***
1937 год, Сеул Всё на бумаге выглядело безупречно, Тэхён никак не мог найти хотя бы один изъян у таинственного Ким Сокджина, подкупавшего настолько хорошим личным делом. Хорош собой омега оказался и вживую. Ещё по фотографии Его Высочество оценил внешнюю привлекательность кандидата в свои компаньоны, однако в реальности бывший гувернёр выглядел ещё лучше. В своём простом и сдержанном, но достаточно элегантном светло-сером костюме, с тонкой ниткой жемчуга, которая была единственным украшением на омеге, со своим несколько смущённым взглядом в пол. Тэхён, расслабленно сидя в плетённом кресле в одной из дворцовых гостиных, последний раз бросает взгляд на лист бумаги с информацией о Сокджине, а после откладывает её на небольшой белый кованный столик и обращает взор уже на самого посетителя. — Итак, есть ли у вас рекомендации с прошлого места работы? У всех гувернёров они есть. Посетитель, услышав вопрос принца, тут же словно оживает, открывает свою небольшую сумку-саквояж, достаёт оттуда аккуратно свёрнутый лист бумаги, а после подходит к Его Высочеству и вежливо протягивает двумя руками, предварительно поставив сумку на пол. При этом Сокджин ничего не говорит, и это несомненно Тэхёна подкупает. Он не любил чересчур шумных. — От молодого супруга барона Чхве из Пхеньяна? — удивляется принц, читая имя отправителя. — Мне казалось, что он такой молодой, откуда дети? — Я обучал его младшего брата, — спокойно отвечает Сокджин, не давая какой-либо характеристики бывшим господам, а вот Его Высочество тут же хохочет. — Ну конечно, их отец ведь проиграл всё состояние в карты, они теперь не хуже швали, даже образование не смогли получить. И что только барон в этих заморашках нашёл? — когда же Тэхён продолжает чтение, то вновь не может сдержать смеха: — Боже, даже подписаться нормально не может. Ну кто подписывается, как барон пхеньянский? Впрочем, даже читать не хочу, что этот недалёкий омега мог написать. У вас прекрасное личное дело, наложник Ким также отобрал вас среди других кандидатов, а я не в том положении, чтобы долго выбирать. Все те фрейлины, что были у меня до отъезда поразбежались по бракам, а я не могу без них обойтись. Как без рук, ей богу. Сокджин на сказанное никак не реагирует. Омега полностью уходит в себя, и от этих дум его отвлекает лишь зашедший в гостиную слуга с подносом, на котором лежал сегодняшний выпуск газеты «Чосон ильбо». Тэхён забирает газету, а после говорит: — Инсу, позови Инсу, который из Канвондо, пусть заварит мне чай, он это делает лучше всех, — подобное совпадение среди имён слуг не могло не удивлять, и гувернёр не может скрыть своих эмоций, что принц сразу замечает. — Привыкай, ко всей прислуге во дворце мы обращаемся «Инсу», — неожиданно переходит Его Высочество на «ты», что можно было бы рассудить как факт того, что Сокджина приняли на работу. — Его Величество обожает всё английское и перенял эту привычку у британцев. Они не забивают себе голову такими глупостями, как имена слуг и называют всех одним именем в духе «Энн». Вот и мы без «Инсу» путались в этих бесконечных Минхо, Сынми и так далее. Теперь немного о твоих обязанностях. Вот, к примеру, каждое утро мне приносят новый выпуск «Чосон ильбо», будешь мне его читать, только не озвучивай никаких новостей связанных с политикой. Все альфы вокруг меня говорят о политике, я на дух не переношу эту тему, — Сокджин хотел было возразить, что практически все статьи в газете посвящены политическим репортажам, однако вовремя прикусывает себе язык. — Точно также с книгами. У меня быстро устают глаза, поэтому я люблю слушать. Так как я учился в Васэда на факультете английской филологии, большая часть моих книг именно на этом языке, и я очень надеюсь, что у тебя нет какого-нибудь ужасного акцента. Ещё я часто читаю на японском, ты знаешь его? — Да, в школе, где я учился, преподавали японский, — кратко отвечает Сокджин, понимая, что от него не ждут долгих рассказов о его прошлом и образовании. Принцу такие мелочи совершенно неинтересны. — Славно. Есть ещё несколько мелочей, к примеру, у тебя всегда должны быть с собой сигареты, которые