***
Мощный яркий свет заставил меня открыть глаза, но через секунду я быстро ослеп. Яркие солнечные лучи проникали через окно и падали прямо мне на лицо, как будто это была жестокая шутка. — Неужели уже утро? — Я прикрыл глаза, надеясь защитить их от солнечного света, в то время как глубокий зевок вырвался из моего рта; я все еще чувствовал себя немного сонным. Я попытался пошевелиться, чтобы сесть, когда мне напомнили, что прошлой ночью я лег спать не один. Формидабл все еще была на мне, спала как младенец; на самом деле, ее рот был приоткрыт, позволяя тонкой струйке слюны упасть на мою рубашку. Какой странный вид. — Формидабл. — Я слегка встряхнул ее. — Уже утро, пора просыпаться. — Уххх. — Она издала какой-то странный стон. — Еще… пять… минут… Кем я был, ее матерью? — Я бы с радостью позволил тебе продолжать спать, но у кого-нибудь может сложиться неверное представление, если они увидят нас такими первым делом утром. Ее ответом был невнятный стон, который был довольно милым в каком-то дурацком смысле. Авианосец в конце концов подняла лицо, чтобы посмотреть на меня, ее глаза были полузакрыты и явно сонные, если следы слюны, поникшее выражение лица и абсолютный беспорядок волос не были достаточными доказательствами (некоторые из которых прилипли к ее рту); на самом деле, было довольно забавно видеть ее такой. Глаза Формидабл встретились с моими, но она не сразу узнала меня. Во многих отношениях ей недоставало грации, но это было как-то странно уместно. Оцепенение медленно покидало ее. — Командир…? — Доброе утро. — Мне пришлось сдержаться, чтобы не ухмыльнуться. — Ты хорошо спала? — Командир… — Она повторила с ленивой, расслабленной улыбкой, но я смог уловить каждое мгновение этого беспечного, сонного выражения, переходящего в тревогу. — К-командир! Формидабл взлетела прямо вверх со сверхчеловеческой скоростью, оттолкнувшись от кровати и с громким стуком упав на пол. — Э-э, ты ока… Она встала в мгновение ока. — Это… это… — Она быстро попыталась вернуть себе самообладание, приведя в порядок волосы и потерев лицо, усилие, которое было крайним и совершенно бесплодным. — Я… мы… Она уставилась на меня с выражением, в котором последовательно сменялись возмущение, удивление и смущение, а затем каким-то образом объединила их все вместе в одно. — Извини меня! И с этими словами она побежала в ванную.***
— И это причина, по которой я сочла уместным сопровождать тебя прошлой ночью, командир. — Сказала Формидабл, с чашкой чая в руке, и от того, что произошло всего полчаса назад, не осталось и следа. Никто никогда не поверил бы мне, если бы я сказал им, что достойная леди передо мной на самом деле не была утренней персоной. Человек, вышедший из туалета, был просто не тем, кто вошел. — Я понимаю. — Я поднес свою чашку к губам. Мы купили себе упаковку зеленого чая в кафетерии базы, который Формидабл настояла на том, чтобы приготовить для нас двоих. Несмотря на то, что я не делал ничего особенного, по крайней мере, насколько мне известно, получилось довольно вкусно и, безусловно, намного лучше, чем чай, который я обычно готовил. — Подумать только, что мои кошмары будут настолько заметны… Мой голос затих. Я знал, насколько ужасными могут быть мои сны, но это был первый раз, когда кто-то был рядом, чтобы испытать их с другой стороны. Я снова посмотрел на Формидабл, надеясь, что моя улыбка полностью передала мою благодарность. — Спасибо, что составила мне компанию. — Н-но, конечно, командир. — Сказала она, и ее лицо приобрело глубокий оттенок красного. — Ты мой союзник; это было ничто! — Она поднесла чашку к губам, но остановилась прежде, чем чашка коснулась их. Она с тоской посмотрела на свое искаженное отражение в зеленоватой жидкости, лицо все еще было красным, но приобретало подобие нежности. — Это меньшее, что я могу для тебя сделать, командир. — Вероятно, больше, чем я заслуживаю. — Сухой смешок вырвался из моего горла. — До сих пор я терпел неудачу как командир. Я ничего не мог сделать, чтобы помочь тебе там, и я даже потерял самообладание, когда связь прервалась. — Нет. Это я запаниковала и дралась не так хорошо, как следовало бы. — Она опустила свою чашку и голову. — Если кто-то в этом и виноват, то это я. — Ты была одна и сражалась с неизвестным врагом. Я бы никогда не возложил вину на тебя, Формидабл. — Я покачал головой. — Это была моя вина, что ты оказалась в такой ситуации, я должен был сделать больше для тебя как твой командир. — Я поставил свою чашку на стол. — По правде говоря, я все еще не был уверен в своем положении в Королевском флоте. — Я встал и подошел к ней, чтобы увидеть ее лицом к лицу. — Но больше нет. Просто подожди, я стану командиром, которого вы все заслуживаете. — Командир… — Она встретила мой пристальный взгляд с легкой улыбкой на лице. — Тогда не заставляй меня ждать слишком долго. — Я обещаю. Я решил отдать все ради этих девушек; точно так же, как в Халдее, я бы снова надела мантию «спасителя», независимо от того, насколько свободно мне подходит этот титул. Я бы сделал это, даже если бы это означало делать то, чего я не хотел делать. Даже если это означало пожертвовать тем, что я построил за последние годы.***
— Я так и знала. В тот момент, когда ты переступил порог этой двери, я знала, что бы ты ни сказал, это испортит мой день. — Марсия закрыла глаза и ущипнула себя за переносицу. Она выглядела так, словно не спала несколько дней, и, зная, как обстояли дела, это, вероятно, было правдой. Марсия откинулась на спинку стула с раздраженным, усталым стоном. — И все же тебе удалось превзойти мои ожидания. Ты понимаешь последствия того, что ты мне только что сказал? — К сожалению, я знаю. Быть объектом слежки со стороны одного иностранного правительства — это серьезное дело, но подвергнуться прямому нападению с помощью чужого секретного оружия — это совершенно другое дело. — Это будет уже не просто война против инопланетных существ, а против наших собратьев-людей. — Я чувствовал бессилие в ее голосе. — Ты уверен, что это не был японский прототип? — Тебе придется спросить Формидабл о более мелких деталях, но она была непреклонна в отношении разницы в их униформе и общем виде. Так что я бы сказал, что вероятность того, что она девушка-корабль из другой страны, довольно высока. Я не упоминал имена, которые слышал во сне Сирены, поскольку у меня не было доказательств того, что они были вовлечены или даже существовали. Марсия несколько секунд хранила молчание, глубоко задумавшись. — Я должна доложить об этом Верховному командованию. Мы должны подготовить контрмеры против возможной угрозы со стороны иностранных прототипов. — Она встала и направилась к двери. — Возможно, высшие чины в правительстве смогут обсудить это до того, как это перерастет во что-то гораздо более серьезное. Я схватил ее за руку, когда она проходила мимо меня, останавливая ее. — Что ты…?! — Ты знаешь, что мы должны сделать, Хейдс. — Сказал я, наши глаза встретились. — Позволь мне разбудить их, ты же знаешь, я могу это сделать. — …Прототипы? Мы уже заботимся о них, ты это видел. — Я могу исцелить их быстрее с помощью своей магии; просто дайте мне прямой доступ к ним. — В зависимости от их индивидуального состояния, я мог бы полностью исцелить двух или, может быть, трех из них, прежде чем потерять сознание. — И как, по-твоему, я должна объяснить, что раны, на которые обычно уходит не менее месяца, внезапно заживают в течение недели? — Она приблизилась и добавила шепотом. — Или мне нужно напомнить тебе, что твои способности должны быть секретом? — Никто не должен знать. — Я крепко сжал