Несуразная

      Бог знает откуда в ее руке оказалась бутылка с водой, которую все настойчиво предлагали прикладывать к лицу, но кроме как от жажды пользы она принесла как козел молока. Почему-то складывалось стойкое ощущение, что теперь ее недо-макияж выглядит вполне уместно, так как с вероятностью примерно девяносто процентов тушь на левом глазу немного подтекла от слез, которые выделились рефлекторно после получения прописи по фанере. Визуальный шум от пестрых футболок ребят из группы и белесые пятна рубашек «противников», которые сменяли друг друга слишком быстро давили на мозг, в купе с в прямом смысле яркими криками и орами на стадионе. —Ты как? — Девушка вздрогнула, Лена подошла слишком тихо, а может это она улетела опять в свои мысли и совсем позабыла, где находится. — Голова не болит? — Подруга подсела рядом, беря некогда холодную бутылку, которую уже добрых пятнадцать минут Ника просто крутит у себя в руках, и делая пару глотков, возвращая пластик подруге. —Да забей, нормально все — хихикая, девушка садится в пол оборота — мне более дурно от того, как они орут — под смех Лены, Никита, с нарочито-недовольным «мужики, что с них взять», достает мобильный и отписывая кому-то пару смс, задает встречный вопрос — тебе не скучно?       Странная тишина повисает все на несколько секунд, после чего разрывается смехом. —В каком смысле? — Лена закидывает одну ногу на другую и берет очередную пластинку жвачки, услужливо предлагая подруге, на что та отказывается. — Если ты про то, что мы просто шатаемся по всему стадиону и не делам примерно ничего, то нет — она пожимаем плечами — а если ты имеешь ввиду все прибывание тут, тогда, возможно, это действительно довольно утомительно. — Немного задумавшись, блондинка добавила — Мне не нравится в пустую тратить свое время.       И она была чертовски права. За свое короткое пребывание в группе Б, Ника пожалела о своей оплошности раз 20 точно. Здесь не было плохо, тяжело или чего-то подобного, нет, здесь было нечего делать. Курить у пандуса и вести незамысловатые беседы безусловно здорово, но только не тогда, когда у тебя на носу экзамены и другие незаконченные дела. Ее и без того запачканная пылью и краской репутация в школе полетела с огромного обрыва в море, потому что зная о том, где она проводит свободное время, как минимум химичке ничего не стоит завалить ее прямо под конец года. —Ник, Ника, але — перед лицом девушки всплывает ладонь подруги — проснись уже, я говорю, я пойду. — Лена закатывает глаза и улыбается в своей фирменной манере, как умеет только она . — Если хочешь свалить, скажи Ковалеву, что тебе очень плохо и ты в больничку, думаю, справку ты себе как-нибудь организуешь. — Быстрое прощание в виде поцелуев в щеки и объятий и белая юбка Лены свинчивает в совсем другую сторону.       В том, что подруга никогда не была глупой, Ника не сомневалась ни разу. Надурить тренера оказалось подозрительно легко, хотя, мало ли что, она никакой херни тут еще не натворила, да и в список пострадавших ее вполне можно записать. Очевидно, ни о какой больнице речь и не шла, сотрясение ей не светит, а идти только из-за легкой головной боли нет смысла, дольше будешь ждать прием, чем сидеть у врача. В любом случае недели через две ее ждет плановый осмотр, находиться в московской больнице больше нужного нет желания, ровно так же как и сидеть на скамейке на стадионе.       Квартира поприветствовала ее блаженной тишиной. Дети в школе, предки на работе, давно такого счастья Никита не испытывала, наверное класса с седьмого? Может чуть меньше. Кажется, как-то мама предлагала перейти на заочку, но отец был яро против такой самодеятельности, стабильные прогулы первенца для него давно перестали быть секретом, а усугублять ситуацию подобной вседозволенностью ему не хотелось вовсе.       