я курю, на случай, если у меня закончится пачка, но обо всём узнаешь постепенно. Самое главное — ты следишь за моим расписанием и проверяешь, как выполняются мои поручения, к примеру, пошил ли портной наряд. Если уж заговорили об одежде, то с ней не так трудно. В обычные дни я одеваюсь сам, а вот с парадными нарядами будешь помогать. Также все мои украшения под твоей полной ответственностью. Ты приносишь их, потому что обычным слугам я не доверяю: эти нищие крестьяне патологические воры. Помимо этого будешь помогать их надеть, у меня не хватает терпения на все эти маленькие застёжки. Пока многовато, но думаю, ты справишься. Мне, конечно, полагается не такой большой штат прислуги, как императорскому супругу, у него может быть хоть пятнадцать фрейлин, у меня максимум только четыре, но нужно время, чтобы их найти, поэтому пока будешь ты один, но мы с наложником Кимом непременно скоро решим эту проблему. Всё понятно? — Да, — на всякий случай Сокджин кланяется, показывая свою бесконечную учтивость. — Ваше Высочество, будут ли какие-то поручения уже сейчас? — Ты мне определённо нравишься, Ким Сокджин, — сказав это, Тэхён едва уловимо улыбается, а потому у бывшего гувернёра не остаётся сомнений в искренности монаршей особы. — Одно поручение есть. Наложник Ким позаботился о моём наряде к предстоящему торжеству, но я ещё не смотрел его. Если пройти через дверь за моей спиной, — и действительно у стены напротив Сокджина располагалась одна из дверей, — то попадёшь в мою спальню. Дальше там будет ещё две двери: одна ведёт в ванную, другая — в гардеробную. Наряд должен висеть отдельно в гардеробной, принеси мне его сюда. Сокджин не смеет возражать, а потому тут же покорно уходит в прилегающую к гостиной комнату. Тэхён же с интересом смотрит на дверь, на месте которой раньше была тонкая бумажная перегородка, однако омега настоял на изменении в интерьере своих комнат в пользу европейского стиля. Принц выжидает, как быстро омега справится со своим поручением и всё ли сделает правильно. Его Высочеству не нужны неумехи, которые просто хотят похвастаться перед знакомыми, что работают во дворце. Как ни странно, но Сокджин в незнакомом месте ориентируется достаточно быстро и уже через пять минут выносит в гостиную шёлковый ханбок нежно-голубого цвета, аккуратно неся его на двух вытянутых руках. Подходит поближе к Тэхёну, и принц получает возможность хорошенько рассмотреть каждую деталь наряда. Праздник император хотел организовать в виде маскарада, куда все гости придут в традиционных костюмах, отсюда и подобный выбор одежды. — Что ж, от наложника Кима я другого и не ожидал, — с явным неудовольствием произносит Тэхён. — Но ничего, ещё есть время. Прикажи кому-то из слуг, пусть отправятся к императорскому портному с этим ханбоком. Низ, так и быть, пусть оставят таким, а вот чогори пускай перешьёт и сделает более ярким, с цветочными узорами. А ты добудь мне чонмо. — Слушаюсь, Ваше Высочество. — Какой ты немногословный, это несомненное преимущество. Тэхён не так часто кого-то хвалил, тем более при первой встрече, однако Сокджин производил настолько приятное впечатление, что не хвалить его было просто невозможно.***
Заказ принца портной, в своих же интересах, старается исполнить как можно скорее, а потому к назначенной дате всё оказывается готово. Нужную шляпу Сокджин также выкупает у одной из театральный трупп, получая в качестве благодарности одобрительный взгляд от Тэхёна. Что, впрочем, совершенно неудивительно. Было бы странно, если бы бывшего гувернёра благодарили за каждое выполненное поручение, когда это его прямые обязанности. И всё же порой всё равно хотелось услышать в свой адрес элементарного человеческого «спасибо». Даже сейчас, помогая Его Высочеству завязать тёмно-фиолетовую чогори с бросающимся в глаза золотым цветочным узором, Сокджин не получал совершенно никакой реакции, лишь иногда замечал в отражении зеркала одобрительные кивки, и то их можно было не сразу увидеть из-за широких полей шляпы-чонмо. Впрочем, омега благодарит себя сам, видя результат проделанной работы. Принц Тэхён был хорош собой, с