Ответственный подход к шпионажу

      На этот раз к работе привлекли полноценного медика. Тот в страхе одновременно перед Саундвейвом и Шоквейвом даже не возмущался, но точно не горел жаждой великих свершений.       Ученый же, которому в очередной раз не дали поспать, собрался вернуться обратно, но связист, почувствовавший надежду, после того как дотащил вехикона живьем, не позволил ему покинуть «операционную».       Старскрима тоже разбудила вся эта возня и он сразу же загорелся идеей вытащить вехикона из могилы, начав «контролировать» процесс.       А клон был не просто жив. Он все еще находился в сознании, но его уже полностью покинули силы и он перестал реагировать на что-либо.       Через одну из дыр в корпусе его камеру Искры напрямую подключили к импровизированной капельнице. Это немного оживило раненого. Он начал моргать и предпринимать попытки вздохнуть, что приводили к обильной рвоте. Фейсплейт постепенно выражал всё бóльшую боль.       Саундвейву становилось плохо, когда он смотрел на это. Тело, расчленённое им же самим, от которого до сих пор отваливаются целые куски.       Нокаут ввел ему анестезию, приступив к полноценному ремонту. Было видно, что опыта у него гораздо меньше, чем у коллеги. Сверху на все это накладывался страх перед тремя старшими по званию. Старскрим говорил, что новичок, в отличии от Арси, прекрасно понимает, что такое субординация и где его место.       Сам же связист тоже помогал чем мог, но медик слишком боялся давать ему указания, а Шоквейв не считал это частью своей работы, сохраняя молчание.       Но безликий не мог позволить рабочему умереть, делая все, лишь бы выдавить слова хоть из кого-то из присутствующих, при этом без способности говорить самостоятельно.       Обязанности распределились таким образом: ученый восстанавливал голову, как самый опытный среди присутствующих (эту работу ему назначил Старскрим, понимая, что Нокаут точно не справиться), сам же медик занимался грудью. Саундвейв пытался взять на себя максимум работы, но достаточно хорошо мог только запаивать утечки энергона. А их было просто колоссальное количество.       К процессору постепенно подступал сон. Страшная усталость, скорее даже не от физических нагрузок, а постоянных переживаний брала свое. Он не мог отключиться! Он должен работать! Это он во всем виноват. Если бы не он, этот кибертронец сейчас бы не умирал в страшных муках.       Сознание раненого прояснялось, взгляд обрел осмысленность, остановившись на безликом зле. Саундвейв увидел в окулярах клона несопоставимый ни с чем ужас. Вехикон увидел смерть.       Немой не мог поверить, что это он одним своим видом вызвал такую реакцию.       Искра остановилась. Внутри стало холодно. Он не может быть таким. Он не может настолько пугать...       Связист уставился на свои пальцы и оптокабель, начав испытывать то же самое, что испытал десептикон.       Это чувство... Оно слишком знакомое...       Внутри ужасающей конструкции, состоящей из живого металла и чистейшей тьмы, бушевала буря, но этого никто не замечал. Саундвейв оставался безмолвен.       Нокаут тоже время от времени ошалело глядел на связиста, скорее всего вспоминая, его таким каким тот был когда-то...       Так прошел цикл, второй... Начало светлеть, а силы отступали. Но безликий держался.       Вехикон тоже не умирал. Все это время он был включен, чувствуя, как перебирают каждую его деталь. Бедолага не издавал ни звука, не рыдал. Только корчился от чудовищной боли, насквозь прогрызая себе губы.       Наконец его состояние перестало быть критическим. С корпуса раненого практически полностью была снята броня. Ее нужно было отдельно восстанавливать, но сейчас все валились с сервоприводов.       Десептикона просто обмотали изолентой и уложили в темное место, установив рядом обогреватели, чтобы он не получил обморожение без обшивки.       Старскрим решил, что будет находиться рядом с ним и следить за его состоянием. Он очень сильно опасался, что Арси, проснувшись раньше всех, захочет прикончить злого врага и тогда все труды будут на смарку.       Оставалось только вернуться в амбар и лечь на свое место. Наконец несчастный начал засыпать, погружаясь в тревожные тяжелые сны.       Он проснулся непозволительно поздно. Вокруг было уже дневное освещение. Двухколесная все так же мирно посапывала рядом. Этот образ немного помогал выкинуть из головы ночные кошмары.       