-----
После неудачного телефонного звонка Цукаучи, который в отчаянии закричал — Как ты можешь потерять ребенка?! — на что Шота невозмутимо ответил — Вы забыли посадить его на поводок, — герой и команда детектива решили продвинуть маршрут патрулирования Шоты дальше в уголки квартала красных фонарей Мусутафу, чтобы увеличить его шансы на поимку Мотылька. Сотриголова не будет тратить весь свой патруль на активные поиски Мотылька, ему все равно придется следить за другими гражданскими, в конце концов, но он всегда будет бдителен в надежде снова столкнуться с ним. После первой недели своего нового графика патрулирования Шота не видел ни шкуры, ни шерсти Мотылька, и он надеялся, что ребенок где-то надежно укрылся в постели. Вскоре он понял, что принимал желаемое за действительное, когда столкнулся с Мотыльком, убирая нескольких мелких воришек. Ну, возможно, «натолкнуться» было неправильной формулировкой. Скорее, Мотылек использовал себя как отвлечение, в то время как герой Стирания подкрался к ворам и быстро их уничтожил. Ближе к концу смены герой заметил четверых мужчин, вылезающих из окна дома с сумками на плечах. На них были простые черные маски и одежда темного цвета, и они пытались прокрасться к фургону с открытым багажником, ступая на цыпочках к машине, как в плохом изображении того, как, по мнению малыша, должны действовать грабители. Шота сдержал фырканье от того, насколько они были ужасно бестактны. Он спрыгнул с ближайшей крыши, которую использовал для разведки захудалого района, и медленно приблизился к ворам, спрятавшись за машиной, припаркованной на обочине дороги. Он как раз обдумывал, как лучше всего схватить и поймать грабителей с минимальными усилиями и травмами, когда его темные глаза встретились с ярко-зелеными через улицу. На долю секунды, У мотылька зеленые глаза. Приятно знать. — подумал он, откладывая эту информацию на потом. Затем его разум снабдил его другой мыслью. Что, черт возьми, Мотылек здесь делает и почему этот ребенок выглядит так, будто он что-то замышляет. Мотылек еще раз поймал взгляд героя, прежде чем перевел взгляд на грабителей, а затем снова на Шоту. Не смей — тихо умолял его Шота. Цукаучи мог прочитать список возможных причуд Мотылька, поскольку он с готовностью проигнорировал предупреждающий взгляд Шоты и двинулся на улицу, привлекая внимание воров, которые как раз запихивали свои перегруженные сумки в фургон. — Извините меня? — Мотылек робко поздоровался. Все четверо мгновенно напряглись, каждый на разных стадиях загрузки краденого. Мотылек притворился, что не заметил их очень очевидного акта воровства, и вместо этого использовал свои большие оленьи глаза и сгорбленные плечи, чтобы казаться как можно меньше и невиннее. — Я п-хотел пойти прогуляться, но я немного заблудился и не могу найти дорогу домой. Кто-нибудь из вас может сказать мне, где находится улица Доро? — спросил он, нервно играя пальцами. Плечи мужчин опустились, когда они немного ослабили бдительность, ошибка, о которой они вскоре пожалеют. Не теряя времени, Сотриголова воспользовался возможностью, которую предоставил ему отвлечение Мотылька, и тихо двинулся за ворами, подметая их ноги из-под них, прежде чем быстро захватить их своим захватным оружием, как связку бревен. Все это было сделано за считанные секунды, прежде чем кто-либо из мужчин успел среагировать. Сообщив о своем местонахождении ближайшему полицейскому и еще раз проверив, надежно ли закреплены оковы вокруг извивающихся мужчин, Шота кинул взгляд на Мотылька, бросив на него свирепый взгляд. — О чем, черт возьми , ты думал? — спросил он низким и угрожающим голосом. Он почувствовал небольшой укол вины, когда заметил, что Мотылек вздрогнул и отступил на шаг. Мальчик заерзал, чувствуя себя явно неловко из-за его разгневанного взгляда, прежде чем ответить. — Я просто хотел помочь. Я-я видел, что