этим было бесполезно спорить, а этот самодовольный взгляд пусть порой и раздражал, однако добавлял определённой мании. Его Высочество знал, что красив и бессовестно этим пользовался, когда того требовали обстоятельства. — Подай мне сигарету, — единственное, что произносит Тэхён, когда с застёжками наряда оказывается покончено, однако от зеркала омега всё равно не отходит, продолжая перед ним крутиться, любуясь собственным очарованием. Сокджину дважды повторять не нужно, он забирает с трюмо пачку сигарет, а также спички, отдаёт принцу одну и тут же зажигает огонёк, дабы Его Высочество мог прикурить. Принц с наслаждением вдыхает дым, стараясь вдоволь нарадоваться каждому мгновению, ведь сегодняшний приём обещал быть долгим, а в обществе Тэхён такую слабость мог позволить себе крайне редко. Сегодня точно был не один из таких случаев. — Сокджин, а почему ты вообще решил податься во дворец? Не самое очевидное развитие карьеры, — дабы чем-то заполнить тишину во время курения, спрашивает принц, скорее не из искреннего любопытства, а от скуки. — Услышал, что наложник Ким подыскивает для вас компаньона, да и жалование здесь приличное, — безэмоционально и несколько скованно отвечает Сокджин, отводя взгляд от собеседника и делая вид, что поправляет едва заметные складки внизу на подоле ханбока. — Зачем тебе большое жалование? Собираешь себе на приданое? — Да, — чрезвычайно быстро отвечает компаньон, словно ни на мгновение даже не задумывался над вопросом. — Тогда ты в надёжных руках, после такой должности огромный шанс удачно выйти замуж, — Тэхён стряхивает пепел прямо на пол, совершенно не задумываясь над тем, что может усложнить работу прислуги, а после отдаёт сигарету Сокджину с просьбой потушить о стоящее на трюмо блюдце от принесённых утром сладостей. — Сегодня ты меня не сопровождаешь, но частенько будут ситуации, когда будешь должен быть рядом на приёме. Мне уже пора, на сегодня ты не свободен, так как мне нужно будет помочь переодеться, а когда я вернусь — не могу сказать. Так что сиди пока в моих покоях, найдёшь, чем себя развлечь. — Слушаюсь, Ваше Высочество, — почтительно кланяется Сокджин, пока принц на это смотрит с некоторым сомнением. — И не вздумай трогать украшения в трюмо, как только вернусь, сразу замечу, что они лежат не так. Как и полагается, на это предупреждение компаньон ничего не отвечает, и Тэхён покидает свою спальню в предвкушении очередного скучного и унылого вечера среди нудных аристократов и чиновников. Оставалось лишь надеяться, что наряд принца произведёт сегодня должный фурор.***
Один из парадных павильонов дворца Чхандоккун сегодня представал перед торжественной публикой во всём своём великолепии. Освещённый десятком ярких ламп, заставленный пышными цветами, украшенный портретами императора и премьер-министра, и заполненный публикой в несравненных костюмах. Императорский супруг Мин настоял на маскараде в традиционном стиле и все придворные с охотой поддержали его идею, а остальным приглашённым гостям пришлось ломать голову над нарядами. И вот по паркету кружились торговцы-санмин в своих сдержанных халатах, придворные учёные в причудливых ханбоках, чиновники различных рангов с соответствующей вышивкой на одежде и генералы легендарных древних битв, а над всем этим возвышался император Сонджон, в чьём костюме без труда угадывались черты короля Седжона Великого, пожалуй, одного из самых значимых представителей династии Ли. Омеги предпочитали одеваться в изысканные, достаточно сдержанные ханбоки, которые заказали у портных по выкройкам, оставшихся ещё от их дедушек. Однако Тэхён сдержанным и незаметным сегодня быть не хотел. Раз уж это маскарад, то значит можно нарядиться кем угодно, и никто не посмеет тебя за подобное осудить. Вот поэтому Его Высочество решил, что в наряде кисэн не будет ничего преступного. Впрочем, лица собравшихся увидеть всё равно стоило. Удивление, смешанное с немым возмущением, потому что напрямую что-либо сказать принцу никто бы не посмел. И правильно, потому что Тэхён был достаточно злопамятен, дабы долго не забывать неосторожно брошенные в его сторону