руку. — Ты командир, я уверен, что ты можешь придумать что-нибудь, чтобы заставить всех уйти и дать мне немного времени наедине с ними. — Это опасная игра, в которую ты играешь. — Она серьезно посмотрела на меня. — Я мало что могу сделать, чтобы спрятать тебя, Фуджимару; и я уверена, что люди на базе уже сомневаются в твоем присутствии здесь. Ты не единственный, кто возьмет вину на себя, если тебя поймают за твоим магическим трюком в открытую. Ты ведь понимаешь это, верно? — Я знаю, но мы должны это сделать. Формидабл не в том состоянии, чтобы сражаться, и даже если она была в таком состоянии, я снова не отправлю ее одну. Это я смотрю на картину в целом, Хейдс. Мы… Нет, вся эта страна нуждается в Королевском флоте, чтобы выжить, и не только в одном или двух, все они. Некоторое время она ничего не говорила, явно обдумывая мои слова. Как человек, который своими глазами видел, на что способны Сирены, я был уверен, что она поняла, к чему я клоню. Вопрос был в том, насколько она была готова поддержать меня. — …Как ты можешь быть уверен, что они не взбунтуются снова, как только ты их разбудишь? — Я позабочусь о том, чтобы они этого не сделали. — Это звучит зловеще из твоих уст, но по какой-то причине мне кажется, что ты сможешь это провернуть. — Она устало вздохнула. — Я ничего не буду обещать, но я посмотрю, что я могу сделать. Ее глаза переместились на мою руку. — Теперь, ты можешь отпустить меня или мне нужно вызвать охрану? — Прости. — Я сделал, как она попросила. — Лучше для тебя так и было. Я думаю, что у меня разовьются хронические головные боли от общения с тобой. — Она помассировала виски. — Умереть от Сирен или умереть из-за тебя, я обречена в любом случае. Так она сказала, и почему-то это не было похоже на шутку.***
Наше время между Сингулярностями было ограничено. План Соломона должен был быть остановлен как можно скорее, и каждый в Халдее неустанно работал над достижением этой цели во имя человеческого порядка. Но это не означало, что у нас время от времени не было свободного времени. Мы все еще отмечали такие события, как Рождество и Новый год; по словам Да Винчи, это было полезно для морального духа, и, честно говоря, Романи понадобилось несколько выходных, чтобы перестать засыпать в командном центре. Одним из таких праздников, как ни странно, был День святого Валентина, и он был почти полностью принят как персоналом Халдеи, так и Слугами, несмотря на совершенно разное происхождение среди нас. Я даже получил от некоторых из них несколько коробок шоколада, хотя была уверен, что в основном это было сделано из вежливости. Однако был один человек, которого я с нетерпением ждал увидеть в тот день. — Семпай. — М-Машу, привет! — Я открыл дверь своей комнаты, чтобы впустить Машу, так как она хотела, чтобы мы встретились наедине. — К-как у тебя дела? Тебе нравится День Святого Валентина? Я изо всех сил старалась скрыть свое волнение, но была уверена, что мой голос немного дрожал. — Конечно! Откровенно говоря, видеть, как все так усердно трудятся, чтобы выразить свою благодарность друг другу, вдохновляет. — Я мог видеть румянец на ее лице, даже когда она смотрела в сторону. — Я… на самом деле хотела сделать то же самое с тобой, Семпай. — А? Нет, нет! Я тот, кто должен быть тебе благодарен. — Я понизил тон. — Я не думаю, что был бы здесь, если бы не ты, Машу… В комнате воцарилась тишина, так как мы оба были слишком смущены, чтобы говорить. — Несмотря на то, что я действительно хочу показать тебе свои истинные чувства, Семпай, так что… — Она подняла свой пристальный взгляд, чтобы встретиться с моим, и продолжила. — Могу я спросить тебя кое о чем? — А? Конечно! — Я ожидал получить от нее шоколад, но, видимо, это было совсем другое дело. Могло ли это слишком рано вселить в меня надежду? — Ты можешь спросить меня о чем угодно, Машу! — Тогда, семпай, не мог бы ты… — Она сделала небольшую паузу, по-видимому, нервничая. — Ты можешь сказать мне, почему ты не вернулся? Я стоял неподвижно. Что? — Почему я не… вернулся? — Как только эти слова слетели с моих губ, я почувствовал странное ощущение глубоко в груди. Я открыл рот, чтобы попытаться заговорить, но поймал себя на том, что несколько раз быстро задышал, и голоса не получилось. Весь воздух покинул меня, и я остался хватать его ртом, как будто моя трахея внезапно закрылась невидимой силой, и я не мог получить никакого кислорода в свои легкие. Выражение лица Машу изменилось; исчезли все нервы и застенчивость, которые были такими знакомыми и успокаивающими. — Ты должен был суметь вернуться, в конце концов, ты спаситель человечества. — Машу невозмутимо продолжала, ее тревожный тон сменился холодной резкостью. — Так почему же ты не вернулся? — Я… я… я пытался — я действительно пытался, но… черт…! — Мне едва удалось выдавить эти слова из-за моего удушья. Я упал на колени. — Ты обещал, что вернешься, и мы многое сделаем вместе. — Комната вокруг нас была погружена в темную дымку. — Но ты исчез. И теперь ты живешь в другом мире, с другими людьми на твоей стороне. Мое зрение начало плыть. Я едва разглядел Машу, стоящую передо мной на коленях, но я не мог видеть ее лица. — Почему ты не пытаешься вернуться? Ты сдался? Почему ты не вернулся? — Ее голос эхом отдавался в моей голове и звучал в моем сознании. — Мы ждали тебя. Почему ты не вернулся? Ты обещал, что вернешься. Почему ты не вернулся? Почему ты не вернулся? Почему ты не вернулся? Почему ты не вернулся? Почему ты не вернулся? — Я… я… я сделал все, что мог… — Мои конечности и тело отяжелели, и безликая, холодная фигура Машу возвышалась надо мной, когда я начал погружаться в землю, а черный дым становился все гуще. — Я хотел… вернуться… Я действительно этого хотел! И я так провалился в бесконечную тьму. — Мастер! — Я хотел вернуться! — Я закричал, когда мои глаза открылись, но вокруг меня больше не было никаких признаков Халдеи или Машу, вместо этого я обнаружил обеспокоенное выражение лица некой горничной. — Белфаст…? — Мое дыхание все еще было взволнованным, но я отчетливо видел, что нахожусь на военной базе, лежу на коленях у горничной. Да, теперь я вспомнил, я потерял сознание после последнего сеанса исцеления Шеффилд. Что я видел… это был не что иное, как ночной кошмар. — Я прошу прощения за то, что разбудила тебя таким образом, но тебе, казалось, было больно. — Все в порядке, это был не самый приятный сон. — Вот так испортить мой День Святого Валентина с Машу… мои кошмары становятся все хуже. — Извини, что показал тебе такое жалкое зрелище, Белфаст. Она покачала головой, как будто это не имело для нее значения. — Нет, все в порядке. — Белфаст улыбнулась с искренним облегчением. — Я просто рада снова видеть тебя, Мастер. — Я чувствую то же самое. — И я тоже ничего не мог поделать, кроме как улыбнуться. — Я скучал по тебе, Белфаст. — Кхм. — К сожалению, наше воссоединение было прервано звуком того, как кто-то прочистил горло рядом с нами. — Вы двое не одни, вы знаете? В одно мгновение я поднял голову с колен Белфаст и встал, чтобы увидеть Марсию, смотрящую на нас со смесью раздражения и усталости. — Хейдс, как там Шеффилд? Она тоже проснулась? — спросил я, полностью игнорируя то, что она только что видела меня и Белфаст в не совсем профессиональной ситуации. — Да, она проснулась. — Она вздохнула и добавила усталым тоном. — Однако не в самом восприимчивом настроении. — Ей нужно время. — Вмешалась Белфаст. — Видеть Ее Величество в таком состоянии было… — Ее голос затих. — …тяжело для нее. Я уверена, что через пару дней с ней все будет в порядке. — А как насчет