Сразу после назначения на должность старосты Аки выделили отдельную комнату.
Не сказать, что он был сильно этому рад, но и негативных чувств по этому поводу не испытывал. В целом ему было слегка все равно. С соседями проблем он никогда не испытывал, но и от чуть большего количества личного пространства не отказался бы. В любом случае, времени в своей комнате он все равно проводил достаточно мало.
Наверное, поэтому его комната выглядела пустоватой. Среди его прошлых соседей по комнате он всегда славился отменным порядком и чистоплотностью.
Ничего плохого в этом не было, хотя сейчас в совокупности с частым отсутствием хозяина, помещение выглядело попросту необжитым. Холодным и неуютным. Совсем не тем, куда хочется возвращаться после тяжелого дня.
Аки лежал на своей аккуратно заправленной кровати на спине, уставившись в потолок. Браться за какие-то дела смысла уже не было – часы стремительно приближались к времени отбоя. Да и встреча, запланированная совсем скоро, не дала бы ему сосредоточится на чем-то полностью.
Он даже не переоделся. Просто рухнул в чем был на кровать и принялся ждать.
Ребята должны были прийти с минуты на минуту, а Аки все еще не имел никакого представления, что со всеми ними делать.
Запугать? Нет, вряд ли люди чуть ли не ежедневно посещающие «воспитательные беседы от мисс Макимы» будут боятся каких-то головомоек от старших.
Подкупить? Тоже вряд ли. Что вообще такого Аки мог им предложить, чтобы сделка прошла как надо?
Просто договориться? Но на каких условиях? Разве возможно придумать хоть какое-то взаимовыгодное предложение, которое прекрасно работало бы между сторонами, одна из которых плевать хотела на все устои и правила, а вторая наоборот соблюдала их со всей строгостью?
Кроме того, на этом проблемы Аки не заканчивались.
Если о том, как себя вести с двумя бедствиями, Аки имел хотя бы примерное представление, то, кто такой Ангел он пока вообще не понимал.
На самом деле, он и вовсе понимать не хотел.
Люди, сознательно зарывающие в землю свое будущее, не то, что не привлекали его, скорее даже, вызывали отвращение.
Так сказать, полное несоответствие картин мира.
Дверь в комнату распахнулась без стука. Аки моментально подскочил на кровати и во все глаза возмущенно уставился в дверной проем.
Оттуда на него смотрели две, подозрительно веселые пары глаз.
– Вас не учили, что прежде чем заходить, в нормальном обществе принято стучать? – произнес Аки будничным тоном, несмотря на то, что был застигнут врасплох.
– Вау, не думал, что старосты живут в таких хоромах, – сказал Денджи, полностью проигнорировав замечание Аки.
Он резво прошел в глубь комнаты, крутя головой во все стороны и бесстыдно рассматривая все внутреннее убранство. Пауэр также быстро проследовала за ним.
Подойдя к письменному столу, он схватил в руки какую-то тетрадку и быстро пролистал, а затем, видимо, не найдя для себя внутри ничего интересного, бросил ее обратно на стол.
– Только тут как-то пустовато, не находишь? – сказал он, разворачиваясь лицом к Хаякаве, который все это время сидел на кровати, пристально наблюдая за вопиющей наглостью, и плюхнулся на стоящий рядом стул, – Стерильно, как в больнице.
Аки нахмурился и, встав с кровати, подошел ровно к тому месту, где сидел парень, взял в руки ту самую тетрадь и показательно, смотря прямо ему в глаза, аккуратно положил ее на прежнее место.
– Не твое дело, – четко произнес Аки, оставаясь стоять на своем месте и, таким образом, взирая на него сверху вниз.
– И почему мы тогда должны ютиться вместе со всеми? – подала наконец голос Пауэр, – Я тоже хочу отдельную комнату.
Девушка продолжала с любопытством разглядывать чужую комнату. По выражению ее лица практически всегда можно было с легкостью сказать, о чем она думает, и сейчас Аки отчётливо видел в ней зависть.
Что ж это вовсе не его проблема.
– Мечтай больше, – усмехнулся Денджи и еще сильнее развалился на небольшом деревянном стуле Аки.
Как вообще можно было выглядеть на нем настолько расслабленным, Аки не понимал. Для него этот стул всегда казался прямым воплощением боли в спине.
