-----
Вечер пятницы приближался слишком быстро, и Изуку начал паниковать. Он пообещал Сотриголове, что оставит герою записку где-нибудь на скамейке возле магазина на углу, в котором он всегда делал покупки. Знал ли подземный герой, что Изуку брал оттуда продукты? Было ли это просто совпадением? Что еще более важно, что, черт возьми, Изуку должен был написать в записке? Он совершенно забыл спросить у Сотриголовы дальнейшие инструкции по системе заметок в целом. После того, как он написал записку, где на скамейке он должен ее положить? Просто сверху? А если его унесет ветром или кто-нибудь заберет? Изуку расхаживал по квартире, уже одетый для выхода. Пустая зеленая записка на столе насмехалась над ним. Он понятия не имел, что писать, но если он ничего не напишет, у него могут быть проблемы! Он уже и так тратил достаточно времени героя. Хотя Сотриголова сказал, что хочет, чтобы Изуку писал ему заметки, просто чтобы убедиться, что он жив, так что… Взглянув на часы, ненадежно висевшие на стене, Изуку с внезапным беспокойством заметил, что Сотриголова скоро начнет свой патруль. Не имея времени придумать правильное сообщение, чтобы оставить герою, Изуку просто записал первое, что пришло в голову, и выбежал из своей квартиры. Он добрался до магазина на углу Исихары за тридцать минут до конца и испытал облегчение, когда сразу же заметил старую скамью, дерево на поздних стадиях гниения и сорняки, карабкающиеся по металлическим ножкам. К счастью, Изуку мог видеть только одну скамейку, стоящую снаружи магазина. В противном случае он бы запаниковал из-за неправильного выбора. Изуку решил, что самый безопасный способ разместить свою записку — это спрятать ее под камнем приличного размера и положить посередине сиденья. Таким образом, бумагу не унесло бы ветром, и Сотриголова легко мог бы сделать вывод, что странный камень был здесь не просто так. Кроме того, любой, у кого есть хоть немного мозгов, не стал бы садиться на старую скамейку, опасаясь, что она рухнет под ними. Удовлетворенный своим планом, Изуку спрятал записку под камнем и побежал домой. Несмотря на то, что Сотриголова сказал, что не собирается ловить Изуку, он действительно не хотел рисковать и столкнуться с ним на случай, если герой передумает. Ведь взрослые все время лгут.-----
Патрули Шоты обычно начинались в 10 часов вечера, по крайней мере, так он себе назначал. Будучи независимым подземным героем, он имел гораздо больше свободы, чем другие герои. Конечно, технически он был подписан на агентство, все герои должны были быть такими, чтобы получить оплату от Комиссии Героев. Агентства также занимались такими вещами, как страхование от травм и материального ущерба. Агентство Nightingale, с которым подписал контракт Шота, специально наняло андеграундных героев. Вероятно, это было одно из самых снисходительных агентств в Японии, не заботившееся о том, сколько часов работали его герои. Частично это было связано с тем, что подземные герои наносят наименьший материальный ущерб, травмы среди гражданского населения и злодеев по сравнению с любым другим типом героев. Меньший ущерб означает меньше денег, которые агентству нужно было выложить на страховку. Эта снисходительность позволяла Шоте работать, когда он хотел, и так долго, как он хотел. Единственное правило, которому он действительно должен был следовать, заключалось в том, чтобы связываться с местным участком перед каждой сменой, чтобы местные полицейские знали, кто патрулирует. Итак, отправив короткое сообщение Цукаучи и Сансе (он всегда включал Сансу на тот случай, если Цукаучи слишком занят криками о стрессе в пустую кофейную кружку, чтобы проверить свой телефон), Шота вышел из своей квартиры и отправился на крыши. Он использовал свое оружие для захвата, чтобы перепрыгнуть любые промежутки между зданиями, которые были слишком далеко друг от друга, чтобы через них можно было перепрыгнуть. Это был не только эффективный способ передвижения, позволяющий Шоте