ты пытаешься придумать план, как захватить их всех сразу, и решил, что отвлечение сработает лучше всего, — объяснил Мотылек, имея приличие хотя бы выглядеть немного виноватым. Хмурый взгляд героя-стирания только усилился. — Нужно ли напоминать тебе, что ты на самом деле ребенок? Что вы должны оставить героическую работу героям? Что, если у одного из них был пистолет или другое оружие? Ты мог серьезно пострадать, малыш, — начал Шота, рассеянно затягивая шарф вокруг воров в отчаянии. К счастью, у связанных мужчин хватило ума промолчать, не желая вмешиваться в то, что, черт возьми, происходило между рассерженным героем и застенчивым ребенком. — Но это сработало… — неуверенно возразил Мотылек. — На этот раз. В следующий раз тебе может не повезти». Мотылек открыл рот, чтобы ответить, когда его прервал далекий звук сирены. С извиняющимся взглядом на героя-стирания Мотылек бросился прочь с места происшествия, Шота потерял его из виду, когда ребенок свернул за угол. Еще раз проклиная героический протокол не оставлять без присмотра места преступления или преступников, он мог только потереть виски, чтобы облегчить еще одну надвигающуюся головную боль. В этот момент Шота мог только надеяться встретить Мотылька вне задержания злодеев, чтобы он мог должным образом преследовать его.-----
В течение следующих нескольких недель Шота и Мотылек регулярно сталкивались друг с другом, и в каждом из этих случаев это было во время какой-то преступной деятельности, когда Шота не мог должным образом преследовать паршивца и поймать его раз и навсегда. Несколько раз Шота подумывал о том, чтобы попросить другого героя присоединиться к его патрулю, хотя бы для того, чтобы один из них мог остаться с задержанными злодеями, пока другой выслеживал не совсем линчевателя. К сожалению, Шота никогда не мог предсказать, когда он встретит Мотылька, и заставлять себя выполнять свои патрули с другим героем звучало слишком хлопотно. Ему нравилось проводить время в одиночестве, спасибо. Так что они ходили туда-сюда, играя в абсурдно долгую игру в кошки-мышки. Либо герой-ластик наткнется на Мотылька, сражающегося со злодеями, либо Мотылек почувствует необходимость помочь Шоте во время его собственных криминальных столкновений. Как бы то ни было, исход всегда был один и тот же — Мотылек убегал прежде, чем он успевал что-либо с этим поделать, и бог сделал так, что это бесконечно расстраивало героя. Возможно, Цукаучи был прав, и у парня действительно была исчезающая причуда.-----
Миссия по поимке Мотылька, наконец, подошла к концу. По крайней мере, так думал Шота, когда ему удалось удержать ребенка в своем захватном оружии. Это было пару недель спустя, когда герой-ластик заметил Мотылька, крадущегося по улице, мечущегося в переулках и обратно. Не видя ни злодеев, ни преступлений, ничего, что могло бы отвлечь внимание героя от ребенка, Шота воспользовался этим как шансом наконец поймать ребенка, который неуклонно давал ему седые волосы в течение последнего месяца. Не издавая ни звука, Шота использовал свое захватное оружие, чтобы спуститься со своего места на крыше и следовать за ребенком, как тень. Многолетний опыт стелса в качестве подземного героя позволил ему оставаться незаметным. Как только он увидел брешь, герой выстрелил в ребенка концом своего захватного оружия, эффективно защитив мальчика, когда оно обвилось вокруг его маленького тела, даже прижав одну из его рук к боку. Шота почувствовал себя немного торжествующим, когда Мотылинка издала удивленный «писк». Цукаучи определенно будет платить за его кофе до конца года за то, сколько хлопот ему доставил этот ребенок. Прежде чем герой смог начать очередную лекцию о том, каким безрассудным был мальчик, он почувствовал внезапное движение части захватного оружия, которое он все еще держал в руках. Проследив взглядом туда, где его шарф соприкасался с ребенком, он заметил, что дыхание Мотылька стало поверхностным и учащенным. Его глаза были широко раскрыты и полны паники, он смотрел на Шоту так, словно герой был самим бугименом. Это был такой же взгляд, который кто-то мог бы бросить на особенно страшного злодея, и Шота почувствовал себя немного обиженным, но он быстро отогнал это чувство в сторону. Шота вздохнул, понимая, что парень быстро впадает в панику. Он мог чувствовать вибрации от того, как сильно Мотылек трясся через катушки его захватного оружия.(Илюстрация)