Судя по всему, комфортность мебели Денджи выбирать обычно не приходилось.
Пауэр вспыхнула и моментально перевела взор на своего друга.
– Вот возьму и стану старостой, и будет у меня такая же комната.
Денджи ухмыльнулся, глядя прямо ей в глаза, и небрежно откинул волосы со лба.
Предчувствую надвигающеюся перепалку, Аки тяжело вздохнул, собираясь с мыслями.
– Да кто тебя старостой назначит. У тебя ж мозгов совсем нет.
Пауэр насупилась и сложила руки на груди, показав другу язык, она запрыгнула прямо на стол и по-хозяйски уселась там. Прямой, прожигающий взгляд Аки был ею полностью проигнорирован.
– Как будто они есть у тебя, – усмехнулась она и хорошо отточенным движением откинула свесившиеся волосы одной рукой за спину.
Аки подумал о том, что что-то похожее видел однажды в рекламе шампуня. Денджи же нахмурился и упершись локтями в колени наклонился ближе к подруге.
– Че сказала? – рявкнул он.
Пауэр лишь усмехнулась и еще раз показала ему язык.
Аки впервые за этот вечер глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Что-то ему подсказывало, что за сегодня он сделает это еще не раз.
– Замолкните оба, – прогремел его голос на всю комнату, от чего двое моментально повернули на него головы, оторвавшись от своей зарождавшейся перепалки.
И все-таки в комнате чего-то не хватало. Точнее
кого-то.
– А где третий? – хмуро спросил Хаякава.
Бедствия медленно переглянулись между собой, ведя безмолвный диалог, но не придя ни к какому умозаключению, обернулись обратно на него.
– Кто? – сказали они чуть ли не хором.
Приподняв одну бровь Аки сложил руки на груди и пронзительно посмотрел на Денджи. Неприкрытый скептицизм в лице старосты, видимо, возымел некий эффект, потому что его лицо спустя мгновение прояснилось.
– Ты про Ангела что ли? – спросил он, приподняв бровь, – Понятия не имею, лично я последний раз видел его в гостиной пару часов назад.
Аки перевел взгляд на Пауэр в ожидании ответа.
– Не смотри на меня так, я за ним не слежу.
«Вот значит как» – подумал Аки. Мысленно зло усмехнувшись, он воспроизвел в голове их прошлый разговор. Парень кажется все еще не понял, с кем имеет дело. За такое наглое игнорирование просьб, а тем более
требований, его не ждало ничего хорошего. Уж Аки об этом позаботится.
Подойдя к двери в комнату, Аки резко захлопнул ее. В движении чувствовалась неприкрытая злость, и к тому моменту, как Хаякава снова развернулся к Денджи и Пауэр лицом, стало понятно, что ничего кроме раздражения он сейчас не испытывает.
Были ли эти эмоции адресованы самому Ангелу, или же его раздражала лишь ситуация игнорирования, с первого взгляда сказать сложно. Ему скорее был противен весь подход парня к жизни в целом.
Решив, что с прелюдией на этом покончено, он скрестил ноги и откинулся спиной на стену – напускная расслабленности и небрежность.
– Ваша успеваемость просто отвратительна, – начал Аки с самой сути, – все последние дни я только и делал, что слушал от каждого учителя о ваших «академических достижениях».
И это на самом деле было так. Все преподаватели как один, только услышав новость о том, что Хаякава Аки стал старостой, да не просто старостой, а отвечающим за двух бедствий, как с цепи сорвались. Каждый считал своим долго задержать его после уроков и вывалить поток недовольства на бедную, неподготовленную голову Аки.
Ожидаемо, но спустя парочку таких психологических сеансов, Аки выработал стойкое отвращение к разговорам об оценках и поведении.
– Вы даже не представляете себе, как мне надоело это все выслушивать.
Денджи с Пауэр только переглянулись и синхронно пожали плечами, будто это все их совершенно никак не касалось.
Аки выдержал небольшую паузу, а затем встал с кровати и, подойдя к окну сказал:
– Но над этим мы с вами еще успеем поработать.
Стоя к ним спиной, Аки не увидел, как недовольно скривились их лица.
– И все же, как бы мне не хотелось этого признавать, работы тут действительно много, – сказал он, ощущая как вместе с этими, наконец произнесенными вслух словами на него опустилась еще одна тяжесть ответственности, – поэтому сейчас мы займемся не этим.
