Say 'yes' to me

If you dance I'll dance I'll put my red dress on again And if you fight I'll fight It doesn't matter, now it's all gone Yes to Heaven - Lana Del Rey

У Шэнь Цяо, его дорогого А-Цяо, были явные проблемы с заботой о себе. Это Янь Уши понял сразу, буквально с первого взгляда, стоило тогда еще незнакомцу очнуться ото сна после падения с Пика Полушага. Большое сердце, способное объять весь мир, в котором, казалось, для каждой израненной души найдется местечко, забывало о своем обладателе. Изначально этот факт вызывал осуждение из-за наивности убеждения, затем - забавлял, сейчас же заставлял хмурить брови и поджимать в недовольстве губы. Мужчина вообще не особо понял, когда его чувства резко накренились, будто бы крыша старого дома, и сменили свое направление. Янь Уши всегда думал, считал, - верил! - в свои убеждения и что первое впечатление о людях является самым правильным. Он был подобно реке, неизменно текущей в одном направлении. Однако Шэнь Цяо стал для него будто бы упавшее дерево, перевернувшее все. Заклинатель ведет подушечками пальцев по коже, которая тотчас же покрывается мурашками, краснеет пуще прежнего, и наблюдать за этим - наслаждение. Истинное, ничем не прикрытое и не опороченное. А-Цяо, его А-Цяо, коротко стонет, он пытается свести колени, и Янь Уши ему это позволяет. Позволяет прикрыть стыдливо пах рукой, а другой накрыть нижнюю половину своего лица. Чужая шея изогнута под каким-то уж совсем страшным углом, и сердце, казалось бы, ледяное сердце сейчас противно, но уже привычно замирает. – А-Цяо… - шепчет мужчина, желая поменять положение возлюбленного. Тот все сильнее сползал с кровати, создавалось впечатление, что еще немного, и его макушка окажется у самого пола. Он отрывает ладони от чужих бедер, ведет руками выше, поглаживая узкую талию, проводит большими пальцами по выделяющимся под кожей мышцам и по поджатому судорожно животу. Не удержавшись, чуть щекочет, отчего с губ Шэнь Цяо скрывается нечленораздельный, но явно недовольный звук. Чужая пятка упирается заклинателю в поясницу, чуть надавливает, как бы выражая негодование этим действием, и Янь Уши понимает, что улыбается. Крайне глупо и счастливо. Казалось бы, то ведь… просто секс, верно? Причем секс с девственником, пусть и весьма красивым, в остальном ничего примечательного. Ранее глава демонической секты, будь А-Цяо обычным человеком, даже взгляда лишнего на него не бросил, однако сейчас его сердце уж слишком заполошно бьется в груди. От Шэнь Цяо вообще глаз отвести сейчас стало безумно сложно, настолько он был прекрасен. И дело даже не в красоте внешней, нет, заклинателю казалось, будто бы возлюбленный светится изнутри. Да что уж там, этот самый свет на нем клином сошелся, выделяя на всей остальной картине мира. Тот сейчас напоминал чернильное пятно на идеально-белом листе бумаги. – Глава Янь… – тоже шепчет даос, приоткрывая слезящиеся глаза. Видят и Земля, и Небо, он сейчас умирал то ли от стыда, то ли удовольствия, и мужчина, расположившийся меж его ног, с каждым мгновением делал ситуацию все хуже и хуже. Руки заклинателя продолжали свой путь на самый верх. Они огладили грудь Шэнь Цяо, чуть задевая соски, и плечи, покрытые тонким слоем пота, затем левая аккуратно коснулась чужой шеи, а правая сменила свой курс, переместившись наоборот вниз. Мгновение, и даос был уже не у самого края кровати, а ровно посередине, и в глазах его плескалось легкое, но удивление. Реакции его были заторможенными из-за возбуждения, весь мир чуть плыл, расплывался и переливался, будто бы он вновь вернулся во времена, когда у него были проблемы со зрением. Все вокруг вообще резко стало одной большой проблемой, потому что мужчина не знал, куда себя деть. Куда надо смотреть? Что надо говорить? Куда деть руки и ноги, резко