Путь выбирай сам

В Пристани Лотоса о предстоящей свадьбе больше молчали, чем говорили. Теперь-то про неё точно знали все, но Цзян Ваньинь не любил, когда про него сплетничали; а тех, кто пытался заговорить с ним о семейных делах, не любил ещё больше. Это было… неплохо? Обычно люди с удовольствием рассказывали о своих близких и о грядущих переменах в жизни. Лань Сычжуй был рад, что никто не подходил к нему с вопросами о свадьбе или, ещё хуже, с поздравлениями. В Гусу Лань не было принято выставлять напоказ отношения, тем более с мужчиной. Когда они поженятся, все будут знать его как мужа главы Цзян, но к этому ещё предстояло привыкнуть. Обмен письмами и подарками продолжался без его участия. Дату свадьбы определили согласно гороскопам — на третий день одиннадцатого месяца, очень удачно. Все церемонии завершатся до начала приготовлений к Новому году. Будь его воля, Лань Сычжуй ограничился бы поклонами в храме, но свадьба главы ордена не могла обойтись без подобающего празднества, тем более если это был политический шаг. О союзе между Юньмэн Цзян и Гусу Лань должны были узнать все. Иногда Лань Сычжуй думал: как всё было бы проще, если бы Цзян Ваньинь был не главой ордена, а простым заклинателем. Правда, тогда им не позволили бы пожениться. Но они могли сбежать, как Ханьгуан-цзюнь и Вэй Усянь. Бродили бы по свету, истребляли нечисть… Эта мечта была такой глупой, что он даже Цзян Ваньиню о ней не говорил. В начале десятого месяца Лань Сычжуй снова вернулся в Облачные Глубины. Последние приготовления требовали его участия, да и Ханьгуан-цзюнь с Вэй Усянем наконец вернулись из странствий, и Лань Сычжуй хотел побыть с ними, прежде чем уехать в Пристань Лотоса — теперь уже навсегда. Ещё нужно было обсудить с Цзэу-цзюнем, насколько ему будет разрешено пользоваться клановыми техниками при обучении детей. Некоторые мелодии уже включили в список свадебных даров, но смогут ли он сам или ученики в будущем создавать новые на их основе? Ещё — примерить свадебный наряд, который, конечно, можно надеть на кого угодно, хоть на Лань Цзинъи, благо они были примерно одного роста и сложения, но швея настаивала. Лань Сычжуй не возражал, ему самому было любопытно. Он знал, что свадебные одеяния клана Лань оставались неизменными на протяжении многих лет, отличаясь лишь мелкими деталями. Но это был его свадебный наряд, и Лань Сычжуй хотел увидеть его своими глазами. Однако когда Лань Шаньси, одна из старших швей (и — когда-то в детстве — почти нянька маленького А-Юаня, потому что Си-цзе любила детей и возилась со всеми сиротами, которых осталось немало после войны), показала ему алый дасюшэн, Лань Сычжуй тут же увидел несуразицу: — Си-цзе, это не для меня. Кто-то из девушек тоже выходит замуж? Лань Шаньси чуть прищурилась, внимательно глядя на него: — О нет, Лань Юань, я не перепутала. Это твоё. — Но тут же фениксы. По-твоему, я похож на невесту? И тут до него дошло. В помолвочных письмах не упоминали его имя. Кажется, слов «жених» или «муж» там тоже не было. — Только не говори, что ты сшила мне ещё и вуаль. — Покрывало, — не моргнув глазом ответила Лань Шаньси. — Ткачихи уже заканчивают. Ему следовало насторожиться гораздо раньше, после первого же помолвочного письма, но он был слишком счастлив, что им не препятствуют, и не заподозрил подвоха. А зря. Орден Гусу Лань с самого начала собирался выдать замуж символ — безликую невесту под покрывалом. — В чём смысл? Всё равно все узнают, что я мужчина. — Моё дело шить, а не спорить со старшими, Лань Юань. Это было так глупо. Даже те, кто ещё не слышал о предстоящей свадьбе, быстро узнают, что глава Цзян взял не вторую жену, а мужа. Да, Лань Сычжуй собирался перейти из родного ордена в Юньмэн Цзян, как обычно делают невесты, а в Гусу Лань мужской брак был такой редкостью, что, кажется, Ханьгуан-цзюнь был первым за несколько веков, и ради Лань Сычжуя никто не стал бы менять церемониал. Но одежда! Уж можно было как-то обойтись без фениксов и покрывала. Лань Сычжуй признался себе, что разочарован. Пусть он и думал, что главное — они всё-таки поженятся, а остальное неважно, но с тех пор, как назначили свадьбу, он был уверен, что она будет… ну, нормальной. Что он войдёт в Пристань Лотоса заклинателем из великого ордена, достойным главы Юньмэн Цзян. Не замотанной в алые тряпки куклой. Это было тем обиднее, что никакой причины изображать невесту он не знал. Кроме той, что так решили старшие. — А ты не думаешь, — спросил Лань Цзинъи, — что они просто недовольны тобой? — Знаю, — вздохнул Лань Сычжуй, — но что я могу поделать? Если они считают, что я испорчу репутацию ордена, пусть наложат наказание. Или не соглашаются на брак, чтобы я сбежал к Цзян Ваньиню и испортил репутацию ордена ещё сильнее. При чём здесь… — Он осёкся. — Подожди. Ты же не считаешь, что они это специально придумали? Лань Цзинъи многозначительно приподнял брови. — Да нет же. Это так мелочно, кто бы стал… Нет. Наверное, просто решили не отступать от традиций. Написано, что замуж выходят под покрывалом, — значит, нужно покрывало. — Ну, как знаешь, — пожал плечами Лань Цзинъи, но было видно, что Лань Сычжуй его не убедил. И может… может, он был чуточку, где-то частично прав. Лань Сычжуй запретил себе думать об этом. Подозревать старших в некрасивых поступках, да