слова. Взгляды же его ничуть не тревожат, наоборот, даже забавят, а потому он, вот так непринуждённо улыбаясь, проходит в центре зала, где принимали поздравления отец, его супруг и наследный принц. Второй принц от супруга Мин, которому совсем недавно исполнилось пятнадцать, в силу возраста, на подобные мероприятия не приглашался. — Ваше Величество, — подойдя к императору и его спутникам, вежливо кланяется Тэхён, как того требовал дворцовый этикет, однако в присутствии супруга Мин этого делать не очень хотелось. Впрочем, судя по холодному взгляду омеги в наряде короля шестнадцатого века, он и сам был не слишком рад встрече. — Тэхён, ты немного задержался, — несколько опешив от внешнего вида сына, наконец находит, что сказать Сунджон. — Новый компаньон долго справлялся с моим нарядом, — отвлечённо отвечает Тэхён, словно не задержался немного специально, дабы привлечь больше внимания. — Что ж, нам ещё нужно поприветствовать министра финансов, — словно между делом напоминает супруг Мин, и император действительно уходит с ним в противоположную сторону зала. Тэхён мог бы обидеться, если бы не одно «но». — Давно не виделись, Тэхён, — здоровается с ним то самое «но», облачённое в костюм древнего адмирала. — Как Токио? — Прекрасно, а как обязанности наследного принца, Намджун? Их дружбе должно было бы противоречить всё, однако всё же ей ничто не могло помешать. Тэхён и Намджун видели друг в друге братьев и их гармонию в отношениях не могли нарушить никакие склоки между их папами. Они были почти ровесниками, Намджун всего лишь на четыре года старше, а потому большую часть времени в детстве проводили вместе, будучи во дворце лишёнными радости общения с большой компанией сверстников. Конечно же они порой ругались, но дальше детских недолгих обид это не заходило. Намджун, к примеру, совершенно не помнил, чтобы Тэхён его в детстве обливал садовым шлангом, однако их отец-император эту байку просто обожал. — Скоро язык сотру выступать с бесконечными речами, поэтому я особенно рад твоему возвращению. Можно хотя бы спихнуть на тебя часть обязанностей. Ты ведь теперь филолог, язык должен быть подвешен. — Я не деревенский глашатай, так что даже не надейся, что я буду с большим удовольствием выступать где-то вместо тебя, — в подтверждение собственных слов, омега едва заметно бьёт собеседника кулаком по плечу, шутливо обижаясь. — Что-то значительно изменилось за то время, что меня не было? — На самом деле очень многое, но ты не любишь говорить о политике. — Тогда перескажи кратко, — как ни в чём не бывало просит Тэхён, который и впрямь воспринимал политику как мелочь, достойную лишь пары слов. — Если кратко, то я до сих пор не знаю, как Чоны терпят нас, хотя давно могли бы вышвырнуть на улицу и объявить республику, — омега внимательно смотрит за выражением лица брата и по мрачному взгляду понимает, что Намджун совершенно серьёзен и даже не преувеличивает намеренно. — Не говори ерунды, император вечен, а вот премьер-министра могут убрать на ближайших выборах. — Видел бы ты эти выборы, Тэхён, — на всякий случай наследный принц осматривается по сторонам, а после, приблизившись поближе к омеге, говорит чуть тише: — Знаешь, кого Сукчон поставил во главе департамента общественной безопасности? Своего сына. Теперь не знаю, кого в Чосоне боятся больше. — Нашего отца, конечно же. — Не глупи, Тэхён, если младший Чон захочет, то даже против нас с тобой найдёт доказательства в государственной измене или же шпионаже на пользу японцев или русских и тут же отправимся в застенок. Из здания департамента ещё никто не выходил целым и невредимым. — Ты так говоришь, словно не наследный принц. Покажи мне этого жандарма, которого так боишься, — всё ещё не воспринимая слова альфы всерьёз, с лёгкой насмешкой произносит Тэхён. — Как скажешь, — и тут же омега чувствует крепкую хватку на своём запястье, а после Намджун уводит его куда-то в сторону весело беседующих гостей, явно ища кого-то. О том, в чью именно сторону они идут, Тэхён догадывается достаточно быстро. Не обратить внимания на этого человека было практически невозможно. Стоит в центре