В фиолетовом неоне.

Долгий путь от кабинета физики до раздевалки сопровождался воплями Лизы. Она говорила что-то про Сашу из параллельного класса. А может про Пашу… —… Катю-у-уш, прикинь! Номер, черт возьми! О боже! Я, конечно, привыкла к вниманию от мальчишек, но от Сашеньки особенно приятно! — слова девушки подкреплялись самодовольными взглядами на свое отражение в маленьком круглом зеркальце. Она без конца, казалось, могла поправлять свои длинные рыжие локоны. — Катюш, ты слушаешь? — Не слушаю, — ложь. Слушать приходилось. А хочешь, не хочешь — уже второй вопрос, — Не называй меня Катюшей. — это обращение из уст одноклассницы резало слух. Мы не были так близки. Вообще не были близки, по большому счету, — Я не давала тебе повода думать, что мы лучшие подружки. — Чего? — спросила Лиза, как только за ней закрылась дверь. Она резко остановилась и ее брови поднялись чуть ли на на лоб в немом вопросе. Я проигнорировала этот истеричный жест, пройдя в конец помещения. — Ты же всё время со мной ходишь! В столовую, до дома, в клуб вместе ходили! Вот сейчас мы тоже вмес… — Это ты со мной ходишь, — перебила я, интонацией выделяя второе слово и безразлично пожала плечами, снимая с плеча рюкзак, — Причём по своей инициативе. Я даже не просила. — сохранять ровный тон было сложно: хотелось сорваться на крик, а ещё лучше что-нибудь швырнуть в одноклассницу, за бессмысленное и никому не нужное выяснение отношений. Лиза явно хотела продолжить дискуссию, но в раздевалку стали заходить другие девочки. Я взглядом посоветовала не продолжать и Лиза раздражённо принялась переодеваться в спортивную форму. Убедившись, что ситуация более или менее сгладились, я пошла в туалетную кабинку. Многие одноклассницы задавали вопросы о том, почему я не переодеваюсь со всеми. Ответа не знал никто. Кроме исполосованный белыми шрамами ног. Бедра, голень, щиколотки были покрыты светлыми линиями. — ФЛЭШБЕК · три месяца назад — Острие канцелярского ножа скользнуло по гладкой коже ног. Я поморщилась от боли, но настойчиво провела ещё одну линию. И ещё. И ещё. Вскоре из ран выступила кровь, а из глаз — слезы. — КОНЕЦ ФЛЭШБЕКА · сейчас — Я вышла из кабинки переодевшись полностью, села на скамью и стала завязывать шнурки кроссовок. Завидев меня, Лиза, видимо не выдержав, вскочила и завопила на все помещение. — Ты ведёшь себя как последняя сволочь! — Все остальные мигом проследили за взглядом раскрасневшейся от ярости Лизы и уставились на меня. — Почему я за тобой хожу и просто как шум на фоне что-то пизжу?! — Ты — и есть шум на фоне, — ничуть не смутившись, и даже не посмотрев на одноклассницу отвечаю я, надеясь, что мой голос звучит ровно, — И это было твое решение. В раздевалке все засуетились. Я продолжила шнуровать кроссовок. Когда со шнурком было покончено, я наконец перевела взгляд на Лизу. Лучше бы я этого не делала: ее лицо было уродливо искривлено в гримасе обиды и злости, она вся покраснела, слезы стекали по щекам, а девочки столпились вокруг нее и словно маленького ребёночка успокаивали, едва слышно шепча слова утешения. От картины было охото блевать. — Я тратила на тебя свои деньги и свое время! Унижалась перед тобой, смешила, как блядская клоунша, — Лиза продолжила свой спектакль. Враждебные взгляды уставились на меня, и я поняла, что, похоже, с этого момента я изгой класса. Дабы дрожь в руках никто не заметил, я убрала руки в карманы и стала выжидающе смотреть. Девочки расступились, давая Лизе возможность активно жестикулировать, таким образом выплескивая гнев, — Знаешь что?! Пошла ты нахуй! Ты не заслужила меня! Я уже сколько терплю это дерьмо?! Больше я не намерена! Можно было бы предположить, что эта пламенная речь закончена, но было бы