— Куда такой красивый?

— Чонгук-и, скажи мне, что происходит, — волнительно лепечет Тэхен, чувствуя в районе своей задницы увеличившееся достоинство альфы. Ему не по себе. Сейчас утро, Тэхен совсем не такого пробуждения ожидал. Все кругом тихо, спокойно, и только он своим беспокойством рушит эту атмосферу. Альфа спал крепким сном, но от тихого голоса проснулся, смекнув что к чему и сразу же перевернулся на спину, чтобы не доставлять неудобств. — Такое бывает с мальчиками по утрам. Ты ведь знаешь? — мягко начинает. — У меня не бывает такое по утрам, — переворачивается на другой бок, чтобы смотреть на Чонгука. — Мне не снятся… непристойности. — Хорошо, что не снятся, детка. Мне сегодня как раз снились. — Боюсь узнать, что тебе снилось, — Тэхен поднимается с кровати. — Мне нужно принять душ. Меж ног снова влажно и горячо и, видимо, это не из-за течки. Она закончилась еще вчера ночью. Чонгук молчаливо провожает взглядом и тоже встает, чтобы приготовить что-нибудь поесть. И, между прочим, ничего такого ему и не снилось. Только лишь его омега. Это вполне себе приличным считается. Не посторонний же. Отваривает кашу и находит варенья в холодильнике. После душа Тэхен сразу же переодевается в свою одежду, делая ту влажной и горячей, и это не спасает от обнимашек альфы. — Чонгук… зачем так крепко и часто, — кряхтит, когда его, обнимая, отрывают от земли. — Мм, не надо, — стонет, чувствуя, как чужие руки скоро отдавят кости. — Я люблю тебя и хочу касаться. Прости, что так сильно, — целует щеку. — Пожалуй, у меня слишком много нерастраченной энергии. Хочешь со мной… побегать? — шепчет на ушко, снова загребая в объятия начавшего сбегать мальчика. — Ох, нет, у меня очень плохо со спортом. Пусти, пожалуйста, я все что угодно сделаю. — Не говори такие слова. — Какие именно? — Все семь слов в последнем предложении. Все предложение в целом, — кусает шею слабо. — Каждое слово по отдельности, — смотрит в глаза. Рука поглаживает поясницу, не желая отпускать от себя. — Чонгук-и… — он виснет на руках, чтобы сбежать, и альфа подхватывает на руки сползающее вниз тело. Тэхен от безысходности скулит, и Чонгук проговаривает на ухо пару слов насчет этого. — Да как… да как ты такое говорить смеешь! Я не… Я никогда не… пытался возбуждать кого-то, — сдавленно заканчивает, барахтаясь на руках. — Пусти же меня! А то я Юнги позову! — Почему ты так боишься? Это всего лишь я, котенок. Успокойся, пожалуйста. — Ты как магнит, Чонгук… Пусти! Мне не по себе. Я сейчас заплачу, Чонгук. И правда хочется, потому что его тискают беспрестанно. Чувствует себя слишком беспомощно. Тэхен кусает больно шею, и Чонгук шипит, нехотя выпуская из рук. — Не трогай меня, — берет в руку сковородку. Не сможет ударить, но для успокоения держит. — Не подходи. Я н-не котенок, которого можно бесконечно тискать! Чонгук, правда, не понимает, почему омега так не любит объятия. В меру они ведь никому не вредят, правда? Альфа хмурится и забирает из рук мальчика сковородку. Кладет ее на стол, отодвигая подальше. Тэхен пятится назад, пока не доходит до входной двери. — Пожалуйста, не нужно. Давай мы покушаем, мм? Спокойно, вдвоем. Проблема в том, что Чонгуку все еще мало касаний. Хочется еще и еще. Своеобразная компенсация за то, что ему нельзя большего. Когда рядом такой милый мальчик и, самое главное, принадлежащий ему, хочется затискать до смерти. Его стоны мягкие, и от него не оторваться, словно от милого пушистого котенка. Чонгук переводит свой взгляд обратно на Тэхена и с растерянностью замечает, что того след простыл, а дверь распахнута. Через секунду уже бежит по лестнице, чтобы отыскать беженца. Тот в одних шортах и футболке, а на улице ветер холодный гуляет. «Тэхен у меня, не беспокойся, Чонгук», — приходит сообщение от Чимина. Хм, а Чонгук даже и не знает, где живет Чимин. Видимо, близко, раз так быстро добежал. Это провальная попытка, разведать что-либо. Он сбежал не на день и не на два. Не мог же Чонгук сломать ему что-то в объятиях? Нет, не мог… Или тут