***
— Эй, какого чёрта... Что ты делаешь, Джорно? — Тихо протянул израненный после боя Миста. — Хватит придуряться, твою мать! Это не смешно! Бросай свои игры и лечи нас! — Парень схватился за воротник розового пиджака и начал трясти человека перед собой. Но ответа не было. Очень странно ожидать ответа от трупа. Слегка приоткрытые глаза, которые раньше блестели ярким, живым светом, сейчас были тусклее любого мрачного неба, абсолютно пустыми. Изо рта виднелась тонкая струйка крови, а всё тело покрыто ранениями от пуль, полученными не так давно. Никто не хотел в это верить, хотя бы потому что парень мог вылечить сам себя и никогда не подпускал к себе врага настолько близко, так как тогда он допустил собственную смерть? — Чёрт бы тебя побрал, проснись сейчас же, урод! — Кричащий Гвидо уже во всю замахивался для удара. — Прекрати, Миста! — Строгий голос заставил замолчать всю улицу. — Он больше не проснётся, хватит. — Б... Буччеллати... — Парень с шапкой был поражён, но без заминки выпустил чужой пиджак и опустил свою руку. Он не смел потакать. Встав, он отошёл в сторону к девушке, Триш, которая была не менее шокирована всем происходящим. Изучив взглядом окружающих его людей, Бруно медленно прошагал к бездыханному телу и молча опустился перед ним. Еле дрожащая рука нежно гладила бледное лицо. — Не волнуйся, всё кончилось. Ты можешь отдыхать, Джорно. Ты сделал достаточно. Рука Бруно аккуратно закрыла помутневшие стеклянные глаза мальчика. Слегка опустив голову и не оборачиваясь, Буччеллати тихо сказал: — Миста, Триш, найдите машину. Мы возвращаемся в Неаполь. Ребята будто не могли сдвинуться с места, но услышав приказ, поняли, что лучше не медлить, и тут же убежали из Колизея, оставив Буччеллати сидеть рядом с телом Джорно.***
Прошло приблизительно минут пять с того момента, но Буччеллати так и сидел у тела, не сдвинувшись с места. — Буччеллати, — Триш осторожно шагала на встречу к юноше, — Мы раздобыли машину. — Хорошо. Я сейчас подойду, — Бруно отвечал обрывисто, не поднимая головы. Девушка слегка кивнула и, попятившись, ушла в сторону автомобиля. Взяв труп, Буччеллати медленно поднимался с колен. Было тяжело, но далеко не физически. Лицо покрывала слабая тень. Случайно, мельком его взгляд упал на блеклый лик. Стиснув зубы, Бруно задрожал, и ещё крепче прижал к себе тело Джорно. Лицо мальчика даже после смерти казалось спокойным, это било по сердцу ещё больше. Почему Бруно сейчас должен нести его труп? Почему это вообще произошло именно с Джорно? Такой исход был слишком неожиданным и неправильным. Казалось, что умереть должен был не он, а сам Бруно. Не спеша выходя из Колизея, Буччеллати заметил, как с нежно-розовой незабудки, растущей у входа, улетели две небольшие божьи коровки. Юноша проводил их уставшим и одновременно удивлённым взглядом. Подул тёплый ветер, развивающий волосы и сочные зелёные листья. Из-за золотых облаков показалось яркое солнце, освещающее своими янтарными лучами дорогу. Вся природа вокруг как-будто заиграла новыми красками, стала намного живее, чем раньше, но в то же время она сохраняла мёртвую и тяжёлую тишину. Такую же тяжёлую, как та, что была на сердце Буччеллати. Он не находил себе места и просто шёл, настолько поражённый правдой, что капо перестал замечать мир вокруг, и всё, что он мог делать из последних сил — это нести труп Джорно и идти к машине. Все эти чувства и эмоции настолько его переполняли, что казалось, будто мир вокруг замедлился, как и в тот день. Но честно, лучше бы Буччеллати чувствовал как его переполняет ложная сила, чем как его переполняют настоящее горе и тяжесть утраты.