https://live.staticflickr.com/65535/51193330027_660e8b5fb8_b.jpg
— Эй, малыш… — как можно тише произнес герой. Это, казалось, не помогло, потому что Мотылек резко отпрянул, и слезы тут же навернулись на его глаза, их обычный зеленый оттенок превратился в калейдоскоп цветов из-за отражения тусклых уличных фонарей вокруг них. Затем он заметил почти тихое бормотание, исходившее от захваченного ребенка. Это была тревожная последовательность — Прости, прости, прости, не делай мне больно, прости, — прерывистым шепотом. Маленькое болезненное чувство просочилось обратно в сознание Шоты. — Мотылек… — снова попытался Шота, пытаясь придумать лучший способ успокоить запаниковавшего ребенка, не выпуская его полностью из-под шарфа. Это заставило героя стирания отвлечься настолько, что он не заметил, как Мотылек вытащил нож из его рукава, из руки, оставленной безудержной, и быстро рубанул по захватывающему оружию. Внезапное движение вернуло внимание Шоты к мальчику, когда он заметил, что Мотыльку не только удалось успешно разрезать его шарф из металлического сплава и углеродного волокна — Где, черт возьми, этот ребенок вообще взял такой нож? — но в конце концов парень нанес себе довольно неприятный порез и на своей связанной руке. Шота скривился, когда кровь хлынула из новой раны Мотылька, теперь уже бесполезный конец захватного оружия героя размотался вокруг него и упал на землю. Что удивило Шоту больше, чем тот факт, что ребенку удалось вырваться из пут, так это то, что он даже не вздрогнул и не выказал никаких признаков боли, когда случайно порезался. И Шота знал, что порез должен быть достаточно глубоким, чтобы можно было наложить швы, если судить по количеству крови, уже сочащейся из раны. С окончательным потрясенным — Извини — Мотылек бросился в ближайший переулок, исчезая в темноте. Шоте потребовалось несколько секунд, чтобы выйти из своего удивленного оцепенения и броситься вслед за Мотыльком в том направлении, в котором он видел, как тот бежал. Это было бесполезно. Нынешние бетонные джунгли, в которых они находились, были построены как лабиринт, а облачное ночное небо делало тени окружающих зданий еще темнее. Попытка выследить Мотылька сейчас будет только пустой тратой времени и энергии, особенно если ребенок не хочет, чтобы его нашли. Герой не понаслышке знал, насколько неуловимым может быть малыш. Что помогло Мотыльку так хорошо ускользнуть? Откуда взялся талант — нет, потребность быть незаметным и скрытым? И почему, черт возьми, мальчишка был так уверен, что Шота причинит ему боль, что предпочел бы навредить себе, если бы у него был шанс сбежать? — Малыш, через что, черт возьми, ты прошел? — мрачно подумал Шота, сворачивая оторванный конец своего захватного оружия. Из-за того, что его шарф вышел из строя, Шоте пришлось бы идти домой пешком, а не по его обычному маршруту по крыше. По крайней мере, это дало ему время подумать о реакции Мотылька на то, что его поймали. Он ожидал, что Мотылек немного испугается? Конечно. Попасть в беду, а затем быть пойманным за это заставило бы нервничать любого ребенка. Не помогало и то, что у Шоты от природы была неприступная, возможно, даже пугающая манера поведения. Но абсолютный ужас, волнами исходивший от парня, заставил желудок Шоты сжаться. — Очевидно, — подумал Шота, — подход погони и поимки в этой