ещё без основания — недостойно. — Скажи Ханьгуан-цзюню, — предложил Лань Цзинъи. — Пусть прикажет дать тебе другую одежду. С ним никто не посмеет спорить. — Не думаю, что это хорошая идея. У него и так не самые лучшие отношения со старшими адептами. И, знаешь, это такие мелочи. Не стоит его беспокоить. А ещё Лань Сычжуй помнил, что Ханьгуан-цзюнь был против их с Цзян Ваньинем брака. И если бы он предложил Лань Сычжую подумать, так ли велика его любовь, что какие-то одежды могут стать для неё преградой, осталось бы только подчиниться. Нет, лучше не говорить Ханьгуан-цзюню. До свадьбы ещё месяц. Может быть, удастся что-то придумать. Но время шло, а спасительные идеи не желали приходить в голову. И покрывало, наверное, уже соткали. Лань Шаньси со своими помощницами всегда работали так проворно, что прочим швеям было за ними не угнаться. Разум подсказывал, что проще смириться. Перетерпеть несколько часов даже не позора — пренебрежения, и жить дальше законным мужем Цзян Ваньиня, вторым господином Цзян. Но что-то внутри Лань Сычжуя противилось этой мысли, и ему всё труднее было изображать счастливого жениха, каким он должен быть. — Ты чем-то расстроен, — проницательно заметил Вэй Усянь, когда они ужинали в цзинши. Лань Сычжуй никогда не отказывался от таких приглашений потому что это был шанс поесть еды из Цайи. Он настолько отвык от еды Облачных Глубин, что она теперь казалась безвкусной или горькой. — Всё хорошо, учитель Вэй. Не беспокойтесь. — Это из-за свадьбы? — подал голос Лань Ванцзи. — Нет. — Ох, вот это было ложью. — Не совсем. Не стоит беспокоиться. Ханьгуан-цзюнь внимательно глядел на него. Словно подозревал, что Лань Сычжуй хотел бы сказать ещё что-то, но стесняется. Он всегда был терпеливым и давал Лань Сычжую столько времени, сколько нужно, чтобы решиться рассказать о чём-то. — Ты ещё можешь отказаться, — наконец сказал он. Лань Сычжуй знал, что Ханьгуан-цзюнь заботился о нём, и то, что он не одобряет свадьбу — тоже забота, потому что он верил, что Цзян Ваньинь — не лучший выбор. Следовало быть благодарным. — Дело не в самой свадьбе, а в подготовке к ней. Она немного напряжённая. — Эх, свадьба… — мечтательно протянул Вэй Усянь. — Когда я в последний раз гулял на чьей-нибудь свадьбе, уже и не помню. — И вдруг — Лань Сычжуй даже вздрогнул — неуловимо изменился в лице, словно призрака увидел, и продолжил уже с деланой весёлостью: — Если не считать нашу с тобой, Лань Чжань. Забавно, я всегда думал, что погуляю на свадьбе Цзян Чэна, но кто знал, что это будет со стороны невесты… ой, прости, второго жениха! Хотя иначе бы меня, конечно, и не позвали. На свадьбу Цзян Ваньиня с Таньтай Юэ приглашали глав всех орденов вместе с семьями. Но Лань Ванцзи с Вэй Усянем в то время путешествовали и не успели вернуться к назначенному дню. Лань Сычжуй подозревал, что это не было досадной случайностью. Может быть, если бы Цзян Ваньинь пригласил Вэй Усяня лично или хотя бы отправил письмо ему, а не только Лань Сичэню… Но они оба были потрясающе упрямы в нежелании сделать первый шаг навстречу друг другу. — Я уверен, Цзян Ваньиню хотелось бы, чтобы вы разделили его радость в этот день, учитель Вэй. Даже если он об этом никогда не скажет. — Или скажет, чтобы я убирался и не мозолил ему глаза. Лань Сычжуй вздохнул. Вообще-то с Цзян Ваньиня сталось бы сказать какую-нибудь грубость. — Пожалуйста, учитель Вэй, не думайте о нём плохо. Он, ну… такой. Вы же знаете. На самом деле он хочет вас снова увидеть. — Нет, не хочет, — возразил Лань Ванцзи. — Есть вещи, о которых ты не знаешь, Сычжуй. Цзян Ваньинь в долгу перед Вэй Усянем. Огромном, неоплатном долгу. А люди не любят смотреть в глаза тем, кому должны. — Этот не тот долг, который следует оплачивать, — возразил Вэй Усянь. — И я сказал, что мы должны оставить его в прошлом. Сычжуй, на всякий случай: не спрашивай Цзян Чэна, о чём мы сейчас говорили. Ему не понравится. — О том, что вы отдали ему Золотое ядро? — уточнил Лань Сычжуй и смутился, когда Лань Ванцзи с Вэй Усянем изумлённо уставились на него. — Я уже спрашивал. Не об этом, но… в общем, я всё знаю. На самом деле он спрашивал о шраме от дисциплинарного кнута, рассёкшего когда-то грудь Цзян Ваньиня. И не то чтобы спрашивал — скорее, не скрывал, что ему любопытно. Шрам был некрасивым, но притягивал взгляд и вызывал непреодолимое желание потрогать. Пальцами или языком. И Лань Сычжуй трогал, а Цзян Ваньинь не был совсем уж дураком, чтобы не увидеть его интерес. Он с самого начала давал понять, что историю шрама раскрывать не станет, но за несколько дней до свадьбы с Таньтай Юэ, перед самым отъездом Лань Сычжуя в Облачные Глубины, вдруг начал рассказывать о том, как много лет назад орден Цишань Вэнь начал подминать под себя другие ордена, а затем всего за один день уничтожил Пристань Лотоса и почти весь орден Юньмэн Цзян. И дальше, про войну, про то, как Вэй Усянь ради остатков Вэней пошёл против остальных заклинателей и погиб (сколько, оказывается, Лань Сычжуй не знал даже теперь, хотя жил бок о бок с Вэй Усянем!). И о том, как после его возвращения они с Цзян Ваньинем не помирились, а лишь рассорились ещё сильнее. Уже на середине рассказа глаза у Лань Сычжуя были на мокром месте, и он так крепко вцепился в Цзян Ваньиня, словно тот всё ещё мог погибнуть в любой