тебя, Белфаст? Как ты держишься? — Я повернулся к ней. — Спасибо, что беспокоишься обо мне, Мастер, но я в порядке. — Сказала она несколько принужденным тоном. — Я не могу отрицать, что я все еще немного потрясена, но как старшая горничная, я должна ставить свои обязанности на первое место. — Сказав это, она встала рядом со мной и посмотрела на меня серьезным взглядом. — И, как указано в протоколе, в отсутствие королевы руководство Королевским флотом теперь возлагается на тебя, Мастер. — Она поклонилась мне практически на девяносто градусов. — От имени Корпуса горничных, я буду ждать твоих приказов, командир. В комнате воцарилась тишина. Я искоса взглянул на Марсию, которая смотрела на меня, скрестив руки на груди, как будто оценивая, каким будет мой следующий шаг. — Подними голову, Белфаст. — Она сделала, как я ей сказал. — Мы должны оставаться в режиме ожидания, Королевский флот в любом случае не в состоянии многое сделать. — Я снова бросил взгляд на Марсию. — На данный момент мы собираемся сотрудничать с британским правительством, понятно? — Поняла, Мастер. — И еще… — Я придвинулся к ней ближе и заговорил так, чтобы Марсия не могла нас услышать. — Не будь слишком строга к себе, пожалуйста. — Даже если она не хотела, чтобы я волновался, я слишком хорошо знал, что она, должно быть, чувствует. — Элизабет жива, и это все, что имеет значение. Ты можешь попросить прощения, как только она проснется, хорошо? — Да… Мастер. — Она склонила ко мне голову в торжественном поклоне. Я нежно похлопал ее по плечу, а затем направился к двери. — Куда ты идешь? — Марсия спросила меня. — Чтобы увидеть Шеффилд. — Разве ты не слышал? Она никого не хочет видеть, ты напрасно тратишь свое время. — Шеффилд не хотела видеть меня с того момента, как мы впервые встретились. — Кривая улыбка появилась на моем лице. — Вот так мы и ладим, видишь ли. И с этими словами я вышел из комнаты.***
— Какое высокомерие. — Марсия продолжила после того, как Фуджимару вышел из комнаты. — Я все еще не понимаю, как ты можешь следовать за кем-то вроде него, Белфаст. — Ну, сначала это было не по моей воле, но Мастер оказался довольно находчивым. В конце концов, он спас всех нас; то, чего даже я не смогла сделать. — В этих словах был болезненный подтекст, это был ее Мастер, который спас всех, а не она или кто-то из горничных. «Все должно было быть наоборот.» Старшая горничная не могла не думать об этом. — Это только из-за его способностей, его «магии». — Марсия злилась по причине, которую даже она сама до конца не понимала, поэтому изо всех сил старалась этого не показывать. — Ты что-нибудь знаешь о них, Белфаст? Горничная покачала головой. — Я не знаю, и я, если бы знала, не уверена, что мне было бы позволено сказать тебе, Марсия. Хейдс бросила на нее обвиняющий взгляд — Раньше ты была более лояльной. — В ее голосе слышалась определенная обида. — Приношу свои извинения. — Белфаст слегка склонила голову. — Даже если я больше не являюсь твоим непосредственным подчиненным, я все еще считаю тебя своим первым другом. — Друг… — Марсия мысленно повторила это слово, оно вызывало у нее странное чувство. — Так ты не ненавидишь меня? Даже после всего, что я сделала? — Она была уверена, что Шеффилд ненавидит ее, и подозревала, что другие прототипы, которых она знала, чувствовали то же самое. Разве не то же самое было с Белфаст? Ответ горничной прозвучал в виде улыбки. — Я этого не делаю. У нас были свои приказы, и мы выполняли их как могли, но все это в прошлом. Ее Величество не в том положении, чтобы руководить очередным переворотом, а ты, похоже, с ним в дружеских отношениях. У меня нет причин держать на тебя обиду, Марсия. Хотя ее слова успокоили Марсию, она не могла не уловить определенную часть. — Дружеские отношения? Он и я? — Марсия не смогла удержаться от смешка. — Я не знала, что у тебя такое чувство юмора, Белфаст. — О, неужели я ошибаюсь? — Белфаст наклонила голову. — Вы двое, кажется, довольно хорошо ладите по сравнению с тем временем, когда ты заключили его в тюрьму. — Мы неохотно заключили сделку. — Марсия вздохнула. — Это не значит, что мы внезапно стали лучшими друзьями. — Может быть, тебе стоит дать ему шанс. Он может быть очень добрым, даже если поначалу это не кажется. — Добрый? С тех пор как он появился, он не принес мне ничего, кроме неприятностей. — Он также призвал меня помочь тебе. — …что? — Когда Ее Величество приказала тебя казнить, именно Мастер увидел мое внутреннее смятение и убедил меня помочь тебе сбежать. — Горничная притворилась, что глубоко задумалась. — Интересно, кто знает, что случилось бы, если бы он этого не сделал? — Подожди… это значит…? — Марсия не смогла закончить, так как осознание внезапно поразило ее в полную силу. — Да. — Белфаст улыбнулась, и Марсия могла поклясться, что она слишком сильно наслаждалась своим положением. — Технически ты частично обязана ему своей жизнью. День Марсии действительно не мог быть хуже.***
— Я думал, ты будешь здесь. В конце концов, в этом здании не так много мест, где можно побыть одному. — Я шагнул на крышу, закрыв за собой дверь. Шеффилд быстро повернула ко мне голову, в ее суровом взгляде поначалу была враждебность, но она слегка дрогнула, как только она узнала, кто я такой; в конце концов, она проигнорировала мое присутствие и вернулась любоваться закатом. Она сидела на углу крыши, ее ноги болтались в воздухе. Она еще не вернулась в свою униформу горничной, все еще была одета в простое белое платье, и ее волосы свободно развевались по ветру. — Что ты здесь делаешь? — Спросила она, стоя ко мне спиной. — Я искал тебя. Прошло много времени с тех пор, как мы разговаривали в последний раз. — Уходи. Мне нечего тебе сказать. — Это так? Я думал, ты, по крайней мере, поблагодаришь меня за спасение твоей жизни. Или ты даже выше элементарной вежливости? Я не получил ответа; она действительно была не в настроении для нашего обычного подшучивания. Я отказался от использования обычного подхода и молча сел рядом с ней, наблюдая за золотым солнцем, дающим последние лучи на этот день. — Ты действительно не знаешь, когда сдаваться, вредитель. — Это то, что мне говорили. — На моем лице появилась слабая улыбка. — Если я действительно беспокою тебя, тогда я уйду. — Так и есть. — Она грубо хмыкнула. — Исчезни с моих глаз. — Хорошо, я так и сделаю, но… могу я сначала кое-что сказать? Она посмотрела на меня раздраженным, холодным взглядом. — Ты сделаешь это, даже если я скажу «нет». — Ты знаешь меня лучше, чем я думал. — Я усмехнулся. — К сожалению. — Она покорно вздохнула. — Продолжай. Я начал не сразу. То, что я собирался сказать, было не совсем легкой темой для меня, но если мои слова могли помочь Шеффилд, то у меня не было другого выбора, кроме как проглотить их и выдавить изо рта. — Я подвел человека, которого любил больше всего. — Я вздрогнул, моя грудь уже болела от одних только этих слов. — Я ничего так не хотел, как защитить ее, но я потерпел неудачу, и в итоге она заплатила самую высокую цену. Я все еще мог видеть ее, улыбающуюся мне за несколько секунд до того, как Благородный Фантазм Гоэтии лишил ее жизни. — В течение многих лет я винил себя. В какой-то степени я все еще это делаю, — продолжил я. — Нет ни одной бессонной ночи, о которой я не думал бы в тот день. Я прокрутил в голове тысячи различных сценариев, думая, что я мог бы сделать по-другому. Я был так уверен, что это моя вина, что, возможно, если бы я действовал по-другому, она все еще была бы жива. Только недавно я понял, что эти мысли бессмысленны; ничто не могло облегчить мою боль или чувство