***
С тех пор прошло уже довольно много времени, но осколки этого прошлого до сих пор разрывают изнутри, калеча не хуже ранений, что он получает при защите города. Но сейчас, сидя рядом с Изуми, что каким-то неведомым образом окутала его душу, что, казалось, обречена на вечные страдания, теплом, исцеляя и успокаивая его измученный разум. Его Изуми. Она в каком-то значении стала его смыслом жизни, и пока он жив, он проследит за тем, чтобы её свет не погас.***
Неудачливый искатель приключений медленно спускался с горы, опираясь на длинную корявую палку. Рюкзак его хоть и был набит, но, увы, не золотом, драгоценными камнями и артефактами, а всего лишь целебными травами. Недавно прошел дождь, гора стала слишком скользкой, чтобы подниматься до самой вершины в поисках сокровищ, поэтому он довольствовался малым. Длительное путешествие измотало его тело, а мысли о возвращении домой с пустыми руками терзали душу — жена снова будет его пилить, а сын не дождется обещанного подарка и расстроится. Он уже раздумывал, а не продлить ли свою экспедицию еще на пару дней, но запасы провизии кончились еще вчера, топор и веревка для скалолазания были утеряны не иначе, чем по вине какой-то мелкой нечисти, а внезапный дождь вымочил его до нитки и не оставил шанса обогреться у костра. К счастью, по дороге с горы он нашел старую вычурную бутылку с вином, отлитую в форме тела какой-то богини. Он старательно отмыл ее в родниковой воде и с удовлетворением отметил, что бутылка пребывала в отличном состоянии. Искатель приключений решил взять ее с собой и подарить сыну Дундуну, выдав за реликвию, полученную в награду от самих Адептов. Вдоволь напившись из родника, искатель приключений с осторожностью продолжил свой тяжелый спуск. Он подумал, что было бы неплохо сочинить более-менее правдоподобную историю о встрече с Адептами, о своем невероятном подвиге и о бутылке, полученной в награду, чтобы сынишка им гордился и хвастался друзьям, но вдруг понял, что не может сосредоточиться. Внезапно искатель приключений осознал, что вокруг стемнело, хотя, когда он испил из родника, было еще ранее утро. Он не узнал местность, где находился, но, кажется, что забрел он уже очень далеко от Заоблачного предела. Мысли в его голове путались, а грудь словно сковало тугим обручем, мешающим полноценно дышать. Он чувствовал необъяснимую тревогу, постоянно озирался, останавливался и всматривался в тени, которые, казалось, начинали вытягиваться, искажаться и тянуться к нему, стоило лишь отвернуться. Должно быть, промокнув под дождем, он подхватил лихорадку и теперь находился в бреду. Какое-то время он шел, не разбирая дороги, боковым зрением наблюдая за тем, как черная длинная тень следует за ним по пятам, поэтому не заметил впереди расщелины. Нога его, не нащупав контакта с поверхностью, подкосилась, и он рухнул вниз с высоты, не успев уцепиться ни за один уступ. Он падал недолго, но удар оземь заставил бы его взвыть, если бы не выбил весь воздух из груди. Искатель приключений лежал в неестественной позе и беззвучно открывал и закрывал рот, безуспешно пытаясь вдохнуть. Ему показалось, что тень, преследовавшая его, обернулась черным туманом и, просочившись в расщелину, бросилась прямо на него, погасив свет в глазах. «Властелин камня, спаси!» — взмолился он в своих мыслях, чувствуя, как его накрывает отчаяние. Искатель приключений услышал тихий женский смех, зазвучавший в его голове словно шелест, постепенно становившийся все громче, отчаяннее и злее, нарастая и превращаясь в безумный хохот. — Скоро твой Властелин даже сам себя не сможет спасти, жалкий червяк, — услышал он решительный ледяной голос, пропитанный презрением. Затем сознание покинуло его. Неизвестно, сколько времени неудачливый искатель приключений пролежал на дне пещеры, но когда он вдруг очнулся, тело больше не болело, а мысли снова были ясны. Никакой расщелины над головой не было, а сев и осмотревшись, он тут же увидел, что находится у самого выхода из пещеры. Должно быть, падение и все остальное привиделось ему в бреду. Он вскочил на ноги и побежал что есть сил, не собираясь останавливаться до самого Ли Юэ, за спиной его болтался рюкзак, заглянув в который, он бы обнаружил сгнившие целебные травы и бутылку с вином, на дне которой залегла черная клубящаяся тень.***
