***
Торжество в самом разгаре, и наложник Ким уже мог бы его покинуть, однако намеренно не уходит. Омега проходит по залу с бокалом шампанского, пристально осматривая всех присутствующих, периодически прислушивается к некоторым разговорам — наблюдает и не позволяет ни единой детали уйти от его взора. Впрочем, это достаточно быстро утомляет, и наложник решает присесть в одно из кресел «тет-а-тет», стоящее у стены. Омега рассчитывал, что сумеет немного побыть в относительном уединении, обдумав всё, что успел подметить, однако его планы достаточно быстро разрушаются. И их нарушителем становится премьер-министр Чон, уверенно направляющийся к тому же креслу. — Господин, вы позволите присесть? — галантно спрашивает альфа, вот только наложника Кима этой фальшивой вежливостью было не обмануть, он прекрасно знал, что этот расчётливый политик один из главных лицемеров всей империи. — Конечно же, господин премьер-министр. Вы тоже немного утомились? — Есть такое, — отвечает Сукчон, садясь на свободное место. — Столько людей о чём-то спрашивают, голова гудит от этих бесконечных разговоров. Хотя есть тут и те, кто моим обществом предпочитает пренебрегать, — альфа не называет имя человека, однако Ким прекрасно догадывается, о ком идёт речь. — Совершенно не понимаю подобного отношения к вам, вы ведь столько сделали для всего Чосона. У меня к вам особая благодарность, ведь неизвестно, какая судьба могла ожидать моего сына без объявления независимости, — и пусть это высказывание не было полностью правдивым, омега знал, что нарциссов, подобных премьер-министру, следует подкупать изрядной порцией лести в их адрес. — Что ж, не все это ценят, однако приятно слышать, что в Чхандоккуне есть столь благодарные люди в лице вас и принца Тэхёна, Его Высочество оказал мне значительную любезность на недавней охоте, вы прекрасно его воспитали. Могу ли я оказать вам какую-то услугу в знак моего искреннего восхищения? — Сукчон действовал по точно такой же тактике, осыпая собеседника сладкими комплиментами, вот только наложник был слишком умён и проницателен, чтобы вестись на подобные трюки, а ещё он знал, что по доброте душевной Чон никогда и никому услуг не оказывает. — Поверьте, ваших слов вполне достаточно, мы с Его Высочеством всем довольны, не думаю, что нам в ближайшее время может понадобиться ваша помощь в том или ином вопросе. — И всё же не отвергайте мою помощь столь спешно. Я слышал, у Его Высочества сейчас наступает весьма значимый этап в жизни, я мог бы быть вам полезен, всё же все достойнейшие люди Чосона служат под моим начальством. Могу порекомендовать прекрасную партию, которая точно не разочарует. Вот и разгадка, что этому прохвосту было нужно. Задумал нажиться на браке принца. Однако премьер-министр совершенно не учёл того, что наложник Ким выгодами, которые мог получить после свадьбы сына, ни с кем не намеревался делиться. — Думаю, мы с Его Величеством уже приняли решение, и принц им также вполне доволен. Герцог Нам. Прекрасный молодой человек, достойный член партии, уверен, вы, господин премьер-министр, рекомендовали бы нам именно его. Я уже связался с министром иностранных дел, он обещал дать герцогу отпуск, дабы он приехал в Сеул. Он ведь сейчас работает первым секретарём в нашем посольстве в Риме. — Но ведь Рим так далеко, а совсем недавно герцог работал атташе в Шанхае. Понравится ли Его Высочеству жизнь в постоянных разъездах вдали от родины? Знаете, у министра обороны как раз подрос старший сын-альфа. Прекрасный адмирал, подающий большие надежды, так ещё и с титулом маркиза, — наложник Ким и не ожидал другой кандидатуры, все знали, что министр обороны главный любимчик Сукчона. — Боюсь, Его Величество не останется доволен, он хочет, чтобы принц непременно стал супругом какого-нибудь герцога. — И всё же брак — это дело непростое. Здесь нужно тщательно взвесить все факторы, поверьте мне. — Конечно, я вам верю, господин премьер-министр, вы ведь главный холостяк Чосона, — колкость, необходимая, чтобы спустить Сукчона с небес на землю и напомнить ему, что он не имеет права поучать омегу императора, кого ему выбрать в мужья собственному сыну. — Помилуйте, господин, я ведь безутешный вдовец вот уже почти двадцать пять лет, моего мужа забрала эпидемия холеры, — вдовцом премьер-министр был настолько безутешным, что добрая половина Сеула знала адрес его нового молодого любовника из числа киноактёров. — Я связан браком с Кореей. — Похвальный патриотизм, однако, боюсь, мне придётся вас покинуть, я хотел ещё раз обсудить все детали отпуска герцога Нама с министром иностранных дел, — наложник Ким поднимается со своего места, однако уходить пока не торопится. — Премьер-министр, если вам что-то понадобится, говорите прямо, думаю, нам есть, что друг другу предложить. Я не люблю, когда в разговоре со мной стараются увиливать, уловки, которые работают с супругом Мином, со мной совершенно бесполезны.***
