещё страшнее будет захлёбываться вечно. И только сейчас будто увидел берег, и вспомнил, что можно попросить о помощи, и попросил. Вот уже дважды за день. Дважды за день жадно глотнул воздух. И мы с тобой неправильно, неправильно, Неправильно представили любовь Пешков вытаскивает ключ из замка, отворяя дверь. Первое, что бросается в глаза — это полная темнота в прихожей. Делает шаг вперёд, лампы не включены ни в комнате, ни на кухне. Бросает ключи на тумбочку, стаскивая с ног кроссовки, отодвигает к стенке. Только включив свет, закрывает за собой входную дверь. Куртку бросает на пол в той же прихожей. Обходит спальню, садится на заправленную кровать, сложив руки в замочек, устремляет взгляд в пустую стену. Вылетает с паром из ванны, в которой лежал, казалось больше получаса, выходит в коридор, ища новую пару обуви рядом со своей. Но не находит. Стоя у окна на кухне, ставит бокал с кофе на подоконник. Наблюдает за проходящими во дворе людьми. Бросает взгляд на горящие и перегоревшие уличные фонари, группу подростков. Губы дёргаются в короткой улыбке. Приложив к уху телефон, открывает окно. — Ало. — Человек на той стороне вероятно находится на улице, что слышно по шуму на заднем плане. — Привет. — Всё ещё слабо улыбается, смотря на стоящую под окнами молодёжь. — Привет. — шмыг, — что-то… — Я хотел сказать, — перебивает, лишь по началу поняв, что за вопрос последует, — это всё ещё твоя квартира. В последующем молчание слышится ухмылка. — Да, я уже у дома, скоро буду. — Я, — задумывается о формулировке, — если ты с кем-то, можешь не спешить, я скоро ухожу. — Отворачивается от окна, смотря в кухонный ленолиун. После выдоха и недолгого молчания: — Работаешь? — Нет, я, — зрачки бегают по изжитому кухонному гарнитуру, — я у Вади переночую. Снова пауза. — Окей. Оглядывается на окно. — Пока. — Пока. — Закрывает то, после покидая кухню. В горле будто пересыхают все слова, не позволяя вылететь. — Окей. — Отойдя от скамейки на пару шагов, становится на месте, смотря на грязный асфальт. — Пока. — Пока, — только выдаёт, тут же слышатся гудки. Шумно выдыхает, через сомкнутые зубы, оглядывается вокруг. Поднимает пальцы ко рту, кусая ноготь. — Блять, — возвращается на скамью. Поднимает глаза наверх. Снова поднимается ветер.