ставшие до омерзения непослушными? – Расслабься, А-Цяо. Позволь мне позаботиться о тебе, хорошо? – и этот Янь Уши, смотрящий слишком нежно, слишком доверчиво, будто бы щенок на хозяина, окончательно и бесповоротно выбивал воздух из легких даоса. Самому же демоническому мастеру всего чертовски мало. Ему мало этих прикосновений, слишком невинных и нежных, мало звуков чужого голоса и соприкосновения с чужой кожей. Ему хочется стать ядом, чем угодно, лишь бы чуть ли не врасти в возлюбленного. Он готов стать его воздухом, если бы только это позволило стать ближе, потому что чужие мысли до сих пор не слишком очевидны. А хочется, чтобы было наоборот, хочется предугадывать мысли А-Цяо, его желания, которые он практически никогда не высказывает. Мужчина под ним судорожно выдыхает и краснеет, ему хочется закрыть лицо обеими руками, но тогда пах станет наоборот слишком открыт, а это будет еще хуже. Позволять что-то делать для себя Шэнь Цяо сложно. Одно дело - помощь в мире совершенствующихся, возвращение долгов, другое… другое то, что хотел делать для него Янь Уши. Безвозмездно, без задних мыслей, с одним лишь желанием облегчить бремя на чужих плечах, невольно заставляя задумываться, а заслуживает ли вовсе этот даос подобного отношения? Ответить Шэнь Цяо не успевает, ведь чужие руки опускаются ему на бедра, а затем правой мужчина касается под коленом, поворачивает голову и целует такую хрупкую на первый взгляд лодыжку. Его А-Цяо вообще весь на вид уж слишком хрупкий. Настолько, что иногда страшно до боли становится, а не сдует ли того дуновением ветерка? Он ведет губами дальше, поднимается выше, и вот те уже на икре, а зубы прикусывают гладкую кожу. Спина даоса выгибается, его подбрасывает в сторону, и рука крепче вцепляется в ткань нижних штанов, в то единственное, оставшееся от его одежды. Ему хочется недовольно то ли всхлипнуть, то ли ударить мужчину, творящего все эти непотребства, тот ведь до сих пор был полностью одет! И этот факт казался заклинателю несправедливым. – Позволишь? – мягкий, вкрадчивый голос льется в уши подобно самой прекрасной песне, заставляя приоткрыть глаза. Янь Уши многозначительно кивает вниз, и Шэнь Цяо хочется отрицательно помотать головой не потому что не хочется… всего этого. Того, что логично будет дальше. Или же не хочется чувствовать чужие прикосновения, нет, вовсе нет. Ему просто до жара в сердце неловко, и быть полностью обнаженным перед чужим взором, уж как-то совсем откровенно его пожирающего, совсем не прельщает. – Разденься, – произносит вместо согласия или наоборот отказа заклинатель. Он даже отводит от лица руку, чуть приподнимается на локте и смотрит. Впервые за то время, что они в постели, прямо на главу Хуаньюэ. Пристально, с легким прищуром и явно крайне требовательно, отчего с чужих губ срывается смешок. Мгновение, и на теле больше не ощущается тепла кожи Янь Уши. Не чувствуется его шершавых, мозолистых и сухих ладоней, беспорядочно блуждающих то тут, то там. Тот убирает их, опуская чужую ногу обратно вниз, отчего те вновь находятся по бокам, и улыбается. В улыбке этой и насмешка, и нежность, и теперь уже сердце Шэнь Цяо предательски щемит. – Мой А-Цяо решил показать характер? – тянет заклинатель, вскидывая брови. – Главу пика Сюаньду видно сразу, – продолжает дразнится он, однако пальцы мужчины уже блуждают по собственному ханьфу. Он медленно, крайне неспешно раздевается, устраивая практически представления для одного-единственного зрителя. Сегодня до самого конца Янь Уши заходить не планировал, вообще как-то удовлетворять себя не думал, желая сделать хорошо лишь и только Шэнь Цяо, поэтому и обнажаться смысла не видел. Ему наоборот нравилось чувствовать, был в этом какой-то легких мазохизм, как член болезненно упирается в ширинку штанов, как