В одном из соборов Сеула в этот день было не протолкнуться, даже несмотря на отсутствие внутри простых прихожан. Внутри сновали рабочие, готовящие место для проведения церемонии венчания наследного принца и его избранника. Арки украшались множеством белых роз и лилий, на пол стелили ковровую дорожку, а командовал всем этим множеством людей архиепископ, на чьи плечи и легла обязанность провести всё торжество. В остальные дни этого альфу почтенных лет никто не трогал и не инспектировал, полностью доверяя его богатому опыту, однако сегодняшний день стал исключением. На все приготовления захотел взглянуть лично супруг Мин, а вслед за ним последовали Намджун с Сэцуко и Тэхён, которого старший брат попросил присутствовать в случае, если потребуется японцу что-то перевести. На днях сыну маркиза предстояло пройти обряд крещения, а потому он хотел задать несколько вопросов архиепископу ещё и по этой части, а не только о венчании. — Ваше Величество и Ваше Высочество могут совершенно не волноваться, всё почти готово, — спешно проходя по длинной ковровой дороже, произносит высокий и худощавый архиепископ, на ходу показывая на каждого из рабочих. — На скамейках также установим цветочные композиции, но это чуть позже, дабы цветы не завяли. Осталось лишь выбрать, кому отдать все ответственные роли. Мальчики-цветочники, сопровождение жениха. Мне нужны имена, дабы всех проинструктировать, как будет проходить церемония. — Цветочниками я планирую сделать детей некоторых из моих компаньонов, — вместо жениха отвечает супруг Мин, будто это была его свадьба: хотя, по сути, это и было полностью торжество короля-консорта. — У них как раз есть сыновья-омеги от пяти до семи лет. Но вот шлейф фаты я бы им нести не доверил, здесь нужно подумать. — Ваше Высочество, — неожиданно обращается японец к Тэхёну, пока принц скучающе осматривал убранство собора, не понимая, зачем он здесь нужен, — могу ли я попросить вас об этой услуге? — Банджа старается говорить на корейском, пусть это и давалось ему с большим трудом, а вот принц решает сразу перейти на японский: — Что? — с недоумением переспрашивает Его Высочество, который совершенно не слушал разговор. — Я, кажется, не расслышал, о чём вы. — Я хотел, чтобы вы меня сопровождали на церемонии и несли шлейф, — со смущённой улыбкой поясняет омега, явно рассчитывая, что его просьба покажется собеседнику милой и очаровательной, вот только у Тэхёна было ко всему этому совершенно другое отношение. — Банджа, я принц, я не ношу ничьи шлейфы, — Его Высочество старается звучать достаточно сдержанно, однако подозревает, что выходит это плохо. — Но ведь я после свадьбы тоже буду принцем. — Таким же по статусу, как я, не будете. Я сын царствующего императора, а вы — муж наследника престола, у нас совершенно разный статус в дворцовой иерархии. Банджа явно хотел сказать что-то ещё, однако так и не осмеливается, опасаясь разозлить принца ещё сильнее. Тэхён же своей злости совершенно не стыдился, потому что считал, что имеет на неё полное право. Он носит титул «Ваше императорское Высочество», а потому уж точно не будет прислуживать словно паж младшему сыночку какого-то японского маркиза. Пускай лучше этой работой будет заниматься очередной компаньон супруга Мина, а Тэхён до подобного опускаться не станет.***
Все дни, что посвящены подготовке к свадьбе старшего брата, Тэхён обнаруживает себя в весьма подавленном состоянии. Тошно абсолютно от всего, что его окружает. Намджун пытается казаться всем довольным, вот только от внимания омеги не уходит, сколь безэмоционально он общается с женихом, как скорее из вежливости подаёт ему руку или же помогает надеть пальто. Более того, до Тэхёна дошли слухи, что наследный принц приказал подготовить список кандидатов на роль его возможного наложника, что уже о многом говорило. Сэцуко выглядел не намного лучше. Он никак не мог смириться с тем, что его оторвали от привычного уклада жизни, от родных и близких, привезли в страну с чуждыми обычаями и столь же чуждыми людьми. Японец вначале ещё предпринимал попытки сблизиться с Тэхёном, однако быстро понял, что