***
Почему я до сих пор жив? Как долго я здесь нахожусь? Каким образом мне суждено умереть? Эти вопросы преследуют меня во тьме. Никто не приходил с того момента, как те два придурка протыкали мне вены иглой. Кляп во рту приобрёл кислый вкус и это заставляет меня чувствовать себя крайне скверно каждый раз, когда он касается моего языка. Я давным-давно оставил всякую надежду на спасение. Честно говоря, не думаю, что заслуживаю его. Во всём произошедшем виноват лишь я. Я был так слаб, а теперь меня карают за это. Следовало прислушаться к предостережениям Майка. Я должен был сказать Леви, что боюсь за его жизнь. Я должен… дерьмо. Моя жизнь — это просто набор того, что должно было быть, что могло бы быть, но не случилось, не так ли? Шутка. Грёбаная шутка. Тягучий скрип двери выводит меня из состояния самобичевания. Лампа поодаль включается, чуть освещая тёмную комнату. — Эрен, — этот голос. Нет. Он не мог… я слышал его вопли, — ты был очень, очень плохим мальчиком, — я поворачиваю голову в направлении голоса, глаза всё ещё не привыкли к свету. Он здесь. Закклай стоит в конце стола, его рука перевязана. Я подсознательно пытаюсь отодвинуться от него подальше, но это бесполезно, а мои жалкие попытки лишь напоминают жгучей болью о глубоких рваных ранах, оставленных хлыстом накануне, — ты разочаровал меня, Эрен, — если бы кляп не был на полпути в моём горле, я бы сказал ему, чтобы он засунул своё безосновательное разочарование поглубже в свою стариковскую задницу, — Я возлагал на тебя такие большие надежды. Действительно жаль, что всё обернулось так, — нахуй тебя. Нахуй тебя, Закклай. Если ад и существует, то я не сомневаюсь, что в нём будет твой личный котёл. Прямо напротив телемаркетологов и тех придурков, что носят фетровые шляпы. Мужчина подходит ко мне, ухмыляясь по мере неторопливого приближения. Он бросает взгляд на скотч, которым заклеен мой рот, и начинает успокаивающе водить пальцами по материалу. Как же жалко, должно быть, я выгляжу, когда на лице видно лишь глаза, горящие зеленым огнём. Верно. Прозвище Леви крутится в моей голове и это приятно. Зеленоглазка. Я не могу сдаться. Я… я отказываюсь. И с этой мыслью внутри разгорается тот же дикий огонь, разливаясь по венам решимостью и бесстрашием. Боже, мне нужно прекратить это грёбаную психическую нестабильность. Мне нужно понять, что поражение — это не выход. Никогда больше. Закклай бесцеремонно срывает клейкую ленту с моего рта, вызывая острую пульсирующую боль. Да, пошёл нахуй. Собрав все оставшиеся у меня силы, я выплёвываю прогорклый комок ткани в лицо Закклая. Касаясь его щеки с омерзительным звуком, он оставляет за собой влажное пятно слюны. Закклай в бешенстве; и даже в полумраке я вижу, как его глаза горят яростью. Он так старается не сорваться, голос дрожит: — Я собирался пойти по лёгкому пути. Задать несколько вопросов, ответы на которые, я уверен, ты был бы счастлив мне дать, — его левая рука внезапно сжимается вокруг моего горла. Оу, я собираюсь умереть, да? Рука всё сжимается, пока я окончательно не убеждаюсь в его намерении переломить мою трахею надвое. Снова начиная говорить, он уже не утруждает себя скрывать слова за ложной аурой безопасности. Абсолютно беззастенчивый гнев Закклая слышен между строк, — но ты хочешь поиграть со мной, Эрен? Значит мы будем, блять, играть, — он поворачивается к открытой двери, наконец убирая руку с шеи, — принесите мне мой нож. Блядь, блядь, блядь. К чёрту эту реальность, я пытаюсь вырваться из ремней. Очевидно, что они не порвутся под моим давлением, так что в этом действительно нет