момент. Цзян Ваньинь, казалось, не чувствовал — он лежал, глядя в потолок, и говорил монотонно и ровно, будто не о себе. А когда закончил, то просто молчал, пока Лань Сычжуй пытался найти слова, чтобы сказать, как ему жаль, что Цзян Ваньиню пришлось столько потерять. А что тут скажешь? — Жаль, что я тогда не был взрослым, — выдавил он наконец самое глупое, что только можно представить. — Я бы тогда смог хоть что-то сделать. Цзян Ваньинь наконец повернулся, его рука вокруг плеч Лань Сычжуя сжалась, притягивая к себе. — Не говори ерунды. Если бы ты был взрослым, мы бы тебя убили. — Всё равно жаль. — Что тут жалеть? Ничего уже не изменишь. — Всё равно, — упрямо повторил Лань Сычжуй и шмыгнул носом. — Мне жаль, что тебе пришлось через всё это пройти. И я рад, что ты выжил. Цзян Ваньинь вздохнул и ткнулся губами ему в висок. — Я тоже рад, что ты выжил. Потом Лань Сычжуй догадался, что этим рассказом Цзян Ваньинь пытался дать ему последний шанс решить, точно ли Лань Сычжуй хочет выйти за него замуж. Затем и не выбирал выражений, рассказывая про Вэней, да и себя в некоторых ситуациях выставлял не в лучшем свете. Это, разумеется, не сработало, но Лань Сычжуй был рад, что теперь для него прояснились многие вещи, в том числе связанные с Лань Ванцзи и Вэй Усянем. Так что да, он знал. И судя по лицу Вэй Усяня, тот совершенно не ожидал, что Цзян Ваньинь кому-то об этом расскажет. Он ошарашенно переглянулся с Лань Ванцзи и покачал головой: — Знаешь, если до сих пор я думал, что у вас это не слишком серьёзно… то беру свои слова назад. И мысли тоже. Чтобы Цзян Чэн кому-то о таком рассказал — это все гули в озёрах передохли, не иначе. Лань Сычжуй покраснел, а Вэй Усянь рассмеялся: — Всё-всё, не буду тебя смущать. Зато теперь ты знаешь, почему он меня видеть не может. Я действительно не спрашивал его, когда отдал Золотое ядро, а он никогда бы не согласился на это. Но я бы сделал это снова, если бы пришлось. Я бы ради него и жизнь отдал, чего уж там. Придётся ему с этим смириться. — Я думаю, — осторожно начал Лань Сычжуй, чувствуя себя крайне неловко от того, что обсуждает Цзян Ваньиня за его спиной, и всё же надеясь, что его слова хоть чуточку подтолкнут Вэй Усяня помириться с ним. — Я думаю, учитель Вэй ошибается. Цзян Ваньинь злится не из-за того, что вы пожертвовали собой. Он сам сделал это первым, в конце концов, так что он понимает. Он злится, потому что вы скрывали от него, что у вас нет Золотого ядра, и теперь получается, что он неправильно думал о вас всё то время, пока вы… встали на тёмный путь и перестали быть заклинателем. И помогали Вэнь Нину и остальным. Как будто вы нарочно это сделали, а теперь получается, что он был несправедлив, хотя ничего не знал. — Лань Сычжуй вздохнул. — Простите, если сказал что-то не так. Я мало знаю о ваших отношениях с Цзян Ваньинем, только то, что он рассказывал. Но я очень хочу, чтобы вы помирились. Он злится, но я уверен, что вы могли бы объясниться, если бы захотели. Только он никогда не придёт к вам первый. А вы можете. Он с внутренним трепетом ожидал ответ Вэй Усяня, понимая, что затронул больную тему и если ему велят не лезть не в своё дело — это будет справедливо. Но Вэй Усянь сидел, разглядывая свои руки и обдумывая что-то, а затем медленно кивнул: — Может быть. Я… подумаю над этим. Он первым не подойдёт, это точно. Ты… уверен, что он хочет общаться со мной? — Он часто вспоминает о вас. Так, словно это вы сами не хотите возвращаться в Пристань Лотоса. По-моему, за это он на вас тоже обижается. Вэй Усянь усмехнулся. — Узнаю Цзян Чэна. Я попробую поговорить с ним, когда вы приедете в Облачные Глубины после свадьбы. Если не получится, то ещё что-нибудь придумаем. Хорошо? На такой ответ Лань Сычжуй и надеялся, поэтому он поклонился: — Благодарю, что прислушались к моей просьбе, учитель Вэй. — Ну-ну, — рассмеялся Вэй Усянь, — при чём тут ты, это же наша с Цзян Чэном ссора. Он всё ещё выглядел задумчивым, и Лань Сычжуй был рад, что Вэй Усянь всерьёз собрался мириться с Цзян Ваньинем, а не отмахнулся от этой мысли, как прежде отмахивался от расспросов о прошлом. И ведь не из любопытства Лань Сычжуй тогда спрашивал, а чтобы лучше узнать настоящего Вэй Усяня, разительно отличавшегося от того, каким его все считали. Но Вэй Усяня это как будто не волновало. Тем радостнее было видеть, что Цзян Ваньинь ему не так безразличен, как казалось. Однако чуть позже, когда Лань Ванцзи отошёл за накидкой для Вэй Усяня — по вечерам становилось прохладно, — тот вдруг подвинулся к Лань Сычжую поближе и негромко спросил: — Сычжуй, а что ты имел в виду, когда сказал, что Цзян Чэн первым пожертвовал собой ради меня? И тут оказалось, что Лань Сычжуй знал не просто всё — но и немного больше, чем остальные. — Не расстраивайся, — в который раз повторил Вэй Усянь, пока Лань Сычжуй сидел на крыльце и мечтал провалиться сквозь землю и никогда больше не показываться на глаза Цзян Ваньиню, чью тайну он только что раскрыл. Да ещё и человеку, от которого её в первую очередь и скрывали. — Он не просил тебя молчать. А это было причиной, по которой Лань Сычжуй так же горячо желал, чтобы Цзян Ваньинь никогда больше не попадался ему на глаза. Он действительно не просил молчать. И наверняка специально. Разум требовал высказать Цзян Ваньиню всё, что он