вины. Что было сделано, то сделано, и как бы сильно я этого ни хотел, я не могу вернуться в прошлое. Шеффилд сохранила суровое выражение лица, но ничего не сказала. Я решил продолжить. — Чего я действительно хотел, нет, что мне действительно было нужно, так это поговорить с ней снова, в последний раз, сказать ей, как мне жаль, как сильно я ее люблю и как я все еще благодарен за то, что вообще встретил ее. — Я погладил тыльную сторону своей ладони. То тепло, которое я почувствовал, когда впервые разбудил Лорда Камелота… Я бы никогда не забыл об этом. — Увы, для меня невозможно сделать ничего из этого. Но не для тебя, Шеффилд. Да, ты потерпела неудачу, но Элизабет все еще жива. Ты можешь склонить голову и попросить прощения, если хочешь, и пообещать быть лучше в следующий раз. У всех вас, горничные, все еще есть шанс сделать это. Так что прими это, потому что я не могу. Шеффилд не ответила, оставаясь лицом вперед; мощные лучи заходящего солнца заставляли ее янтарные глаза, казалось, светиться оранжевым цветом. По выражению ее лица ничего не было заметно, и я не понаслышке знал, как трудно заставить упрямых людей протянуть руку помощи. — Я просто хотел сказать, извини, что побеспокоил тебя. — Я откинул ноги назад и развернулся, чтобы встать, но был остановлен, когда она схватила меня за руку, сначала ее хватка была сильной, но быстро ослабевала с каждой секундой. — Значит, ты просто собираешься бросить всю историю своей жизни, а затем уйти? Поговори о том, чтобы быть эгоцентричным. — Слова, как обычно, были обжигающими, но в ее голосе не было сардонического тона, который обычно был у нее, за ее насмешкой не было силы. Я ничего не сказал и откинулся на спинку стула, ожидая, когда она заговорит, когда будет готова, наши ноги болтались по разные стороны края здания, но мы оба грелись в тепле снаружи. — Я ненавидела тебя, ты знаешь. — Сказала она. — Это подразумевает, что ты больше не ненавидишь меня. — Я все еще отчасти ненавижу тебя, но по другим причинам. Что я презираю больше всего, так это не тебя в частности, а человечество. Я не могла простить того, что они сделали с нами, и я никогда не могла понять, почему Белфаст была довольна тем, что служила Командиру-человеку, и еще меньше, почему Ее Величество хотела, чтобы они были ее вассалами. Это полная чушь. — язвительно призналась она. — Но я следовала своим приказам, потому что это то, что я должна делать, выполнять свою роль королевской горничной, не задавая вопросов. Шеффилд подтянула колени к груди, ее руки дрожали. Ее глаза снова встретились с моими, она смотрела на меня осуждающим взглядом. — Но потом появился ты, и все встало с ног на голову. — Теперь ее голос звучал нейтрально. — Ты появился из ниоткуда и одержал победу над Сиреной, в то время как я потерпела от них сокрушительное поражение. Хуже того, те люди, которых я считала бесполезными, в конечном итоге спасли мою жизнь и, что более важно, жизнь Ее Величества. — Она стиснула руки на своих голых ногах. — Как я могу после этого предстать перед Ее Величеством? Как я могла пообещать защитить ее на этот раз, когда я не гожусь для этого? — Разве ты не хочешь защитить ее? — Конечно, я хочу. Это моя роль королевской горничной. — Тогда сделай это, и если ты видишь, что тебе чего-то не хватает, положись на своих товарищей. Есть очень многое, что ты можешь сделать сама. Я это очень хорошо знаю. — Рассуждая так, всплывали мои собственные воспоминания о бесчисленных битвах, ни одна из которых не была выиграна усилиями одного человека, человеческого или иного. Черт возьми, в конце концов, все мое дальнейшее существование в этом мире было не по моей собственной воле. — Ты не обязана все делать сама, Шеффилд. Тебя поддерживает весь Королевский флот. И, конечно, у тебя тоже есть я. Я хочу, чтобы ты видела во мне не человека, который просто случайно помог тебе, а твоего командира, защищающего нашу собственную фракцию. Шеффилд наблюдал за мной, словно пытаясь определить, искренни ли мои слова. Ее хватка на ногах ослабла. — Это еще одна вещь, которую я ненавижу, я никогда не могу понять тебя. — Она вздохнула. — Единственное, что я знаю наверняка, это то, что ты захватил контроль над фракцией, и если ты предашь нас сейчас, это будет нашим концом. — Но я также могу быть твоим величайшим союзником, если ты мне позволишь. — Я протянул ей руку, предлагая рукопожатие. — Может, я и не выгляжу так, но однажды я действительно спас мир, понимаешь? — сказал я, смеясь над своими собственными словами. Шеффилд посмотрела на меня с выражением, которое лучше соответствовало ее обычному поведению, но все же слегка… теплее и мягче. — Я все еще не уверена, полностью ли ты бредишь или действительно можешь поддержать какое-либо из этих утверждений. — Она протянула руку, наконец принимая рукопожатие. — Думаю, мне придется остаться с тобой, чтобы выяснить, кто из них… Мастер. Это конкретное слово теперь звучало по-другому, и хотя, возможно, это было мое воображение, мне хотелось верить, что я увидел честную улыбку на лице Шеффилд на пару секунд впервые с тех пор, как я ее знаю. — Однако в моих глазах ты все еще вредина. — Она сказала это так, как будто напоминание было необходимо. — Я бы не допустил этого никаким другим способом. — Я рассмеялся. — Вредитель, который иногда может быть надежным. — Добавила она тихим тоном. — Чтоооо? Извини, я этого не расслышал. — Я солгал нараспев. — Продолжай в том же духе, и ты пожалеешь об этом. — Она, наконец, перенесла ноги в здание и встала, отряхивая платье и быстро делая шаги к двери с известным настроением. Я усмехнулся и тоже попытался встать, чтобы последовать за ней. — Подожди. — Однако она остановила меня. — Что не так? — Ты рассказывал кому-нибудь еще о своем прошлом? — спросила она внезапно. — Мое прошлое? Не совсем, только тебе и в основном потому, что ты вынудила меня к этому. — Я ни к чему не принуждала. — Поспорила она. — Ты приставила пистолет к моему лицу. — Я не навязывала этот лакомый кусочек. — Тогда верни мне мою добрую волю. — Я усмехнулся, радуясь, что у нее улучшилось настроение. — Но я вижу, значит, это секрет. — Она поднесла руку к подбородку, как будто о чем-то думала. Что-то явно поворачивалось у нее в голове. — Сказав это, я не могу смириться с мыслью о том, что я должна тебе больше, чем есть на самом деле, поэтому я раскрою свой личный секрет. Это должно уравнять чашу весов, хотя бы немного в мою пользу. — На самом деле тебе это не обязательно… — Это необходимо. Я не успокоюсь, пока мы не сравняемся. — …хорошо, если это то, что заставляет тебя чувствовать себя лучше, будь моим гостем. — Она была непреклонна в этом, так что я мог бы также послушать, что она хотела сказать. — В чем твой секрет? Она наклонилась к моему уху, ее тон понизился до шепота, выражение ее лица было каменным. — На самом деле я не ношу нижнего белья. — Сказала она самым серьезным тоном. -… Тишина, единственное, что было слышно, — это шум ветерка вдалеке. Тишина, которая была нарушена, когда я разразился смехом. — Хахахаха, какого хрена, Шеффилд? — Я действительно не мог сдержать свой смех. — Я — Хахаха — я знал, что у тебя извращенное чувство юмора, но… хахаха… Я действительно не ожидал этого — ХАХАХА! Я продолжал смеяться, не подозревая, что Шеффилд все еще была абсолютно серьезна, сохраняя свое фирменное невозмутимое выражение. — Хахаха, подожди, что ты делаешь… Затем она потянулась к подолу своего сарафана и одним решительным движением приподняла его, чтобы я мог увидеть. Мой смех затих, и я уставился, совершенно потеряв дар речи, пока она снова не опустила юбку. — Я искренне надеюсь, что мы на шаг приблизились к тому, чтобы свести с этим счеты, Мастер. — Сказала она без намека на стыд в голосе. — А теперь, если ты меня извинишь, я займусь своими обязанностями королевской горничной. С этими словами и легким поклоном она развернулась и ушла. Только я остался на крыше, мой взгляд по-прежнему был устремлен в то же пространство, что и раньше. Довольно долго я не мог пошевелиться, а когда наконец смог, то только для того, чтобы хлопнуть себя ладонью по лицу. — Мать… Отец… где я сделал не так? — Спросил я, вспоминая каждое решение в своей жизни, которое привело меня к командованию группой извращенных горничных.***