ситуации не сработает. Мотылек явно чем-то травмирован, если он готов зайти так далеко, чтобы сбежать. — Возможно, Шота должен был понять это с самого начала, учитывая явное отсутствие у Мотылька самосохранения. — Я не просто имею дело с ребенком, который не знает, что такое опасность, я имею дело с ребенком, у которого нет проблем со смертью или причинением себе вреда, и, Господи, это не ужасающая мысль. Пока Шота возвращался домой, он позволил своим мыслям немного побродить. Он рассудил, что ему придется проявлять гораздо более мягкий подход, имея дело с Мотыльком. В этот момент он просто хотел убедиться, что ребенок остался в безопасности и жив. И, наверное, тоже накормлен. От его внимания не ускользнул тот факт, что Мотылек был намного тоньше, чем он ожидал, когда оказался в ловушке Шоты. Мешковатая толстовка с капюшоном и свободные джинсы хорошо скрывают, насколько маленький мальчик. Беспокоясь о неприятном порезе на руке мальчишки, герой молился всем божествам, в которых не слишком верил, чтобы Мотылек знал основы оказания первой помощи или, по крайней мере, знал кого-то, кто их знает. Он не хотел слишком много думать о том, что ребенок заразится без надлежащего лечения. Боже, во что Шота ввязался?-----
Изуку не помнил, как нашел дорогу обратно в свою квартиру. Только когда он полуголый сел в ванну, рядом с ним была его аптечка, мир обрел ясность. На краю ванны стоял его ноутбук, на котором было показано видео «Как зашивать раны». Изуку держал иглу в правой руке и неуверенно провел ею через чувствительную кожу на верхней части левой руки, пытаясь закрыть порез. Изуку обычно считал себя человеком, хорошо переносящим боль, но рана на его руке была достаточно глубокой, чтобы он мог видеть желтый слой жира, от которого его слегка подташнивало. Все его плечо словно горело, и каждый раз, когда игла вонзалась в его кожу, посылалась новая волна острой, горячей боли, от которой Изуку сжимал зубы. Ему так хотелось плакать, но всякий раз, когда слезы затуманивали его зрение, ему приходилось останавливаться, чтобы вытереть их, чтобы увидеть, что он делает. Не в первый раз ему отчаянно хотелось, чтобы он был не один. Тишина в его квартире казалась сокрушительным напоминанием о том, что никому нет дела до его смерти. Никто даже не подумал бы искать его тело, и реальность того, что это больно так же, как любое ножевое ранение. Но он заслужил это, не так ли? Голова-ластик выглядел таким злым и измученным, и во всем виноват Изуку. Он тратил драгоценное время героя! Кто знал, сколько еще людей мог бы спасти Сотриголова, если бы он не был занят попытками поймать Изуку. Может быть, он должен был просто позволить герою причинить ему боль? — Глупец, герои не причиняют вреда людям, — слабо возразил себе Изуку. — Герои не причиняют вреда гражданским, но они, безусловно, могут причинить вред злодеям — язвительно заметили его внутренние мысли. Изуку снова судорожно вздохнул, заканчивая зашивание последнего шва. Затем он потянулся за спиртовыми салфетками и марлей. — Но я не злодей. — Не так ли? Разве у вас нет полного досье в полицейском участке на вашу преступную деятельность? Зачем еще Сотриголове пытаться поймать тебя? Это определенно не потому, что ты невиновен. Герои не просто гоняются за невинными гражданскими лицами. Изуку обмотал руку зудящей медицинской лентой, чтобы марля оставалась на месте. Он был слишком усталым и больным, чтобы убрать обертки от бинтов и размазанные пятна крови, которыми была окрашена ванна. Он просто хотел спать. Спи и, может быть, никогда не проснись. Это звучало так умиротворенно, так успокаивающе, боже, Изуку чертовски устал. Он выполз из ванны на свой футон. В такие времена Изуку был благодарен за небольшой размер своей квартиры. Он проигнорировал грызущий его желудок голод, закрыл глаза и погрузился в беспокойный сон без сновидений.-----