небольшой группы гостей, практически ни на кого не смотрит, лишь одаривает сдержанно насмешливой улыбкой, зато все чуть ли не из кожи вон лезут, добиваясь хотя бы мимолётного взгляда или короткого слова. Особенно его выделял костюм генерала из иссиня чёрного шёлка. Насколько Тэхён помнил, военные такой цвет не носили, однако было бы трудно упрекнуть незнакомца в подобной исторической недостоверности. Всё же чёрный был ему невероятно к лицу. Этот тёмный генерал всё же достаточно быстро замечает идущих в его сторону принцев, и когда он смотрит на них, омеге кажется, словно его кожу прокалывают сотней холодных игл. Впрочем, Тэхён подобные мысли старается от себя отогнать как можно дальше. Он сын императора, а этот альфа всего лишь внук нищих заводских рабочих. Не ему омегу пугать. — Ваше Высочество, — кланяется Чон, когда принцы подходят к нему поближе, а все остальные гости, которые ранее альфу окружали, отходят в сторону, не смея мешать разговору монарших особ с не менее важным в империи человеком. — Я могу чем-то вам помочь? — и вновь глава департамента общественной безопасности в упор смотрит на Тэхёна, словно изучает, однако омега воспринимает это как самый настоящий вызов: — Господин Чон, у нас с братом возник небольшой спор, может, вы поможете нам его разрешить, — пока Намджун смотрит на младшего брата обеспокоено, Чон, напротив, выглядит весьма заинтересованным. — Если я потеряю кошелёк и буду подозревать, что у меня его украли, мне можно обратиться к вам? Вы, кажется, должны подобным заниматься, хотя это и будет с моей стороны грубо, мы ведь даже не представлены друг другу. — В таком случае, пусть наследный принц нас для начала представит, — даже голос этого альфы казался Тэхёну обманчиво ласковым. Словно сладкий нектар хищного цветка, завлекающий несчастных жалких насекомых в свою ловушку. — Тэхён, это Чон Хосок, его должность ты и так уже знаешь, — следует озвученной просьбе Намджун и знакомит брата с сыном премьер-министра. — Господин Чон, мой младший брат — Его императорское Высочество Ли Тэхён. — Ваше Высочество, вы позволите? — протягивает руку Хосок, и омеге не требуется много времени, дабы расшифровать незамысловатую просьбу. — Конечно, — протягивает Тэхён свою ладонь в ответ и внимательно наблюдает, как альфа подносит её к своим губам. — Так что по поводу кошелька? — Я не занимаюсь кражами кошельков, однако вам отказать не посмею. Ваше Высочество, можете считать, что я весь к вашим услугам. — Вы омежий угодник, господин Чон, — лукаво улыбаясь, надеясь, хотя бы так обескуражить собеседника, говорит омега, однако, судя по столь же хитрой улыбке на лице напротив, обескуражить Чон Хосока было чем-то из разряда невозможного. — Не могу контролировать свои слабости, особенно рядом со столь очаровательным созданием. — Господин, вы не считаете, что это бестактно по отношению к принцу императорской фамилии? — вмешивается в разговор Намджун, замечая, насколько услышанное озадачило его младшего брата. — Однако Его Высочество до сих пор не убежал от меня, смущённо прикрываясь веером, так что не думаю, что я его чем-либо задел. Или же это не так, Ваше Высочество? Тэхёну казалось, словно он какая-то жалкая маленькая мышка, с которой играется большой и устрашающий кот, желая себя развлечь, прежде чем съесть попавшую в его когтистые лапы добычу. Показать, что смутился или же хоть сколько бы то ни было удивился сказанному — означало проиграть и угодить в голодную пасть. А потому омега продолжал непринуждённо стоять, всё также улыбаясь собеседнику, демонстрируя, что он не так уж прост. Впрочем, рядом с этим человеком отыгрывать уверенность было не так просто, как кажется на первый взгляд. — Вы весьма самонадеянны, если думаете, что меня легко подобным всполошить, — поза расслабленная, улыбка спокойная, однако что-то Тэхёну подсказывало, что взгляд его всё равно выдаёт. Иначе сын премьер-министра, глядя на него, не начал бы улыбаться ещё шире. — Тогда я могу рассчитывать на вальс? Или в вашей бальной книжке уже все танцы расписаны? Намджун уже было хотел вновь возразить, и Тэхён прекрасно догадывается, какую