«Когда несправедливость становится законом, бунт становится долгом»
***
Лилит просмотрела бумаги лежащие перед ней, те, которые были классифицированы только для Отмеченных членов. Ее глаза пристально и заинтересованно смотрели на бумагу, пока она обрабатывала и сохраняла для себя всю информацию. Они были довольно разными; Медицинские отчёты Волдеморта – кровосмешение в его семье не принесло ему никакой здоровой пользы, – информация, которую они имели на некоторых сбежавших членов Ордена Феникса, что заставило Лилит фыркнуть из-за того, насколько это было посредственно и бедно, и трек о передвижениях, которые они совершали в маггловском мире. Волдеморт не стал главной силой в Великобритании и Ирландии всего за один день. Это был долгий процесс, в котором дементоры из Азкабана, его самые большие союзники сыграли важную роль. Заключать договоры и вести дела с магглами было проще, когда они находились в условиях всемирной депрессии, из которой также никто из них не видел выхода благодаря охранникам Азкабана. Лилит знала, что Реддл не глуп, – если бы он напал или убил каждого маггла и магглорожденного, он, вероятно, развязал бы третью мировую войну. Он также проклял британского примьер-министра Империусом, любимым проклятием матери Лилит, и бедняга был полностью во власти Пожирателей Смерти, поэтому, хотя Волдеморт публично не контролировал британский маггловский мир, он определенно дёргал за ниточки находясь в тени. Лилит нужно было это знать, ей нужно было получить глубокие знания о том, как работают Пожиратели Смерти, и хотя ее собственная мать была одна из них, Цирцея знала ее слишком хорошо, чтобы не заподозрить, если ее дочь вдруг начнет задавать вопросы об идеологии, которую она всегда презирала. Цирцея не была глупой, но и Лилит тоже. После того, как Лилит попыталась собрать каждую крупицу информации, которую она могла передать Римусу, она позаботилась о том, чтобы убрать эти документы, Лив найдет способ заставить их вернуться туда, откуда она их взяла. Она глубоко вздохнула и попыталась сосредоточиться на своей раздражающей и надоедливой рутинной работе – она ненавидела, когда ее все время окружали бесполезные и глупые документы, ненавидела сидеть взаперти в этом офисе, и презирала отсутствие творчества, которое влекла за собой ее работа. Мечтой Лилит всегда было стать профессиональным игроком в квиддич, может быть, даже играть в своей любимой команде "Холихедские Гарпии", но вместо этого она оказалась в Министерстве магии, работая на своего злейшего врага. Когда ее смена наконец закончилась, она вышла из офиса с сигаретой, зажатой между губ, и спустилась вниз, рядом с Лив, готовая вернуться в своё поместье. – Лилит, если Цирцея хочет тебя видеть, она не остановится, пока не сделает этого, – сказала Лив, прислонившись спиной к стене лифта. – Я не хочу иметь с ней ничего общего, Лив, ты уже знаешь, – твердо сказала Лилит. Она ненавидела свою мать. Она была убеждена, что никто в в жизни не причинял и не причинит ей такой боли, как ее собственная мать. Цирцея не всегда была сукой, но после того, как отец-маггл Лилит бросил их двоих, она начала приближаться к идеям Темного Лорда, пока ей не промыли мозги настолько, что она увидели мир Волдеморта как идеальный для волшебников и ведьм, включая ее собственную дочь. Во время ее отбывания в Азкабане из-за преступлений, которые она совершила во время Первой Магической войны, Цирцея сосредоточилась на том, чтобы сделать из Лилит точную копию себя, пытая ее – самым большим физическим доказательством был шрам, который Лилит носила на предплечье, где ее мать пыталась выцарапать Темную Метку своими собственными ногтями, – контролировала ее сны и психологически издеваясь над ней, чтобы ее маленькая Лилит могла быть такой же, как она. И хотя Лилит ненавидела это признавать, в какой-то момент это сработало – она могла чувствовать ярость Цирцеи в своей собственной. Шли дни, и Лилит старалась как можно меньше думать о своей матери. Она не хотела признавать, что Цирцея может иметь какую-либо власть над ней. Но, в любом случае, ее дни становились все более и более тяжёлыми, и ее терпение достигло предела. Работа была слишком скучной и отнимающей много времени – она ненавидела необходимость