Успешно добравшийся домой неудачливый искатель приключений, провел несколько дней в покое и отдыхе и наконец вспомнил о старинной бутылке, которую принёс из похода. Он приказал сыну, которому недавно исполнилось 10 лет, разыскать его походный рюкзак и вынуть оттуда ценную находку. Мальчик поспешил исполнить веление отца и обнаружил в рюкзаке целую и невредимую бутылку, облепленную мерзкой гнилью. Лекарственные травы, что его отец так старательно собирал, почему-то испортились раньше срока. Пытаясь лучше рассмотреть орнамент, украшавший сосуд, мальчик отер его рукой и пристально вгляделся. На дне бутылки отчетливо шевельнулась черная густая масса, а затем она, словно живая, вдруг ударилась в стекло, как будто пыталась атаковать Дондона. Мальчик неосознанно отшатнулся от испуга и выронил бутылку из рук. Его отец услышал звон стекла и вскрик, а затем стук закрывающейся двери. Когда он вошел в комнату и увидел на полу осколки, то подумал, что сын испугался быть наказанным за разбитую бутылку и убежал. Ему было невдомек, что тело мальчика больше ему не принадлежало, а вот душа его сына все еще находилась в комнате. Слабый и бесцветный, лишенный физической оболочки, он звал отца, но никто не замечал его и не слышал. Тем временем тело мальчика, захваченное тенью, вырвавшейся из бутылки, по ее приказу что есть сил неслось к Каменному лесу Гуюнь. По прибытию на место тень направилась прямиком к морю. Над каменным лесом бушевала непогода. Ледяные волны остервенело бросались на камни, норовя накрыть тело маленького мальчика с головой. Однако стоило ему приблизиться к воде, стихия, словно повинуясь чьему-то приказу, стихла. Мальчик вошел в море по пояс и остановился. — Осиал! — что есть сил воззвала тень в теле мальчика, стараясь перекричать шум прибоя. — Узнал ли ты меня? Отзовись! Ответом ей стал шелест волн, повторяющий и повторяющий ее имя, словно шепот: — Шаал. Шаал. Украденное тело все еще недостаточно хорошо ее слушалось, поэтому вместо улыбки ликования на лице отразилось подобие оскала. — Приятно слышать свое имя после стольких сотен лет забвения, — отозвалась тень, — но еще приятнее будет вновь обрести свое тело. Перед ней из воды медленно вырос силуэт мужчины, словно сотканный из туманной дымки, почти прозрачный и бесцветный. Это был Осиал, архонт Вихря, некогда поверженный Мораксом и заточенный в водах у Каменного леса. Ветер не трепал его длинных белых волос, одежда не намокала. В нем не было жизни, он являлся лишь проекцией своего сознания, жалкой крупицей былого могущества. — Радуйся и тому телу, что захватила, — с горькой усмешкой отозвался Осиал, — пока еще можешь. Я удивлен, что ты до сих пор жива. Бешеный якша Моракса уже наверняка взял твой след. — Что мне какой-то якша? Я — архонт теней, — в голосе Шаал послышались нотки с трудом сдерживаемой ярости, но она тут же взяла себя в руки и продолжила более сдержано: — меня не так просто убить. Я долго ждала этого дня, столетиями копила силы, прячась во тьме сырых пещер. Я питалась алчностью и злобой тех, кто приходил в поисках сокровищ, стравливая их между собой, как зверей. Я давала благословение ворам и бандитам, пряча их в сумраке ночи, взамен на их жизненные силы и обрывочные вести о происходящем в мире, из которого я была изгнана. У меня было много, слишком много времени подумать. Считаешь, я не позаботилась о плане своего возвращения? — Не поэтому ли ты явилась в теле этого дитя? — А ты не растерял проницательности, — с удовлетворением отметила Шаал. — Даже если Адепт Якша явится за мной, пока я слаба, он не посмеет тронуть меня в теле ребенка. — Зачем же ты явилась ко мне, рискуя быть обнаруженной? — К кому же мне идти после всего, что было между нами? — притворно оскорбилась Шаал, — словно в старые времена ты — моя единственная надежда. Смех Осиала громом прокатился над каменным лесом Гуюнь. — И почём же нынче продаётся надежда? — с вызовом в голосе спросил он, — в старые времена ты продала меня недорого. Моракс даже не удосужился заключить с тобой контракт, так незначителен был твой вклад в мое уничтожение, однако именно ты привела меня к краху. — Я архонт теней, а не чистой совести, — процедила Шаал, — и я совершила ошибку, дав Мораксу воспользоваться моей слабостью. Но сейчас я здесь для того, чтобы все исправить. Аждаха, великий дракон Гео, скоро пробудится. Когда он очнется ото сна, я буду рядом, чтобы служить ему от твоего имени. Я помогу ему освободиться и заключу союз в обмен на твою свободу, Осиал… — Пустая болтовня, — прервал ее на полуслове архонт вихря. — Аждаха уже пробуждался и был снова усмирен. Ты провалила план, даже не успев начать его воплощение. Тело мальчика под контролем Шаал застыло, а она ненадолго потеряла дар речи, ошеломленная. Но