Часть 1
25 ноября 2022 г. в 18:30
Минхо был готов горько разрыдаться, но только крепче сжимал губы и молчал.
«У тебя нет выбора, терпи», — мрачные мысли без конца крутились в голове, — «не дай этим мудакам увидеть свои слёзы».
Минхо ненавидел эту общину-секту и своего папу-омегу, который всё решил за него, просто выдернул из родного города, оторвал от любимых друзей и привёз к своему новому мужу-альфе, полному мудаку из общины, больше похожей на секту поехавших крышей от якобы собственного превосходства над омегами альф. Эти объединившиеся безмозглые альфы были в разы агрессивнее, чем те, кого встречал Минхо раньше, а он на многое насмотрелся за пусть и не очень длинную жизнь с папой, будто навечно застрявшем в позиции жертвы.
Да, альфа, родной отец Минхо, был мудаком и бросил папу, когда тот только залетел, и никогда не интересовался собственным сыном. Его папе-омеге вообще не везло как-то в любви, и он постоянно вляпывался не в тех, но не до такой же степени. Отчаянно пытающийся в очередной раз найти себе альфу папа Минхо встретил этого обходительного абьюзера из секты, и тот довольно быстро промыл омеге мозги. Теперь папа был уверен, что не мог найти своё омежье счастье, потому что сам дурак и надо, чтобы всё было как раньше, в традиционной консервативной семье. (Когда раньше? В какой такой традиционной семье? Не уточнялось, естественно).
Почему папа так быстро повёлся, Минхо не понимал, они и вдвоём жили вполне неплохо. Да, не особо богато, но у Хо и запросы были невысокие, ему всего хватало. Свои цели — поступить в ветеринарку и путешествовать — он, после некоторого усилия, вполне бы потянул, ему оставалось всего лишь подкопить денег, и можно было реализовать всё задуманное. Правда, насмотревшись на папиных придурков, Минхо сам решил не торопится с альфами и браком. Он научился драться и хорошо себя защищать, гонял на мотоцикле, активно развивался, читая книги, подрабатывал официантом, обеспечивая себя, и копил на учебу. За ним постоянно кто-то да увивался, такие, как Минхо, сильные и независимые характером, несмотря на критику от некоторых обиженок-альф, всё же пользовались большим спросом. Но Минхо сам не хотел никаких отношений, он стремился пожить для себя, попутешествовать, накопить опыт. В отличие от папы, Хо никогда не поклонялся, но и не бегал от альф, просто пока ему это было не особо интересно. Он активно дружил с альфами, соревновался и общался с ними, и его всё устраивало. Минхо умел и любил готовить, дотошно соблюдал чистоту и порядок, но делал это для себя, никакого бытового инвалида рядом с собой он в ближайшее время не планировал. Секс только портит дружбу и отношения, считал Ли, поэтому течки проводил в одиночестве. Да и не особо они ему мешали — в основном Минхо испытывал сильную слабость и небольшое возбуждение, которое легко контролировал. Единственное, что дико бесило, это собственная сентиментальность и повышенная эмоциональность: он рыдал над глупыми любовными сериалами и ел мороженое пачками. Стыдно вспоминать. Благо здесь течки ни разу не было и дурацкой нелепой слезливости тоже.
Оказавшись здесь, выросший в современном мире свободный Минхо с ужасом смотрел на так не похожих на него омег, которые только и делали, что во всём подчинялись и прислуживали альфам. Хо поражался даже не бытовому рабству, тут, как говорится, кому что нравится, а совершенной бесправности этих покорных омег. Они не поднимали взгляд, всегда смотрели куда-то в пол, всего боялись, а следы побоев на их телах даже не маскировались. В этой секте (которую почему-то на бумагах называли общиной с традиционными устоями) было принято считать омег приложением к альфе — их били, насиловали, продавали, даже не обучали ничему, кроме как готовить, убираться и ублажать альфу. Омеги здесь поголовно не умели элементарно читать и писать. А ещё внушаемые в этом месте омегам сказки о том, как непременно необходим во время течек альфа, а иначе они помрут от боли или набросятся на добропорядочных альф, вызывали горькую усмешку у Минхо. Потому что молоденькие омеги из этого места верили в эти россказни и позволяли себя насиловать, панически боясь оставаться одни. Здесь даже существовали «общественные» омеги, которые до определённого возраста не нашли себе альфу и проводили течки с кем придётся.
Альфам, в отличие от омег, разрешалось свободно покидать общину. Омег же не выпускали под какие-то нелепые сказки об опасности внешнего мира. Да и те были настолько запуганы, что никуда не стремились. Таких, как папа Минхо, омег со стороны, здесь было мало, хотя тоже встречались искатели «простого омежьего счастья». Секта существовала очень давно, промытых мозгов хватило бы на пару поколений. Возможно, изначально у неё и было что-то общее с традиционностью и прочим, но сейчас неглупый Минхо видел стопроцентную секту, где открыто относились к омегам хуже, чем к животным и торговали ими.