— Так ты покидаешь базу, командир? — Спросила Формидабл. Прошло около недели с момента нападения Сирены, и с того дня все оставалось странно тихим. Никаких новостей о Сиренах, Империи Сакуры или той неизвестной фракции, которая напала на Формидабл, которая все еще оправлялась от своих ран. Что касается недавно проснувшихся Белфаст и Шеффилд, то они полностью вернулись к своим обязанностям и находились в режиме ожидания на случай, если нападение все-таки произойдет. К сожалению, они были единственными, поскольку я обнаружил, что не могу исцелить остальных, даже потеряв сознание, прежде чем смог полностью исцелить Сириус. То ли она была в более критическом состоянии, чем остальные, то ли перегрузка моего контура начинала сказываться, я не мог знать. Это означало, что Элизабет, Уорспайт, Эдинбург и Дидо также все еще были полностью выведены из строя. Несмотря на это, неделя выдалась неспешной, как будто мы снова попали в мирные времена. Однако я знал, что такие чувства мимолетны; это было просто затишье перед бурей. — Да, я каким-то образом получил разрешение от Хейдс уехать на пару дней. — Как ни удивительно, она не оказала особого сопротивления. Возможно, потому, что я никогда официально не был заключенным, или, может быть, потому, что она была в гораздо лучшем настроении из-за отсутствия нападений. Был также тот факт, что она изо всех сил пыталась привести все в порядок после неожиданной реорганизации. — Я должен позаботиться о нескольких вещах во внешнем мире. — Тогда мне сопровождать тебя? Я устала каждый день видеть одно и то же здание; чувства леди притупятся, если она время от времени не будет расширять свой кругозор. — Это было бы прекрасно. К сожалению, я не думаю, что смогу провести тебе надлежащую экскурсию по городу, мне нужно зайти к себе домой, чтобы собрать кое-какие вещи, затем пойти на свое старое рабочее место, чтобы уволиться, затем пойти в банк, чтобы получить немного денег… В основном это будут скучные вещи. — Солгал я. — Кроме того, сегодня ты начинаешь лечение своей руки. — Ах… да, это верно. — Сказала она, но, казалось, не совсем убеждена. — И все же я хотела пойти с тобой. Она что, только что надулась, как ребенок? — Сейчас-сейчас, я вернусь, как только во всем разберусь. Так что к тому времени мы сможем повеселиться. — Я изо всех сил старался успокоить ее. — Не то чтобы тебе было одиноко в мое отсутствие, в конце концов, Белфаст и Шеффилд здесь. — Ну, да, это правда, но… — Она блуждала. Было ясно, что ее что-то беспокоит. — …Ты все еще думаешь о той ночи, не так ли? — Спросил я. — Я думаю. Всякий раз, когда я разговариваю с ними, воспоминания… всплывают на поверхность. — Призналась она, опустив голову. Она поднесла свою единственную руку поближе к лицу. — Я все еще вижу это. Я вижу, как приказываю беспилотникам стрелять, я вижу их на земле, в лужах собственной крови. И я знаю, что они пытаются не показывать этого, но… — Она с силой сжала свою руку. Я положил руку ей на плечо, и она подняла взгляд, чтобы посмотреть на меня печальным взглядом. Никто из нас ничего не сказал, она убрала мою руку со своего плеча и заставила меня обхватить ею ее щеку, потереться о нее. Какое-то короткое мгновение мы оставались в таком молчании. По моему опыту, стереть плохие воспоминания было практически невозможно. Я достаточно хорошо знал, что мой собственный будет сопровождать меня всю оставшуюся жизнь. — Как только все проснутся, давайте поедем куда-нибудь, например, в отпуск. Поэтому единственное, что я мог сделать, чтобы облегчить эти воспоминания, — это создать хорошие, чтобы уравновесить их. — Отпуск? — Она с любопытством посмотрела на меня. — Да, вы все через многое прошли, вы полностью это заслуживаете. — Получить разрешение от Хейдс путешествовать с семью секретными правительственными видами оружия было бы поистине геркулесовой задачей, не говоря уже об этих неизвестных угрозах со всех сторон, маячащих на горизонте. Мы надеемся, что она останется в хорошем настроении в обозримом будущем. — Я уверен, что Элизабет и Уорспайт хотели бы увидеть замки прошлого, и вам тоже есть что показать. Интересно, чего бы на самом деле хотели горничные. Я лично хотел бы посетить место упокоения моего старого друга в одном аббатстве в Гластонбери. — Отпуск со всеми… Да, это было бы неплохо. — Она положила голову мне на руку и посмотрела на меня своими прекрасными медными глазами, слабая улыбка вернулась на ее лицо. — Я буду с нетерпением ждать этого дня, командир. После всего, что произошло, больше всего этим девушкам нужна была надежда, что-то, чего можно было бы ожидать с нетерпением, кроме как рисковать своими жизнями на поле боя. — Я тоже. — Улыбнулся я. — Давай повеселимся, когда придет время. Да, надежда — это все, что нам сейчас было нужно. Даже если она была хрупкой.***
Будучи студентом, я никогда не задумывался о том, чтобы стать учителем, и не был особенно силен в истории. Принятие на эту работу было всего лишь побочным продуктом моего интереса к изучению истории этого мира, и это была менее рискованная альтернатива, чем выполнение тяжелой работы с использованием магии в тайне. И, несмотря на это, в тот момент, когда я понял, что никогда больше не переступлю порог школы в качестве учителя, мне стало немного грустно. Школа и их директивы дали мне шанс, когда я был никем, практически без опыта преподавания, и теперь я просто так отказывался от этого. У меня даже не было времени попрощаться со своими старыми учениками. «Но это к лучшему». Повторил я про себя. Если я хотел по-настоящему взять на себя роль командира, то я должен был посвятить себя этому. Любое неправильное решение повлияло бы не только на меня, но и на девушек с корабля и даже на всю страну, это была не та позиция, к которой я мог относиться легкомысленно. Я вышел из школы, неся свои вещи в маленькой коробке, и ворота закрылись за мной; это не было дружелюбным увольнением, но в некотором смысле это было уместно. Я больше не мог вернуться к тому миру, который я построил за последние годы, я отказывался от своей прежней жизни. Просыпаться пораньше, чтобы вовремя прийти в школу, стараться не перепутать даты, выставлять оценки на экзаменах и, самое главное, говорить о героях прошлого, о людях, которые были моими друзьями… это была неплохая жизнь, но, возможно, ей никогда не суждено было быть такой; моя роль в этом мире была другой. Однако это также означало, что я был практически безработным. — Я искренне надеюсь, что Хейдс сможет платить мне зарплату или что-то в этом роде. — Я вздохнул, не то чтобы у меня было накоплено так много денег, и мне все еще приходилось платить налоги. Пока я дулся из-за своих будущих денежных проблем, черный седан остановился перед школой в нескольких дюймах передо мной. Его поляризованное стекло медленно опустилось, позволяя мне увидеть водителя. — Тебя подвезти, красавчик? — Спросила она дразнящим