You Try (even when the world doesn't want you to)

Кунхан впервые в тот день вошел в комнату и задвинул белую дверь, пока не услышал слабый щелчок. Его рука задержалась на ручке на несколько секунд, парень готовился к зрелищу, которое ему предстояло увидеть. Медленно он отпустил ручку, и его рука отделилась от металла с влажным звуком. Кунхан вздохнул и вошел в комнату, остановившись прямо перед кроватью, на которой лежало неподвижное тело Сюйси. Он уставился на парня перед собой, пробегая глазами по его телу. Он изучал, как ребра видны даже под большим больничным халатом, и внезапная тошнота одолела его, когда его взгляд добрался до перебинтованных рук и трубки, выходящей из носа Сюйси. Кунхан хотел закричать. Он хотел закричать на Сюйси, сказать ему: «Почему ты не попросил о помощи, черт возьми!? Какого хрена ты читал эти комментарии?!» Он хотел закричать на других участников, сказать им: «Почему вы, ребята, не заметили?! Разве вы не должны были защищать его?!» Он хотел закричать на свое отражение, сказать ему: «Почему ты не заметил, идиот?! Разве ты не должен был быть его другом?! Защищать его?!» Он не кричал, ни перед Сюйси, ни перед мемберами, ни даже перед самим собой. Он не проклинал свои мысли и свою вину, не падал на пол и не рыдал, как ему хотелось. Он просто отошел от кровати и схватил стул. Скрежещущий звук, который он издавал, когда тащил его по полу, еще больше усилил головную боль, сопровождавшую его мысли. Он поставил пластиковый стул рядом с кроватью Сюйси и опустил руки на мягкую поверхность рядом с перевязанными руками Юкхея. Он положил голову на руки, его спина протестовала от странного положения. Кунхан смотрел на лицо Сюйси, и одинокая слеза стекала по его щеке, падая на мягкий матрас. Тусклый свет из окна освещал лицо Юкхея, и, будь это в любой другой ситуации, Кунхан наверняка сфотографировал бы его. Лицо Лукаса выглядело спокойным, как будто он должен был быть здесь, лежать на больничной койке, в стерильной палате, с забинтованными руками и закрытыми глазами. В сознание Кунхана ворвалось воспоминание. Воспоминание о громкой музыке в тренировочном зале. Они с Сюйси занимались до тех пор, пока их мышцы не начинали гореть, а в ушах не зазвенело от громкого грохота музыки. Когда они останавливались, то падали на пол, раскинув конечности, и было слышно только их тяжелое дыхание. Затем Кунхан повернул голову и посмотрел на лицо Сюйси. Его глаза были закрыты, небольшая улыбка украшала его черты, и он выглядел так же, как и сейчас... умиротворенно. Но это было неправильно. Юкхей не должен быть спокоен, лежа на больничной койке. Он должен быть спокоен, когда танцует и лежит на твердом деревянном полу, но по какой-то причине в последние месяцы Юкхей не был спокоен, когда был заперт в этой комнате. «Ловушка» – это новое слово, которое он начал использовать в безопасном месте своего сознания, когда говорил о ситуации с Сюйси. Потому что да, Сюйси был в ловушке. В ловушке его разума. В ловушке цифр на шкале, в комментариях безликих людей. В ловушке в тренировочном зале, в здании, полном людей, которые говорили ему, как вести себя, как улыбаться, что есть, что не есть – потому что этот список был намного обширнее, чем первый – в ловушке в общежитии, полном людей, которые его подвели. Ловушка. И, к сожалению, Кунхан начинал понимать это чувство. Он видел это и в глазах других – ощущение того, что он заперт в клетке бесконечных страданий. Все они в какой-то момент побывали в больничной палате, все, кроме Ян Яна. Он отказался заходить в больницу после той ночи, когда скорая помощь привезла в приемный покой окровавленного Сюйси. После того, как все они услышали громкий, ровный, а главное, равномерный «бип» аппарата, который должен был сообщить им, что с Сюйси все будет хорошо. Ян Ян с тех пор не заходил. Кунхан не мог его винить. Он и сам не раз подумывал о том, чтобы просто не вставать с постели. Но это не мешало ему кипеть от злости на младшего. Он знал, что его гнев не оправдан. Он знал, что это иррационально. Он знал, что это все накопившийся стресс. Кунхан знал... у него просто не хватало энергии, чтобы трезво смотреть на это. Но когда он смотрел на спокойное лицо Сюйси, злость уходила на второй план. Он не хотел и не мог никого потерять. Не из-за мелочной злости на то, что никто не мог контролировать. И не из-за того, что его друг перерезал себе вены посреди ванной. Он не мог потерять этих людей, которых так сильно полюбил. Парень поднялся из неудобной позы, в которой сидел, и прижался спиной к стулу. Кунхан откинул голову назад, позволив ей отдохнуть несколько минут, он не хотел больше видеть лицо Сюйси. Его рука все еще двигалась, чтобы взять одну из рук Сюйси. Знание того, что друг не исчезнет, как только он отведет от него взгляд, успокаивало его расшатанные нервы. Потолок был странным, заметил он. А может быть, это сказалось недосыпание. Он не уделял много времени анализу структуры этого чертова потолка, но теперь, когда он это сделал, все казалось странным... потолок, то есть, не то, что он смотрел на потолок, нет, совсем нет. Боже, он бредил в своей голове. Он действительно сходил с ума, не так ли? Свободной рукой он потер глаза, и на секунду-другую пожалел, что не остался дома. Эта мысль была быстро отброшена, когда что-то сжало его руку. И нет, не та рука, которая лежала на его лице, а другая, та, которая должна была держать Сюйси... Сюйси?! Он резко поднял голову, а затем его глаза встретились с другой парой темно-шоколадных глаз. На секунду они замерли в той же позе, не дыша. Затем Сюйси открыл рот, чтобы что-то сказать, но из него вырвался лишь напряженный шепот. В глазах высокого парня мелькнула паника, а длинные худые руки обхватили его шею. Кунхан всхлипнул. Впервые за неделю он действительно, по-настоящему, по-детски зарыдал. Его гнев, разочарование и страх перед тем, что если? Что, если Сюйси никогда не проснется? Что, если будет слишком поздно? Что если он больше не захочет их видеть? Что если...? Все они со слезами радости и боли пролились на больничный халат Лукаса. И в конце концов фигура под ним расслабилась, голова Сюйси легла на плечо Кунхана, и они оба заплакали. Спустя несколько минут, когда слезы пропитали тонкую ткань халата, Кунхан отцепился от шеи Сюйси и заглянул ему в глаза. Пустота и грусть, которые были там последние несколько месяцев, все еще присутствовали. Боль, отражавшаяся в темных глазах, все еще была там. Но было и сходство, маленькая, крошечная искорка того, каким он был раньше. Кунхан уцепился за это, потому что на этот раз, даже если он опоздает, он не даст Сюйси утонуть.