это бесполезно. Слишком разными они были как по статусу, так и характерами, весьма маловероятно, что из них получатся друзья, а давать будущему зятю ложную надежду Его Высочество не хотел. Сам же Тэхён, наблюдая за всем этим, ощущал опустошение, понимая, что скоро и ему предстоит пройти через подобное. Не мог омега не пожаловаться Хосоку на своё подавленное состояние, и альфа тут же предложил помощь в своей манере. Чон был уверен, что в такие периоды необходимо как следует развлечься, а понятия о развлечениях у альфы были своеобразные, и в конечном итоге он не нашёл ничего лучше, чем пригласить принца на одну из офицерских попоек в доме какого-то генеральского сыночка. Не в правилах Тэхёна было отказываться. Впрочем, торжество, по большей части состоящее из военных и их пассий, достаточно быстро Его Высочеству наскучило. Чем больше он пил, тем более тошно на душе становилось, а потому в какой-то момент омега отставил свой бокал и большую часть сидел за столом в углу просторной гостиной, не торопясь присоединяться к пьяным песнопениям и странноватым танцам. Ко всему прочему, ни с кем кроме Хосока за весь вечер у принца так толком и не получилось заговорить. Большая часть видела в нём особу императорских кровей и боялась перейти черту, а те, кто забывал об условностях, были слишком пьяны, и уже сам Тэхён не слишком горел желанием с ними общаться. Чон от товарищей также не слишком далеко ушёл. Вдоволь наговорившись с сослуживцами о годах, проведённых в военной академии, альфа наконец вспоминает о своём спутнике, и заметно пошатываясь, направляется к столу, за которым расположился принц. Хосок садится рядом, тут же утягивает принца в объятия, а Тэхён отстраняется, почувствовав не самый приятный запах. — Ну что, ты всё ещё грустишь? — оставшись явно не довольным тем, что его столь категорично оттолкнули, спрашивает альфа. — Неужели совсем не нравится? — Боюсь, на офицерской попойке вообще мало кому может понравиться. — Что сделать, чтобы тебе стало веселее? Может, пластинку поменять? — Хосок уже хочет крикнуть что-то одному из слуг, стоящих у граммофона, однако Его Высочество вовремя это останавливает: — Нет, пластинка отличная, я люблю Ким Хэсона, — Тэхён не врал, пожалуй, музыка была единственной сносной вещью на этом празднике жизни. — Тогда сейчас же его позову, пускай нам здесь споёт и спляшет, — и Чон, которого явно в подобном состоянии тянуло на подвиги, придвигает к себе телефон, стоящий на столе, явно намереваясь позвонить несчастному певцу. — Сейчас уже глубокая ночь, не глупи, — принц пытается забрать у Хосока трубку, вот только на этот раз глава департамента был непреклонен. — И что? Я сын премьер-министра и глава департамента, в его же интересах явиться по первому же звонку. Кто-то помнит номер Ким Хэсона или тут есть справочник? — последнюю фразу альфа буквально выкрикивает, однако в ответ получает из толпы: — Так он же сейчас на гастролях в Ульсане. — Ничего, сядет на самолёт и как миленький прилетит, — Чон не дождавшись полноценного ответа, сам начинает набирать какой-то номер, но на этот раз Тэхёну всё же удаётся отобрать у любовника телефонную трубку. — Не смешно, хватит уже! — для большей убедительности принц немного повышает голос. — Ты просто пьян, и тебе море по колено. — С тобой оно мне по щиколотку, — усмехнувшись, Хосок вновь притягивает омегу к себе, но на этот раз Его Высочество всё же позволяет себя обнять. — Я сделаю всё, что ты попросишь, только прикажи. Не могу видеть тебя таким поникшим. — Мне ужасно от мыслей о скором браке. Не хочу я замуж ни за какого герцога, каким бы замечательным он ни был. — А ты не думай об этом, сегодня мы развлекаемся, и я кажется придумал, как тебя отвлечь, — на лице альфы появляется заговорщическая улыбка, вот только у Тэхёна никакого энтузиазма она не вызывает. — Одна твоя идея уже провалилась, — напоминает принц, кто именно его затащил на эту пирушку. — Эта ещё лучше. Видишь того молоденького омегу в зелёном? — альфа едва заметно показывает пальцем, и Его Высочество без труда находит в толпе зажатого и смущённо осматривающего всех собравшихся омегу, которому по виду было не больше восемнадцати лет. — Это младший брат одного из служащих департамента, недавно приехал в столицу, чтобы поступать в университет, брат за ним присматривает. Не знаю, зачем привёл сюда, но не столь важно. Правда хорошенький? — Милый, но излишне слащавый, — принц излишнего восторга касательно персоны молодого студента не испытывал. — И что ты хочешь