тоном. — Белфаст…? — Мои глаза попеременно переводились с черной машины на горничную в ней, которая была одета не как горничная, выбрав белую рубашку и облегающие джинсы. Я даже не знал, что она умеет водить. — Что ты здесь делаешь? — Приветствую тебя, Мастер. Марсия сказала мне, что ты едешь в Лондон на несколько дней, поэтому, естественно, я предложила себя в качестве твоего водителя. — Горничная-альбинос сказала это так, как будто это было самое естественное, что можно было сделать. — Она сказала, что кто-то должен следить за тобой, и разрешила мне уйти. Хейдс… Мне не следовало говорить ей, куда я направляюсь. — Это долгое путешествие. Я бы не хотел беспокоить тебя, Белфаст. — Я попытался быстро закончить разговор, нерешительно помахав рукой. — Я просто воспользуюсь общественным транспортом, хотя спасибо вам за предложение. Увидимся через несколько дней. Я пошел пешком, но Белфаст ускорилась и буквально перерезала мне путь машиной. — Я вынуждена настаивать, Мастер. Пользование общественным транспортом займет больше времени, а это значит, что ты будешь больше времени проводить вдали от своих командирских обязанностей. Было бы наиболее оптимально, если я отвезу тебя туда. — Она бросила на меня понимающий взгляд. — Если только ты не хочешь, чтобы я пошла с тобой по нераскрытым причинам. — Это не так, это просто… — Я не знал, как продолжать, не раскрывая своих планов. Она загнала меня в угол во всех смыслах этого слова. — Ладно, ты меня поймала. Я еду в Лондон, чтобы найти человека из моего прошлого. Это не имеет никакого отношения к Сиренам или моей должности командира, так что тебе не нужно беспокоиться об этом. — Мастер, я уверена, ты понимаешь, что эти слова только заставляют меня волноваться еще больше. — В голосе Белфаст ничего этого не было. — По твоему тону ясно, что это не очень приятная встреча. — Это… сложно, и я не могу сказать, что это не будет опасно. — Признался я. — Но ты только что оправилась от своих травм, Белфаст. Я не могу просто так попросить тебя пойти со мной. Старшая горничная несколько раз моргнула, ничего не сказав, как будто переосмысливая то, что я только что сказал. В конце концов, она глубоко вздохнула и строго посмотрела на меня. — Это причина, по которой ты владеешь щитом, Мастер? Потому что ты можешь думать только о защите других? — спросила Белфаст серьезно и сурово. — Мне не нравится эта часть тебя, но если ты тот, кто всегда защищает всех, то кто защищает тебя, Мастер? Я почувствовал, как у меня в горле образовался комок. Я был тем, кого защищали в Халдее не только Машу, но и остальные мои Слуги, Романи и Да Винчи. Но тех людей, которые раньше защищали меня, больше не было; все, что осталось, — это щит. Возможно, я пытался взять на себя их роль, сам того не осознавая. — Садись. — Она открыла дверь второго пилота. — Позволь нам хоть раз защитить тебя, Мастер. «Ты не обязана все делать сама». Слова, которые я сказал Шеффилд, вспомнились мне. Может быть, мне тоже нужно было прислушаться к своему собственному совету. Так что я запрыгнул в машину. — Мы направляемся в место под названием Часовая Башня. — Сказал я, закрывая за собой дверь. — Это тайное общество, основанное магами, точно так же, как… нет, я едва ли считаюсь магом перед ними; они могут делать то, о чем я могу только мечтать. — Я сжал кулак. — Они также жестоки и презренны. Маг — это тот, кто готов на все, чтобы достичь своих целей, независимо от того, сколько жизней было бы потеряно для достижения этой цели. — Человек, с которым ты встречаешься, один из этих магов? — Да, но он другой. — Я не мог удержаться от улыбки. — Он мой друг.***
Сегодня меня разбудили. Я не знал, почему они меня разбудили. Возможно, они хотели проверить мою реакцию на что-то, хотя к этому моменту им следовало бы знать, что я давно потерял большую часть своих чувств. Большую часть времени мне казалось, что мое тело отключили, и единственной активной частью был мой мозг, заключенный в безжизненное тело. Единственное, что я действительно мог чувствовать, это сожаление; воспоминания о том, что я потерял, мучили меня, и это было более болезненно, чем любая пытка, которую эти маги могли мне причинить. Вот почему я предпочитал, когда они заставляли меня спать, потому что мне не нужно было ничего помнить. Я мог бы провести месяцы или даже годы во сне, и ничего бы не изменилось. В каком-то смысле это было мирно. Но теперь я был разбужен, и, что еще хуже, они двигали меня. Куда? Я не знал, и, честно говоря, мне было все равно. Это всегда была одна и та же история: они задавали вопросы, и когда им не нравились ответы, они начинали возиться с моим телом или моими цепями. Почему они не могли понять? Разве они не должны были быть гениями? Выдающиеся личности в их соответствующих областях магического искусства? Или их эго было настолько большим и хрупким, что они отказывались признать, что ошибались? Как бы то ни было, результат все равно был бы тот же: я не был волшебником, и независимо от того, сколько они отнимут у моего тела, они ни на дюйм не приблизятся ко Второму Волшебству. Таким образом, я продолжал существовать в состоянии между жизнью и смертью, бодрствованием и сном, и я, вероятно, продолжал бы существовать таким образом, ни живым, ни мертвым, до того момента, когда мое тело окончательно сдалось бы. Я смирился с этой участью, пока не увидел то, чего не видел уже долгое время: свет во тьме. Мои глаза, которые настолько привыкли к плохо освещенной подземной камере, что перестали функционировать должным образом, снова увидели свет, даже цвета. За этим внезапным стимулом быстро последовал определенный аромат. Да, это был запах свежего воздуха, который не достигал моих ноздрей с тех пор, как я был заперт. Я больше не был в той подземной темнице, они перенесли меня куда-то еще. Последнее, что дошло до меня, были всевозможные звуки, но я не мог расшифровать их значение, это могли быть люди, разговаривающие или просто ходящие вокруг меня. Так продолжалось долгое время, пока не вернулась тишина. Нет, что-то все еще было: очень тихий звук рядом с моим ухом. Я с трудом повернул голову, и меня тут же ослепил сильный свет. Множество цветов было заменено на мигающий белый. И тогда я услышал это. — Извиниться… следовало… раньше. Кто-то разговаривал, но я не мог хорошо слышать или видеть их из-за света позади него. Я смог понять только пару слов. — Я понимаю… слабый… сейчас. По тону его голоса я мог предположить, что это был мужчина, и не тот, которого я слышал раньше. Ни один из магов, экспериментировавших на мне, так не говорил. Этот человек говорил спокойным, но серьезным тоном. — …не обязательно сейчас, но… поговорим… Постепенно мои глаза снова начали привыкать к свету, и я начал видеть вокруг себя. Я заметил, что в настоящее время мое тело лежит на кровати и что грязная камера, к которой я привык, была заменена какой-то просторной комнатой, обставленной деревянной мебелью и множеством полок, заполненных книгами. Источником мощного света оказалось множество широко открытых окон. Фигура человека, который разговаривал со мной, также стала более очевидной. У него были длинные светлые волосы, и он был одет в почти полностью белый костюм с пальто. Это сочетание почти заставляло его сиять, как солнце у него за спиной. Он сидел рядом с кроватью, держа в руках что-то, что я не могла толком различить. — Я провел кое-какие исследования и выяснил, что в Японии принято предлагать яблоки людям, выздоравливающим от болезней. — Сказал он, вращая в руках красный предмет, по-видимому, яблоко. Он чистил его. — Однако я игнорирую, отличается ли это в Японии твоего мира. Если это так, я приношу извинения. — А-ааа-хххх. — Я открыла рот, и вырвался странный звук, мне показалось, что я не разговаривала годами. — Ки-ки-кии… — В итоге я закрыл его, стиснув зубы. Я даже не мог подобрать подходящего слова, это было жалко. Я даже не мог произнести его имя. — Не заставляй себя. — Сказал он спокойным тоном. — Мне нужно почистить много яблок, так что я останусь здесь, пока ты не поправишься. — Я мог видеть легкую улыбку, расползающуюся по его лицу. — В конце концов, я впервые делаю это сам. Оказывается, это на самом деле довольно весело. Это было мое первое настоящее общение с Кирштарией Водайме. Просто он оставался рядом со мной, почти ничего не говоря. Это был маленький жест, но он много значил для меня. В конце концов, именно в этот момент я начал задаваться вопросом, действительно ли это было солнце позади него, или это он сиял все это время.***