Он на пятках развернулся к ним и скрестил руки на груди в ожидании реакции.
Денджи с Пауэр только непонимающе переглянулись между собой.
– А с нами есть еще какие-то проблемы? – буркнула Пауэр, все еще болтающая ногами, сидя на столе.
Аки тяжело вздохнул.
– Поверь мне есть. И их предостаточно.
Пауэр нахмурила брови и, склонив голову вбок, уставилась на него во все глаза.
– Начнем с вашего внешнего вида, – Аки неопределенно махнул руками в их сторону.
Все в интернате носили единую школьную форму. На одних, таких как Аки, ответственных и прилежных учениках, она смотрелась именно так как задумывалась – символом принадлежности к элитной школе.
Единственное, что немного выбивалось из всего образа – слегка поношенные кеды. Примерно такие он носил в те времена, когда еще жил дома вместе со своей семьей, а не отматывал оставшиеся годы в этом интернате. Сам Аки не хотел в этом признаваться, но, на самом деле, в этот предмет одежды он вкладывал что-то среднее между воспоминаниями о минувших днях и неудавшемся подростковым бунтом.
Воспоминания что о первом, что о втором были не самыми приятными, но он не за что бы не сменил эти кеды, на какие-то безликие, пусть и подходящие ему по стилю, туфли.
На таких как Ангел форма смотрелась, как вынужденная мера. Ни рыба, ни мясо. Смотря на него в классической белой рубашке и форменных штанах, очевидных несоответствий не испытываешь, однако желание переодеть его во что-то другое все же возникает. Тем не менее при попытке придумать для него какой-то другой наряд, в голове возникала только бескрайняя и всепоглощающая пустота.
Глядя на Денджи и Пауэр, начинаешь воспринимать форму ненужным баластом. Абсолютно не подходящий предмет, но по какой-то причине всегда присутствующий на обоих. Все равно что нацепить на бегемота балетную пачку.
С другой стороны, а разве не так должны выглядеть обычные живые подростки?
Нет. До тех пор, пока Аки несет за них ответственность, не должны.
Он подошел к ним ближе и остановился прямо напротив Пауэр.
Денджи все так же продолжал полулежать на деревянном стуле Аки, который он успел облюбовать практически сразу, как только вошел, и теперь для того, чтобы заглянуть Хаякаве в лицо ему приходилось задирать голову.
Сама же девушка продолжала сидеть на столе, опершись на него еще и руками и слегка наклонившись вперед.
Аки осмотрел ее с головы до ног.
Помимо, как всегда, спутанных длинных волос и неряшливо натянутой форменной рубашки с брюками, с ее шеи свисал галстук. Хотя на самом деле эту веревку было сложно назвать галстуком – обычный кусок красной тряпки, затянутый в нелепый узел.
Аки прикрыл глаза, а зачем спустя какое-то время, собравшись с мыслями, снова посмотрел ей в глаза.
– Лучше вообще не надевай его. То, как он на тебе завязан – просто издевательство над школьной формой.
Пауэр только хмыкнула, и, что было удивительно, ничего не возразив, стянула его через голову. Немного покрутив в руках, она быстро намотала его на запястье на манер браслета.
И тогда Аки заметил еще одну деталь.
– Пауэр, – слегка насторожено начал он, – почему ты вся в шерсти?
Поначалу Аки действительно этого не заметил. Наверное, всему виной было скудное освещение его комнаты и цвет их форменных рубашек. Издалека это было совсем неочевидно, однако приглядевшись становилось понятно, что всю поверхность одежды девушки покрывают меленькие белесые волоски.
Происхождение всего этого оставалось неизвестным.
Аки нахмурился и сжал пальцами переносицу. Была б его воля, он бы предпочел никогда так и не узнавать ничего об этом.
Пауэр быстро вскочила на ноги. Она принялась осматривать себя со всех сторон и, обнаружив, что, действительно, вся ее одежда пребывала в животном хаосе, принялась судорожно все это стряхивать.
Аки с ужасом наблюдал как шерсть с нее летит во все стороны, оседая на пол или же примагничиваясь к его вещам, в частность к покрывалу стоящей рядом кровати. Крошечные волосы планировали в воздухе, и Аки чувствовал, как его лицо так же медленно и непроизвольно скорчивается в гримасе отвращения.