предложить? — Такого чуть расслабить и согласится на что угодно. Давай позовём к нам. Столько вариаций, как можно повеселиться втроём. Можем устроить так, что пока он будет тебя ласкать, я его трахну, или же, если хочешь, мы вдвоём будем ублажать только тебя, но друг к другу не прикоснёмся, если вдруг ревнуешь. Это поможет тебе расслабиться и забыть о плохих мыслях. Будь Тэхён чуть более пьян и в более приподнятом настроении, он бы непременно о предложении альфы подумал. Сейчас же даже размышлять о подобном не хотелось. — Как-то сегодня не хочется. Утолять тоску сексом не лучший вариант. — Ладно, но ты не знаешь, от чего отказываешься. — Поверь, знаю, но всё равно не хочу, — больше Тэхён не говорит, пусть Хосок сам гадает, как трактовать его слова. — У тебя интересное прошлое. — И не менее интересное будущее, но думать об этом не хочу.***
Во дворец Тэхён возвращается только под утро, и по неуверенной походке Миндже легко угадывает, что Его Высочество не слишком трезв. Принц, пошатываясь, проходит в спальню, а компаньон неотрывно следует за ним, дабы в любой момент помочь переодеться. Принц же, заметив рядом с собой столь повышенную активность, жестом намекает омеге не мешаться под ногами и прямо в одежде падает на кровать, удосужившись лишь стянуть с себя пиджак. Миндже быстро поднимает элемент одежды с пола, отряхивает от возможной пыли и убирает на место. Компаньон уже хочет уйти из спальни, дабы не тревожить сон принца, когда слышит: — Сокджин, приляг со мной, мне так плохо. И звучит это настолько надломленно и умоляюще, что Пак просто не может отказать. Осторожно ложится с краю рядом с принцем, и не устояв перед соблазном, обнимает своего господина за плечи, носом прижимаясь к шелковистым волосам, вдыхая их манящий аромат, смешанный с цветочно-сладким парфюмом. Миндже невольно прикрывает глаза от удовольствия. — Сокджин, почему я должен выходить замуж за альфу, которого толком не знаю и повторять судьбу старшего брата? Это он наследник престола, он связан по рукам и ногам долгом, а почему я не могу жить так, как хочу? — У всех есть свои обязанности и долг, — оторвавшись от копны практически чёрных волос, произносит компаньон, на этот раз прижимаясь к плечу принца. — Меня мои тоже порой заставляют впасть в отчаяние. — И как ты с этим справляешься? — Никак, — пусть и не слишком воодушевляюще, зато предельно правдиво. — Я не справляюсь и не думаю, что хоть когда-то справлялся. — А что тебя гложет? Наверняка не договорной брак, — проявляет неожиданную заинтересованность принц. — Я разрываюсь между вещами, которые мне по-своему дороги, и никак не могу сделать выбор между одним человеком и несколькими. Оба варианта одновременно и правильны, и чудовищны, а времени на то, чтобы принять решение всё меньше и меньше. — Я бы выбрал нескольких, перед меньшим числом людей потом будет совестно, — последнее слово звучит несколько смазано из-за того, что принц зевает, а Миндже чувствует, как тело в его объятиях немного обмякает, явно постепенно погружаясь в сон. — Но с другой стороны, если на одной чаше весов несколько людей, а на другой — только один человек, значит, он тебе намного дороже. Действительно непростая загадка, посложнее моей. — А как вы думаете решить свою? — Боюсь, что долг в конечном итоге победит. Он всегда побеждает, меня так учили. Миндже не находит, что на это ответить и замолкает, погружаясь в собственные мысли. Ведь если задуматься, то на чаше весов даже не несколько человек в лице его группы. Там целая страна, миллионы людей, чья судьба может напрямую зависеть от выбора омеги. Разве он имеет право вот так разменивать их жизни на одну, пусть и ни в чём не повинную? В одном русском романе, название которого Миндже уже не мог вспомнить, автор ставил дилемму, стоят ли слёзы и страдания одного ребёнка блага для миллионов? Пак предпочитал думать, что определённо стоят, вот только как дальше жить, взяв на себя ответственность за те самые слёзы? Как вкушать радости прекрасного гармоничного мира, который ты собственноручно построил, отправив нескольких других человек на смерть? Возможно, когда-то в будущем он найдёт ответ на этот вопрос, а пока необходимо было наконец решиться сделать первый шаг на встречу идеальному миру. — Ваше Высочество, — Миндже хочет ещё столько с ним обсудить, однако в ответ не слышит ничего. Принц безмятежно засыпает в объятиях собственного убийцы. — Простите меня, — шёпотом, едва слышно шепчет Пак, а после оставляет на щеке Тэхёна полный нежности поцелуй.