думает о таких уловках. Совесть — утопиться в холодных источниках. Лань Сычжуй ограничивался тем, что сидел на крыльце и страдал. Не дождавшись ответа, Вэй Усянь вздохнул и сел рядом. — Ты же понимаешь, почему он это сделал, — полуутвердительно спросил он. — Он бы ни за что мне сам не рассказал. А поскольку ему тоже рассказал не я… Лань Сычжуй понимал. Лучше от этого не становилось. Вэй Усянь снова вздохнул и толкнул его плечом: — Слушай, я уверен, он просто не подумал о том, как ты это воспримешь. Он… ну, вообще не думает о таком. — Не выгораживайте его, учитель Вэй, — сказал Лань Сычжуй. Хотел, чтобы прозвучало мрачно, но получилось несчастно. Вэй Усянь невесело рассмеялся: — Как же не выгораживать? Он мой шиди. Кто ещё его будет выгораживать, если не я? — Он тебя использовал, — подал голос Ханьгуан-цзюнь. Лань Сычжуй вздрогнул — не заметил, когда тот вышел на крыльцо. — Знаю, — покладисто согласился он. — Я его прощу. Только не прямо сейчас. Потому что Вэй Усянь наверняка был прав, и Цзян Ваньинь просто не подумал о том, как Лань Сычжуй переживёт своё нечаянное предательство, и это было обидно. Но когда об этом говорил Ханьгуан-цзюнь, Лань Сычжую почему-то хотелось возразить — словно тот обвинял не Цзян Ваньиня, а его самого. Возражать Ханьгуан-цзюню он не смел, оставалось лишь сделать вид, что его слова не задели. Да и как было не простить, если Цзян Ваньинь не собирался его обманывать. Не подумал. Вот и всё. Но обида не исчезала. На следующее утро он отправил Цзян Ваньиню письмо с просьбой встретиться. Отправил открыто — ещё одна маленькая привилегия нового статуса. Никаких больше тайных посланий через Лань Цзинъи. Цзян Ваньинь ответил сразу, как только получил послание, пообещал прилететь в Цайи. При других обстоятельствах это было бы свидание. Как раньше, когда они встречались тайком. Сейчас же Лань Сычжуй напряжённо ждал часа встречи и пару раз даже малодушно подумал, что, может, не стоит ничего говорить. Он сделает вид, что просто скучал, что всё получилось именно так, как хотел Цзян Ваньинь, и Лань Сычжуй этому рад. Вдруг они поссорятся? Стоит ли рисковать будущей свадьбой из-за такой мелочи? Никому же не причинили вреда. Цзян Ваньинь не обязан был предупреждать, что Вэй Усянь не знает историю целиком. Лань Сычжуй сам проговорился, а потом сам же и обиделся… Но нет. Он мог безропотно слушаться старших и принимать мудрость учителей, не задавая вопросов. А от Цзян Ваньиня хотел, чтобы тот видел в нём равного. И доверял. Он прилетел в гостиницу раньше назначенного времени и, маясь ожиданием, в который раз напоминал себе, что не должен извиняться. Что если кто и может чувствовать себя виноватым — то Цзян Ваньинь. Но тот терпеть не мог признавать свою неправоту. Что, если он бросит Лань Сычжуя, решив, что ему не нужен муж, который может быть чем-то недоволен? Не подстраивающийся под его желания. Не идеальный. Если бы такое сказал Цзян Ваньинь, Лань Сычжуй первый бы возмутился — но когда это шептали собственные страхи, справиться с ними было не так-то легко. Шаги Цзян Ваньиня он услышал ещё на лестнице и обернулся, чтобы встретить его. Когда тот открыл дверь и вошёл, чуть пригнувшись, сердце замерло, словно они не виделись долгие месяцы. Лань Сычжуй любил встречать его. Любил, когда Цзян Ваньинь приходил к нему. — Привет, — сказал Цзян Ваньинь, и Лань Сычжуй обнял его, как всегда. — Соскучился? Конечно, он соскучился, но дело было не в этом. Лань Сычжуй вздохнул и отстранился. — Надо поговорить. Цзян Ваньинь вопросительно приподнял брови. Внутренний голос шепнул, что ещё есть возможность обо всём забыть и не устраивать ссору, но Лань Сычжуй её отверг. — Ты рассказал мне, как потерял Золотое ядро, спасая Вэй Усяня. Лицо Цзян Ваньиня напряглось. Догадался. Возможно, он даже ждал, что Лань Сычжуй заговорит об этом. — Ты не сказал, что Вэй Усянь об этом не знает. — Какая разница? — грубовато отозвался Цзян Ваньинь, словно это было совсем неважно. Лань Сычжуй стиснул кулаки. Это уже было откровенное притворство, и оно бесило. — Я думал, что предал твоё доверие. Почему ты не сказал мне? Я был уверен, что Вэй Усянь обо всём знает. Я думал, что выдал ему твою тайну! Прочему ты не сказал, что не против, если он узнает? Думаешь, я бы не понял? — Я не просил тебя хранить это в тайне, — возразил Цзян Ваньинь. — Что за ерунду ты себе навыдумывал? Сказал Вэй Усяню, ну и хорошо. Мне без разницы, узнал он или нет. — Не ври! Лань Сычжуй сам не ожидал, что закричит на Цзян Ваньиня, да ещё так грубо. Страх всколыхнулся вновь, но Лань Сычжуй задавил его. — Ты хотел, чтобы я рассказал ему как будто случайно. Чтобы он думал, что ты не хочешь, чтобы он знал. И использовал для этого меня. Но почему ты не мог мне довериться? Я сделал бы всё так, как тебе надо. Или тебе вообще было всё равно, что я почувствую, раскрыв твою тайну? — Да при чём тут ты! — рявкнул Цзян Ваньинь и осёкся. Лань Сычжуй молчал. Тошнотворное чувство поднялось к горлу, и он сглотнул, с трудом сдерживаясь, чтобы не закашляться. Это всё, да? Он перегнул палку? Может быть, надо извиниться прямо сейчас, пока Цзян Ваньинь не ушёл — пока всё не стало совсем плохо… Цзян Ваньинь глядел в окно, на пол, на кровать… Куда угодно, только не на Лань Сычжуя. Тот ждал. — Прости, — сказал вдруг Цзян