столетия жизни в качестве жалкой тени самой себя научили ее одному — если хочешь выжить, нужно уметь быстро соображать, лгать и предлагать то, что от тебя хотят услышать. Сейчас ей было необходимо убедить Осиала помочь, поэтому она немедленно взяла себя в руки и продолжила: — Аждаха не единственный, кто желал отомстить. Я буду следить за Мораксом и обнаружу его слабое место. Когда его враги проявят себя, я буду готова предложить им выгодный союз. — Моракс! — с ненависть выплюнул Осиал имя Гео Архонта. — Хотел бы я швырнуть его на дно моря, придавив одним из его каменных копий, как он сделал со мной. Я бы наслаждался его агонией, покуда он не потерял бы счет времени и не забыл, как выглядит солнце и его дорожайшее Ли Юэ! Хотел бы я видеть его, покинутого всеми, пожираемого одиночеством и воспоминаниями о былом величии, вечно всплывающими в его безупречной памяти. Но у Моракса нет слабых мест. — Все люди слабы! — возразила Шаал. — А ведь Моракс теперь человек, он лишился сердца Бога и сил Архонта! Пусть он все еще не легкая добыча, но если мы объединимся, то наша месть непременно настигнет его. — Ты видно тронулась умом, пока сидела в своей пещере, — недоверчиво отозвался Осиал. — Моракс — человек? Думаешь, я поверю, что нашелся кто-то столь сильный, что отнял его сердце? — Он сам его и отдал, — выпалила Шаал и залилась смехом. — Слухи не врут. Почему он не явился на бой, когда ты напал на Ли Юэ? Он был слишком слаб! — Раньше он не упустил бы возможности указать мне на моё место, — процедил Осиал. — Но откуда мне знать, что и эти слухи тебя не обманули? — Мои тени слышали разговор Волчьего Лорда с его щенком: Моракс отдал сердце и живет, как смертный. Сомнений быть не может. Осиал все еще смотрел на нее с недоверием, но на лице его отражалась глубокая задумчивость. — Ты слишком слаба. Адепты выследят тебя, изгонят из тела и уничтожат, — после раздумий ответил он. — Как ты будешь следить за ним, если от тебя разит темной энергией за версту? — Поэтому я пришла к тебе, мой господин. Дай мне сил восстановить тело и скрыть мою сущность, как делал для меня раньше. Позволь силе вихря рассеивать мои следы. — Поклянись, что приведешь Моракса ко мне живым. — Клянусь, — мгновенно выпалила Шаал, склонив голову. Она замерла в ожидании, и несколько томительных для нее мгновений ничего не происходило, но потом ветер вдруг стал крепче и закружился вокруг ее временного тела со всех сторон, словно она была эпицентром бури. Шаал поняла, что это было ледяное объятие Осиала, Архонта вихрей. Единственное, на которое он сейчас был способен. Она почувствовала, как сила наполняет ее и прикрыла глаза в блаженстве. Затем все резко стихло, рядом с ней больше никого не было, присутствие Архонта бури более не ощущалось. — Осиал? — осторожно позвала Шаал, но ей никто не ответил. Она вышла из моря, все еще находясь в теле мальчишки, а затем немедленно начала исторгать себя из него черным клубящимся дымом, словно пытаясь быстрее снять грязную вещь. По мере того как тело ребёнка, оставшееся без души и без контролировавшего его захватчика, пустой оболочкой оседало на землю, рядом с ним все более отчетливо возникал женский силуэт. Когда дым рассеялся, на побережье находилось уже два человека. Мальчишка лежал на песке, недвижимый и холодный, а над ним склонилась молодая девушка. Ее тонкие длинные волосы пепельного цвета развевались на ветру, словно клубы дыма. Она была бледна, как будто неживая, а ее серые глаза напоминали две грязные льдинки. Не задержав свой взгляд на застывшем лице мальчика и секунды, она безучастно перешагнула через его тело и снова подошла к морю. Вглядываясь в волны, она еще несколько раз позвала Осиала, но тот не откликнулся. Губы Шаал еле заметно искривились в ухмылке. — Неужто и впрямь отдал мне все силы? Вот простак, — бросила она, хмыкнув, и вышла из моря. «Моракс, — пронеслось у неё в мыслях. — Что ж, за всё то унижение и боль, что я прошла, ты мне ответишь, а пока было бы неплохо разобраться с один заносчивым Яксом. Не хочется признавать, но он и впрямь может помешать, более настырного демона всё-же днём с огнём не сыщешь». Ухмыльнувшись, Шаал направилась к гавани. Так уж вышло, что главное в битве с потенциальным врагом — узнать все его слабые места, а у этого Адептишки оно действительно было. Та смертная девчонка, что по информации от теней является его родственной душой. Он ведь очень сильно её любит. А значит, она будет ключом к осуществлению её мести. Её запоздалой, но от того лишь более сладкой мести.