Химия

— Пока что подумайте, какие реактивы надо смешать, чтобы получился этот раствор, а я ненадолго отойду за веществами для второго опыта, — сказал Александр Григорьевич Свете на их первом занятии для олимпиадников. Как и ожидала Света, они с учителем были наедине — остальные школьники в олимпиаде по химии участвовать не собирались. — Хорошо, — ответила Света. Последние пару дней она так много думала об этом занятии, так мечтала, так предвкушала, что когда оно наконец наступило, Света начала сильно нервничать. У нее даже тряслись руки. Пока учитель был в самом конце класса — а именно в каморке для хранения химических веществ — Света решила проявить инициативу и самостоятельно смешать реактивы. Она заранее прочитала в учебнике, как это делается, и ей хотелось впечатлить Александра Григорьевича. Он ведь наверняка дальше скажет ей именно это и сделать. Чего же ждать? Надо пойти на опережение — так он увидит, что она предвосхищает ход его мыслей. — Ай! — воскликнула Света. Она уронила пробирку, и раствор вылился ей прямо на блузку. Ей было так неловко и так обидно, что ее план провалился и что своей неуклюжестью она только доставит неприятностей Александру Григорьевичу: наверняка, ему придется заказывать новую пробирку. Света не знала, что делать, но тут же появился Александр Григорьевич. Сначала он выглядел встревоженным, но как только увидел, что именно пролила на себя Света, снова стал спокоен и строг. Видимо, этот раствор был неопасен. — Светлана, я говорил вам смешивать реактивы? — Нет. — Зачем же вы их смешали? Света знала ответ: «Потому что хотела впечатлить вас». Но она стеснялась в этом признаваться, поэтому лишь виновато отвела взгляд. Он мог бы отругать ее! Мог бы заставить подмести осколки! Мог бы взять с нее денег за разбитую пробирку! Что угодно, чтобы убрать это чувство вины, которое грызло Свету. Или все-таки не что угодно? Света представила самый худший вариант: Александр Григорьевич откажется проводить с ней дополнительные занятия. Отвержение… Это значило бы, что он не простил ее и что она не может загладить свою вину. Нет, она бы сделала что угодно, кроме этого! Хоть десять новых пробирок ему купить и отдраить весь кабинет химии! Света поймала себя на мысли, что перспектива действительно неприятного штрафа или трудового наказания ничуть не пугала ее. Она была подавлена и расстроена, потому что подвела Александра Григорьевича. Света ведь хотела быть для него полезной! Как она могла подвести его? Даже в такой мелочи, как разбить пробирку. Свете казалось, что если она с готовностью и усердием примет наказание, то тем самым докажет Александру Григорьевичу, как она сожалеет о том, что доставила ему неприятности. Света еще не осознавала, насколько извращенным был ее способ проявлять преданность. Учитель сказал то, чего она ожидала услышать меньше всего: — Снимите блузку. — Что? — это указание сбило Свету с толку. Она стала смущаться еще больше, у нее даже покраснели щеки. А как же наказание? А как же убрать осколки, подмести пол, заплатить за новую пробирку? Надо признать, она о многом думала за эти несколько дней в ожидании дополнительного занятия, но и представить не могла, что Александр Григорьевич действительно скажет ей раздеться. Свете казалось, что это было лишь ее фантазией, сладкой и запретной, а потому не имеющей право на жизнь. Конечно, раньше она уже думала о том, как бы Александр Григорьевич смотрел на нее голую. Но неужели это могло происходить на самом деле? Света была немного шокирована тем, что ее грёзы становятся явью, поэтому, будучи в замешательстве, не могла просто взять и выполнить то, что сказал учитель. Ей будто бы требовалось синхронизироваться с реальностью, прежде чем она сможет пошевелить хоть пальцем. А может, раздевание — это и есть наказание? Это ведь довольно унизительно и непристойно… Учитель твердо и уверенно повторил, как будто это было чем-то само собой разумеющимся: — Снимите блузку. Нельзя, чтобы эта жидкость попала на тело. А, так это ради ее безопасности? Он заботится о ней? Он не злится, что она разбила пробирку? Эта мысль прибавила Свете легкости. Она будто бы была благодарна учителю за то, что он не злится на нее, хотя имеет на это полное право. Света словно получила желанное прощение без единого усилия. Поэтому теперь она еще больше хотела делать то, что скажет Александр Григорьевич. Снять блузку? Конечно! Она доставит ему удовольствие своим полуголым видом. Пусть ему будет приятно! Но вдруг он и правда сказал Свете снять блузку только для того, чтобы жидкость не попала на тело? Его заботливое отношение Свете, конечно, тоже было приятно, но еще приятнее было бы знать, что она возбуждает учителя. Но даже если он не имел в виду ничего такого, Света могла бы вообразить себе, что он наслаждается ее видом без одежды, — прямо как в ее фантазиях. Хотя ее фантазии были даже смелее — там Света была полностью голой, а