Верхушка этой общины-секты определённо обладала каким-то нехорошим замыслом, чтобы такую систему придумать, построить и управлять требовались нехилые мозги и деньги. Минхо подозревал, что эти люди, ко всему прочему дерьму происходящему здесь, маскировали торговлю омегами среди влиятельных людей под эгидой выгодного традиционного и консервативного брака. Видимо, неплохо на этом зарабатывая. В том, что обработка омег здесь идёт на высшем уровне, он убедился на примере в принципе неглупого папы. После встречи с этим мудаком-альфой тот буквально через несколько дней, как сумасшедший, стал твердить, что это будет настоящая традиционная семья, что омега не должен работать, а только удовлетворять потребности мужа, поэтому тот в своём праве, когда что-то ему не нравится, может и наказать. Минхо, обладая более критическим мышлением и насмотревшись за свои годы на разных периодически появляющихся новых «отцов», сразу понял, что папа-омега вляпался в очередного абьюзера, но был ещё несовершеннолетний и не мог принимать собственные решения, хотя ему и оставались какие-то жалкие пару лет. Которые, судя по всему, превратятся в ад. Всё произошло настолько быстро, что Ли не успел связаться даже с друзьями, а здесь телефон был только у абьюзера, и тот хорошо его прятал.
Эта так называемая община не была запрещена, ведь на бумаге всё было красиво расписано про семейность и традиционность. Она обосновалась в каком-то коттеджном посёлке, неподалёку от большого города. Вокруг были «все свои», обратиться за помощью было не куда. Никто не мог вмешиваться в дела этого места, никто не знал, что тут происходит, сюда формально принимали добровольно, и все якобы соглашались жить по её правилам. Однако, в действительности сбежать отсюда омегам не получалось — документы хранились у альф, и многие просто смирились. Дети, рождённые здесь, не имели права выбора, но, став взрослыми, особо ни к чему не стремились и не уходили, потому что привыкали к традициям внутри. Минхо наблюдал повсюду этих несчастных омег, которые пытались изображать радость, и не мог без боли смотреть на них.
Прожив здесь пару месяцев, Минхо ещё больше запутался. Он так и не смог понять, как же так произошло, ведь они с папой жили в современном мире, где с омегами носились, как с драгоценностями, им было всё позволено. Как папа мог поменять всё, что у них было, на сомнительного мудака и его секту с поехавшими крышей альфами, да ещё и Минхо привезти сюда, оставалось загадкой.
Конечно же, он не мог оставаться равнодушным и закрывать глаза на происходящие здесь. Минхо постоянно вступал в драки с альфами, пытаясь защитить омег, в том числе и собственного папу от насилия, происходящего на его глазах, ведь мудаки никого не стеснялись, раз это нормально наказывать и бить. И с болью Хо наблюдал, что в его спасении и не нуждаются — омеги смотрели с ужасом и злостью на того, кто хотел им помочь. Минхо так и не научился кротости и смирению, как бы не пытались в него их вбить, его постоянно скручивали сразу несколько альф и запирали. Большую часть времени в этом ужасном месте он проводил взаперти и избитый.
А его папа… только вздыхал, охал, смотрел с непониманием и пытался поговорить. Минхо было горько от того, что его ни разу не попытались защитить, и он сдался, перестал ждать, когда же они вернутся обратно из этого кошмара. Не понимая, как милый и добрый папа-омега, немного неудачливый в любви, но любящий сына, мог превратиться в совершенно равнодушного чужого человека, поддерживающего абсолютного мудака в причинении боли собственному сыну.
Мерзкий абьюзер его папы прекрасно видел, что Минхо собирается удрать, как только закончится этот мучительный год, и он станет старше. Поэтому, потерпев выходки молодого омеги пару месяцев, приказал заключить быстрый брак. Минхо был напуган и бессилен — здесь с омегами любого возраста обращались, как с вещами, — поэтому его продали альфе буквально на следующий день.
На собственной свадьбе Минхо едва держался в сознании под воздействием каких-то седативных, которыми его накачали, и думал лишь о том, до чего же мерзкий человек мог купить себе омегу, и что с ним, совершенно беспомощным, сделают этой ночью. Он старался не смотреть на своего папу, допустившего это всё, и бессильно не расплакаться, ведь омега ни разу не позволил этим людям увидеть своих слёз.
Его будущий муж выглядел молодым и симпатичным альфой, но вполне устрашающим. Хотя может это беззащитному Минхо так казалось. Глаза альфы были холодными и недовольными, тот ни с кем не общался, только зло на всех смотрел, похоже, тоже недовольный браком. У Минхо мурашки бежали по спине, когда он ловил этот странный взгляд на себе.