Выставив одну руку ладонью вперед, он отвернул голову, сморщил лицо и пробурчал:
– Нет, не отвечай. Я не хочу знать об этом прямо сейчас, – он еще раз оглядел пол вокруг Пауэр придирчивым взглядом – девушка продолжала оттряхиваться, как ни в чем не бывало, – и, ради бога, прекрати мусорить в моей комнате.
Пауэр лишь взглянула ему в глаза и, молчаливо пожав плечами, действительно перестала.
Хаякава вздохнул с облегчением и, прочистив горло, продолжил:
– Я это все к тому, что внешний вид тоже должен быть соответствующим.
Нахмурившись и зачем-то понюхав свою рубашку, Денджи недоуменно уставился на него.
– Я не об этом, – прикрыл глаза Аки, – я о том, чтобы лишний раз не мозолить преподавателям глаза своими оценками, постарайтесь хотя бы выглядеть прилично.
– Каким образом это должно нам помочь?
Со скрещенными на груди руками и скептично приподнятой бровью Денджи выглядел абсолютно не впечатлённым, и Аки почувствовал, что если сейчас по обыкновению затеет с ним спор, то точно в последствии попрощается со своими нервами.
– Послушайте, я, если честно, понятия не имею, что мне с вами делать, – начала он откровенно, – я думаю, вы и сами не в восторге, что у вас появился надсмотрщик, – на этих словах двое медленно кивнули, будто не решаясь открыто согласиться с его словами, – договоримся сразу или дальше будем нервы друг другу трепать?
В комнате повисло молчание.
Спустя пару секунду Аки, так и не дождавшийся ответа, ухмыльнулся.
– Так я и думал. Сделаем так: вы двое ведете себя прилично, ну в пределе своих возможностей, конечно, и соответствующе выглядите, а я в свою очередь помогаю вам с учебой и особо не пристаю. Домашки, тесты, групповые задания – все с меня. Так пойдет?
Комната будто бы погрузилась в не бытье на несколько секунд – невысказанное недоверие и неприязнь сменялись хрупкой надеждой на сотрудничество и понимание. По крайней мере Аки хотелось в это верить.
Денджи и Пауэр повернулись друг к другу, но все так же молчали. Со стороны казалось, что они общались телепатически. Им не нужны были ни слова, ни жесты, ни даже движения глаз: когда образ мышления схож до идентичности, а жизненный опыт и близкое знакомство позволяет предугадывать мысли, умозаключения неизбежно будут похожими. Если не одинаковыми.
Казалось не прошло и пары минут, как они оба повернулись обратно к Аки, застывшему в одной позе в ожидании вердикта. В желтом свете слабо горящей лампочки на потолке глаза Денджи сверкнули как-то незнакомо. Непослушная челка рассыпалась у него по лбу, от чего он резко на нее дунул, хотя не то чтобы в этом действе был какой-то практический смысл.
– Чувак, я не знаю, почему ты это предлагаешь, – начал он насторожено, – мне-то на самом деле пофиг, но хорошо. Меня, нет,
нас все вполне устраивает.
Пауэр быстро закивала откуда-то со стола.
– Ох, если ты будешь делать за меня домашку, это будет жизнь мечты, – он откинул голову назад и блаженно прикрыл глаза.
Хаякава подумал о том, что, закинь он руки за голову для полноты картины, он точно выгнал бы его вон из комнаты. Просто так, чтобы жизнь медом не казалась.
– Не наглей, – буркнул он, – то, что я сказал, что буду делать вам домашку, не означает, что вам позволено забить на учебу.
Денджи в секунду нахмурился, но потом, видимо, отринув все неприятные мысли, снова откинулся на своем стуле и расплылся в улыбке.
– Да и хрен с ним, это будет потом, значит не важно.
Никак не прокомментировав его высказывание, Аки только цокнул языком и закатил глаза.
Все же жизненные принципы этого человека, никогда не перестанут вызывать у него возмущение.
Так они просидели в тишине пару секунд. Пауэр продолжала болтать ногами в воздухе, сидя на столе, и медленно по одной волосинке, старательно следя за тем, чтобы Хаякава не видел, снимала с себя шерсть неведомо кого. Аки все это замечал, однако, предвосхищая очередную словесную перепалку, предпочитал игнорировать. Денджи же продолжал наслаждаться своей пустой головой с единственной мыслью о том, что всю работу отныне будут делать за него.