притворяться перед всеми этими ублюдками и подчиняться их приказам – она не получала никакой новой информации, которую можно было бы достойно передать Ордену, кроме влияния дементоров на мир магглов, и Фред никак не помогал. Несмотря на то, что это было что-то довольно эпизодическое, он начал устраивать ей некоторые из своих розыгрышей, большинство из которых были совершенно невинными, но это раздражало переутомленную и уставшую Лилит до такой степени, что она никогда не знала что сможет нанести удар. Теперь, за день до приветственного бала для семьи Белье из Министерства Франции, всё британское Министерство магии сходило с ума в большинстве своих департаментов. Им нужно было подготовить всё, чтобы представить своего Темного Лорда как лучшую возможность для волшебников всего мира, если они хотят получить новых союзников для распространения идеологии на международном уровне. Франция была хорошим местом для начала, поскольку многие из известных сторонников Гриндевальда были именно французами. В Европе были и другие регионы, с которыми было бы сложнее; Португалия, Испания Греция, Италия и некоторые скандинавские и балканские страны, но им нужно было с чего-то начать. И Франция определенно была хорошим началом. К счастью для Лилит, ее отдел был не так уж занят, – Лив и ее попросили только проверить, какие документальные фильмы и файлы могут быть показаны министру Белье, если он попросит посетить Министерство, а какие должны оставаться в своих папках, запертыми. Она стояла прислонившись к одной из стен рядом с выходом, рядом с ней была Лив. Ее день начался с того, что Фред перевел все ее часы в доме и установил на каждых разное время, заставив ее чувствовать себя настолько дезориентированной и разъяренной, что она бы отомстила, если бы не то, что она не знала, опаздывает ли она на работу или нет. Она все ещё чувствовала разочарование, когда прибыла в Министерство, и теперь, во время ее первого небольшого перерыва за день, Лив сказала ей выйти из кабинета и выкурить успокаивающую сигарету. Лилит действительно нуждалась в этом. – У тебя все готово к завтрашнему вечеру? – с любопытством спросила Оливия, болтая ногами и выпуская дым изо рта. – Да, если Фред не испортит мне всё, тогда да, – фыркнула Лилит, пытаясь выпустить весь гнев и беспокойство внутри нее. Ей не нравилось ощущать все эти негативные чувства и не иметь возможности как-то стереть или избавиться от них. – А как насчёт тебя? – Да, я немного взволнована, понимаешь? У меня предчувствие, что всё будет хорошо, и я не знаю почему, но эта семья Белье... Они мне интересны, – сказала блондинка, весьма удивлённая собственными словами. Ее интуиция подсказывала ей, что ночь будет хорошей, и хотя все могли сказать, что Лив была слишком позитивной для ее же блага, на этот раз это казалось действительно возможным. Лилит собиралась ответить, когда услышала кашель, исходящий знакомым высоким голосом, от которого она закатила глаза. Её невыносимая начальница шла к ней с фальшивой улыбкой на лице. Женщина средних лет, как обычно, была одета в безвкусные розовые наряды, а в ее голубых глазах отражалось презрение, которое не могла скрыть даже ее глупая улыбка. Лилит ненавидела ее. Долорес Амбридж была не более чем жестокой, варварской и лицемерной сукой. – Миссис Уизли, я полагаю, вы все ещё на своей смене, не так ли? – начала она, своим раздражающим голосом. – Извините, но с кем вы разговариваете, мисс Амбридж? Здесь две миссис Уизли, – возразила Лилит, отчего глаза Долорес стали ещё холоднее, хотя улыбка ее не дрогнула. – Вы прекрасно знаете, что я говорю с вами, мадам, – сказала она жутким шёпотом. – Могу я спросить, что вы здесь делаете? И курите, что, как я вам сказала, здесь совершенно запрещено. – У меня перерыв, мисс, и извините, но я видела, как Люциус Малфой курил сигары, и многие другие работники курили в свободное время и во время работы, и никто им ничего не сказал, – попыталась оправдываться Лилит, хотя ей очень ненавистно было это делать. Женщина издала свой характерный смешок, медленно приближаясь к Лилит. – О, но это потому, что они чистокровные и уважаемые члены нашего общества, а не маленькие грязнокровки, как ты, дорогая, – пробормотала Амбридж, как будто