Ваньинь, всё ещё не глядя на него. — Я не подумал. Не хотел, чтобы ты так это воспринял. Лань Сычжуй уставился на него, не веря своим ушам. Цзян Ваньинь извинялся? — Вэй Усянь так и сказал, — пробормотал он, не зная, что ещё ответить. — Что ты не подумал. — Ну, он меня лучше всех знает. Гора, мгновение назад грозившая рухнуть и разрушить его жизнь, вдруг обернулась облаком и растаяла без следа. Лань Сычжуй шагнул к Цзян Ваньиню и обнял его. — Не заставляй меня угадывать, что ты на самом деле хочешь, — попросил он. — Пожалуйста. — Хорошо. Я постараюсь. Обниматься с Цзян Ваньинем было так привычно. Спокойно. Лань Сычжуй подумал, что ещё немного — и они наконец станут супругами. Будут обниматься, не боясь чужих глаз, спать в одной постели, не торопясь сбежать по утрам. Надо только потерпеть ещё немного. И как-то пережить свадьбу. Найти способ отвертеться хотя бы от покрывала… Он вздохнул. Свадьба приближалась, а у него совсем не было идей, как это сделать. — Я постараюсь, обещаю, — повторил Цзян Ваньинь, приняв, очевидно, вздох на свой счёт. Лань Сычжуй покачал головой: — Я верю. Это другое, просто… — Он снова вздохнул. Рядом с Цзян Ваньинем хотелось забыть обо всех проблемах, что ждали в Облачных Глубинах. — Из меня собираются сделать невесту. В женском наряде и под покрывалом. Будешь забирать — проверь на всякий случай, что там точно я. Обнимавшие его руки напряглись. — Зачем? — Традиции. У нас не приняты мужские браки. Выходит замуж — значит, невеста. — Лань Сычжуй усмехнулся, хотя горло сдавила обида. — Стоило всё это время ходить на ночные охоты и показывать, какой я хороший заклинатель, чтобы потом явиться в Пристань Лотоса как девица. Ещё и паланкин наверняка найдут. — Паланкин должен привезти я, — задумчиво возразил Цзян Ваньинь, и Лань Сычжуй толкнул его плечом. — Только попробуй! — А что говорит Лань Сичэнь? Это он придумал? — Нет, другие. Он ничего не говорит. Да я не буду жаловаться, просто… я хотел, чтобы всё было иначе, — признался Лань Сычжуй. — Глупо, да? Надо радоваться, что нам вообще разрешили пожениться, а я расстраиваюсь из-за наряда. — У тебя есть гордость. Что же тут глупого? И от того, что это сказал Цзян Ваньинь, Лань Сычжуй почувствовал себя увереннее. Он не хотел слишком много. Только чтобы его увидели таким, какой он есть на самом деле, а не безликой невестой главы Цзян. Он что-нибудь придумает. Придумать так ничего и не удалось. Лань Сычжуй до последнего не хотел идти к Лань Сичэню, понимая, что тот достаточно сделал для него, а бегать к главе ордена с каждой проблемой — стыдно. Но его добили шпильки. Лань Чуньмин, одна из старших адептов, внесла их в шкатулке из кедрового дерева, украшенного резной костью, и открыла шкатулку с такой гордостью, словно внутри были сокровища ордена. — Эти шпильки носила на своей свадьбе моя мать, когда вышла замуж за Лань Юнсиня, двоюродного дядю нынешнего главы ордена. Они должны принести счастье в семейной жизни. Шпильки были выточены из полупрозрачного драгоценного нефрита, с парой танцующих фениксов и звенящими подвесками на концах. У Лань Сычжуя от одного их вида свело челюсть. — Со всем уважением, госпожа Лань, как же я их надену? Не прикреплять же их к гуаню. Лань Чуньмин поджала губы. — Твой облик должен соответствовать убранству невесты из наставления Лань Ю для новобрачных. Если бы ты привёл в орден жену, то мог бы носить гуань. К тому же, — она окинула его взглядом, — с гуанем и под покрывалом ты можешь выглядеть выше жениха. Это неприемлемо. Тут Лань Сычжуй впервые заподозрил, что Лань Цзинъи прав. Лань Чуньмин была сестрой Лань Цзунхэ, а тот не стеснялся морщить нос при виде Лань Ванцзи с Вэй Усянем, когда те держались за руки или улыбались друг другу. И не он один. Лань Мин тоже возмущался, что наследник ордена женат на мужчине и отказывается брать жену или наложницу. Но Лань Ванцзи они ничего не могли сделать, зато Лань Сычжую… Если отберут гуань — то и меч тоже. Тут даже гадать не надо. Переступив через гордость, Лань Сычжуй всё-таки пришёл к Лань Сичэню, но тот выслушал и развёл руками: — Прости, но в это я не буду вмешиваться. Я настоял на том, чтобы вам с Цзян Ваньинем не чинили препятствий, но главе ордена не пристало нарушать традиции ради одного адепта. — И, участливо, взглянув на Лань Сычжуя, добавил: — Боюсь, тебе придётся разбираться с этим самому. — Благодарю Цзэу-цзюня, — поклонился Лань Сычжуй. — Прошу простить за беспокойство. Покинув ханьши, он спустился к ручью, скрытому бамбуковой рощей, и остановился над прозрачной водой, чтобы подумать. Это могло быть случайностью, но Лань Сичэнь сказал «тебе придётся разбираться самому», а не «тебе придётся смириться». Означало ли это, что он не рассердится, если Лань Сычжуй… разберётся? Ведь сразу после свадебной церемонии он перестанет быть адептом Гусу Лань. Его не смогут ни наказать, ни запереть в Облачных Глубинах. И объявлять, что он опозорил орден, тоже никто не станет, чтобы не провоцировать сплетни. Чем дольше Лань Сычжуй это обдумывал, тем сильнее укреплялся в мысли, что он прав. Он поделился своим замыслом с Лань Цзинъи, и тот, конечно, одобрил. — Я же говорил! — воскликнул он, и Лань Сычжуй согласился, потому что любому приятно, когда его правота находит подтверждение. — Не волнуйся, мы не дадим им испортить