Единственное, что нарушало тишину и наконец устоявшуюся хрупкую идиллию было глубокое дыхание Аки, плюхнувшегося на свою кровать, и редкие звуки ударов ног Пауэр о ножки стола. Момент истины, когда следовало бы напоследок что-то сказать и скрепить их только что случившийся договор, однако никто из присутствующих не чувствовал в этом потребности.
Сейчас мирная тишина говорила лучше любых слов.
К своему удивлению, Аки отметил, что он даже слегка наслаждается этим.
Дикая мысль, учитывая их взаимоотношения.
И все-таки проблема в лице Ангела все также продолжала маячить у Аки прямо перед лицом.
***
Свет в гостиной никогда не гас полностью.
Там всегда присутствовал легкий полумрак, однако обычно в разгар дня солнечный свет хотя бы слегка освещал помещение. Ночью же в нем оставалось гореть пара одиноких торшеров, стоящих по всему периметру комнаты.
Аки был даже слегка благодарен такой этой особенности: вероятность таким образом переломать ноги, не разглядев в темноте какой-то предмет, значительно снижалась. И хотя он обычно не имел привычки ходить куда-то под покровом ночи, иногда обстоятельства просто вынуждали его это делать.
Как, например, сейчас, когда ему пришлось проходить через гостиную до туалета.
На первый взгляд в помещении не было никого. За плотно закрытыми окнами слышался рев завывающего ветра и шелест деревьев, и, если бы не этот едва слышный шум, можно было бы подумать, что обстановка вокруг застыла. Законсервировалась до утра, до то того самого момента, как внутрь заглянет первый проснувшийся студент, разрушив умиротворённую атмосферу полного равновесия.
Однако пусто внутри было действительно только на первый взгляд. Пройдя чуть дальше вперед, – Аки отчетливо слышал, как его собственные шаги отдаются громкими ударами по всему периметру комнаты, – он заметил кого-то лежащего на одном из диванов.
Свернувшись клубком на нем спал Ангел. Почему-то в таком положении он казался еще более миниатюрным, чем обычно, а издалека, с самого дверного проема, казался и вовсе крошечным.
У самого подножья лежала знакомая светло-голубая тетрадь листами вниз.
Аки сделал еще пару шагов вперед.
Будить Ангела совершенно не хотелось. Его лицо было настолько умиротворенным, что Аки даже почувствовал – злость по отношению к этому человеку, бурлящая в нем всего какие-то пару минут назад, слегка поутихла.
«Так вот почему он не пришел на встречу.»
Его маленькая фигура казалась слегка одинокой в такой очевидно большой для него комнате. Слабый свет торшера светил прямо ему в лицо, от чего парень периодически морщился во сне, а тени, отбрасываемые ресницами и небольшим аккуратным носом, расплывались причудливыми формами по всему лицу. Довольно миловидному лицу, если приглядеться. Совсем как у девчонки.
Хотя не то, чтобы Аки когда-то обращал какое-либо внимание на девчонок.
Моментально нахмурившись от собственных мыслей, Аки слегка тряхнул головой и машинально потянулся рукой к значку, прокрутив его в пару раз чисто для успокоения.
Подойдя еще чуть ближе, чтобы удостовериться, что парень действительно спит, Аки задел что-то ногой и моментально опустил взгляд вниз на это самое
что-то, зашуршавшее на полу.
В глаза бросилась та самая тетрадь, которую он заприметил изначально, однако, завидев рядом Ангела, быстро выбросил из головы. Приглядевшись получше, он понял, что перед ним лежал блокнот, содержимое которого достаточно часто становилось причиной споров между ними двумя.
Блокнот, который был небрежно брошен прямо на пол так, что листы его резко и неаккуратно приминались под собственным весом.
И хотя Аки зачастую достаточно резко выражался по поводу хобби Ангела, в этом всем ощущалось что-то неправильное. Все же как бы Аки не относился к расстановке приоритетов в чужой жизни, такое небрежное отношение к собственным творениям порождало в нем странные чувства.
Он вкладывал в свои рисунки душу, разве можно позволить чему-то столь ценному оказаться забытым и брошенным?
А имеет ли он право?
Из всех людей он, Аки Хаякава, наверное, последний человек, которому Ангел позволил бы спокойно листать отражение своего сознания, вглядываясь в каждую мысль, в каждую эмоцию в надежде рассмотреть в этих рисунках его подлинную личность.
