***
Звук массивных каблуков, четко отбивающих какой-то известный лишь им ритм по каменному полу, разнесся по всему коридору. Знак для юных новобранцев, что пора бы запереться в комнате, заткнуться и не выходить, пока этот звук не стих. Селин направлялась в свои покои, которые находились рядом с комнатами учеников. В чем в чем, а в этом ей явно не повезло (но тут появляется вопрос: кому больше не повезло — Селин либо же ученикам). Была достаточно поздняя ночь, но со дня набора прошло не так много времени, чтобы дела были постоянными и не появлялись в самый неподходящий момент, заставляя ее задерживаться, а иногда и сутками сидеть, в кабинете. Тем не менее, преподавательница была вполне бодра, чему могли бы позавидовать остальные учителя, которые в это время спали без задних ног. По коридору разлетелся ещё один оглушительный звук — дверь захлопнулась, а шаги прекратились. Теперь можно было выдохнуть. Селин подошла к окну, из которого светила яркая полная луна. Ночь в сочетании с полным месяцем это то, что нужно было увидеть девушке. Ведь именно эта атмосфера влияет на неё каким-то успокаивающим образом, и это отлично помогает после очередного тяжёлого дня. Конечно, это не действовало на неё так же хорошо, как если бы она провела урок, на котором вызвала ученика на дуэль. Естественно, лишь для наглядного показа новых приёмов, но зад этого несчастного был бы беспощадно надран. Ох, это даже звучит прекрасно. Селин практически неподвижно продолжала стоять у окна, наблюдая за этой прекрасной картиной за окном, как вдруг до её ушей донесся звук каблуков идущих по тому же маршруту, что и она пару минут назад. Но было слышно что то ещё… Трость. — Лессо, — прошептала девушка в пустоту. Прозвучал лёгкий стук и гостья, не дождавшись ответа, вошла, закрыв за собой дверь. — Сеанс успокоения? — проговорила Леди Лессо с ухмылкой, которую смогла уловить в её голосе Селин, даже не посмотрев на неё. — А ты очень проницательна, — Селин повернулась в сторону прекрасной Леди. — А что, были сомнения? — разведя руками, проговорила рыжеволосая. Селин, лишь увидев ее, почувствовала, что внутри неё разливается тепло, как это бывает при каждой их встречи… Она любила в ней все. Голос. Он вводил в экстаз. Он был тем, который можно слушать часами, днями, месяцами, годами и даже лишиться слуха из-за него. Волосы. Прекраснее этих ярко-огненных волос нет ничего. Дотронувшись до них, можно почувствовать, как рука окунулась в самое нежное, что есть на этом свете облако. Глаза. За этот взгляд можно продать душу дьяволу, убить целые народы, найти девятое чудо света. Лишь бы они смотрели только на тебя. Губы. Они так и манят к себе. Хочется целовать и чувствовать их поцелуй на каждом миллиметре своего тела. Она любила её. Но она никогда не получит взаимности. Никогда не получит её, такую обворожительную, невероятную, прекрасную. Она влюблена в другого, в этого чёртова Рафала, который не достоин даже знать её. — Ну что ты, какие могут быть сомнения. Зачем пожаловала? — Селин смотрела на Лессо, еле удерживаясь от того, чтобы поцеловать её и признаться во всем. Признаться, что каждый чёртов день она не может прожить ни минуты без мысли о ней, а при встрече в её животе бабочки водят хоровод и поют песни. Просто признаться и не думать о последствиях, но она не могла. — Просто захотелось увидеться с человеком близким по душе и сущности, а то эти чёртовы новоиспеченные скоро сведут меня с ума своим отсталым умом, — Лессо недовольно размахивала тростью, — и ладно бы только они, но нет же, нужно обязательно кому-то из этих вечных заявиться. — Однако, тяжёлый выдался день… — Ты какая-то сама не своя, случилось что? — Леди обеспокоилась, что вызвало у Селин смешанные эмоции. Чтобы сама Леди Лессо переживала о ком-то… Что-то из фантастики. Селин молчала, не решаясь сказать то, что давно хотела. Она хотела сказать не о любви. А о том, что ранит её, но, возможно, сделает её вечные страдания легче. Маловероятно, но все же. — Не могла бы ты перестать приходить ко мне просто так, без дела, — как только эти слова прозвучали, Селин в одно мгновенье пожалела. Хотелось забрать эти слова назад и закопать в самую глубь себя и более даже не думать о том, чтобы это сказать. — В чем причина? — Леди не скрывала своего удивления, но в то же время была оскорблена и… расстроена? Наступила пауза. Долгая. Молчаливая. Затяжная. Та, от которой хочется провалиться под землю. — Не хочешь объясняться — не надо. Я перестану приходить без дела, — Лессо развернулась и направилась к выходу, но остановилась, услышав голос. — Да потому что я люблю тебя, — Лессо резко развернулась и посмотрела девушке в глаза. «Черт, черт, черт, что ты творишь, Селин», — пронеслось