Безликий поднялся на сервоприводы, сразу же направившись к выходу. Точнее, к лежанке Лазербика у этого самого выхода. Миникон все еще был в глубокой перезагрузке, пока даже не думая просыпаться. Травмы слишком серьезные.       От его крыльев не осталось практически ничего. Саундвейв сумел припаять некоторые детали, а другие сохранил и заморозил для момента, когда у них будет более серьезное оборудование. Если оно будет...       Но все же состояние маленького живого существа было очень плачевным. Он даже сумел повредить свое туловище. Видимо, его куски оторвало заодно. Эти раны были самыми беспокоящими.       Связист оставался в шоке от осознания того, через что прошёл этот кроха, лишь бы выполнить поставленную перед ним задачу. Вернуть воспоминания хозяину.       Сейчас безликий был совершенно уверен, что никакого вируса нет и в помине. Старскрим точно соврал, чтобы не потерять своего самого сильного солдата. Это было очевидно.       Но Саундвейв не собирался по собственной воле сталкиваться с той безграничной тьмой, что существовала в его Искре. Он не хотел снова становиться тем, кого так усердно пытался убить в себе.       Ему здесь хорошо. Его ценят, ему доверяют, о нем заботятся... Этого достаточно, чтобы тварь с бракованной Искрой была благодарна.       Связист напоследок погладил голову питомца, думая о его жертве. Он просто хотел вернуть того, кому служил. Нет, это не питомец. Это его самый верный подчиненный...       Процессор слишком глубоко погрузился в ощущения, идущие от источника жизненной энергии, переводя смутные сигналы в подобие смутных образов. Чего-то отдаленно похожего на стертые воспоминания.       Лазербик — его самый верный и полезный миникон, идеально справляющийся с любой поставленной задачей. Такой же абсолютный перфекционист, как и его командир. И, видимо, перед его упорством не встанут никакие преграды...       Это очень огорчало. Кроха не заслужил подчиняться такому ублюдку.       Саундвейв поднялся на сервоприводы, все еще не отрывая взгляда от существа, настолько сильно изувечившего себя ради главы разведки.       Саундвейв оптокабелем коснулся маски, закрывая ее часть, и глубоко провентилировал, пытаясь выбраться из омута мрачных мыслей. Ничего не вышло.       Он бесшумно направился в «медпункт».       Старскрим все так же сидел на месте не смыкая глаз. Но, видимо, он все же находился в полудреме, не сразу заметив возвращение товарища.       Осознав, что пришла смена дежурства, сикер встрепенулся, будто бы пытаясь проснуться, а потом встал, уступая свое место. Сейчас он уже выглядел бодрым, словно не было бессонной ночи. Видимо, испытания, которым он подвергался в молодости, не прошли бесследно.       Саундвейв безмолвно сел, понимая, что остальные скорее всего проснутся после его внезапного подарочка еще не скоро...       — Его состояние было стабильно, — сообщил командир, протирая окуляры. — Всего пару раз резко ухудшалось, а потом все равно возвращалось в норму.       Связист кивнул, переведя взгляд на разобранный корпус. Старскрим вышел из помещения, оставив товарища наедине с раненым.       Тот выглядел еще хуже, чем вчера. Вся изолента была в просочившемся сквозь щели уже начавшем сворачиваться энергоне. Обнаженные детали и органы начали выступать сильнее, прорезавшись в нескольких местах наружу. Эта картина вызывала самые отвратительные и пугающие чувства. Саундвейву не хотелось думать, насколько тому сейчас больно. Но не выходило.       В операционной стоял резкий запах отработанного топлива и медикаментов. Он впивался в обонятельные датчики, сразу же складывалось такое ощущение, что сейчас самого дежурного начнут разбирать на запчасти.       Клон был без сознания. Сейчас он мог позволить себе глубоко вентилировать, раздвигая стенки разрушенной груди и с каждым вздохом проходя через непередаваемые страдания. Иногда из его вокалайзера вырывались тихие мучительные стоны. Из широко открытого рта текла струйка антисептика.       Саундвейву не казалось это омерзительным. Было очевидно, что бот в подобном состоянии не будет сохранять внешнюю опрятность.       И все же связист взял тряпку, чтобы стереть прозрачные капли.       Раненый явно почувствовал чужое прикосновение, зашипев и сморщившись. Вроде бы он все еще находился в выключенном состоянии.       Но вскоре из энергоприемника вместо обеззараживающего средства начал капать энергон.