тому тесно и он изнывает от желания получить к себе каплю внимания. Однако все то было лишь и только для А-Цяо. А-Цяо, который так прелестно таял. Так прелестно отзывался на каждое прикосновение и молча просил о большем. Чуть раздвигал напряженные колени, смотрел из-под прикрытых ресниц и позволял слышать стоны. Очень-очень тихие, сдерживаемые сначала сомкнутыми губами, а затем еще ладонью, но то ведь были все равно стоны. Не проходит и пяти минут, как одежда падает с плеч Янь Уши. Он остается, как и даос, в одних нижних штанах. Конечно, для этого пришлось отстраниться, однако… чужой взгляд, обжигающий не хуже пламени, явно того стоил. Каждое мгновение, пока мужчина развязывал пояс, завязки, а затем снимал слой за слоем, он чувствовал, как Шэнь Цяо скользит по нему своим взором. Как тот проходится по его плечам, груди, ребрам и даже заднице. Удивительно, что его невинный даос взглянул на подобную часть тела. Неужели, то было его, Янь Уши, пагубное влияние? Подобная мысль главе Хуаньюэ, что неудивительно, пришлась по душе. – Самый прекрасный… – выходит уж слишком хрипло и натужно, хотя с чего бы? И мужчина аккуратно, чертовски медленно склоняется к чужой груди, чтобы начать покрывать ту мелкими, короткими поцелуями. Один тут, другой - там, а третий - здесь, отчего тело под ним начинает вновь дрожать от столь незамысловатой ласки. Глава Янь чувствует, как чужие пальцы аккуратно касаются его плеч, на пробу проводят сначала ближе к спине, а затем более уверенно двигаются к шее, и на губах сразу появляется улыбка. Как можно не умиляться А-Цяо, решившему, будто бы дикий котенок, исследовать свою территорию? Правильно, никак, остается только утопиться в этом чувстве. А еще в нежности. И в чертовой любви, от которой конкретно так сносит крышу. От столь простого комплимента Шэнь Цяо ощутимо потряхивает, он не привык к подобному. Точнее не так, к комплиментам он как раз привык, а вот к интонации, с которой тот был сказан, - нет. Будто бы этот даос резко стал божеством, небожителем и чем-то еще. Потому что в чужом “прекрасен” слышалась слишком большая гамма эмоций, разобрать которую прямо сейчас не представлялось возможным. Не сейчас, когда чужие губы скользят по разгоряченной коже. Не сейчас, когда дыхание щекочет ту. И явно не тогда, когда язык Янь Уши мягко касается искусанных практически в кровь губ. – Можно?... – хриплое и, кажется, слегка умоляющее. Но Янь Уши бы в жизни вслух не признался, что готов умолять о поцелуе одного-единственного человека, он ведь Янь Уши! Не к лицу подобное. Вместо ответа Шэнь Цяо просто подается вперед. Он сокращает жалкие крохи расстояния, разделяющего их, и приоткрывает губы, потому что в иной раз кажется, что мужчина его сожрать хочет. Точнее уже готов это сделать, потому что, хоть и старается быть осторожным, плавным, действия его все равно нетерпеливы и временами резки. И даос ценит это. Ценит то, что глава Хуаньюэ сдерживается, сдерживается ради него одного, беспокоясь больше о чужом комфорте, чем о своем собственном, поэтому сейчас сам решает переступить через себя. Уже в какой раз. И, стоит чужому языку проскользнуть в его рот, как мужчина стонет, и в животе Янь Уши вновь закручивается узел. Он прикрывает глаза, шершавыми подушечками пальцев проводит по соскам главы пика Сюаньду, и звук повторяется. Затем снова и снова, отчего даос начинает ерзать, а пальцы его с короткими ногтями впиваются в спину демонического мастера. Ухмылка в поцелуй - доказательство того, насколько глава Хуаньюэ доволен собой. Причем чертовски. Шэнь Цяо вообще медленно, но верно начинает трясти. Его ведет от поцелуев, от чужих пальцев на своей груди, и легкие очень-очень сильно горят. Ни вдохнуть, ни выдохнуть, отчего пальцы на ногах поджимаются. Он сгибает ноги в коленях, стискивает