слишком просто. — Завтра видео с нашей с тобой тусовки в клубе разлетится по школе, суч-ка — добавила Лиза, и замолкла, давая возможность вспомнить, про что она говорит. Думать долго не пришлось. — ФЛЭШБЕК · три месяца назад, начало июня — Я пьяно села за барную стойку, рядом с Лизой, опрокидывая в себя заранее заказанную Лизой текилу в себя. — Кать, тебе не много? Ты же обычно не пьешь… — абсолютно трезвая Лиза заботливо дотронулась до моего плеча, но даже в таком состоянии я отшатнулась от прикосновения. — Не трогай. — я с упрёком посмотрела на одноклассницу. Еле поднявшись с высокого стула я снова пошла на танцпол сливаясь с толпой. — КОНЕЦ ФЛЭШБЕКА · сейчас — По крайней мере я так думала. Я думала, что слилась с толпой. Но сейчас я поняла, что тот поцелуй, который мне стоил слишком многого, Лиза увидела. И сняла. От осознаниня по спине прошёлся холодок. — ФЛЕШБЕК · три месяца назад, (тот же вечер) — Перед глазами тела безобразно двигались в такт музыке. В фиолетовом неоне не было видно цвета волос, цвет помад, цвет платьев на этих тонких талиях девушек, с большими разрезами, которые соблазнительно закрывают грудь. Ещё тогда я поймала себя на мысли, что, возможно, это не совсем нормально — ловить себя на таких мыслях, но решила оставить эту проблему на потом. Плевать. Одна из девушек закрыла собой остальной танцпол. — Такая красивая дама, и одна? — громко спросила девушка и с соблазнительной улыбкой на губах заглянула в глаза. — С подругой. Она за барной стойкой. — я удивлённо уставилась на девушку. Ее вопрос звучал странно, будто имел подтекст. Не просто одна ли я, а что-то вроде «ты в отношениях?». Нет, это бред, я напридумывала — решила я. Девушка, казалось, мялась в сомнениях. Судя по всему, она была тоже достаточно пьяна. Мы долго просто смотрели друг на друга, пока я не ощутила вкус вишнёвой помады на губах. Не моей. На моих губах в тот злопамятный вечер была шоколадная. — КОНЕЦ ФЛЭШБЕКА · сейчас — Я метнулась в сторону Лизы и не раздумывая прижала к стене. Ее голова глухо ударилась о плитку. Мои пальцы схватили ее за горло, сжимая. Отовсюду посыпались возгласы. Кто-то попытался меня оттащить, но, отпихнув свободной рукой от себя чье то тело, я посмотрела в сторону остальных девушек, предупреждающе заглядывая в глаза каждой. Прозвенел звонок на урок, но никто не сдвинулся с места. Рука вокруг горла Лизы все сильнее сжималась. Девушка, прижатая к стене, хрипела, пытаясь дышать, и что-то сказать. Из ее глаз лились слезы ручьем. Я наклонилась к уху Лизы, приставив один из острых и длинных ногтей к коже на шее девушки и сказала тихо, но из-за повисшей тишины услышали, кажется, все. — Сейчас ты отдашь мне телефон, я стираю запись, и мы друженько пойдем на урок. — на моих губах играла ухмылка. Похоже, защитная реакция. Лиза стала кивать настолько оживленно, насколько ей позволила моя рука, которая медленно стала разжимать хватку. Я схватила телефон, протянутый Лизой, отошла от остальных так, чтобы никто не видел экран и зашла в галерею, ища нужное видео. Найдя файл с фиолетовой обложкой, руки стали дрожать крупнее. Я нажала на него. Видео было снято в плохом качестве, но отчётливо было видно два силуэта, сливающихся в один. Завидев знакомые губы, аккуратный нос девушки, ее безупречные длинные, до лопаток волосы, я почувствовала, как в горле образовался огромный ком, дыхание сбилось. Когда в видео я положила руку на щеку девушки в процессе поцелуя, на глазах образовалась пелена слез. Но лучше умереть, чем позволить этой солёной капле скатиться по щеке, поэтому, подняв глаза к потолку, я стала ждать, пока слезы отступят. Снова опустив взгляд к телефону Лизы я стёрла запись, после чего проверив, нет ли у нее в галерее