смысла? Нет. Борись. Я должен бороться. Я продолжаю брыкаться, стараясь не обращать внимания на мучительные рези в опоясанных конечностях. Борись, Эрен. Был бы я хоть немного сильнее. Борись, чёрт возьми! Острая боль от ножа, рассекающего мою руку, заставляет меня перестать сопротивляться. Я шиплю от дискомфорта, когда металлический блеск с кровавым разводом проносится перед моим лицом. — Видишь, вот что случается, когда ты ведешь себя плохо, Эрен. Плохие мальчики получают наказание, — он проводит еще одну линию, на этот раз поперек моей обнаженной груди. Блядь, блядь, блядь, — а теперь ты ответишь мне на несколько вопросов, — я ненавижу его. Я ненавижу его каждой клеточкой своего тела. Как же хочется, чтобы произошло чудо, дарованное свыше. Но этому не бывать, не так ли? Я использовал все мои девять шансов на жизнь и теперь придётся выпутываться самостоятельно. — Пошёл нахуй, — моя голова откидывается от резкой пощёчины. Что ж, совершенно фантастическое начало, Эрен. Закклай мрачно усмехается, когда продолжает: — Ты слишком долго крутился рядом с ёбаным убийцей. Он повлиял на тебя, — его оскорбление в адрес Леви пробуждает что-то глубоко внутри меня. Что-то, что не зажигалось с тех пор, как я был вместе с Микасой и Армином. — Леви не имеет к этому никакого отношения, ты больной ублюдок, — я животное в том смысле, что хочу буквально растерзать Закклая на куски. Как он смеет? Как он смеет очернять то, чего даже больше не существует? Нашей дружбе пришёл конец. Я заперт чёртовыми стенами в этой ёбаной дыре. Как будто он плюет на нашу могилу. Последнее напоминание о том, кто победил. Я в ожидании ещё одного удара, ещё одного пореза, но всё, что получаю — это мрачный хохот: — Оо, он имеет к этому непосредственное отношение. Он, Эрвин, Майк и та чудачка в очках, — впервые с момента моего пленения я позволяю замешательству поглотить меня. Что имеет в виду Закклай? Смятение, должно быть, читается по лицу, поэтому он отвечает на вопрос до того, как я успеваю его задать, — ты расскажешь мне, где они сейчас. Затем, когда мы вернём их обратно, ты будешь наблюдать, как Семья развлекается с ними, — семья? О чём речь? — думаю, мы начнём с Эрвина. Он точно откажется устроить хорошее шоу, но вот Леви… — мои глаза расширяются при упоминании этого имени, — Леви… я приберегу его на десерт. Сделаю это как можно медленнее, и ты будешь смотреть ему в глаза, пока он умирает. У меня перехватывает дыхание от одной мысли о жизни Леви, утекающей из его блестящих, угольных глаз. Как его рука тянется навстречу, подобно последней нашей встрече, только в этот раз умоляя о спасении. Чтобы я положил конец его мучениям. Но мне не позволят, и я буду вынужден смотреть, слышать, как он зовёт меня по имени предсмертным криком. Эрен, спаси меня! Эрен, помоги мне! Я даже не смогу протянуть к нему руку в ответ, потому что, вероятно, буду так же связан. Это лишь образ. Херовый, но образ. Ублюдочный старик забрался мне в голову. Ему не нужен нож, чтобы наносить мне увечья, разум сам сделает бо́льшую часть работы, заставляя меня страдать. Гневно выдыхаю: — Я не имею понятия, где они, — это правда, и я молча молюсь, чтобы Закклай это понял. Я действительно не прошу многого, дорогая Фортуна. Сначала я не чувствую боли, похоже, слишком шокирован тем, что Закклай действительно сделал это. Хотя это странно, старик ведь без зазрения совести скармливает людей живьем зомби. Я смотрю, как нож двигается в моей левой ладони и только тогда до меня доходит пронзающая боль. — Ёбаный урод! — даже слёзы не появляются, будто тело перешло