Мы решили остановиться на заправочной станции, чтобы заправить бак и немного размять ноги после пары часов езды. Я купил нам немного напитков из ближайшего торгового автомата, и теперь мы неторопливо пили, наблюдая за проезжающими перед нами машинами. Больше не было смысла скрывать мое прошлое, если мы собирались встретиться лицом к лицу с магами. Так что я закончил рассказывать Белфаст все: о том, почему Часовая Башня заперла меня, о моем мире и о Халдее. Она слушала с напряженным вниманием. — Как долго это продолжалось, Мастер? — Это был первый вопрос, который задала Белфаст. — Как долго ты был там заключены в тюрьму? — Чуть больше года. — Я поднес руку к затылку. — Или это то, что сказала мне Кирштария, мое восприятие времени было сильно запутанным. Иногда несколько дней казались годами, а иногда месяцы пролетали как секунды. — Этот человек, Кирштария Водайме. Если он был с Часовой Башней, почему он помог тебе? — Я не знаю. — Усмехнулся я. — Честно говоря, я никогда до конца не понимал его. Может быть, он чувствовал, что это было правильно? Или, может быть, из жалости? Как бы то ни было, он организовал мое освобождение с помощью директив Часовой Башни при одном условии: я должен был оставить Лорда Камелота позади. Это была цена, которую мне пришлось заплатить за свою свободу, слишком высокая цена. — Ты не согласился. — Она закончила, зная, что Лорд Камелот все еще со мной. — Нет, я это сделал, но я не ушел. На самом деле, в итоге я остался обычным студентом. — Как бы сильно я ни ненавидел то, что Часовая Башня сделала со мной, без них я бы не понял и половины того, что я делал сейчас. — Это было, когда Кирштария взял меня к себе, и я начал работать под его началом, или, ну, я говорю «работать», но в основном я изучал основы и мировую историю. Так продолжалось пару лет, пока… Я обнаружил, что вынужден уйти. Возможно, она заметила перемену в моем тоне, потому что не спросила почему. — Итак, я украл обратно Лорда Камелота и сбежал из Часовой Башни. — Продолжил я. — С тех пор я не разговаривал с Кирштарией. — И ты все это время прятался от Часовой Башни, но именно Сирены нашли тебя первыми. — Да. И я думаю, ты знаешь остальную часть истории. — Я глубоко вздохнул, чувствуя, как с моих плеч сваливается тяжесть. — Я понимаю. — Выслушав все, что я должен был сказать, Белфаст посмотрела мне в глаза. — Мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это, Мастер. Я не могу представить, что ты, должно быть, чувствовал, потеряв так много. — Это было одиноко. Долгое время я никому не мог рассказать о себе или о том, что я делал. Я почувствовал эту… разобщенность с людьми этого мира. Однако все изменилось, когда я встретил вас всех. — Ироничный смешок сорвался с моих губ. — К лучшему это или к худшему, но я не чувствовал себя так с тех пор, как попал в эту переделку, возможно, потому, что я постоянно на взводе из-за того, что делать дальше. Прямо как в Халдее. — Даже если это так, я рада, что мы смогли чем-то помочь. — Она опустила голову. — Я знаю, что мы не можем сравниться с тем, что ты испытал раньше, поскольку я не могу представить, каково это — руководить героями человечества, но я гарантирую, что Корпус горничных и я всегда будем рядом с тобой, Мастер. Она была права, Королевский флот не был второй Халдеей, и ожидать того же от них двоих было бы просто выдавать желаемое за действительное и несправедливо. — Спасибо тебе, Белфаст. Я ценю это, правда ценю. — Я поднял лицо, чтобы посмотреть на небо. — И спасибо тебе за то, что выслушала до конца, за то, что я смог открыться так, как это не было чем-то таким, чего я не делал уже долгое время. — Это было для меня удовольствием. Мне кажется, что теперь я понимаю о тебе немного больше, Мастер. — Теперь ты видишь меня в новом свете? — Я слабо улыбнулся ей. — Не совсем. — К моему большому удивлению, она покачала головой. — Я поклялась в своей верности тебе, Мастер. Я бы последовала за тобой, даже если бы ты не был героем. Герой, ха. — Я понимаю. Это из-за приказа Элизабет, верно? Белфаст несколько секунд ничего не говорила, она просто закрыла глаза и улыбнулась. — Мы можем пока оставить все как есть, если ты хочешь. — И что это значит… — А теперь, я думаю, пришло время двигаться дальше, Мастер. — Она быстро сменила тему. — Начинает темнеть, и мы не хотим попасть в пробку. Она направилась к машине прежде, чем я успел что-либо сказать. Я хотел снова спросить, что она имела в виду, но остановил себя. Она была права, сейчас лучше продолжить наше путешествие. И все же, она что, просто дразнила меня?***
Было уже довольно поздно, когда мы наконец прибыли в Лондон, пробки, конечно, не помогали по мере того, как мы подъезжали все ближе и ближе к столице. Я ненавидел уличное движение в Японии, а здесь, в Британии, ненавидел еще больше. С учетом сказанного, нам успешно удалось найти номер в отеле, чтобы провести в нем ночь. Маленькое существо, сделанное из камней, облетело ту же самую комнату и приземлилось на руку Белфаст. — На самом деле это довольно мило. — Она играла со стрекозой-големом на своей руке. — Ты можешь создавать разных животных? — Только маленькие, хотя у меня действительно нет практики. Самое большое, что я могу сделать, — это голубя. — Я очистил разрез, который сделал сам, чтобы создать голема, пытаясь исправить некоторые искажения. — Ты бы видела моего учителя, он мог создавать големов, которые превосходили нас по размерам. — Он был одним из твоих Слуг? — Да, его звали Авицеброн. — Ко мне пришли воспоминания о человеке в маске. — Он был любопытным человеком, всегда называвшим себя третьеразрядным Слугой, несмотря на то, что он был неоспорим в создании голема. — Я усмехнулся. — Он также был труднодоступным учителем; всегда говорил, что кто-то без таланта, как я, никогда не должен полагаться на големов, но должен, по крайней мере, уметь использовать их, когда придет время. — Кажется, ты вспоминаешь его с нежностью. — Да, с ним было и близко не так трудно иметь дело, как с некоторыми другими Слугами. — Движением руки я подозвал к себе стрекозу-голема. — И даже самые проблемные из них все еще были моими дорогими товарищами. Я бы сделал все, чтобы увидеть их снова… — Я остановил себя, прежде чем смог погрузиться в воспоминания о прошлом, были более неотложные дела, требующие внимания. Я поднес голема поближе к своему лицу и прошептал. — Лети на башню с гигантскими часами и ищи светловолосого мужчину в белом. Не позволяй никому другому обнаружить тебя. Голем не подал никаких признаков того, что понял меня, но довольно скоро он захлопал крыльями и вылетел через открытое окно. — Теперь мы ждем. — Я сел на