Противостояние

Венсан, лёжа на сене, смотрел на мерцающие звёзды. И в воздухе водил пальцем, словно очерчивая их. Слабый смех позади его не беспокоил — это Дюран и возница играли в карты. (На инстинктах юноша оборачивался пару раз, но особого значения раскладу не придавал.) Но мысли юноши были далеки от ромашкового ковра, растянувшегося под небом, и от несложных правил деберца. …Венсан снова думал о первой встрече с Лефевром и сложившейся ситуацией. «В тот день я места себе не находил, » — размышлял он. — «Но что было бы если бы я был тих и спокоен?» …Перед глазами алхимика всё ещё стоял дрожащий образ пса, сжавшегося в умирающий ком. Он насквозь был прошит болью и походил на кем-то брошенную дворнягу. «Я даже не сразу понял, что это кабель», — криво усмехнулся алхимик, чувствуя на кончике языка горечь. — «Теперь же ему, вон, вазелиновое масло подавай.» Дюбуа лениво повернул голову, чтоб взглядом выхватить горделивый профиль фамильяра. (Волосы пса были ниже плеч, непослушными прядями на лицо падала чёлка. Белая футболка с короткими рукавами не скрывала изгиб сильной шеи и рельеф подкаченных рук.) Спустя пару дней подпитки духовной энергией, невозможно было поверить в немощное состояние демонического пса. Также нельзя было сказать сколько лет самому фамильяру. «Он старше или младше меня», — гадал Венсан, всё ещё ощущая мягкие прикосновения в области полушарий. — «Фактически — младше. Ведь его создали недавно. Но какую информацию вложили в его голову? Какой опыт передал ему Великий Мастер там, в Параллелье?» …Не зная простых ответов, алхимик терялся. Но дизориентирующим было не это. Собственно, именно с прикосновений демонического пса начались раздумья Венсана. До красных пятен перед глазами маячила в памяти фривольная улыбка Лефевра, заставляя алхимика симафорить ушами. От воспоминаний, в которых фигурировал полуголый фамильяр, юноша чувствовал истому. Подобно волне, она прокатывалась внизу живота, заставляя Венсана ёрзать, стыдливо опуская ресницы. И, по-тихому любуясь широким разворотом плеч, сгорать изнутри. Не менее будоражащим явлением был голос Дюрана. (Его Венсан давно уже оценил. Но, несмотря на это, всё равно прислушивался к бархатным ноткам.) «Да и с ростом ему повезло», — мысленно накручивал баллы симпатии Дюбуа. (И действительно… Чтоб Венсану не пришлось драть голову к небу, фамильяр слегка наклонялся.) «Да и в целом, я ранее не видел таких глаз», — загонялся алхимик сильнее. В этом Венсан не лукавил. Цвет глаз Дюрана был по-настоящему удивительным — юноша буквально залипал на золотых крапинах, увязших в тёмно-шоколадном омуте. (Правда, иногда радужка меняла цвет — светлела, покрываясь поволокой. И именно от такого взгляда — ровного, как древко стрелы, с налётом светло-ореховой пелены, вело алхимика. Но в этом Дюбуа не признался бы даже собственной тени.) А ещё юноша не был предвзят, давая оценку своему фамильяру. С виду тот не был перекаченным бодибилдером, но при этом возникало чувство, что Венсан может спокойно спрятаться за его спиной. (Вот только алхимик не был малодушным, чтоб перекладывать свою долю ответственности на плечи Лефевра.) — Ты меня душишь, — внезапно раздалось возле самого уха, заставив юношу вздрогнуть, — и ты это делаешь не в первый раз. Венсан не понял в какой момент потерял Дюрана из вида. И теперь тот, не моргая, смотрел на него практически в упор. Но в этом взгляде не было даже намёка на тишину — крапины налились золотом так, что походили на искры, напоминая о пламени, (том самом, что бесновалось в трансфигурационном поле), вызывая дрожь. (И нет, это не было связано со страхом или злостью. Это было связано с жаром, который лизал сердце, заставляя щёки смущённо пылать.) Венсан смотрел Дюрану в глаза и ощущал, как немеют руки, и начинают снова путаться мысли. — В смысле «душу»? — спросил юноша, с изумлением отметив, как сильно сел его голос. — Ты меня взглядом раздеваешь, — пояснил фамильяр. — Я это лопатками чувствую. Дюран в широко распахнутых синих глазах видел своё отражение. Так же, как и Венсан, демонический пёс давно отметил уникальность цвета глаз Дюбуа. Что у младшего, что у старшего радужка напоминала оборванные лепестки василька или яркую синь высокого неба. «Какой удивительный цвет!» — восхитился Дюран, впервые увидев глаза Лорана. Теперь же он торчал от выразительного взгляда Дюбуа-старшего, потому что в тёплом омуте был виден не только его собственный образ. Там, в глубине, плескалась доброта. Она обжигала своим теплом. И именно её чувствовал пёс, когда Венсан бросал свои взгляды. На секунду Лефевру показалось, что он вот-вот утонет в этой синеве. И это показалось ему не менее странным. «Что с этим мальчишкой не так?!» — в душе вопрошал фамильяр, желая прикоснуться к хозяину. (Нет, не просто потрогать прядку волос или поправить манжету, а влипнуть по самые почки. Залезть под кожу своим естеством и, сжимая в объятиях, не отпускать.) Стараясь не делать лишних движений, Дюран с большим трудом взял себя в руки. Ему даже удалось привести дыхание в норму, и, не спалившись, отвести взгляд. — Может остановимся в Южном Патрисе? — предложил помощник, сделав шаг назад. — Зачем? — не понял Венсан. — Для общего саморазвития. Надо с одним типчиком поговорить, — ответил пёс, не вдаваясь в детали. И юноша вспомнил разговор, случайно подслушанный ранее. — Хорошо, — неуверено согласился алхимик, желая разобраться в чём дело.