ими чужую талию в попытке сказать что-то. Что - непонятно, заклинатель сам не знает. Янь Уши отстраняется медленно, дышит тяжело и загнанно, ни один бой его так не выматывал, и начинает медленно, рвано целовать чужие красные щеки. Кожа у мужчины под ним горячая, больше похожа на лаву. Это уже не тот холодный нефрит, которого глава Хуаньюэ касался несколько часов назад, о нет. Исцеловав чужое лицо вдоволь, мужчина начинает медленно спускаться ниже, потому что губы - чудесно, но ведь есть же еще грудь, верно? Вся такая белоснежная, без единой отметины, и бледные полосы шрамов ничуть её не портят. Совсем наоборот. Рядом с ними хочется оставить собственные метки, ярко-красные засосы, потому что Янь Уши - чертов собственник, и ничего не может с этим поделать. И, почувствовав первый укус, чертовски нежный и аккуратный, Шэнь Цяо то ли скулит, то ли всхлипывает. Быть может, даже все вместе. Однако делает он это, кажется, даже слишком громко, потому что в следующий миг он уже готов спрыгнуть с ближайшей самой высокой скалы. Слишком стыдно. Янь Уши же так не считает, потому что на лице его появляется выражение свойственное безбожно влюбленным людям. Таким, кому назад дороги уже нет. – Самый прекрасный, – продолжает шептать комплименты мужчина, потому что видит, насколько сильно от тех ведет его А-Цяо. Чувствует, как сильно тот начинает цепляться за него. И не только это. Чужое возбуждение ощущается тоже весьма отчетливо, дергаясь при каждом новом слове. Однако разрешения на прикосновения ко столь интимным местам заклинатель пока не получил, да и не так это и важно было. Ему хватает и того, что было сейчас, постепенное движение - тоже движение. Подождав пару мгновений, заклинатель обхватывает губами сосок возлюбленного и слышит новый всхлип, чувствует новое движение рук на своих плечах, как короткие ногти оставляют полосы, царапая кожу. Приятная, сладкая боль разливается по каждой клеточке тела, и мужчина чуть смыкает челюсти, прикусывая. Еще один стон. – Тебе нравится? – движение языка, пальцы находят левый сосок и чуть тот сжимают. Слышится нечленораздельное мычание, однако для ответа этого мало, поэтому Янь Уши спрашивает вновь. – Моему А-Цяо приятно? А у этого самого “А-Цяо” мозги в кашу слишком сильно, язык совсем не слушается, тело - вместе с ним, потому что бедра его подаются вперед. Внизу живота жарко и туго, в штанах - слишком узко, а член болезненно упирается в ткань. Прикосновений нет, трения недостаточно, а очень-очень хочется. Движение постыдное, и главе Сюаньду правда неловко, однако же вместо порицания, ведь как достопочтенный даос может вести себя подобным образом, слышится тихое и крайне довольное: – Умница, вот так. – и мужчина чувствует, как чужая рука скользит ниже, останавливается внизу живота, касаясь дорожки жестких волос. – Я сейчас положу руку тебе на пах, А-Цяо, хорошо? Просто толкайся бедрами, я не буду ничего делать без твоего желания, – мягко произносит мужчина и на самом деле не делает ничего больше. Даже ласки груди прекращает, терпеливо ожидая ответа. А Шэнь Цяо не знает, что нужно отвечать. Просто кивнуть? Или же нужно было что-то сказать? Если второй вариант, то что? Этот вопрос поднимает в разомлевшем мозгу волну паники, потому что правильных слов не находится, а выглядеть глупо, глупее, чем обычно, совсем не хочется. Честно сказать, мужчине страшно разочаровать Янь Уши, поэтому сейчас он прикусывает нижнюю губу и судорожно выдыхает. Заклинатель же, видя состояние возлюбленного, подается вперед, касается чужой щеки губами и мягко, медленно произносит: – Можешь просто кивнуть, любовь моя… – шепчет он, скользя сухими губами по горячей коже. Он приближается к уху, мягко прикусывает красную мочку. – Давай, хороший мой, все в порядке. Мы остановимся, если