Одно касание

      В холле народу уже не было, все собрались в большом зале. Трибуны опять оказались забиты, теперь уже среди разномастной толпы сновали Безмолвные братья, а в секторе вампиров виднелось всего две одинокие фигуры Саймона и Рафаэля. Последний сразу обратил внимание на вошедших, со скрытым беспокойством рассматривая старого друга. Прошептав себе под нос "bastardo tenace ", он вернулся к разговору с удивлённым Льюисом.       В центре на помосте в большом кресле сидела Инквизитор, её ноги были укутаны пледом, за спиной родственницы стоял Джейс, разговаривая с Люком. Когда Алек с Магнусом спустились, на них обратили внимание: Джейс лукаво улыбнулся, но в глазах плескалась радость за друга (хотя Лайтвуд был уверен, что в голове парабатая уже роится куча непристойных шуточек), Люк в удивлении поднял брови, но в нём не чувствовалась неприязни, Имоджен лишь усмехнулась, а в зале стихли разговоры. Пара оказалась в центре внимания, от чего юноша вновь покрылся лёгким румянцем, но лицо его не выражало никаких эмоций. Для себя Алек решил, что будет вести себя так, будто ничего не произошло, а рука Магнуса лишь придавала ему уверенности. Внимание на себя отвлекла заговорившая женщина, и парни поспешили занять своё место у нее за спиной.       Краем уха слушая речь Инквизитора (похоже это входит в привычку, отключаться в такие моменты), Александр размышлял обо всём произошедшем. Стоя рядом с парабатай, держа за руку Магнуса, видя живую сестру и брата с матерью, он странным образом ощущал себя счастливым. И пусть метка соулмейта не проявится ещё год, но этот год, он надеялся, выйдет по настоящему восхитительным. Единственное, что омрачало сейчас эти мысли - множество белых флагов вокруг (когда только успели развесить?) и предстоящие погребальные костры. Множество хороших охотников полегло в эту ночь, но таков их долг в этом мире, и тут ничего не попишешь, остаётся только жить дальше и радоваться каждому, подаренному этими жертвами, моменту. Услышав своё имя, Алек вернулся в этот день. - … как Инквизитор Конклава, я представляю вашему вниманию кандидатуру на пост Консула, храброго охотника, который в это непростое время стойко исполнял свой долг, помогал в организации обороны города и мужественно сражался - Александра Гидеона Лайтвуда, наследника славно рода сумеречных охотников и героя войны с Кругом. - Почувствовав лёгкий толчок со стороны названного брата, голубоглазый нефилим вышел вперёд. Ему пришлось отпустить руку мага, но оглянувшись, Алек увидел подбадривающую улыбку. С бесстрастным лицом он замер под взглядами сотен охотников. - Попрошу высказываться.       Оставшиеся в живых, члены Конклава молчали - по правилам первыми должны сказать своё слово главы Институтов. Нью-Йорк выбывает из голосования, потому что его и возглавляет Александр. Хотя если его изберут на должность Консула, то пост ему придётся оставить, а вернее передать матери. Потом должен будет голосовать Конклав. Последнее слово за Инквизитором.       В зале повисла тишина, все обдумывали происходящее. В многовековой истории охотников, ещё не было прецедентов, чтобы кто-то такой молодой занимал столь значимый пост. Но при этом, все отлично понимали, что юный Лайтвуд поистине великий воин, стратег и лидер. Живы были ещё воспоминания о победе над Валентином, убийство Азазеля - Высшего демона -, а теперь ещё и победа над Себастьяном! Первым, с помощью племянников, поднялся Артур Блэкторн. - Лос-Анджелес за! - После небольшой паузы следом донесся другой голос. - Лонда за!       Следующий голос раздался с дальних рядов. Говорила женщина, в которой Алек узнал жену, погибшего от рук Моргенштерна, Константина. - Москва за!       Дальше со всех сторон послышались восклицания, охотники один за другим вставали, выражая поддержку Лайтвуду. Чикаго, Калифорния, Сидней, Омск, Варшава, Рио… . Множество городов, множество охотников, и все они сейчас признавали его, Алека, своими лидером. Да, нашлись и те, кто был против, но таких были единицы. Конклав поддержал парня (нет, мужчину!) единогласно, и Инквизитор провозгласила нового Консула. Затихший было зал, вновь взорвался овациями.       В толпе лиц голубоглазый нашел радостную Изабель, показывающего два больших пальца, Макса, пустившую скупую слезу Маризу. По губам матери Алек прочитал одно слово, от которого внутри разлилось тепло. "Горжусь".       Потом начался Совет. Ещё несколько часов решали, что делать дальше, как устраивать быт. А в полдень все отправились к озеру Лин, вокруг которого расположилось около двух сотен костров. Один за другим они вспыхивали, унося в небо всю боль прошедшей ночи. Руна скорби, скрытая белыми одеждами, холодным пламенем жгла плечо. В противовес ей, согревая всё внутри, теплела в ладони чужая рука. Магнус был рядом, и от осознания этого на душе становилось лучше. Маг говорил подбадривающие слова Маризе и Люку, обнимал Клэри и Изабель, общался с другими нижнемирцами и охотниками, но руку Лайтвуда не отпустил ни разу. Позже всех зажегся, стоящий в отдалении, помост. Рядом с ним одиноко замерли две фигуры: рыжая юная Кларисса, пережившая за свои годы слишком много, даже для нефилима, и Люк, который не отходил от дочери. Чуть позже к ним присоединились Джейс, Лайтвуды и Магнус. Блондин ласково обнимал жену, утешая. Чуть позже фамильный склеп Моргенштернов пополнится двумя именами, и лишь рыжая женщина еще долгие годы будет появлятся там, принося цветы на могилы своей семьи. А после ее смерти, никто больше и не вспомнит туда дорогу, потому как ее саму похоронят вместе с мужем… но это будет ещё не скоро.       А сейчас темноволосый нефилим в компании своего возлюбленного идёт по, некогда прекрасному, а ныне полуразрушенному, городу в сторону родовой усадьбы, где уже через час они забудуться крепким сном в объятиях друг друга, зная, что они победили.