Химия

Вечером Света раз за разом прокручивала у себя в голове события прошедшего дня, особенно свой разговор с Александром Григорьевичем. Она пообещала, что он еще оценит ее. Но оценить он мог только две вещи: ее знания — как учитель, и ее внешний вид — как мужчина. Света действительно тщательно готовилась к каждому уроку, и вместе с ее природными академическими способностями, помноженными на искренний интерес к химии, а теперь — и на желание впечатлить Александра Григорьевича, это давало потрясающий результат. Света была идеально готова к каждому уроку химии, и ей справедливо казалось, что в этой области просто невозможно было бы впечатлить учителя еще больше. Разве что выиграть олимпиаду! Но даже у талантливой и заинтересованной Светы пока не хватало знаний, чтобы стать победителем олимпиады. Так — может, всего-навсего призером муниципального этапа. К сожалению, их прошлая учительница химии не проводила дополнительных занятий, поэтому специально Света никогда к олимпиадам не готовилась. Своей внутренней логикой Света пришла к выводу, что впечатлить Александра Григорьевича еще больше она могла только своим внешним видом. Жаль, что ее лучшая подруга ушла после девятого класса и уехала в Москву поступать в колледж. Света хотела бы рассказать ей про свои необычные чувства к учителю — ей-то она точно доверяла. Может, они с подругой сходили бы по магазинам выбрать Свете новую юбку. Света, даже не задумываясь, уже приняла решение купить новую юбку — чуть короче и красивее той, что она надевала на прошлый урок. Без лучшей подруги Свете было довольно одиноко, а общение по телефону и интернету — это не то. Оно не могло полностью удовлетворить Светину потребность в доверительном общении, хоть пока и приходилось довольствоваться этим. Больше ни с кем из класса она так близко не общалась. На выходных Света купила новую юбку, в которой планировала пойти в школу во вторник. Ведь во вторник будет урок химии. «Черт, я же дежурю с понедельника!» — с недовольством вспомнила Света. Это значит, что всю неделю ее классу, и ей в том числе, надо будет каждое утро приходить в школу на полчаса раньше и стоять на каком-то из лестничных пролетов, чтобы якобы следить за порядком и поведением учащихся. По одному ученику на лестничный пролет. «Какой-то убогий советский пережиток», — так думала Света о дежурстве, но тем не менее не бунтовала, а исправно приходила каждое утро на полчаса раньше, чтобы отстоять свой бессмысленный и беспощадный пост. За соблюдением дежурства следили классные руководители. В случае десятого «Б» это была пожилая, но приятная в общении учительница географии. «Интересно, а что было бы, если бы нашим классным руководителем был Александр Григорьевич? — начала мечтать Света. — Если бы я исправно приходила на дежурство, он бы меня хвалил? А если бы я пропускала дежурство, он бы меня ругал?» Эта мысль зацепила Свету. А как бы он ее ругал? Был бы он жестким и непреклонным? Говорил бы он строго, а не так, как он иногда говорил со Светой на уроках химии — мягко и с лисьей улыбкой на лице? Почему-то Свете нравилось представлять Александра Григорьевича жестким и непреклонным. Может, в наказание он сказал бы ей наклониться в новой короткой юбке, чтобы видеть ее бедра и край чулок? Или сказал бы на следующий день прийти пораньше не на полчаса, а на целый час, чтобы «отработать» пропущенное дежурство. И был бы рядом с ней весь этот час, контролировал бы, чтобы она никуда не ушла. Глаз бы с нее не сводил. Все эти мысли Свете нравились, но казались немного абсурдными — не могла же она и вправду хотеть наказания. Она не хотела расстраивать и подводить Александра Григорьевича. Хотя наверняка он и сам понимал, что школьное дежурство — это бессмысленный и убогий пережиток советской системы образования, нарушение которого не могло вызвать объективных неприятностей или подвести кого-то. Наоборот, Света считала, что адекватный человек за нарушение дежурства может только похвалить. Но все-таки Александр Григорьевич учитель, поэтому обязан соблюдать школьные порядки. Официально за нарушение дежурства он мог только наказать ее. Так она хотела поощрения или наказания? Такие размышления были новы, а оттого и непривычны для Светы — они снова не вписывались в ее картину мира. Хотя в последнее время — а именно после