твою свадьбу. Так. Если они рассчитывают, что ты будешь без меча и гуаня, то положат их в твоё приданое. Я узнаю, кто за него отвечает и где оно лежит. В последний день никто не будет проверять, что там в цянькунях. — Вряд ли тот, кто отвечает за приданое, согласится помочь нам. — А, — махнул рукой Лань Цзинъи, — зачем у него спрашивать. Главное — узнать, где лежит. Слушай… Может, сказать Вэй Усяню? Ему точно понравится. И у него наверняка есть куча штук, чтобы незаметно куда-то пробраться. Лань Сычжуй не сомневался, что Вэй Усянь с радостью помог бы им, но… — Он расскажет Ханьгуан-цзюню. — Попросим, чтобы не говорил. — Не надо. Скрывать что-то от того, кого любишь, это… не так-то просто. Лань Цзинъи вздохнул. — Ну ладно. Сами справимся. А Вэй Усяню потом расскажем. Это оказалось пугающе легко. Со всем соглашаться. Не спорить. Принимать всё, что ему говорили, с улыбкой и благодарностью. Разве это не было лицемерием? Разве его к этому не вынудили? Даже Лань Шаньси во время последней примерки заметила: — Вижу, тебя уже не волнует, как ты будешь выглядеть. Лань Сычжуй изобразил непонимание: — А что? Разве я могу что-то сделать? — Да нет, — пожала плечами Лань Шаньси, — ничего. Просто не думала, что ты станешь радоваться. Может, оно и к лучшему. Повод для радости был: покрывало, затканное летящими меж облаков журавлями (спасибо, что хоть тут не фениксы), оказалось длинным, ниже колен. Если завернуть ножны в такую же ткань, никто их не заметит. Лань Шаньси, похоже, не одобряла такое быстрое согласие с женским нарядом. Она всегда была склонна к лёгкому бунтарству — ровно настолько, чтобы упрёки в нарушении правил выглядели придирками. Лань Сычжуй хотел бы сказать ей, что он не смирился, но следовало быть осторожным, чтобы не выдать себя. Он улыбнулся и постарался увести разговор в безопасную сторону. Утром в день свадьбы Лань Сычжуя отвели в небольшой гостевой павильон. Причину он понял сразу: от павильона Тысячи свитков, где принимали высоких гостей и откуда Цзян Ваньиню предполагалось забирать жениха, его отделяла длинная галерея. Ноги невесты не должны касаться земли, пока её не принесут в новый дом. Лань Сычжуй вспомнил свои опасения насчёт паланкина — они становились подозрительно реальными. Двое юных учеников внесли свадебные одежды и разложили на постели. На миг Лань Сычжуй испугался, что ему начнут помогать с облачением, но ученики поклонились и вышли. Хорошо. Возможность хоть что-то сделать самому успокаивала, пусть даже это была такая мелочь, как одевание. Когда он затянул пояс, в дверь постучали. — Прошу входить, — громко сказал он. Ещё один ученик высунулся из-за двери и тут же исчез, сообщив: — Всё в порядке, госпожа Лань. Лань Чуньмин вошла в комнату, внимательно оглядела Лань Сычжуя. За ней следовали две девушки из младших адептов. — Приветствую госпожу Лань, — поклонился Лань Сычжуй. — Я пришла помочь с подготовкой к свадьбе, — сообщила Лань Чуньмин. Нельзя сказать, что Лань Сычжуй был ей благодарен. — Лань Лиянь и Лань Чжу позаботятся о твоей причёске… и прочем. «Прочее» Лань Сычжую сразу не понравилось, но он поклонился снова: — Благодарю госпожу Лань за заботу. Девушки вынули из цянькуня гребни и зеркало, усадили Лань Сычжуя за стол и под бдительным взором Лань Чуньмин начали расчёсывать ему волосы. Бережно, словно он и в самом деле был нежной невестой. Их тонкие пальцы так деликатно разбирали пряди, что это было даже приятно. Лань Сычжуй расслабился и прикрыл глаза. Лёгкий перезвон шпилек не оказался неожиданностью, он заранее знал, что это произойдёт. Пусть. Всё идёт как должно. Беспокоиться не о чем. Прикосновения к волосам исчезли, девушки отступили назад. Лань Сычжуй открыл глаза. Лань Чуньмин довольно кивнула ему: — Прекрасная работа. Лань Лиянь, благодарю, можешь идти. Одна из девушек поклонилась и выскользнула из комнаты. Лань Сычжуй посмотрел в зеркало. Вид был непривычным, но приходилось признать: причёска сделана идеально. Нефритовые шпильки чуть покачивались, звеня подвесками, из замысловатого узла не выбивался ни один волос. Будь он девушкой, от души поблагодарил бы обеих адепток. Лань Чжу поставила на стол деревянную шкатулку и, щёлкнув замком, откинула крышку. — Прошу молодого господина Ланя закрыть глаза, — тихо сказала она. — И не двигаться, чтобы краски легли ровно. Они и об этом вспомнили. Потрясающе. Лань Сычжуй с удивлением обнаружил, что даже не злится. Пусть Лань Чуньмин, её братец и все остальные, с кем они это придумали, считают, что поставили на место зарвавшегося адепта. Ещё несколько часов — и они потеряют над ним власть. Лань Сычжуй снова закрыл глаза и поднял голову, чтобы Лань Чжу было удобнее. Что-то мягко коснулось его лба, коснулось бровей, защекотало ресницы. Пришлось сделать усилие, чтобы веки не дрожали. Хорошо, что выщипывание бровей осталось в прошлом, подумал Лань Сычжуй. На это он бы точно не согласился. — Эта адептка закончила, госпожа Лань. Лань Сычжуй открыл глаза. Из зеркала глядела маска, напоминающая его лицо. Белое от пудры, с яркими бровями и губами, тонко очерченными веками. Если не приглядываться, возможно, он и правда сошёл бы за девушку. Лань Сычжуй моргнул на пробу — краска не смазалась. Интересно, Цзян Ваньиню понравился бы такой облик? Наверное, всё же нет. Даже когда