некомфортно. Знаешь ведь? И Шэнь Цяо знает. Янь Уши не причинит ему боли. Не предаст. Не сделает того, что “его А-Цяо” не хочет. Поэтому вместо чего-то адекватного, даос просто решает вновь приподнять бедра, толкаясь, тем самым выражая свое согласие на продолжение этой вакханалии. И как только они к этому пришли? Изначально ведь глава Хуаньюэ просто утащил его, бедного и такого уставшего, (со слов все этого же главы Хуаньюэ), в постель, чтобы “немного отдохнуть”. Потом были объятия, поцелуи, такое… неожиданное и стыдливое возбуждение Шэнь Цяо… На чужое лицо даосу смотреть не слишком хочется, и дураку будет ясно, какое выражение на том сейчас. Максимальное довольное жизнью, понятное дело. Янь Уши трется своей щекой о чужую, будто бы кот, выпрашивающий ласку, и мужчина ту возлюбленному дает, проводя нежно по его плечам, чуть дрожащим из-за возбуждения и всех остальных чувств, руками. – Умница, А-Цяо, ты такой молодец, – тем временем хвалит его заклинатель, и с губ этого самого А-Цяо срывается постыдный всхлип. – Умница, милый мой. Сейчас я прикоснусь к тебе, слышишь? – спрашивает он и медленно начинает вести пальцами от пупка ниже. Аккуратно опускается, даже как-то уже слишком, отчего невольно в голове даоса проскальзывает мысль о том, а не дразнят ли его сейчас? Однако мысли об этом улетучиваются из головы, стоит почувствовать, как его члена касается рука, пусть и через ткань штанов. Шэнь Цяо всхлипывает, постанывает и позорно, по своему мнению, двигает бедрами, потому что уж слишком приятно. Кажется, будто бы язык пламени лизнул его с головы до ног, и все его нервные окончания оказались в одном-единственном месте… – Давай, А-Цяо, продолжай. – не удержавшись, мужчина чуть сжимает руку на чужом члене, оглаживает пальцем место, где должна была быть головка, отчего возлюбленный вновь стонет. Резко, несдержанно и надрывно. Его руки скользят ниже по спине, он тянет заклинателя на себя, вырывая из груди того тихий смешок. А вот главе пика Сюаньду совсем не смешно! Он утыкается в плечо заклинателя, прикусывает то явно в отместку, однако в чужую руку толкается, потому что было приятно. До одурения, до боли в и так сдавленных висках, шума крови в ушах. – Хороший мой… И это “хороший” звучит в голове Шэнь Цяо самой прекрасной мелодией, заставляющей повторить прошлое действие. Раз. Затем второй и третий, четвертый. И с каждым новым движения бедер заклинателя становились все более рваными, все более хаотичными. Янь Уши, как и говорил, не делает ничего. Те его действия - минутная слабость, в остальном он остается верен своим словам, поэтому просто смотрит. Смотрит, чувствует и откровенно наслаждается чужим наслаждением. Мужчина бы в жизни ранее не подумал, что подобное возможно. Кажется, он был готов кончить без прикосновений к собственному возбуждению, лишь благодаря чужим всхлипам, мешающимся со стонами. Тому, что его руку используют в самом прямом смысле. И зубам А-Цяо, смыкающимся на его плече. Поэтому Янь Уши просто шепчет. Все подряд. Говорит о том, как Шэнь Цяо прекрасен. Какой он молодец. И как хорошо справляется. Поддерживает. Напоминает о том, что рядом сейчас и всегда будет впредь. – Не сдерживайся, А-Цяо, кончай. – заклинатель осыпает чужой висок поцелуями. Он тычется в него носом, вдыхая запах своего мужчины, чувствуя, как чужое тело под ним дрожит, как напряжены мышцы. Слышит, как с чужих губ срываются свистящие выдохи. Кончающий даос - самая прекрасная вещь на свете. Пусть в этот раз мужчина сей процесс и не видит, но то и необязательно. Достаточно просто знать, что происходит это с главой пика Сюаньду из-за него, Янь Уши, и его действий. И не может не думать о том, что Шэнь Цяо, его прекрасный А-Цяо, заслуживает весь мир. А мир вряд ли заслуживает его. И что тому стоит научиться отдыхать.