встречи с Александром Григорьевичем — Света стала замечать, что размышления такого рода одолевают ее все чаще, поэтому стала меньше им противиться и, напротив, относилась к ним все спокойнее. Они становились естественными. А все, что естественно, — не безобразно. В понедельник Света заметила, что в столовой Александр Григорьевич смотрит на нее. Жаль, что она сегодня в бесформенных брюках. Ну ничего — завтра у них будет урок химии, тогда-то Света и наденет новую короткую юбку, чтобы Александр Григорьевич увидел ее во всей красе! Во вторник даже дождь и прохлада не стали помехой — Света надела короткую юбку, как и планировала. А ведь еще недавно она презирала одноклассниц, которые в ненастный день пришли в мини-юбках специально ради нового учителя. Но Света свыклась с этой мыслью и разрешила себе поступить так, как ей захотелось, даже если всего неделю назад это казалось чем-то невообразимым и нелепым. В этот же вторник Александр Григорьевич случайно увидел, как Света дежурит, стоя на лестничном пролете между вторым и третьим этажом. Наверное, у него сегодня был первый урок, поэтому он и был в школе раньше девяти часов. — Доброе утро, — поздоровался учитель. — Доброе, — ответила Света и задумалась: «Интересно, Александр Григорьевич с каждым своим учеником здоровается первый? Или только со мной?» Свете не хотелось так быстро заканчивать диалог, поэтому она спросила: — У вас сегодня есть первый урок? — Да. Интересно, заметил ли он, что сегодня Света в короткой юбке? — Ваш класс на этой неделе дежурит? — учитель тоже задал ей вопрос, ответ на который был очевиден. — Да-а, — ответила Света с нескрываемым разочарованием. — Стоять тут целых полчаса. И зачем? — Потому что так надо? — со своей обычной лисьей, но доброй улыбкой подсказал ей учитель. — Ага-а, — Свете было явно невесело тут стоять. — А что, если вместо этого я попрошу тебя пойти ко мне в класс и стереть с доски? — Тогда я пойду к вам в класс и сотру с доски, — Свете хотелось не только избавить себя от дежурства, но и быть полезной Александру Григорьевичу. И побыть с ним в кабинете наедине, даже если между ними не будет происходить ничего из того, о чем она недавно думала. — К сожалению, я этого не попрошу. Перед первым уроком на доске нет никаких надписей. — Тогда вы могли бы и сами написать что-нибудь! — Света опять решилась на фразу, которая будто бы размывала границы, существующие в их общении. Почему-то именно с Александром Григорьевичем ей было сложнее себя контролировать. Возможно, потому что с ним она и не хотела себя контролировать. Учитель снова рассмеялся — это был такой же смешок, как в конце прошлого урока химии. Как будто Александр Григорьевич вступал в их негласную игру и ждал, как Света будет дальше себя вести. И Света, видимо, решила увеличить ставки. — А если я попрошу вас остаться здесь и никуда не ходить? — продолжил учитель. — Тогда я останусь здесь и никуда не пойду, — ответила Света, хотя такой сценарий немного расстроил бы ее. — А если я разрешу вам не приходить завтра на дежурство? Света задумалась. Все-таки не Александр Григорьевич заведует дежурствами, поэтому его разрешение официально нелегитимно. Классная руководительница все равно бы отчитала ее за пропуск. Но думая о последствиях, Света заметила, что даже с нелегитимным разрешением Александра Григорьевича она бы практически не чувствовала вины, только раздражение от бессмысленного наказания классной руководительницы. Кажется, Александр Григорьевич увидел замешательство Светы. Но он, видимо, тоже не собирался понижать ставки, поэтому немного переформулировал вопрос, глядя серьезным взглядом Свете прямо в глаза: — Что вы сделаете, если я скажу вам не приходить завтра на дежурство? Теперь это было не разрешение, а указание. И Свете хотелось выполнить это указание, но не только потому, что она и сама считала дежурство пустой тратой времени и была бы рада от него избавиться. Еще Света чувствовала бы радость от того, что она сделала так, как сказал ей Александр Григорьевич. Ей как будто хотелось доказать ему свою готовность делать то, что он говорит, даже если бы это потребовало от нее нарушения официальных правил. В конце концов, школьные правила, обязывающие учеников дежурить, — это бессмыслица. Кажется, дежурство нужно только для того, чтобы школьникам жизнь