на режим энергосбережения и сконцентрировалось в единой точке — проткнутой ладони. Закклай хватает руки и трясёт ей. О, как я буду счастлив, когда выберусь отсюда и убью тебя, — бл…ядь. Стоп! Прекрати, я не знаю! — что он от меня хочет? Я честен, не придумывать же мне ответы. А даже если бы и знал, передал бы я информацию? Нет. Значит, оставайся сильным, Эрен. Оставайся сильным для них. Он хватает меня за подбородок, отдёргивая голову вверх, чтобы я встретил его злобный взгляд. — Я собираюсь спросить еще раз, Эрен. Я знаю, что это было запланировано, так что нет смысла скрывать от меня информацию. Если ты будешь вести себя хорошо, я, возможно, просто поддамся искушению и позволю Леви встретить свой конец от моей пули, — Закклай, ты манипулятивный сукин сын. Я знаю, что он нагло лжёт. Думает, что самый умный, держит судьбу Леви над моей головой, будто я псина в ожидании лакомства. Ну, я не кусаюсь, козёл. Даже если бы рассказал ему, что я знаю, это не гарантия того, что он откажется от своих слов. Он не позволил бы себе пройти мимо возможности поиздеваться над Леви и преподать мне урок. Чтобы превратить меня в образцового жителя Стохеса. Нахуй тебя, Закклай. Я вырываюсь из его хватки. — Это правда! Они не посвятили меня в свои планы! — не думал, что взгляд Закклая может потемнеть ещё больше. Он мне не верит. Мне хочется сказать что-то ещё, заявить о своей невиновности, но действительно ли это сработает? Та женщина в «Яме», блять, просила и умоляла до своего последнего вздоха. Я ничего не смогу сделать, чтобы переубедить его. Закклай резко вырывает нож из моей руки, заставляя меня выругаться от неожиданности. Затем он оставляет меня, направляясь прямо к двери. Что? Я не хочу показаться неблагодарным, но куда направляется этот ублюдок? Дверь остаётся открытой настежь, так что я могу только предполагать, что он скоро вернётся. Блять. Минуты проходят в тревожной тишине, и я начинаю думать, что он действительно ушел. Но, чёрт возьми, до этого ещё далеко и мне не стоит быть слишком самонадеянным. Тишина создаёт почву для того, чтобы мои нежелательные мысли вырвались наружу. Мысли, которые, как я предполагал, ушли, вторглись в мой разум своими ужасными образами. Перед глазами возникают разбросанные и расчленённые тела. И, чёрт возьми, я бы всё отдал, чтобы знать, что мои друзья в безопасности, включая Микасу и Армина. Всего одна весточка, что они живы и здоровы. Хоть что-нибудь. Я хочу извиниться перед ними за то, что ушёл, не сказав ни слова, но рядом нет никого, кто бы мог меня услышать. Удушающая вина тяжелым грузом оседает у меня на сердце. Но я не бросал их. Я ведь… не бросал их, верно? Нет, остановись. Убирайтесь к чёрту из моей головы. Обвинения, оставьте меня в покое. Я просто хочу умиротворения. Спокойствия. Счаст… Рычание. Что, нет. Пожалуйста, не таким образом. Не будучи прикованным к столу, беззащитным, как в сам день рождения. Мои изумрудные глаза расширяются, когда я вижу это зрелище. В дверном проёме появляется ходячий, руки давно оторваны, но зубы до единого выставлены напоказ. Его ведут за жесткий металлический шест с ошейником на конце. Ведут ко мне. Нет, нет, нет. Я снова пытаюсь вырваться, но никак не получается. Разве адреналин, разлившийся по телу, не должен мне помочь? Почему я не становлюсь зелёным, злым и три метра ростом? Молодец, отпускаешь шуточки прямо перед кончиной. Так держать, Эрен. Грёбаное подсознание. Конец шеста держит Закклай, какой подходящий хозяин для столь покладистого питомца. Зомби встречает мой полный ужаса взгляд, но в его тусклых глазах плывёт