мысль до нахального гостя намеревается донести старший брат. Сын императора с простолюдинами не танцует. Впрочем, вставить наследному принцу хотя бы слово омега не позволяет. В нём с каждой новой фразой, брошенной Чоном, нарастал адреналин, который требовал какого-то выхода. Возможно, именно это заставляет Его Высочество тут же согласиться, хотя обычно он таким нахалам всегда отказывал: — Можете, — весьма краткий, будто оторванный от остальной фразы ответ, впрочем, пока продолжать беседу Тэхён не был намерен. — Боюсь, нам с братом пора откланяться, скоро ваш отец будет выступать с речью, ужасно не хотим пропустить, — омега берёт Намджуна под руку и вместе они отходят в другую сторону зала, дабы до острого слуха сына премьер-министра не долетели обрывки их беседы. — Теперь понимаешь, о чём я говорил? — отойдя на достаточное расстояние, спрашивает Намджун. — Всё равно не понимаю, почему ты его боишься, как по мне, так он совершенно не выглядит угрожающе, — однако в противовес собственным словам, Тэхён забирает с подноса мимо проходящего слуги бокал шампанского и чрезвычайно быстро и ужасно некультурно для омеги из высшего света выпивает алкоголь. — Единственное, что могу сказать, так это то, что он страшный грубиян. — Зачем тогда согласился танцевать с грубияном? — Не знаю, — вполне искренне отвечает принц, на мгновение расслабляясь, понимая, что рядом со старшим братом можно не отыгрывать роль. Намджун на это ничего не отвечает, и лишь одаривает омегу нечитаемым взглядом. Разговор принцам приходится прекратить, как и большей части присутствующих, потому что сейчас с краткой поздравительной речью в центре зала выступал премьер-министр. Впрочем, насколько эта речь была поздравительной, было трудно судить. Скорее Сукчон в очередной раз красовался перед публикой, демонстрируя всем своё красноречие. Этот альфа любил говорить, и что уж греха таить, говорить умел. Начинает сдержанно, чуть ли не тихо, произнося поздравления императору лично и всей его семье, вскользь упоминает, насколько императорская семья важна для всего Чосона, и как славно, что в ходе движения первого марта удалось вернуть власть над полуостровом корейцам. Как только речь заходит о национально-освободительном движении, в ходе которого Чон со своей партией и обрёл власть, альфа сразу меняет свой настрой. Слова становятся более пылкими, голос громче, выражения искуснее. И вот все собравшиеся внимают словам о том, что государство — это тело Кореи, а национальная идентичность — её душа, и император — одно из воплощений этой самой идентичности. Далее же Сукчон будто и вовсе забывает, в честь какого именно события читает речь, и радует уши гостей высказываниями о том, что обрести независимость их народу помог уникальный дух, присущий лишь корейцам, заканчивает же Сукчон цитатой Жоржа Сореля о том, что лишь насилие способно спасти мир от варварства, и что насилие можно приравнять к жизни и высшей степени добродетели. Зал тотчас взрывается бурными аплодисментами, а вот Тэхён куда больше обращает внимание на то, что наряд премьер-министра пусть и отдалённо, но всё же напоминал облачение императора. Какая неслыханная наглость, будто Чону собственных портретов во дворце было недостаточно. Впрочем, мгновения славы премьер-министра всё равно подходят к концу, и все гости отступают, освобождая в центре зала место для танцующих. Музыканты начинают играть вальс, а внутри Тэхёна возникает странное тревожное предчувствие, которое лишь усиливается с каждым мгновением. В конце концов омега не выдерживает, оборачивается и чуть было не вскрикивает, в последний момент беря себя в руки. Прямо перед ним, тихо подкравшись, стоял Чон Хосок. Можно было подумать, словно Тэхён не принц, а преступник, которого намеревались вот-вот задержать и отправить в застенок департамента. — Вы ведь не забыли о своём обещании, Ваше Высочество? — омеге протягивают ладонь, приглашая и завлекая, а принц был не из тех людей, которые трусливо убегают со своеобразного поля битвы. — Ни в коем случае, — Тэхён протягивает руку в ответ, и тут же оказывается утянут альфой в центр