сейчас надо было лишь снять верх. Тем более она в лифчике. Не так уж это и страшно. Ситуация, конечно, неловкая и неожиданная, ну и что? Учитель знает, что делает. После этих мыслей Свете удалось преодолеть свои сомнения и смущение. Через несколько секунд она начала робко расстегивать блузку, как и сказал Александр Григорьевич. А он и не думал отворачиваться. Он смотрел на Свету, не отводя взгляд и не меняя выражение лица. — Умница, — похвалил Свету учитель, когда та разделась. — Я вижу, что раствор не попал на тело. Выкинь потом эту блузку. Это не отстирывается. Потом наденешь запасную футболку, у тебя ведь с собой физкультурная форма? — Да. — Отлично. Иначе мне бы, наверное, пришлось отдать тебе свою рубашку, — с легкой улыбкой на лице сказал Александр Григорьевич, отчего Света еще больше покраснела. Она представила учителя без рубашки и даже пожалела, что у нее с собой была запасная футболка. Мог ли он специально дразнить ее, заставляя представлять его без рубашки? Света какое-то время постояла перед Александром Григорьевичем полуголая, только в юбке и лифчике. Она не знала, сколько времени прошло. Почему-то ей не пришло в голову посмотреть на часы, висящие над доской. Светино сознание было настолько опутано приятной пеленой наслаждения, что ей казалось — даже если она посмотрит на часы, она не различит стрелки. Ведь время не имело сейчас никакого значения. Несмотря на то, что Свете нравилась эта ситуация, она не могла полностью расслабиться и перестать смущаться, поэтому струсила перед лицом свои желаний и спросила учителя: — Можно уже одеваться? — Нет. Света непонимающе посмотрела на него, но не посмела ослушаться. — Это наказание за то, что ты смешала вещества без моего разрешения. Безопасность превыше всего. «Почему мне нравится это наказание?» — подумала Света и тут же вспомнила: ведь она сама недавно хотела, чтобы учитель наказал ее за отсутствие на дежурстве. Но она не пропускала его, ведь Александр Григорьевич не был ее классным руководителем и не мог наказать ее за это. Значит, за дежурство он наказать ее не мог, а за разбитую пробирку и самоуправство в кабинете химии мог — сообразила Света. А учитель снова улыбнулся, как будто прочитав её мысли. Еще какое-то время он продолжал рассматривать Свету. Наконец он посмотрел ей прямо в глаза и сказал не отводить взгляд. Несмотря на смущение, Света смогла это выдержать. Это было ужасно неловко, но одновременно с тем прекрасно — она чувствовала себя в его власти. Как будто он управлял ее действиями и ее эмоциями, как будто он мог регулировать их по своему усмотрению. Да, он будто был единственным, кто мог настраивать то самое радио, которое ловит всего одну волну. Что он поставит играть? Нежный романс или тяжелый рок? Лирическую классику или агрессивный панк? Но вместо этого Александр Григорьевич, кажется, решил нажать на кнопку выключения: — Можешь одеваться, — разрешил он. Света даже немного расстроилась. Ей нравилось происходящее. Он легонько поцеловал ее в лоб и тепло сказал: — Молодец. Ты правильно смешала реактивы. Получился нужный раствор. Только не надо было делать этого без моего разрешения. В следующий раз не волнуйся так. «У нас будет следующий раз?» — с предвкушением подумала Света. Ей было так приятно, когда он стоял близко к ней. Он был больше, чем на голову выше, поэтому чтобы поцеловать ее в лоб, ему пришлось даже немного наклониться. Света почувствовала привлекательный запах его тела. Не запах одеколона, а именно естественный запах его тела, который буквально вскружил Свете голову. Раньше она даже не замечала, что человек может как-то уникально пахнуть. Света надела футболку, которую брала для урока физкультуры, и, покидая класс, ласково сказала: «До свидания, Александр Григорьевич», а он лишь улыбнулся ей в ответ и продолжил заполнять журнал. Когда Света выходила из кабинета, она обратила внимание, что дверь не заперта, и значит, их могли увидеть. Наверное, если бы она знала об этом заранее, степень ее смущения была бы зашкаливающей, и она не смогла бы разрешить самой себе раздеться. Поэтому Света обрадовалась, что только после занятия узнала о том, что дверь была открыта. Это добавит остроты ее воспоминаниям об этом моменте. О да, она будет вспоминать об этом моменте! Переигрывать его у себя в голове снова и снова! Света как будто добыла из реальности такую живую и драгоценную частичку того, что раньше происходило только в ее мыслях. Света уже знала, что после долгого смакования эротических фантазий стеснение будет постепенно уходить, а тот факт, что дверь была не заперта, наверняка добавит привлекательности всей этой ситуации. «В следующий раз не волнуйся так» — Света вспомнила слова Александра Григорьевича. Она с нетерпением ждала этого «следующего раза», но совершенно не представляла, каким он будет и когда. Ей снова нужно вылить на себя раствор, чтобы этот следующий раз состоялся?