лишь выражение чистого голода. — Эрен, хочу представить тебя Старшему Брату. У него неплохой характер, но он любит портить вечеринки, — какого хера? И он часть Семьи? Ёбанных зомби? Стохес давал мне много поводов понять, что он невероятно ёбнутый, но это. Это вишенка на безумном торте, которым меня эта дыра пытается насильно кормить. Ходячий клацает зубами снова и снова в тошнотворной симфонии смерти. Закклай усмехается: — Я думаю, кто-то проголодался, — я так потрясён, так напуган, что даже не могу кричать. Смерть меня встретит в руках безрукого зомби, управляемого ёбнутым кукловодом. Нет, нет, это не может закончиться таким образом. Эрвин… Эрвин. Ты сказал мне, что Закклай не убьёт меня. Закклай не убьёт меня. Он не убьёт меня. — Давай проверим твой иммунитет, мм? Боль. Обжигающая блядская боль. Каждый звук кажется громче, чем он есть, стуча в моих барабанных перепонках. Каждый кадр, что я вижу, изображён детально и кристально чисто. Вот тот всплеск адреналина, который я ждал. Он прокатывается по моему телу, обостряя все мои чувства. Боль притупилась; единственное, что я чувствую — гнев и ярость. Я хочу разорвать его грёбаное горло голыми руками. Я хочу убить его. Убивать долго. Ремни внезапно кажутся такими хрупкими, будто всё это время они были сделаны из бумаги. Я дёргаю запястьями вверх, не обращая внимания на жжение. Оно больше не имеет значения. Боль. Этого слова тоже больше не существует для меня. Единственное, что я знаю — гнев. Ярость. Ремень отрывается от стола, предоставляя полный доступ моей правой руке. Я вижу, как у Закклая отвисает челюсть и распахиваются глаза. Это за Леви, сукин ты сын. Я сжимаю руку в кулак, занося назад, чтобы нанести старику самый сильный удар по самодовольной роже, когда внезапный укол в шею заставляет меня почувствовать головокружение. Что? Я оглядываюсь и вижу, что «Большого Брата» давно выпроводили. Однако ошарашенный Закклай всё ещё рядом со мной. Веки тяжелеют, что со мной происходит? Кулак до сих пор в воздухе, и будь я проклят, если опущу руку на стол, а не на лицо этого урода. Я собираюсь с силами, готовый к атаке, но резко руку заламывают назад. Я падаю, чувствуя такую усталость, будто не спал последнюю сотню лет. Сон… звучит так приятно. Убить Закклая я ещё успею. Звучит как план.***
— Жан, в последний раз говорю: мне плевать на то, что ты потерял девственность на чёртовом колесе обозрения, — стону я от раздражения. Можно только догадываться, почему Армин посчитал хорошей идеей объединить нас с Жаном в тандем для вылазки. Маленькая сволочь, вероятно, сделал это, чтобы подружить нас. Не хочу разочаровывать тебя, Армин, но попытки тщетны. — Ты бесишься, потому что сам ещё девственник, — о, Фортуна, одари меня силой пережить это. Я пытаюсь сопротивляться желанию прописать пару ударов прямо по лошадиной морде, но каждое слово, вылетающее из его рта, подталкивает меня ближе к черте невозврата, — Чёрт, Йегер, у тебя было столько шансов перепихнуться. Я имею в виду, ради всего святого, у тебя есть Микаса, — о мой Бог. Я начинаю сомневаться, что Жан правильно понял концепцию скрытности, когда Армин описывал цель вылазки, — она моя сестра, придурок, — я всегда думал, что этот засранец неравнодушен к Микасе. По крайней мере, до тех пор, пока не обнаружил его и Марко, развлекающихся в моей спальне. Излишне говорить, что я больше не был хостом для наших вечеринок, — В любом случае, она и Армин очень похожи, — это было правдой, они повсюду ходили вместе… то есть они ходили везде, где бы я ни был. Но это не имеет значения, дело в том, что они