inside.

      Большой мани мягко, практически невесомо оглаживал кончиками пальцев острые черты лица, изредка останавливаясь на одном месте, словно пытаясь запомнить изгибы, запечатлеть фантомные ощущения навсегда. Сенсорика все еще перестраивалась и адаптировалась под новые обновления в корпусе, и поэтому тактильные сигналы от кончиков когтей воспринимали информацию слишком ярко и четко. Чужой корпус, успевший остыть, все еще казался до неприличия горячим, а приятный запах смешанной смазки, тревожил раззадоренные носовые датчики обоняния. Остатки первобытных инстинктов, что еще бушевали где-то на краю процессора и бились об невидимый барьер, вынуждали двигатели тихо порыкивать.       Лицевая разведчика изредка хмурилась, резкими сморщиваниями носа пытаясь убрать щекочущий раздражитель, но, видимо, Вейджрейт накануне так его заездил, что даже такие прикосновения просто так не разбудили его. Снайпер хмыкнул своим мыслям, уголки губ невольно приподнялись. Едва заметно, словно это было больше подёргивание, но лёгкая улыбка было появилась на тёмной лицевой. Даже оптики, казалось, смягчили свой тяжёлый красный цвет. Он смотрел на разведчика и впервые за актив ему не хотелось никуда убегать, хотелось остаться на этой платформе и в джооры пробуждения встречать партнера невесомыми поцелуями.       Пальцы спустились ниже, к шейным магистралям, прослеживая когтепальцем прокусы на прорезиненной части трубок. Снайперу в какой-то мере было жалко, ведь стоит прийти разведчику в онлайн, собрать себя и доковылять до медотсека, минуя посторонние и заинтересованные взгляды, эти отмеченные дентами трубки будут заменены на новые. Слишком резким был Вейджрейт в звериной форме, он хорошо постарался полностью отметить Дествила, как своего партнера: не только шея, но и корпус пострадал от его когтей-зубов, и по всему металлу были уже явные следы глубоких царапин, а не то практически невидимое баловство, чтобы поставить Триплтейка на место.       Мех слегка поменял положение второй руки и теперь она подпирала не шлем, а скулу, оптики заинтересованно и с какой-то несвойственной мягкостью, скрытой внутри, смотрели на рядом лежащего Дествила. Этот странный и всегда принимающий его мех был теперь его. Потребовалось лишь стать предаконом с преобладающим количеством инстинктов над разумом, чтобы это понять, но у него было время, чтобы поразмыслить над этим. Это не казалось очередной клеткой, в которую его хотели посадить, или ошейником с короткой цепью — нет, даже не близко. Но и спуску ему не давали. Вейджрейт мог творить, что угодно, но, как и у всех без исключений, его действия имели последствия: уборка посадочной зоны, энергария или чистка турбин. Дествил, эдакий шакал, лишь на вид казался всепрощающим, но его улыбка не предвещала ничего хорошего, ему только дай повод кому-то назначить наказание, соответствующее проступку. Не зря с дисциплиной на корабле все было в порядке, при всем разнообразии командного состава и расслабляющей обстановки, что напрягло наёмника в первые дни. Он потом понял, что команда научилась подстраиваться под своего капитана и его отношения к определенным действиям, как и он под них. Мера дозволенного и взаимное доверие — вот, что он усвоил со временем. Не сказать, что такой подход устраивал его, однако не заметить плюсов от него Вейдж не мог. В отличие от Мегатрона, что толком не следил за своей армией и многое оставлял на самотек, Дествил стоял на земле крепко и имел под рукой надежных товарищей и союзников, которые не выстрелят в спину, как кое-какая пищащая летучка. Но разумно будет подметить, что и у Дествила хватало слабых брешей: тот же танкокон, что вечно ходил хмурый и бросал на своего капитана весьма понятливые взгляды или он сам, Вейджрейт. У разведчика на все имелось свое предназначение, значит и тут было все не просто так, поэтому снайпер особо и не лез в терки Дествила и этого, как его там, в общем, доходяги.       