кровать. — Мы находимся недалеко от Часовой Башни, так что, надеюсь, голему не потребуется слишком много времени, чтобы найти его. — Несмотря на то, что ты не видел его много лет, ты все еще очень доверяешь этому Кирштарии Водайме. — Заметила Белфаст не без некоторого сомнения в своем голосе. — Ты уверен, что он захотел бы нам помочь? — Я должен, по крайней мере, спросить его. Он могущественный маг, и если он будет на нашей стороне, это склонило бы чашу весов в нашу пользу. — И даже если он не мог помочь нам напрямую, в Часовой Башне все еще было что-то определенное, что могло помочь нам в нашей битве с Сиренами. — Я ненавижу втягивать его в этот конфликт, но если Сирены действительно действуют в глобальном масштабе, то это всего лишь вопрос времени, когда Ассоциация Магов вмешается. Лучше привлечь его на нашу сторону раньше, чем позже. Я также хотел увидеть его снова, но я позаботился о том, чтобы опустить эту часть. — Мы подождем до завтрашнего вечера, если мы не получим ответа до этого… тогда у нас не будет другого выбора, кроме как отправиться туда лично. — Часовая Башня ни за что не примет нас с распростертыми объятиями, но если мы сможем заручиться помощью Кирштарии против Сирен, тогда этот план стоил бы риска. — Возможно, что скоро нам придется столкнуться с одним или несколькими магами, Белфаст. — Я готова сражаться, когда ты скажешь, Мастер. Неважно, является ли враг Сиреной или магом. — решительно сказала она. Я не хотел привлекать Королевский флот именно из-за этого, но идти одному было не лучшей альтернативой. — Если мы все-таки вступим в бой, не сдерживайся и стреляй на поражение. Проявление милосердия к Магу — это смертный приговор. — Поняла, Мастер. — Кивнула она. Сказав это, я бросился на кровать. Это был долгий день, и наваливалась усталость. — Мы должны по очереди дежурить, просто на случай, если что-то случится. — Я сделал все возможное, чтобы снова сесть на кровать. — Я могу заступить на первую вахту, чтобы ты могла немного отдохнуть, Белфаст. — В этом не будет необходимости, я прекрасно могу бодрствовать остаток ночи. Ты должен отдохнуть, Мастер. — …Я бы чувствовал себя неловко, делая это. Я знаю, что тебе не нужно так много спать, как мне, но я все равно… — Когда я попытался встать, Белфаст встала передо мной, положив обе руки мне на плечи и фактически заставив меня снова сесть на кровать. — Похоже, тебе трудно принимать доброту других, верно, Мастер? — Сказала она с улыбкой, которая почему-то показалась угрожающей. — Возможно… — Я избегал ее взгляда. — Я просто хочу сделать все, что в моих силах, для всех вас, Белфаст. Однажды я потерпел неудачу, и я не хочу, чтобы это повторилось. — Я понимаю, потому что я чувствую то же самое по отношению к тебе, Мастер. — Она села рядом со мной. — Я рада, что ты надежный и готов помочь, но в то же время я хотела бы больше служить тебе как горничная. В конце концов, быть полезной — это то, что приносит мне радость. — Белфаст… — Поэтому, когда ты попросил комнату только с одной кроватью, я подумала, что ты готов к тому, что я обслужу тебя таким образом. — Легкий румянец залил ее лицо. Прошли приглушенные секунды, пока мой мозг пытался соединить точки. — З-за этим не было никакого глубокого смысла, я просто подумал, что нам было бы безопаснее, если бы мы делили комнату и… — В этот момент я что-то лепетал. — Хе-хе… Прости меня. Это единственный способ, которым я могла смотреть на твое обеспокоенное выражение лица. — Она усмехнулась. — Это редкость, когда ты корчишь такую милую рожицу при любой другой теме. — …Дай мне передохнуть, пожалуйста. — Я вздохнул. -Я не привык к такого рода вещам. Она улыбнулась и мягко опустила голову мне на плечо. — Хотя я бы не возражала, если бы ты захотел сделать это по-настоящему. Еще одна приглушенная тишина наполнила комнату. — Поддразнивание меня подобным образом ни к чему тебя не приведет. — сказал я как можно более монотонным тоном. — Я серьезно. — Сказала она, и ее игривый тон исчез в считанные секунды. — Мое тело принадлежит тебе, используй его так, как считаешь нужным. — Я не куплюсь на это… Так я попытался сказать, когда она взяла мою руку, поднеся ее к своей правой груди. Дыхание снова застряло у меня в горле, и мне пришлось бороться со всеми инстинктами, чтобы не отрывать взгляда от глаз Белфаст. — Мне нравится та часть тебя, которая думает только о том, чтобы помогать другим, это действительно естественно для тебя. Но мне также хотелось бы, чтобы ты время от времени был более эгоистичным. — Она наклонилась ближе. — Так что я тоже могу быть немного эгоистичной. Мое сердцебиение ускорилось, и все слова, которые могли бы быть у меня на языке, замерли у меня во рту. Мой взгляд мог только чередоваться между ее аметистовыми глазами и ее грудью. Я не знал, как реагировать, я не привык к такого рода вещам. Не после стольких лет. — Белфаст, я… — Все в порядке. Я хочу этого. Я хочу служить тебе всеми возможными способами. — Она прошептала мне на ухо. Я чувствовал ее волосы на своей коже, а ее губы касались мочки моего уха. Белфаст нежно обхватила мой затылок, ее тонкие пальцы осторожно пробежались по моим волосам. — Позволь мне служить тебе, Мастер. Пожалуйста. Ее голос утратил страстные нотки, теперь в нем слышались мольба и тоска. Белфаст закрыла глаза, ожидая, что я сделаю следующий шаг. Точно так же, как в тот раз с Сириус; возможно, это было связано с их природой горничных, они хотели, чтобы я был тем, кто сделает первый шаг, прежде чем мы сможем потакать друг другу. И я хотел, клянусь всеми различными Богами, которых я встречал, я абсолютно хотел этого. Было бы ложью утверждать обратное; мне просто нужно было встретиться с ее губами и снова отдаться удовольствию. Однако я этого не делал. Я не мог. — Ты мне нравишься. — Я признался в правде. — С того момента, как я впервые увидел тебя, ты мне понравилась. Вот почему мне было так больно, когда я узнала, что наша первая встреча была чем-то сфабрикованным кем-то другим; потому что я хотел верить, что кто-то такой красивый, как ты, проявил ко мне интерес самостоятельно. — Мастер… — Но потом я узнал тебя получше, и я начал беспокоиться о тебе, Белфаст. Ты не просто мой подчиненный, ты мой компаньон, и я не хочу причинять тебе такую боль. Белфаст поняла, что я пытался сказать, и отпустила мою руку. Она выглядела обиженной, и мне было больно сознавать, что я причиняю ей боль. — Ты все еще любишь ее. — Сказала она, задыхаясь. — Да. — Я опустил голову, это были мои настоящие чувства. — Было бы нечестно начинать с тобой отношения, пока я все еще цепляюсь за воспоминания. Я не могу так поступить с тобой. Белфаст отделилась от меня, и мы пару минут оставались в тишине. — Я понимаю, Мастер. Но позволь мне спросить: делает ли это тебя счастливым? — Хм? — Если это произойдет, если ты решил никогда больше ни с кем не быть, тогда я прекращу свои ухаживания и позабочусь о том, чтобы остальные горничные знали о твоем решении. — Голос Белфаста был напряженным. — Однако сначала я бы хотела, чтобы ты подумал об этом. Подумай, делает ли это тебя по-настоящему счастливым. Седовласая горничная снова подошла ко мне и притянула меня к своей груди в объятиях, на этот раз более целомудренных, более невинных и, возможно, самых искренних, которые она когда-либо делала с тех пор, как мы встретились. — В конце концов, это единственное, чего я хочу, Мастер. Мое самое заветное желание — чтобы ты был счастлив. Я ничего не сказал и просто остался там, в ее объятиях. Счастливый… Был ли я доволен тем, что оставил все как есть? Нет… был ли я вообще счастлив?