использовать высоту зданий, чтобы увидеть любые возможные опасности, но и, как правило, гораздо более быстрый, чем передвижение пешком по земле. Иногда Шота любил патрулировать в неторопливом темпе, пользуясь тихим временем, проведенным вдали от шумных старшеклассников и еще более громких коллег, — и нет, Незу, неважно, что я исключил весь свой класс в этом году, я все еще получаю бушующие головные боли от безумного количества шума, который отражается в коридорах. Однако сегодня вечером все было иначе. Сегодня ночью Шота быстро пробрался через весь город. Он ждал записки от Мотылька, которая позволила бы герою вздохнуть немного легче, зная, что ребенок все еще в порядке. Хотя он не видел парня с тех пор, как они в последний раз разговаривали лицом к лицу, у него были все надежды, что Мотылек выполнит свою часть сделки. Если мальчик сдержит свое слово, то сегодня вечером будет первый шаг к тому, чтобы, наконец, получить Мотыльком помощь, в которой он явно нуждался. Шоте не потребовалось много времени, чтобы добраться до условленного места, потрепанная скамейка едва освещалась светом из витрин круглосуточного магазина. Ну, по крайней мере, те окна, которые не были заколочены деревянными досками. Либо у владельца магазина не было средств на починку витрин, либо магазин столько раз грабили, что они не удосужились потратить на него деньги. Подойдя к скамейке, Шота сразу заметил камень, лежавший посередине. Подняв камень, он увидел спрятанный под ним маленький зеленый клочок бумаги. Честно говоря, Шота ожидал, что ребенок приклеит записку к нижней части скамьи или что-то в этом роде, но он отдаст должное Мотыльку за изобретательность в использовании камня в качестве пресс-папье. Шота просмотрел записку и не смог сдержать вырвавшийся у него смех. Он не был до конца уверен, какую записку оставит ему ребенок, но простые слова «я жив» казались почти саркастическими. Например, просить подростка сделать работу по дому и смотреть, как он выполняет эту задачу с минимальными усилиями назло. Ну, он сказал Мотыльку, что эта система заметок должна гарантировать герою, что ребенок действительно жив. Он не был точен в том, что хотел, чтобы Мотылек написал. Тем не менее, Шота надеялся на что-то… большее. Ты действительно будешь проблемным ребенком, не так ли? — Шота задумался. Достав свой листок бумаги, простую желтую каталожную карточку, Шота записал свой ответ. Ему хотелось написать еще, может быть, спросить парня, как он себя чувствует, полностью ли зажила его рука, учится ли он в школе, но не хотел форсировать события. Еще нет. Если он сокрушит Мотылька, это может отпугнуть его еще до того, как Шота получит шанс завоевать доверие мальчика. Поэтому он оставил свой ответ кратким и простым, прежде чем закрыть ручку, которой он писал, и уйти, чтобы официально начать патрулирование. Шота не уверен, надеется ли он увидеть Мотылька перед их следующей торговой сессией в понедельник или нет. С одной стороны, увидеть Мотылька лично было еще одним признаком того, что ребенок жив. С другой стороны, увидеть Мотылька посреди ночи, обычно борющегося с преступностью в квартале красных фонарей, все равно было бы тревожно. Но сегодня, по крайней мере, Шота мог спать спокойнее, зная, что паршивец жив.-----
Был субботний полдень, когда Изуку подошел к магазину на углу, чтобы заглянуть под камень. Он наполовину ожидал, что его собственная записка все еще будет там, нетронутой. Сотриголова был профессиональным героем, и у него было много более важных дел, чем проверять кого-то столь же бесполезного, как Изуку. Однако, к его удивлению, записка Изуку исчезла. На своем месте, под тем же камнем, была спрятана желтая бумага с ленивым почерком, и Изуку не мог не закатить глаза, услышав сообщение. Он практически мог слышать саркастический, но скучающий голос героя в письменном ответе. — Хорошо. Оставайся живым. -Ластик(Илюстрация)
https://live.staticflickr.com/65535/51204993296_0772304ed6_c.jpg
-----