мёдом не казалась. — Тогда я не приду завтра на дежурство, — уверенно ответила Света. — Несмотря на то, что классная руководительница может тебя отчитать? — Да. Их разговор уже не был похож на игру. Оба были серьезны. Не понятно, кто выиграл, а кто проиграл. Но Александр Григорьевич внезапно сменил тему: — А что если я скажу вам надевать юбки не только в те дни, когда у нас с вами уроки химии? — с игривой улыбкой спросил он Свету. Та сильно засмущалась. Но и обрадовалась — значит, он заметил! Она уже обожала его за эти внезапные переходы между серьезностью и игрой, за внимательность к ней и легкую заботу — вдруг он бы и правда сказал ей не приходить на дежурство? Она бы поспала лишних полчасика без зазрения совести. Увидев, что Света стесняется, учитель продолжил: — Если вы будете носить юбки только в те дни, когда у нас с вами уроки, одноклассники рано или поздно могут что-нибудь заметить. Хорошо, что я заметил первый, — нескромно добавил Александр Григорьевич с хитрющей и довольной улыбкой на лице, от которой Свете стало спокойно. Он продолжил говорить: — Теперь вы будете надевать юбки только в определенные дни. Если я завершу занятие словами «На сегодня заканчиваем», значит, на следующий урок химии вы надеваете юбку. Понятно? Света подумала «Да хоть снять!», но ответила лишь «да», не в силах скрыть улыбку. Александр Григорьевич втягивал ее в новую партию, которая нравилась ей еще больше. — Тогда будьте внимательны сегодня на уроке, чтобы не пропустить завершающую фразу, — мягко сказал учитель. — Конечно! Я всегда внимательна на ваших уроках. — Умница. Свете было очень приятно. Чересчур приятно. Она чувствовала себя выглаженной кошкой, напоенной валерьянкой. — А что мне надевать в те дни, когда у нас с вами нет урока? — На твое усмотрение, — ответил учитель, улыбаясь, и ушел — уже было почти девять. А Света достояла на лестничном пролете остававшиеся до звонка несколько минут. К сожалению, урок химии у них был только третьим. Александр Григорьевич впервые назвал ее на «ты». Как будто еще одна граница в их взаимодействии стерлась. Но ей совсем не хотелось называть его на «ты» — это было бы так неестественно, он же учитель. На этом уроке уже не было неловких ситуаций у доски: Александр Григорьевич вызывал Свету тогда, когда на доске было место, чтобы она смогла записывать решение на комфортной для себя высоте. А после урока Александр Григорьевич опять попросил ее остаться. И этот разговор оказался не менее приятным, чем утренний. Александр Григорьевич приглашал ее на дополнительные занятия по химии для олимпиадников! Значит, она сможет проводить с ним больше времени и учиться у него чему-то более серьезному, чем уровень общегосударственной школы. И почему такой замечательный преподаватель работает в обычной школе? Этот вопрос только сейчас пришел Свете в голову, но она решила не зацикливаться на необоснованных догадках. Какая разница? Главное, что он есть. Еще больше Свету обрадовало, что фактически занятия для олимпиадников были занятиями для нее одной, ведь, насколько она знала, больше никто из школы не интересовался химией углубленно. «Так, спокойно! Я подумаю об этих дополнительных занятиях после уроков. Сейчас надо сосредоточиться на географии, а потом на литературе», — Света училась контролировать свои фантазии. Хотя бы по времени, а не по содержанию. С их содержанием она уже смирилась, хоть раньше ее здравый смысл и протестовал против этого. Но раз Александр Григорьевич уже довольно открыто проявлял к ней внимание, значит, ее фантазии были оправданы. И значит, можно было о них думать. Хотя она уже не уверена, что смогла бы перестать о них думать, даже если бы Александр Григорьевич запретил. «На сегодня заканчиваем» — этими словами он завершил урок, значит, на следующий Свете тоже надо прийти в юбке. Хотя она бы и по своей воле так оделась. Ей показалось, что во время этого урока она была еще внимательнее, чем обычно, потому что ей ни за что нельзя было пропустить завершающую фразу. «Как хорошо это все работает! На остальных уроках бы такую же концентрацию», — отметила про себя Света. Занятия для олимпиадников были в пятницу, как и их второй урок химии на неделе. Только урок химии был третьим, а занятия для олимпиадников — после уроков. Света с нетерпением ждала первого занятия.