Измученный омега вскоре вырубился, а проснулся рано утром уже в незнакомом месте, на мягкой кровати, в чистой чужой одежде, заботливо прикрытый одеялом и с отрывочными, но нестрашными воспоминаниями вчерашнего вечера. Он мало что помнил об этой пугающей свадьбе и последующей ночи, но совсем не то, как его насилует новоприобретённый муж. Этот устрашающий альфа, когда фарс со свадьбой закончился, посадил его в свою машину, заботливо пристегнул ремнём безопасности, привёз в свой дом и всю ночь просидел рядом на диване в гостиной, придерживая обессиленного омегу, помогая блевать в тазик, когда наркотик постепенно покидал его тело, впоследствии осторожно умывая, а потом заворачивал в тёплое одеяло, когда Минхо трясло и морозило.
Не найдя никого в доме (альфа похоже уехал на работу), Минхо обыскал всё огромное помещение, прикидывая места побега, но, как и в доме его отчима, всё было закрыто, а ломать окна он не решился, боясь привлечь внимание соседей. Поймают быстро, да и без документов далеко не убежишь. Средств связи с окружающим миром он, к большому сожалению, тоже не нашёл.
В доме, к тому же, было не особо чисто, но Хо презрительно посмотрел и не стал ничего делать, этот альфа как будто месяцами ждал омегу и не убирался сам в надежде, что бардак волшебным образом исчезнет после замужества, или просто был знатным неряхой. Минхо так сильно нервничал, не зная, что ему делать, что даже есть не мог, хотя холодильник был забит едой. Он только фыркнул, посмотрев на кучу нездоровых закусок и различных полуфабрикатов. Омега переживал о первой (уже второй) брачной ночи — может это были какие-то нереалистичные воспоминания, навеянные седативным наркотиком, защитная реакция, а на самом деле он тогда просто вырубился? Сейчас Минхо был в намного лучшем состоянии и мог за себя постоять, но разозлённые возбуждённые альфы обладали бо́льшими возможностями от природы. Плюс Минхо опасался, что альфа мог позвать на помощь, ведь, когда омега сопротивлялся дома у мужа папы, его просто скручивали несколько альф и запирали. Не будет ли здесь так же? Только теперь могут и изнасиловать.
Когда альфа вернулся с работы, Минхо уже устроился в кровати и притворился, что спит. На омегу, даже не включив свет, попытались залезть. Испугавшись и не задумываясь, Хо легко скинул наглого альфу, и тот обиженно прошипел, поднимаясь с пола.
— Что за хрень? Почему ты дерёшься? Я твой муж-альфа, имею право, — прозвучало как-то с сомнением и совсем не агрессивно.
— Я даже имени твоего не знаю, — набрался смелости заговорить Минхо.
— Я же представлялся вчера, но ты так напился, бесполезная омега, что ничего не запомнил, — прозвучало обиженно. — Меня зовут Джисон, будешь кричать моё имя во время удовольствия? — спросил альфа и устроился рядом на кровати, но на небольшом расстоянии, и больше не предпринимал попыток посягнуть на напряженного омегу.
— На надгробии твоём напишу, если посмеешь ко мне притронуться, — не смог сдержать язык Минхо, да и особо не старался, решив сразу прощупать почву, насколько альфа сильный и сможет ли омега дать ему отпор или хотя бы вернуть удар. Тот, оказывается, не знал, что омегу накачали седативными, и не воспользовался слабостью.
— Умный что ли? Лучше бы ты умел мужа ублажать, чем писать, — как-то лениво пробурчали рядом, опять даже не попытавшись применить силу.
— Лучше бы тебе побыстрее заткнуться и лечь спать, — совсем осмелел Минхо. Похоже, ему не показалось, и прошлой ночью за ним действительно заботливо ухаживали. Никто насиловать не собирается, муж звучал скорее ворчливо, чем как-то зло.
— От тебя совсем никакой пользы, так и знал, что твой отец не просто так продаёт тебя по дешёвке, — пробурчали в ответ где-то рядом очень грустно.
— Он не мой отец, — дёрнулся Минхо, но быстро успокоился, — а ты чё нищий? И собрался семью заводить?
— Я богатый, но на вас, бесполезных созданий, и гроша жалко.
— Сам ты бесполезный, давать тебе я не обязан, — возмутился Минхо.
— А как же супружеский долг, мужа ублажать, детишек общих заделать, неужели не слышал о таком?
— Я у тебя ничего не занимал, чтобы что-то там отдавать.
Они ещё немного незлобно поругались, и больше ничего не произошло — альфа на него типа обиделся, отвернулся и уснул. Минхо же хоть немного и расслабился, но всю ночь не спал — не мог поверить, что так дёшево отделался.