Лань Сычжуй переодевался в полупрозрачные одежды наложника, Цзян Ваньинь не предлагал ему накрасить лицо. Или он просто не умел это делать сам. Лань Сычжуй точно не умел. — Благодарю, Лань Чжу, ты хорошо постаралась. Лань Чжу собрала в шкатулку крошечные кисточки и коробочки и тоже покинула комнату. Лань Чуньмин снова оглядела Лань Сычжуя и поджала губы. — Не скажу, что ты самая красивая невеста из всех, кого мы выдавали в другие ордены. Но хотя бы выглядишь не слишком вызывающе. Надеюсь, об этом неприятном случае скоро забудут и ты не станешь причиной позорящих наш орден сплетен. — Благодарю госпожу Лань, что уделила время этому адепту, — почтительно ответил Лань Сычжуй. — Глава Цзян непременно узнает, сколько трудов потратила госпожа, чтобы придать его жениху достойный облик. Лань Чуньмин молча развернулась и вышла. Поняла намёк, удовлетворённо подумал Лань Сычжуй. Ну а что поделать? Разве в Облачных Глубинах не запрещено лгать? Злорадствовать тоже запрещено, но когда для этого придёт время, он уже будет адептом ордена Юньмэн Цзян, а им всё можно. Оставшись один, Лань Сычжуй сел на постель, прислушиваясь к звукам снаружи. В коридоре кто-то был, время от времени слышались шаги. Цзян Ваньинь должен уже прилететь в Облачные Глубины. Лань Сычжуй надеялся, что он проявит терпение и не станет торопить Ланей выдать ему жениха поскорее. Возможно, им придётся задержаться из-за этой краски… На очередной стук он вскочил, надеясь, что это наконец пришёл Лань Цзинъи. И это действительно был он, только не один. Следом за ним в комнату вошёл Лань Сичэнь. — Цзэу-цзюнь, — Лань Сычжуй поклонился, звеня шпильками. У Лань Сичэня вытянулось лицо. — Ты… ну и ну. — Он покачал головой. — Такого я не ждал. Лань Цзинъи прыснул со смеху, зажимая рот обеими руками. — Я тоже не ждал, — вздохнул Лань Сычжуй. — Простите. — За что? Я… — Лань Сичэнь оглянулся на Лань Цзинъи. — Я пришёл напутствовать тебя перед вступлением в брак. Напомнить про ответственность перед орденом, верность традициям Гусу Лань и прочее. Можем считать, что я это сделал, да? Ты и так всё знаешь. — Цзэу-цзюнь, — влез Лань Цзинъи, всё ещё хихикая, — вы же скажете им? Чтобы сюда никто не заходил. Хотя бы кэ. Пожалуйста! Лань Сичэнь посмотрел на Лань Сычжуя. — Думаю, это не вызовет вопросов, — серьёзно кивнул он. — Всем понятно, что тебе нужно немного времени, прежде чем выйти к жениху. Успокоиться, собраться с мыслями… — Поплакать, — вставил Лань Цзинъи с невинным видом. Лань Сычжуй поискал, чем бы в него кинуть, но под рукой ничего не оказалось. — Спасибо, Цзэу-цзюнь. — Я скажу Лань Чжицину, чтобы покараулил у двери, — улыбнулся Лань Сичэнь. — Лань Сычжуй. Я рад за тебя. Не скажу, что желал тебе именно этого, но если ты счастлив — то я рад, что ты настоял на своём. Лань Сычжуй поклонился. — Спасибо, Цзэу-цзюнь. Кажется, Лань Сичэнь хотел ещё что-то сказать. Лань Сычжуй видел это в его лице: борьбу порыва и сомнения. Но сдержался, лишь кивнул ещё раз и вышел, прикрыв за собой дверь. — Рехнуться, ну они и придумали! Ты похож на Вэй Усяня, когда он был Мо Сюаньюем, только красивее, — снова расхохотался Лань Цзинъи. — Надо было всё-таки Ханьгуан-цзюня позвать, он бы им эту пудру на головы вывалил. Он вытряс из рукава цянькунь, достал тряпку и кинул в Лань Сычжуя. Тот поймал — тряпка оказалась мокрой и ещё горячей. — Стирай быстрее, пока не остыла. Только глаза не три, размажешь — потом так и останется. Пока Лань Сычжуй тщательно протирал лицо, не касаясь глаз, Лань Цзинъи встал сзади и начал выпутывать из волос шпильки. — Хорошо, что Лань Лиянь меня предупредила. И что я Цзэу-цзюня по дороге встретил. Он сразу согласился помочь. Не дёргай головой, тут и так накрутили — хрен разберёшься. — Цзян Ваньинь уже здесь? — спросил Лань Сычжуй, хотя не сомневался, что да. Но хотелось услышать от кого-то ещё. — Здесь и ждёт, так что давай быстрее, пока они с Ханьгуан-цзюнем не поругались. — Лань Цзинъи уже собирал волосы Лань Сычжуя под гуань, немилосердно дёргая. До деликатных прикосновений Лань Лиянь и Лань Чжу ему было далеко. Лань Сычжуй терпел. — Цзинь Лин, кстати, тоже. Вы же с ним теперь будете родственниками. Кто бы мог подумать, а? Лань Сычжуй вспомнил, как они бродили по городу И, как ругались в пещере на Луаньцзан… Правда, кто бы мог тогда подумать. А уж о том, что Лань Сычжуй выйдет замуж за главу Цзян, резкого и злого — как им тогда казалось… Да что там, Лань Сычжуй даже не знал тогда, что он Вэнь. Всё это было давным-давно, словно в прошлой жизни. — Ну-ка повернись. — Лань Цзинъи придирчиво осмотрел его лицо и выхватил из рук тряпку. — Здесь ещё немного, наклони голову. Вот, теперь хорошо. Лань Сычжуй достал из цянькуня меч, прикрепил к поясу ножны. Внутри осталось ещё что-то; он потянул и, к своему изумлению, вытащил гуцинь. — Ты даже Цинфэн нашёл! — Ты же заклинатель из Ланей. Куда без гуциня? — Лань Цзинъи уже держал покрывало, ожидая, когда Лань Сычжуй пристроит гуцинь на спину. — Сумеешь подогнуть колени? С гуанем ты теперь выше меня, могут заметить, пока мы идём. — Я и так выше тебя. — Всего на цунь! А мы будем совсем рядом. — Лань Цзинъи, — осторожно сказал Лань Сычжуй, — тебе не следует идти со мной. Они поймут, кто дал мне меч и гуцинь и помог сменить причёску. Тебя накажут. Они и так