не объятия виноваты? Чонгук, наскоро одевшись, выходит из дома, закрыв его на ключ. Идет на заброшку, чтобы выместить злость. Он просто слишком одержим этим мальчиком, но ему нельзя быть ближе, нисколько нельзя. Разбивает кулаки в кровь, жалея, что ничего больше сделать не может. Запрягает себя работой каждый день, чтобы минуты лишней не было времени отдыхать, не ездит к родителям и совсем перестает общаться с друзьями. Это все бессмысленно и совсем не то, что ему нужно. Может, ему и не нужен этот омега? Это ведь просто мальчик, смех которого и улыбка, и внешность, и все-все зацепило. Сильно зацепило. Все это чертовски выводит из себя. Каждый день, словно белка в колесе, видит однообразные рожи клиентов в кафе и свою холодную квартиру. Нет сил так существовать. Начинает пить больше алкоголя, заставлять им стол. Он помогает, но ненадолго. Помогает забыться. И Тэхену приходит чудесная мысль к нему зайти, именно когда он уставший и злой как волк пришел домой и употребил достаточное количество, чтобы быстрее уснуть потом. Приходит ведь… вправду пришел. Стоит на пороге, боится заходить дальше. Здесь стойкий запах алкоголя стоит, свет везде выключен. Безрассудный, потому что пришел один. Включает свет, когда проходит дальше, и натыкается на спальню Чонгука. Тот спит крепким сном, не думая просыпаться. Омега садится рядом со спящим, смотрит на полюбившиеся черты лица. Долго мешкается, стоит ли коснуться его, и останавливается на мысли, что крохотное прикосновение к щеке не принесет вреда. Не успевает он и подушечкой пальца коснуться его щеки, его руку перехватывают, несильно сжимая в захвате. Он вскрикивает, потому что неожиданно и больно. Он думал, что Чонгук спит и ничего не заметит. Ощущение, что он хотел сделать что-то незаконное. — Как угораздило прийти ночью? — пьян, но говорит четко и почти осознает происходящее. Конечно, после двухнедельного запоя и не такие галлюцинации могут появиться. — Зачем пришел ко мне? — Я хотел извиниться. Прости, что… ты чего? Пока Тэхен говорил, Чонгук притянул его к себе и посадил на себя. — Прости, что так получилось. Я не хотел совсем… Чонгук поглаживает его бедра, смотря снизу-вверх. — Я тебя услышал. — Но ты ведь даже не дослушал… ты меня прощаешь, Чонгук? — Ты не виноват, — укладывает на себя и гладит спину. — Не извиняйся за это. Чонгук притягивает к себе за шею и целует мальчика. Кусает его губы, облизывая, а Тэхен чувствует привкус вина. Меняет их местами, нависая над Тэхеном. Хочет сделать их первый раз медленным. Он тянется к футболке и неторопливо снимает ее через голову Тэхена. Омега только дышит глубже, наблюдая за его действиями. — Это ведь не массаж? — на всякий случай спрашивает, хотя ответ прекрасно знает сам. — Не массаж. Я буду с тобой осторожен, — целует в щеку. Чонгук снимает футболку и с себя, принимаясь гладить омежье тело. — Тебе нравится, Чонгук? — Тэхен накрывает ладонями чужие, которые водят по его животу и груди. — Это все непривычно… — Мне нравится. Твое тело прекрасно, — он целует его грудь и ниже. — Подожди меня здесь, я сейчас приду. Когда Чонгук выходит из комнаты, Тэхен садится на кровати, подтянув к себе ноги и укрывается одеялом. Кажется, настал этот день: когда он не будет сбегать. Чонгук пьян и причем очень сильно, это не лучший вариант. Тэхен замечает кубики льда у Чонгука в руке и поджимает пальцы на ногах, боясь представить, куда он их будет использовать. Поздно, представил. — Что ж ты лапки поджал? — кивает на его позу эмбриона и напуганный взгляд. — Не надо льдом, пожалуйста, — лепечет, закрываясь одеялом сильнее. Так и стоит картина, как ему их запихивают в одно место. — Это б-больно. — Нет, это будет приятно, — мотает головой. — Поверь мне. — Как ты хочешь это использовать? — осторожно спрашивает, выставляя ладонь в защитном жесте. — Может, не нужно все же? С точки зрения медицины… Чонгук зажимает между губ один кубик и приближается к шее замершего мальчика. Протяжный стон разносится по комнате. Тэхен дергается от ярких