это было самое логичное и разумное высказывание. Лилит сглотнула, пытаясь взять себя в руки. – Я уже говорила тебе, что ты и твои полукровки должны быть благодарны, что я позволяю даже тебе работать здесь и отдыхать, – если бы это зависело от меня, то ты бы со своими грязнокровными друзьями выполняла домашнюю работу чистокровных и обслуживала как их личная шлюха, – но я думаю, что Цирцея слишком цениться Темным Лордом, чтобы он позволил мне такое. Лилит задрожала от чистого гнева, но ей все же удалось не отвести взгляд от Амбридж и не дрогнуть ни на секунду. Амбридж могла быть ее начальницей, но она была всего лишь овцой у власти, Лилит же была там настоящей змеёй. Её глаза метали кинжалы в эту женщину, и Лилит почувствовала в глубине души необходимость ударить ее, пока не заставит ее истекать кровью. Даже мать никогда не оскорбляла ее так сильно. – Не нужно говорить с ней, как... – Лив хотела возразить, но Амбридж немедленно прервала ее, все ещё глядя на Лилит, пытаясь заставить её почувствовать себя слабой или запуганной, что, очевидно, не сработало. – Заткнитесь, миссис Уизли. Вы чистокровная, вам не нужно ее защищать. Она намного ниже вас. – Я думаю, мисс Амбридж, что я одна из золотых детей Пожирателей Смерти, а Цирцея Снейп – одна из самых верных и могущественных членов ближайшего окружения Темного Лорда, возможно, уступая только Беллатрисе Лестрейндж. Моя мать получала почести за смерти, как ее дочь, меньшее чего я заслуживаю, это немного уважения. Амбридж усмехнулась, приближаясь к ней, заставляя Лилит выпрямиться ещё больше. – Уважение? То же самое уважение, которое отвратительная порода твоего отца оказала тебе, когда он бросил тебя? Или, может быть, то же самое уважение, которое оказали тебе мои коллеги по работе, когда искали Светлую Метку на твоём теле? – иронично спросила она шёпотом, убедившись, что это слышит только Лилит. Лилит сделала глубокий вдох, изо всех сил сдерживая свой гнев. – Я бы уважала тебя, если бы одно твое присутствие не вызывало у меня отвращения. Её отец... Каждый раз, когда кто-то упоминал ее настоящего маггла-отца, Лилит хотела, чтобы она могла разорвать свои уши, чтобы ей не приходилось слушать это. Арес Арамбелла причинил ей такую же боль, как и Цирцея, даже не находясь рядом, фактически, вся ее жизнь – и жизнь Цирцеи – была разрушена в тот день, когда этот мужчина решил бросить свою жену и двухлетнюю девочку. Лилит не могла выразить словами презрение, которое она испытывала к этому человеку. Амбридж взяла у нее сигарету и бросила ее на пол, чтобы раздавить, даже не позаботившись положить ее в пепельницу, чтобы у эльфов и магглорожденных, которые убирали Министерство, не было дополнительной работы. – Возвращайся к работе, – сказала женщина с фальшивым спокойствием в голосе, и у Лилит не было другого выбора, кроме как подчиниться ей. Она мысленно проклинала ее на всех известных ей языках и представляла, как мучает эту суку теми же методами, что она применяла к ней. Наконец, ей удалось закончить свою смену и вернуться домой, всё ещё думая о словах этой женщины, к ее большому разочарованию. Это был не первый раз, когда ее начальница оскорбляла ее таким бесстыдным и отвратительным образом, но из-за давления и ошеломляющих ощущений, которые она испытывала в течение этих недель, она действительно чувствовала что вот-вот взорвется. Она глубоко вздохнула, наблюдая за входной дверью своего поместья, Лилит не хотела контактировать с Фредом прямо сейчас, это было последнее чего она хотела, но серые тучи над ней становились всё темнее и темнее, и она хотела быть дома прежде чем начнется буря. Она открыла входную дверь и попыталась войти внутрь как можно быстрее, но как только она ступила внутрь, услышала громкий сигнал как только открылась дверь. Она закрыла ее за собой, и снова прозвучал гудок, и хотя он был совершенно безобиден и только напугал ее, всё, что происходило с ней за эти дни накапливалось, и она почувствовала, как ею овладел гнев. – УИЗЛИ! ОПЯТЬ? ТЫ МОЖЕШЬ ПЕРЕСТАТЬ ТРАХАТЬ МНЕ МОЗГ ХОТЬ НА СЕКУНДУ? Фред появился из ниоткуда и посмотрел на нее с ухмылкой, заложив руки за спину. – Нет, – просто сказал он игривым тоном. – Так забавно беспокоить тебя. И, к его удивлению, сердитое