зала. Омега танцевал часто, настолько часто, что это занятие даже успело ему наскучить, однако Хосок определённо выделялся среди такого вороха партнёров по вальсу, что у Тэхёна были. Он крепко держит принца, контролирует каждый шаг и смотрит так, что омега невольно задерживает дыхание. Такое чувство, словно он действительно был добычей, однако своё беспокойство ничем не показывает. Всё также продолжает улыбаться, хотя с каждым мгновением это было всё труднее и труднее. — Вы вот-вот перейдёте черту, — произносит Тэхён, намекая, что альфа притянул его к себе чуть ближе, чем это обычно делают в танце. — Мне нравится балансировать на грани и даже не думайте отрицать, что вы сами подобное не любите, — даже не думая отстраняться, как ни в чём не бывало отвечает Хосок. — С чего вы взяли? — А как ещё назвать ваше появление в подобном наряде? — Чон вовремя замолкает, но заметив на себе выжидающий взгляд тёмно-карих глаз, всё же продолжает: — Не каждый принц решится явиться в наряде проститутки. — Вообще-то кисэн не проститутки, а куртизанки, это совершенно разные вещи, — улыбка всё же с лица омеги пропадает, а на смену ей приходит холодное выражение лица, позволяющее без труда понять, как сильно Тэхёна разгневали услышанные слова. — Значит, мы с вами были знакомы с разными кисэн. — Вам кто-то говорил, господин Чон, что вы ужасно невоспитанный и абсолютно бестактный человек? — Нет, — совершенно равнодушно отвечает альфа, которого явно подобное оскорбление ничуть не тревожило. — Более того, ваша недавняя улыбка говорила мне об обратном. — Даже у премьер-министра нет полномочий трактовать мои улыбки, не думаю, что они есть у вас. — В таком случае надеюсь однажды получить от вас в награду эти самые полномочия, — тут же находит, что ответить альфа, который словно был готов к абсолютно любому развитию диалога. — Боюсь, что этого момента вы так никогда и не дождётесь, — лишь сейчас у Тэхёна вновь получается улыбнуться, утопая в уверенности, что из этого раунда именно он вышел победителем, а не сын премьер-министра. — Что ж, не буду с вами спорить, Ваше Высочество, это ведь признак невоспитанности, — омега уже хотел было ответить колкостью на колкость, однако музыка затихает, и альфа останавливает танец. — Как жаль, что так быстро время прошло. Могу ли я рассчитывать на ещё один танец? — Даже не думайте, — позабыв о всяких приличиях напрямую озвучивает свои мысли Тэхён и уходит в противоположном от альфы направлении, ища глазами какого-нибудь знакомого в зале. И принц действительно его находит. У окон в сопровождении своего новоиспечённого мужа стоял один из бывших компаньонов Тэхёна, который сразу после отъезда Его Высочества в Токио поспешил убежать под венец. Благо должность во дворце обеспечила его выгодной партией, и теперь Квон Енджу гордо носил титул графа. Именно в его сторону и направляется Тэхён, желая поприветствовать старого знакомого и отойти от напряжённой беседы с Чон Хосоком. — Ваше Высочество, — завидев идущего в его сторону принца, тут же кланяется Енджу, а после его примеру следуют все остальные. — Так приятно вас снова видеть. Мы скучали без Вас в Сеуле. — Енджу, не льсти, не думаю, что в браке с богатым графом омега может скучать, — бывший компаньон в ответ смеётся, и его смех подхватывают все остальные, в том числе его супруг-граф. — И этого брака не произошло бы без покровительства вашего папы, Ваше Высочество, — на этот раз в разговор вступает тот самый граф: альфа лет тридцати с достаточно приятной, но невзрачной внешностью, зато толстым кошельком. — Мы были бы очень признательны, если вы в качестве благодарности примете приглашение в наш дом. — Мы как раз хотим устроить небольшую вечеринку, и вы будете там самым желанным гостем, — хихикая, подхватывает предложение своего мужа Енджу. — Что ж, думаю, немного развеяться мне и впрямь не помешает. Тэхён не знает точно зачем, но сказав это, он оборачивается и вновь встречается взглядами с Хосоком, который, оказывается, всё это время продолжал за ним наблюдать. Кажется, за сегодняшний вечер принц устанет повторять про себя, какой же этот альфа нахал.