были рядом, знали они об этом или нет. Жан посмеивается: — Кокосоголовый получает больше внимания, чем ты? — Фортуна, ты херово работаешь. Господи, будто она хочет, чтобы я потерял всякое самообладание. Обгоняю Жана, сжимая кулаки. Если я ещё немного послушаю его колкости, то, гарантирую, что его убьют не зомби. Я слышу, как он смеётся позади, гордый тем, что одержал надо мной победу. Знал бы ты, что я просто обещал Микасе не калечить тебя, лошадиная морда. Он быстро догоняет меня, хватая за плечо и вынуждая остановиться. — Ты же знаешь, что я просто шучу, да? — что? Жан извиняется? Окей, я понял. Для этого всего лишь потребовалось начало конца, но я всё равно рад, что дожил до этого момента. Я слегка улыбаюсь ему, признавая, что сегодня он заработал золотую звезду на моей доске почёта: — Да, я знаю. Всё окей. — Хорошо, ведь если тебя съедят, я бы хотел, чтобы ты знал это, — он начинает смеяться, а я успеваю пожалеть о своих словах. К чёрту твою звезду почёта, придурок. Я сжигаю её дотла вместе с любым подобием дружбы, что у нас было. Я стряхиваю его руку с моего плеча и очень сильно желаю, чтобы эта вылазка подошла к своему завершению. А ещё закопать Жана поглубже в сырую землю, — интересно, как дела у остальных. — О, а я и не знал, что животные умеют разговаривать. Очаровательно, — меня даже не волнует, что я веду себя как самый конченый мудак. Я разозлился, а Жан — лёгкая мишень. — Отвали, Йегер, я серьёзно, — серьёзность и Жан не сочетаются в моей голове от слова совсем, но я понял его. Я тоже волнуюсь. До последнего времени мы хорошо справлялись с зомби, не считая Томаса. И чёрт. Это сильно ударило по нам, но также показало, что мы не можем валять дурака, когда речь идёт о выживании. Мы узнали, что большие группы представляют опасность. Разделяться на вылазках безопаснее. Отсюда и вывод, почему Саша и Конни остались в лагере, а Микаса, Армин, Жан, Марко и я отправились в рейд. — Уверен, у них дела лучше, чем у нас. Мы нихера не нашли, — осматривая заброшенный супермаркет, мы думали, что найдём хоть что-нибудь. Хер там пел. Зато теперь у нас с Жаном есть пара упаковок подгузников и несколько пачек презервативов. Жан, кстати, взял последние. Я искренне надеялся, что он шутит, пока не увидел, как он кладёт их в рюкзак. — У нас есть пачка резинок, я бы сказал, что это вполне продуктивно, — как я уже говорил, Фортуна, ты делаешь дерьмовую работу. Я потираю переносицу, изо всех сил стараясь сосредоточиться на чём-то, что отвлечет меня от Жана. Выстрелы. Какого хера? Мы быстро переглядываемся обеспокоенными взглядами с Жаном и торопимся вернуться к месту встречи. С чего вдруг кто-то стреляет? Все зомби на данный момент загнаны в угол у входа, мы очистили магазин два часа назад. Только выйдя из-за угла, я вижу это. Нет, слышу это. Рыки и стоны. Бесчисленное количество зомби вливается внутрь. Двери буквально распахнулись от их числа. Блядь, блядь, блядь. Я начинаю паниковать, забывая о плане действий на случай чрезвычайной ситуации. Чёрт, мне начинать стрелять? Очевидно, кто-то из нас уже открыл огонь первым. Я выкашиваю ряд ходячих, выпуская пулю за пулей, но это бесполезно. Не понимаю, откуда их столько взялось за то время, что мы провели в супермаркете. — Жан, мы должны уходить. Срочно, — впервые он молча следует за мной, когда мы начинаем возвращаться через магазин. Остальные должны быть где-то рядом. Они были в одной подгруппе, надеюсь, никто не разделялся. Пожалуйста, пожалуйста, пусть с ними всё будет хорошо. Я не смогу пережить ещё одного «Томаса». Никто из нас не