догадаются, конечно, но не смогут доказать, а если ты покажешься рядом со мной, то, считай, признаешь свою вину. — Вот ещё! — возмущённо фыркнул Лань Цзинъи. — Чтобы я такое пропустил?! Да я своим детям буду рассказывать, как мы тебя замуж выдавали. И внукам. И вообще, как ты без меня в этом покрывале пойдёшь, под ним же ничего не видно. Ещё переломаешь ноги, а нам перед главой Цзян отвечать. — Лань Цзинъи… — Даже не проси. Лань Сычжуй схватил его за руку. — Просто хотел сказать: я счастлив, что ты мой друг. И… — Между преданными друзьями не должно быть лжи, не так ли? — Я должен тебе кое-что рассказать. Потом, не сейчас. Когда мы вернёмся после свадьбы. Лань Цзинъи вспыхнул. — Ладно тебе, — пробормотал он. — Я тоже рад, что мы друзья. Пусть хоть всю библиотеку заставят переписывать. И вообще, помнишь, как Лань Хэ писал: жизнь вам подарили родители, разум — учителя, а путь следует выбирать самим. Ну вот ты и выбрал. Всё как завещали мудрые предки. Так и скажем. Лань Сычжуй рассмеялся и пригнулся, чтобы Лань Цзинъи набросил на него покрывало. К павильону Тысячи свитков вела открытая галерея, ничем не заслонённая от чужих глаз. Лань Сычжую пришлось согнуть колени, чтобы сделаться меньше ростом, и он чувствовал себя ужасно глупо. Ещё и гуцинь топорщил покрывало на спине, как будто там был горб. Хорошо, что Лань Цзинъи вёл его за руку и делал вид, что придерживает покрывало. Без него Лань Сычжуй точно не справился бы. Когда Лань Цзинъи вдруг остановился, дёрнув его за руку, Лань Сычжуй догадался, что они уже у самого павильона Тысячи свитков. Он прислушался: издалека доносились приглушённые голоса. Чьи — не разобрать. — Осталась боковая галерея, — выдохнул Лань Цзинъи, хотя Лань Сычжуй знал все павильоны Облачных Глубин как свои пять пальцев. Наверное, тоже волновался. — Иди быстро, даже если кто-то заметит — пока сообразят, что к чему, ты уже выйдешь во двор. — Он хихикнул. — Не станет же Лань Чуньмин гоняться за тобой при всех, чтобы заново накрасить. Лань Сычжуй тоже рассмеялся и, кажется, стал чуточку меньше волноваться. Хотя сердце всё равно стучало так, что в ушах отдавалось. Он сжал руку Лань Цзинъи и кивнул: — Давай. Как только Лань Цзинъи стащил с него покрывало, Лань Сычжуй выпрямился и пошёл вперёд. Быстрым, размеренным шагом, как всегда выходил на соревнования. Не позволяя себе смотреть по сторонам: есть ли там кто, видят ли его. Встретился взглядом — считай, дал повод окликнуть и остановить, а пока не замечаешь — вроде как никого для тебя и нет. Впереди уже виднелся край двора, белые одежды — «провожать невесту» собралось немало адептов. Наверняка все старшие здесь, ну и младших пойди удержи от того, чтобы поглазеть. Всё-таки праздник, правилами не запрещено. Когда Лань Сычжуй вышел из-под навеса над галереей, глаза враз залил солнечный свет. Двор перед павильоном Тысячи свитков показался огромным, фигуры в белых одеждах слились в одну сияющую волну, заполнившую галереи и растекшуюся вдоль внешних стен. А посреди двора стоял Цзян Ваньинь в алых одеждах, и он был так красив, что у Лань Сычжуя заслезились глаза. Словно второе солнце спустилось на землю и пришло за ним. Он даже не сразу заметил позади Цзинь Лина, Цзян Люшэня и ещё нескольких старших адептов Юньмэн Цзян. Взгляд прикипел лишь к одному человеку. Шорох голосов вокруг на миг смолк, а затем зазвучал ещё громче. Не останавливаясь и глядя только перед собой, Лань Сычжуй быстро подошёл к стоящим над лестницей Лань Сичэню и Лань Ванцзи, опустился на колени и прижался лбом к полу. Когда он выпрямился и поднял глаза, то увидел, что Лань Сичэнь улыбается. И Лань Ванцзи улыбался тоже — самыми уголками губ, но взгляд его светился теплом. Он всё-таки одобрил эту свадьбу. За его спиной ухмылялся во весь рот Вэй Усянь, и Лань Сычжуй заподозрил, что Лань Цзинъи всё-таки рассказал про их авантюру. Хотя Вэй Усянь мог и сам догадаться, сопоставив наряд Лань Сычжуя и кислые лица некоторых старших адептов. Лань Сычжуй хотел бы так же широко ухмыльнуться в их сторону, но сдержался. Он уходит, а Лань Цзинъи остаётся, не надо злить их ещё больше. Он позволил себе ещё на миг задержаться, чтобы без слов выразить благодарность Лань Ванцзи и Лань Сичэню за всё, что они для него сделали, а потом повернулся и стал спускаться по лестнице. Посреди двора стоял небесного цвета паланкин, расписанный белыми облаками. Наверняка тоже Лань Чуньмин позаботилась. Дойдя до последней ступеньки, Лань Сычжуй вытащил меч, бросил на воздух и, ступив на лезвие, неторопливо поплыл к ожидающему его Цзян Ваньиню. Не касаясь земли, как велела традиция. Цзян Ваньинь глядел на него, не отрываясь, и улыбался так, словно Лань Сычжуй на его глазах победил ещё одно чудовище. Потом на миг перевёл взгляд чуть в сторону, усмехнулся шире — и тут же за спиной Лань Сычжуя в голос рассмеялся Вэй Усянь. О том, что это значило, можно было подумать позже. Сейчас Лань Сычжуя ждали новый дом и новый орден, и он собирался войти в них тем, кем был: мужчиной, бойцом, заклинателем. Мужем Цзян Ваньиня. Последним выжившим из клана Вэнь, хотя об этом знали немногие. Его наследие, способности, место в ордене, память, дружба и любовь — всё это было важно, и Лань Сычжуй обещал себе, что никогда не откажется даже от части того, что делало его самим собой.