Шлем мягко стукнулся о чужой плечевой сгиб, притираясь к сочленениям и деталям собственным лбом, губы иногда скользили по шейным сегментам, не в возбуждающем, но больше в каком-то интимном и личном жесте. Он делал это на подсознательном уровне, толкаемым неизвестным ему и ранее смехотворным чувством — любовью. Так иронично, он столько ворн смешивал это чувство с грязью, не доверял ему и издевался над теми, кто его испытывает, а сейчас он стал одним из тех, кто пустил это в свою искру и теперь упивается этим, словно приятным мелодичным звуком.       Черты этого необычного меха, что лежал рядом, казались Вейджу идеальными, совершенными, несмотря на всю простоту чёрного матового корпуса, что не имел даже привычных светодиодных вставок, которые бы добавили пикантность в корпус. Но вслух это снайпер никогда бы не сказал — не тот характер для высказывания всяких слащавых вещей. Но, несмотря на это, он сейчас думал и делал эти слащавые вещи.       "Да ты размяк, Вейджрейт," — молчаливый смешок вышел беззлобным, скорее просто констатация факта, чем намеренное задевание собственной гордости своими же мыслями. И несмотря на свою "размягчённость", вот так продолжать ласкать незатейливыми прикосновениями Дествила всё же хотелось. Последний под слишком настойчивой лаской закопошился, завозился, невольно чуть оттолкнув лицевую снайпера, чуть не прижав аудиосенсор шлемом. Как только оптика вспыхнет в онлайне, разведчика будет ждать неожиданно-ожидаемый "сюрприз" в виде привычной старой внешности Вейджрейта, а не зверя-предакона. Хотя по его поведению можно сделать вывод, что такой образ снайпера ему понравился больше привычного.       Голова меха повернулась на бок, прямо напротив лица снайпера, сталкиваясь кончиками носов чуть ли не вплотную. Оптики под щитками загорелись, жужжание вентиляционных отверстий усилилось, продувая и, тем самым, охлаждая начавшие разогреваться под медленным приходом в онлайн системы. Красные оптосенсоры жадно следили за пробуждением меха с чёрной бронёй. Прошло лишь полминуты, отображающиеся на HUD перед взором, но для Вейджрейта казалось словно прошла целая вечность. Момент, и такая же алая, как и у него, оптика медленно разгорелась, после чего сонно уставилась на снайпера.       — Проснулся, "спящий красавец"? — вокодёр снайпера хрипел, будучи не использованным долгое время, от чего голос слегка "расстроился", но это быстро исправлялось краткой перезагрузкой систем, от чего следующие слова уже звучали чисто, но всё ещё тихо, словно он не хотел разрушать этот момент близости, — Спасибо за всё это.       Три простых слова, но сама интонация описывала всё, что снайпер не мог выразить вслух: благодарность за терпение, за возможность снова стать тем, кем он привык быть. Остальные невысказанные чувства Вейджрейт решил выразить лишь в одном жесте, прислонившись лбом к чужому. Один маленький жест, но для снайпера, впрочем, как и для Дествила, он значил многое.       Разведчик под таким жестом дернулся под большим корпусом и наклонил шлем в сторону, прищурив одну лину. Он осмотрел партнера с серво до головы, как мог, и тихо хмыкнул себе под нос. Возращение Вейджрейта в привычный "вид" удовлетворило его внутреннее беспокойство, но что-то было не так.       — Что это у тебя на лице? — с тревогой спросил Дествил и потянулся манипулятором к лицу напротив.       — Что? — опешив, Вейджрейт сам потянулся к своему лицу, пытаясь понять что разведчик мог увидеть. Неужели трансформация прошла не до конца?       Их манипуляторы почти соприкоснулись, как Дествил ущипнул снайпера за носовой конус и произнес со смешком:       — Самодовольство.       С тихим "зараза" Вейджрейт накинулся на разведчика, пытаясь отомстить укусом за шеврон. И это еще его называют невыносим мехом, вы только поглядите на этого довольного шарка — "сделал гадость — искре радость". Высокопоставленный чин, а ведет себя иногда хуже спарка. Но что таить, снайперу и эта сторона Дествила нравилась, с таким партнером не соскучишься. С таким, да, он согласен пройти через все трудности и попробует остаться рядом, на сколько хватит собственных процессорных глюков.       "Разберёмся со всем этим вместе" — уголки губ Вейджрейта потянулись вверх.