сможет. — Эрен! Жан! — голос Армина звучит как грёбаное божественное откровение. Я вижу, как он отчаянно машет руками в воздухе, пытаясь привлечь наше внимание. Мы с Жаном бежим к нему, будто он последний маяк надежды. Ладно, Армин, можешь перестать, мы тебя видим. Хватит размахивать руками. Он кажется более запыхавшимся, чем мы, когда начинает, — о боже мой, ребята, я думал… Я думал, вы мертвы, — стоны позади нас приближаются. Армин, сукин ты сын, я на сто процентов уверен, что твой крик только что послужил для зомби грёбаной неоновой вывеской, указывающей на наше местоположение. — Если мы не уберёмся отсюда к чёртовой матери прямо сейчас, то я уверен, твоё предсказание сбудется, — я хватаю его за руку и начинаю оттаскивать в направлении, откуда не доносится зловещее рычание тварей, мечтающих полакомиться нашей плотью. Чёрт, надеюсь, Жан поймет, почему я спасаю Армина, а не его, — Где Микаса и Марко? — когда Армин не отвечает сразу, я понимаю, что что-то пошло не так, — Армин, где они? — нельзя останавливаться, чтобы допрашивать его. Мы должны убежать, остальное потом. — Мы… разделились, — я замираю. Микаса. Марко. Я сказал, что мы не можем останавливаться здесь, но вот оно. Я застываю на месте. Что мне делать? — мы должны встретиться у входа, если придётся разделиться, — какого хера, Армин? Где тот мальчик-гений, которого я знаю и люблю? — всё потом. Зомби преследуют нас, помнишь? — чёрт, вот и он. Армин, ты лучший мотиватор. Я бегу вперёд, таща его за собой. Пожалуйста, будьте там. Пожалуйста. В поле зрения появляется…чёрт. Пули рассекают воздух, пока Микаса и Марко стараются отбиться от смыкающегося кольца тварей. Они окружены. Я вытаскиваю свой пистолет и начинаю стрелять, не раздумывая. Я должен спасти их. Я спасу их. Из разбитых входных дверей вырывается всё больше зомби, звуки хаоса приманивают их. Я в растерянности, куда именно мне стрелять. На ходячих, что приближаются к моим друзьям или ко мне? Блять, я прожил хорошую жизнь. Я продолжаю беспорядочный огонь по тварям вокруг Марко и Микасы. Они падают, один за другим. Но за каждым из них появляются ещё два новых. Наконец, удаётся прорвать круг, и я вижу, как знакомая копна чёрных волос мелькает передо мной. Размахивая красным шарфом, Микаса бросается ко мне. — Эрен, что ты творишь? Она сейчас серьёзно? — Я спасаю тебя и Марко, теперь помоги мне! — вопль. Пронзительнее любого стона зомби. Марко, нет. В разгар перепалки с Микасой я не заметил, что у него закончились патроны. Чёрт, я оставил его беззащитным, — Марко! — он не отвечает и это нагоняет панику. Я начинаю бежать в его сторону, проносясь мимо всех протянутых рук и клацающих зубов, — Марко! — нет ответа. Я слышу, как отчаянно Микаса кричит моё имя, умоляя вернуться назад. Нет, я должен спасти его. Я должен, чёрт возьми, спасти его. Слишком поздно. Толпа ходячих наваливается, пачкаясь в крови и внутренностях Марко. Я чувствую оцепенение, поднимая пистолет. Не слышу ничего, кроме эха собственных мыслей. Ты позволил ему умереть. Ты ёбаный трус. Ты не можешь спасти никого, кроме себя. Я нажимаю на курок снова и снова, пока у трупа Марко не остаётся всего несколько тварей. Я чувствую… боль? Что? Нет. Нет, нет, нет, нет! Я отрываю себя от причины своего дискомфорта. Посмотрев направо, вижу вмятину от зубов с отсутствующей частью плоти на правом предплечье и ебучего зомби, который это сделал. О, блядь, блядь, блядь. Я бросился к Марко, совершенно игнорируя всё остальное и вот цена за неосторожность. Пуля из моего пистолета попадает зомби прямо в лоб, прежде чем он успевает нанести