в её голове. — Я устала держать это в себе. Каждую нашу встречу я борюсь со своими чувствами к тебе. В моменты, когда я долгое время тебя не вижу, кажется, что у меня получается не думать о тебе сутками. Но, вновь увидев тебя, я понимаю, что ничего не изменилось. Я все так же остаюсь безумно в тебя влюблённой. И вновь эта гробовая тишина. Селин ждала. Ждала хоть какой-то реакции и где-то, в самой глубине души, частичка её надеялась на что-то… Лессо сделала шаг. Ещё один. Ещё. Она делала шаги до тех пор, пока не оказалась в полуметре от Селин. Тем временем замершая девушка ожидала дальнейших действий и боялась. Она боялась. Жутко боялась услышать, что сумасшедшая, если могла влюбиться в неё, что ей даже мечтать не стоит о такой, как она. Секунды шли, как долгие часы, а Лессо продолжала молчать, всматриваясь в Черноволосую. И так, будто она смотрела не на неё, а вглубь неё. В её душу, пытаясь понять правда ли её слова или очередная ложь, как бывало уже ранее. — Скажи уже хоть что-нибудь. Умоля… Леди Лессо притянула её за талию к себе и впилась самым страстным и нежным, каким только может быть, поцелуем. Они целовались так жадно, так страстно, так, словно они обе мечтали об этом всю свою жизнь. Их языки слились, как в самом жарком танце. Лишь когда воздух в лёгких начал заканчиваться, им пришлось разорвать поцелуй. — А теперь объяснись, твою мать, что это было, — Черноволосая была шокирована и в то же время так счастлива… — Разве не понятно? Твои чувства взаимны, при чем так долго, что трудно представить. — И ты молчала все это время? — в её голосе звучало некрываемое удивление в перемешку с возмущением. — Будто бы я одна скрывала. Да и тем более иногда я проявляла некоторые знаки, но ты их не замечала. — Ты уж извини, но язык жестов я не понимаю. — А какой язык ты понимаешь? — взгляд Лессо приобрёл соблазнительный и игривый блеск. — Твой. Во мне, — Селин улыбнулась самой что ни на есть проказливой ухмылкой. Леди начала медленно, но верно, двигаться к кровати, держа Селин крепко прижатой к себе. — Что ж, тогда я объясню тебе доходчивым языком о своих чувствах, — и Леди Лессо вновь слилась с Селин в поцелуе. Хватка Леоноры была сильной и такой возбуждающей, что желание с каждой секундой росло в геометрической прогрессии. Разорвав поцелуй, Леди перешла к шее, нежно целуя, иногда кусая, а иногда впиваясь так, что утром Селин придётся искать одежду закрывающую горло. — Скажи мне, зачем тебе этот чёртов корсет? — Рыжеволосая отчаянно боролась со шнуровкой и чуть ли не рвала её. И наконец корсет упал на пол. — Больше никогда его не надевай, иначе моё желание сжечь все имеющиеся в этом мире корсеты, исполнится. Вслед за корсетом на пол полетел пиджак, после рубашка и наконец юбка. Селин осталась лишь в чёрном нижнем белье, которое сидело на ней так прекрасно, будто было создано для неё. Лессо сняла с себя свой пиджак и подтолкнула свою любовницу, чтобы та легла на кровать, а сама нависла сверху. Она продолжала целовать шею, а после начала спускаться все ниже и, достигнув груди, отстранилась, чтобы снять мешающий лифчик. А после вновь припала губами к женскому телу.Губы. Они так и манят к себе, хочется целовать и чувствовать их поцелуй на каждом миллиметре своего тела.
Комната постепенно наполнялась тихими прерывистыми стонами. И чем ближе Лессо была к самому возбужденному месту, тем требовательнее становились стоны, призывая Леонору прекратить мучить её и наконец сделать то, о чем они обе мечтали долгое время. — Будь тише, твои ученики буквально за стеной. Не стыдно тебе? — насмехалась Лессо. — Заткнись уже, а. Леонора приподнялась, чтобы посмотреть на жутко возбужденную Селин, которая скоро убьет её за эти мучения. Рыжеволосая вновь сползла вниз вдоль тела своей любовницы и, снимая мешающую ткань и отбрасывая куда-то в ту же сторону, что и предыдущую одежду, устроилась между ног. После наконец принялась ласкать клитор девушки, выводя языком различные окружности. Селин старалась быть тише, но протяжные стоны так и рвались наружу, заявляя о невероятном удовольствии. Её язык творил чудеса. Затем Черноволосая почувствовала, как Леонора, не отстраняясь, двумя пальцами, собрав образовавшуюся смазку, вошла в неё. — О боги, я не могу себя сдерживать, — стоны заполнили комнату, а Селин надеялась и молилась всем кому можно, чтобы стены были звукоизоляционными. То плавные, то резкие толчки пальцами, в сочетании с языком Лессо, приносили невероятное удовольствие и уже скоро девушка была почти на пике. Еще пара движений языком. Еще пара движений пальцами и вот он — долгожданный оргазм. Громкий, протяжный стон, кажется, был слышен на несколько комнат вперёд. Леонора легла рядом с девушкой. — Люблю тебя.