вкладки «недавно удаленное» и отдала устройство обратно. Взгляды девочек были прикованы ко мне, но было искренне все равно. Я покинула в раздевалку, идя к спортзалу. За спиной я слышала шёпот и всхлипы Лизы. * * * Двери лифта закрылись. С нажатием на кнопку двенадцатого этажа, лифт двинулся вверх. Я повернула голову к зеркалу, в противоположную от двери сторону. Завидев свое отражение, долго сдерживаемые слезы снова выступили, отражение вызывало отвращение и жалость. Жалость вызывали поникшие глаза, совершенно печальные и напуганные, искусанные в кровь губы, помаду на которых я не заметив «съела». Макияж наводил отчаяние и неописуемую грусть: глядя на него, я неохотно проваливалась в события сегодняшнего утра. — ФЛЭШБЕК · сегодня утром — — Стирай. — приказал голос отца, слышимый прямо за спиной, — Выглядишь как шлюха, — мужчина грубо потянул меня за волосы на затылке, заставляя опрокинуть голову и посмотреть на него снизу вверх и стал вглядываться в мое лицо, — Позорище. Мужчина отпустил клок волос, развернулся и ушел прочь. По щеке потянулась мокрая дорожка слез, темно-серая от туши. Я стала выливать мицелярную воду на ватный диск, стирая с лица то, на что ушло последние сорок минут. Пытаясть размеренно дышать, я нанесла тонкий слой тонального крема, который едва перекрывал проблемную кожу, на лицо, распределяя пальцами. Ничего лишнего в этот раз не было: светлый тон, румяна, тушь в один слой. Только так отец выпустил бы меня из дома. Взяв в рюкзак подводку, помаду, хайлайтер и тени я побрела в школу. Туалет в школе, кажется, был создан для того, чтобы делать в нем макияж. Поставив на подоконник зеркало и удобно пристроившись на корточках я закончила начатое: теперь на глазах красовались длинные стрелки, нос блестел от хайлайтера, а на губах был шоколадно-бордовый оттенок. — КОНЕЦ ФЛЭШБЕКА · сейчас — Удар кулаком. В стекло. Глухой треск. Кровь заполнила две образовавшиеся трещины в стекле. Я размяла кисть, обтекающую кровью, шипя от боли и обрывисто дыша стиснутые зубы. Лифт остановился, открывая автоматическую дверь. Дома, как ни странно, никого нет. Пройдя в ванную комнату, я подставила кисти рук под кран, смывая кровь. Обнаружив в домашней аптечке бинт, я обмотала им левую руку, неумело завязав узелок напоследок. — Ебать, точно… Волейбол… — тихо прошептала я себе под нос, снимая рубашку. Настроя заниматься не было, но родители платили немаленькую сумму денег в месяц, поэтому пропустить нельзя было ни под каким предлогом. Школьная форма сменилась спортивной. Яркому макияжу на смену пришел тот, который лишь скрывал проблемную кожу, ибо толку от яркого макияжа на тренировке нет. Длинные пепельные волосы преобразились в небрежный пучок на затылке. * * * Раздевалка пуста. Я всегда прихожу сюда, когда никого ещё нет. Потому что я никогда не курю при ком-то. Только наедине с собой. Я никогда не позволю никому увидеть меня с сигаретой в руках, тем более затягиваться при ком-то. Это что-то личное или даже интимное. Я села на подоконник, находившийся в противоположном конце от входа в помещении. Вынув пачку «champan» из кармана я достала сигарету и, держа ее меж губ, достала оттуда же зажигалку, уже мечтая сделать затяжку впервые за долгое время. Открылась дверь. Я в силу своей быстрой реакции, выработанной в результате гиперопеки отца, быстро переложила сигарету изо рта в руку. В дверном проёме показался до боли знакомый силуэт. Эти чёрные-чёрные волосы, которые я ещё долго хотела ощутить под своими пальцами. Эти зелёные глаза, которые впечатались в память, кажется, навсегда. Губы. Кажется, они в той же вишнёвой помаде. Мир перестал существовать. Дыхание перехватило. Снова глаза в глаза, снова молчание. — Вероника.