выражение лица Лилит исчезло, и она расплакалась, заставив Фреда посмотреть на нее с удивлением и незнанием что делать. Она тихо всхлипывала, выгляля по-настоящему измученной, и Фред почувствовал, как у него похолодела кровь, и на мгновение пожалел что подшутил над ней. – Эй... Да ладно, не нужно плакать, – сказал он, смягчая свой тон больше, чем когда-либо прежде по отношению к ней. – Я имею ввиду, я хотел подшутить, чтобы ты не плакала. – Это не из-за тебя, чёрт возьми! – она взорвалась, все ещё всхлипывая. – Я просто так чертовски устала от всего. – Лилит, я... – он не знал что сказать. Извини? Он не хотел извиняться перед ней. Он не хотел утешать ее, но почувствовал укол в груди, увидев, что она плачет, и он определенно не был готов к этому. – Оставь всё как есть, Фред. Я плачу не из-за тебя, я плачу от чистого гнева, но на этот раз это не из-за тебя, – сказала она, вытирая слезы рукавами куртки. Даже у самых сильных людей есть свои пределы и срывы. – Мне нужно поспать. – Ты... – он прочистил горло, увидев как она поднимается наверх. – Ты хочешь п-поговорить об этом? – он спросил больше для себя, чем для неё. – Честно говоря, нет, но... все равно спасибо. Я не хочу, чтобы меня беспокоили эти дни, если ты не возражаешь, – сказала она немного хриплым голосом, направляясь прямо в свою комнату. В течение следующего дня Фред провел бо́льшую часть утра и вечера, размышляя о том, что могло довести Лилит до такого предела, что она расплакалась. И не только заставило её плакать, но и сделать это перед ним! За девять лет, прошедших с тех пор как он встретил Лилит, он ни разу не видел ее плачущей, и теперь, когда увидел, Фред решил что ему это не нравится. Гораздо больше ему нравилось когда она злилась, но видеть как она плачет, такая уязвимая и открытая перед ним, заставляло его чувствовать себя плохо из-за того, что он сделал с ней и как он обращался с ней, когда на самом деле все должно быть наоборот. Любопытство не покидало его весь день, пока он ждал наступления ночи, чтобы начать готовиться к приветственному балу для французского министра. Фред заметил, что он мало что знал о Лилит, он знал, что у нее было достаточно терпения и выносливости – она уже сталкивалась с его розыгрышами раньше – так что, чтобы ни случилось на работе, должно быть, было ещё хуже. Но что могло быть настолько плохим для Лилит, чтобы начать плакать перед своим врагом? Что с ней случилось? Он глубоко вздохнул, мельком взглянув на уже исправленные часы стоящие в прихожей. Уже почти пришло время выходить, но Лилит ещё не было. Фред немного нервно пошевелил ногой, пытаясь скрыть это даже от себя. Он знал, что она придет, она должна была, не так ли? Фред надеялся, что да, потому что не хотел иметь дело с каким бы то ни было последствиями отказа от помощи в таком фарсе. Но потом он увидел ее, и снова почувствовал, что его челюсть может достать до пола. Как ей всегда удавалось лишать его дара речи своей красотой? Она распустила свои кудри, и решила подвести глаза черным вместе с ярко-красной помадой на губах, что сделало их ещё более привлекательными. Она выбрала одно из тех многочисленных платьев, от которых у Фреда при одном взгляде текли слюнки; это было темно-красное платье, длинное, с большим вырезом на ноге, доходящим чуть ниже бедра. На нем были тонкие полоски, а дорогая ткань идеально облегала ее изысканные изгибы. Она выглядела так хорошо, что Фред не заметил, как ее глаза также охватили его тело сверху донизу в этом черном костюме, в который он был одет, с обручальным кольцом на пальце и неряшливым галстуком, вместе с цепочкой свисающей с шеи, и его волосы, выглядящие беспорядочно свежими, так как он только что принял душ. – Всё в порядке? Тебе потребовалось время, чтобы выглядеть так же уродливо, как обычно, – осмелился спросить Фред, после того как они открыли входную дверь и спускались по ступенькам крыльца. Она избегала смотреть на него, но кивнула. – Все в порядке. Кстати, ты тоже выглядишь ужасно. – Хорошо, тогда пошли, – вздохнул он, сдерживая свою ухмылку, предлагая ей руку, чтобы она могла переплести её со своей и увереннее ходить на каблуках. В конце концов, им пришлось притворяться настоящей парой. О, у них впереди была долгая ночь...