В понимании Аки, такие вещи были чем-то сугубо личным, своеобразным ключиком к глубинам чужой души. Что-то, к чему относятся с таким трепетом, не должно становится достоянием общественности без разрешения.
Он колебался.
Продолжая стоять рядом с несчастным блокнотом и прожигая его пронзительным взглядом, он считал секунды.
Спустя пару мгновений, Аки все-таки наклонился вниз и аккуратно поднял его.
Страницы в центре тетради уже успели порядком измяться. Чувствуя некое сожаление по этому поводу, Аки пальцами пробежался по ним, надеясь, что со временем они обратно примут прежний вид, и все-таки заглянул внутрь.
На бумаге было довольного много рисунков. Аки не был уверен, когда именно Ангел начал заполнять этот блокнот, но к настоящему моменту, как минимум, половина уже была заполнена.
Небольшие рисунки на краях страниц, незаконченные скетчи чего-то или кого-то и даже полноценно раскрашенные развороты, которые, Аки считал, можно, нет,
нужно было вывешивать где-нибудь в картинной галерее, смотрели на него с бумаги, обжигая своей чувственностью,
искренностью.
И всех их объединяло одно.
Ощущение внутренней тоски и безнадеги, сквозящие из каждого.
Быстротечность времени. Печаль. Сожаление.
Одиночество.
Внутри, где-то на уровне груди, там, где до этого всегда размеренно билось сердце, Аки ощутил холод. Чужое эмоциональное состояние сквозь рисунки будто бы вливалось прямо в него, заставляя переживать, буквально проживать все те эмоции вместе с автором.
Жуткое чувство.
Аки зацепился взглядом за картину бескрайнего, бушующего штормом моря, расположившуюся на целом развороте, где-то в середине блокнота. Сбоку, достаточно далеко от самого берега спокойно стоял человек. Его волосы очевидно развивались на ветру, а одежда точно не соответствовала погоде, судя по тому в каких цветах был выполнен рисунок. Он отстраненно смотрел куда-то вдаль на две фигуры у берега.
Очень выделяющиеся на общем фоне фигуры. Совершенно не детализированные, состоящие разве что из небрежных штрихов карандашом, они скорее напоминали набросок. И в действительности они именно им и были, абсолютно не прорисованные фигуры мужчины и женщины стояли на самом берегу пляжа, и по построению композиции определенно должны были хотя бы немного омываться волнами.
Но это было не так.
Скорее они принадлежали только миру воображения парня сбоку. Невесомые и едва различимые.
Недосягаемые.
Как для окружающего мира, так и для самого смотрящего.
Чем больше Аки смотрел на этот рисунок – правильные красивые людские фигуры, морские волны, гнетущая и тоскливая цветовая гамма, – тем больше ощущал чужую всепоглощающую печаль.
Холодный пронизывающий ветер.
Скорее всего точно такой же жестокий и беспощадный как тот, что орудовал на улице прямо сейчас в разгар осени.
Аки моментально захлопнул блокнот.
Опустив взгляд вниз, на все такое же умиротворенное лицо Ангела, он подумал о том, что совершенно ничего не знает об этом парне.
А тот и не стремится его посвящать.
Наверное, Аки все-таки слегка поторопился с выводами на его счет.
***
Сидя в столовой во время завтрака на следующий день в ожидании остальных, он невольно выловил глазами двоих своих подопечных.
Пауэр действительно сняла свой привычный галстук и даже попыталась собрать свои длинные волосы в некое подобие косы, выглядевшей слегка нелепо от количества заколок, которыми девушка явно старалась скрыть свой недостаток навыков. А Денджи в кое-то веке решил застегнуть все свои пуговицы на рубашке и раскатать вечные подвороты на своих брюках.
Выглядело это все еще нелепо. Однако заставляло Аки чувствовать какое-то внутренне удовлетворение от того, что к его словам наконец начали прислушиваться. Он прикрыл в удовольствии глаза и отпил воды из своего стакана.
Кажется, все начинает налаживаться.
Мгновением спустя, сложив руки перед ежедневной молитвой, которую они все совершали за завтраком, он как никогда до этого уверенно мысленно произнес:
«За грехи человек несет наказание, за добродетель получает поощрение».
И откусил горячий хрустящий тост.