мне новые увечья. Стоны наполняют мои уши, когда я замечаю, что ходячие волной движутся в мою сторону. Я собираюсь умереть, да? — ЭРЕН! — слышу, как голос Микасы разносится по всему супермаркету. Они утаскивают её прочь. Они видели, что меня укусили. Они думают, что я мёртв. Чёрт. Зомби подталкивают меня к искалеченному телу Марко, и внезапно меня осеняет идея. Мерзотнейшая идея, но, чёрт возьми, попробовать стоит. Я хватаю одну из расчлененных ног Марко и отбрасываю подальше от себя, надеясь, что эти тупицы купятся на дешёвый трюк. Ох, это действительно сработало. Я начинаю бежать ко входу, на мгновение оборачиваясь, чтобы посмотреть, здесь ли ещё ребята. Ушли. Они бросили меня. Они воспользовались возможностью сбежать среди хаоса. Умно. Наверное, это предложил Армин. За пределами супермаркета больше ходячих, даже больше, чем тех, кто успел пробраться внутрь здания. Сотни. Чёрт, я понятия не имею, откуда они взялись, но они блокируют обратный путь в лагерь. Блять. У меня нет выбора, не так ли? Я бегу в противоположном направлении, к лесу, подальше от зомби. Подальше от моих друзей. Моей семьи. С каждым шагом принимаю факт того, что буду умирать в одиночестве. Я имею в виду, что это произойдёт совсем скоро. Меня ведь укусили. Ёбушки, меня же укусили. Меня укусили. Слёзы начинают обжигать мои глаза, пока я бегу в направлении леса. У меня нет права реветь; я должен быть сильным. Подождите, а зачем? Совсем скоро я обернусь одной из этих тварей. Больше нет причин оставаться сильным. Может, стоило остаться в супермаркете и ограничиться смертью прямо там? По крайней мере, тогда бы мне не пришлось ждать. Но у меня есть пистолет. Когда я найду убежище, я сделаю это. Вырою себе приличную могилу и покончу с собой. Капли дождя начинают падать мне на лицо и я не могу не признать, насколько это уместно. — Ну спасибо, Фортуна, — я поднимаю средний палец к небу. Иди нахуй, Фортуна. Ты, блять, убила меня.***
Ощущение того, что кто-то трясёт меня, выводит меня из сна. Дерьмо. Тело крупно знобит, а грёбаные ремни, которые, как я чувствую, обвивают мои конечности, не помогают. Подождите. Я думал, что вырвался на свободу. Я.… я собирался убить Закклая, так? Почему я этого не сделал? Что… — Хорошо, что ты проснулся, — мои глаза широко раскрываются, встречаясь с самодовольной рожей старого урода, — настоящий боец, да, Эрен? Даже порвал один из ремней, — его голос пронизан тошнотворно приторной сладостью. Не знаю, что за игру он затеял, ведь он в курсе, что на мне это не работает, — Нам пришлось дать тебе успокоительное, так что, если ты чувствуешь лёгкую сонливость, то не переживай. Скоро пройдёт, — а вот и причина, почему я не убил его. Они, блять, усыпили меня. — А теперь самое время для… — громкий взрыв прерывает Закклая. Стены сотрясаются от последующего попадания, куски штукатурки падают с потолка. Какого чёрта? Что могло вызвать землетрясение? Что бы это ни было, оно большое, это точно. Закклай выглядит таким же растерянным, как и я, хотя его лицо быстро превращается в озлобленное. Он неожиданно хватает меня за нижнюю часть лица, сжимая щёки: — Что ты наделал? Что ты, сука, натворил? — кричит он, а голос полон… страха? Что? Что могло так напугать этого человека? Я знаю, что это точно не я. Как, если я связан, будто свинья на вертеле? Какой-то мужчина забегает в комнату, его лицо искажено ужасом: — Президент Закклай! На нас напали!! — Что? — ублюдок выглядит шокированным, будто не понимает смысла услышанного. — Это Эрвин Смит, сэр. У него есть танк. Они на ёбаном танке. Эрвин Смит, ты чёртов гений.