Всю жизнь, кажется, было так, мама - пряник и добрый полицейский, папа - кнут, злой полицейский, хоть и любил ее, пожалуй, немного больше матери. После того, как крайний врач, долго и упорно рассматривая что-то в бумагах произносит «акустико-цветовая синестезия», мир будто делится на до и после, вот они все живут вместе, а вот уже родители постоянно ссорятся и кричат. Было бы лучше, если это кого-то неустраивало, да только все наоборот, пытались помочь кто как может. Мама хотела постоянно оберегать, тихие прогулки, обычно днем, когда у всех детей ее возраста тихий час, или вечером, когда нормальные дети во всю видят сны. Она готова поклясться, где-то в закромах шкафа до сих пор лежит коллекция не распакованных упаковок беруш, разных цветов, размеров, формы, кажется, даже с рисунками были, мама каждый раз покупала их в надежде облегчить состояние любимой дочурки, а та просто складывала их в коробочку. А вот отец наоборот, никогда не заострял на этом особого внимания, относился так же, как и раньше, будто и не знал о диагнозе, хотя всегда носил в кошельке пару таблеток от головы.       Воспоминания заставили девушку провалиться куда-то очень далеко, она уже и не помнит, как переоделась в более простую одежду, приготовила обед и убрала с кровати плед, все хорошее равно или поздно должно заканчиваться. Скрип двери неприятно резанул слух, выводя Нику из потаенных глубин собственных мыслей. Два детский голоса послышались где-то в коридоре, похоже они о чем-то спорили, но желания узнавать, что стало причиной перепалки младших, не было и крохи.       Они и не заметили бы сестру, если она продолжила лежать в комнате, но дверной косяк, который мимолетно пискнул под натиском женского плеча, дал сигнал, почти что красная лампочка, стоит свои разговоры оставить в более уединенном месте. —А ты чего так рано? — Хлопая глазами, Тимур продолжил стаскивать с себя обувь. — Бабушка знает? — Забирая у сестры рюкзак, мальчик чуть прошел вперед, становясь ближе к старшей. —Не рад меня видеть? — Девушка ухмыляется, обходя брата стороной, медленно, но верно утекает на кухню, накладывая наверняка голодным школьникам картошку и недавно пожаренные котлеты. — Под горячую руку попала — кидает она, показывая на покрасневшую и опухшую щеку — ну, а еще там было до жути скучно. — Она пожимает плечами, ставя на стол две тарелки с обедом. —Ты ездила в больницу? — Дарина, уже скинувшая обувь, присоединяется к детской половине семьи. — Или бабушку попросишь? — Девчонка наигранно закатывает глаза, прекрасно зная ответ, последний раз они ходили к участковому, когда жили у мамы. После возвращения в родные края, никто, кроме любимой бабули не имел с ними дела в вопросах направлений и справок. —Не ерничай, будешь много говорить, сами все делать будете — девушка показывает язык младшим — я спать, посуду помоете. — Легко махнув на прощание, она действительно уходит в комнату. На удивление, заснула она почти молниеносно, несмотря на саднящую боль в щеке. Скорее всего ничего серьезного, обычный ушиб, не более, но если это повод провести парочку дней в спокойно обстановке - грех не воспользоваться возможностью.       По ощущениям спала она часа 4 и проспала бы больше, но шум на кухне был настолько интригующим, что Ника просто не могла не встать, что бы проверить что там произошло, вдруг мелочь что-то натворила. Да вот случилось что похуже, Никита, весь такой хороший и добрый мальчик прямо сейчас на ее кухне нахваливает стряпню ее бабушки. —Бойко, ты какого черта тут вообще делаешь?…— Из-за недавнего пробуждения, голос звучал до мерзкого тихо и пискляво. —Тебя ждал — он почему-то на секунду отвел взгляд, доставая что-то из рюкзака, как оказалось, конфеты — на, за моральный и физический ущерб.