ощущений, и Чонгуку даже не приходится его удерживать. Омега жмется к изголовью, подгибая ноги сильнее, и пищит, когда Чонгук мажет холодными губами и кубиком ниже, скользит по шее, груди. — Детка, — он опускает взгляд вниз, замечая чужое возбуждение и накрывает его ладонью, несильно сжимая. Омега мычит, прогибаясь в пояснице, пока Чонгук стягивает с него штаны с нижним бельем. — Видишь, тебе было совсем не больно. Я не настолько извращенец, как ты себе подумал. Тэхен сразу же сводит колени вместе, когда остается совсем голым, и с волнением и трепетом смотрит, как Чонгук тянется рукой между его ног. Альфа перебирает в ладони гладкие яички, сжимает основание члена, а затем накрывает возбуждение губами. Хочет сделать все нежно. Настолько, насколько это возможно в его пьяном состоянии. А оно такое последнюю неделю-две. Тэхен от переполучения удовольствия ерзает все и хочет отстраниться, но Чонгук крепко держит за бедра, не пуская. Сейчас ему все равно на желания Тэхена, если они не совпадают с его. Совпадает — хорошо, не совпадает — лучше, чтобы совпадали. — Чонгук-и, я сейчас… я уже… ах! — он изливается в горячий и влажный рот альфы, крепко сжимая его волосы. Ему еще никто не доставлял так удовольствие. — Умница, — хвалит Чон, поглаживая горячее бедро. Приятная нега проходится по всему телу, заставляя вздрагивать. Появилось желание сделать Чонгуку приятно, потому что это слишком сладкое наслаждение. — Можно я… — весь теряется в словах, все еще отходя от оргазма. Он приподнимается на постели и подползает ближе к альфе. Тянется к кромке штанов, хочет снять последний элемент одежды. Снимает совсем уж медленно и осторожно, как с куклы какой-то, что Чонгук теряет терпение и помогает ему снять штаны. Тэхен растерянно смотрит на чужой орган, замерев от микса эмоций. Обескураженность и страх. Омега до последнего надеется, что Чонгук не будет зверем с ним в этом плане. Что не будет жестоким. Он не экспонат, думается альфе, и он укладывает мальчика на постель. Тот постоянно ерзает и лепечет что-то, когда Чонгук нависает сверху. Абсолютно голый, властный над ним и сильный. Тэхен его полная противоположность. Нисколько, кажется, не властный и слабый. Но сейчас не время об этом думать. — Это б-будет больно? — совсем не хотел запинаться в словах и путаться. Идет на попятную. — То… что ты собираешься сделать. — Не сильно. Раздвинь ноги и согни в коленях. Тэхен послушно выполняет его просьбу (а просьбу ли?). Выглядит невинным в своих робких действиях, и таковым является. — Чонгук-и, — не забывает сказать это ласковое прозвище, — я никогда этим не занимался. Мне страшно, — тихо говорит, когда рука тянется между его ног. — Ты пьяный, Чонгук, — сжимает его запястье, приподнявшись, и сводит ноги вместе. — Может, все же не стоит? Альфа на это долго молчит. В конце концов набрасывается с поцелуями, одеялом накрыв нижнюю часть тела мальчика. — Ты меня пьянишь, — горячо шепчет, улегшись рядом. — Глупости… ты пил алкоголь, — Тэхен чувствует запах вина еще отчетливее, вблизи. — Алкоголь вреден для здоровья, употреблять его часто может быть… Чонгук мягко целует, прервав словесный поток. — Может быть опасным, — выпаливает на одном дыхании, как его снова целуют. Не хватает сил еще что-либо говорить, потому что каждый вдох дается с трудом. Чонгук его гладит, и омега засыпает, разморенный наслаждением и убаюканный касаниями. Альфа же не может спать после ночного визита Тэхена. Сидит долго на кровати, смотря в одну точку, а затем и вовсе уходит на кухню. Уходит прогуляться, взяв с собой бутылку вина, и закрывает мальчика дома. Во-первых, чтобы с ним ничего не случилось, а во-вторых, чтобы не сбежал. Он не может сбежать, если пришел буквально вчера ночью. Чертов мальчик. Заставляет его волноваться и тревожиться, думать о том, что раньше и в голову бы не пришло. Опустошает бутылку за пару минут, агрессивно швыряя ее в стену одной из стен заброшек. У него целая ночь, чтобы выплеснуть свою злость. Кажется, она может появляться бесконечно.