***
— Мира! Мира! — волчонок уже битые двадцать минут прыгает на животе девушки, пытаясь ее разбудить. Мирослава, ворочаясь, стряхивает его и с головой прячется под одеялом. — Вставай же ты наконец! — он стягивает мягкую ткань и садится на ее лицо, зажимая пушистыми лапками нос. Девушка же просто открывает рот и дышит с помощью него. Фрол недовольно рычит и решается на самый радикальный метод. Он наполняет стакан водой и выливает все содержимое на заспанное лицо. Кареглазая тут же вскакивает с промокшей подушки и таращится по сторонам, пытаясь понять, что произошло. — С добрым утром! На макияж у тебя осталось десять минут. — квами устало, но довольно выдыхает. У него получилось ее разбудить! Это можно считать достижением года. Мира трёт лицо руками и подавляет зевок. — Может позвонить в колледж и сказать, что я заболела… — На второй день? — недовольно спрашивает Фрол. Мира поднимает руки в знаке «сдаюсь» и уходит в ванную комнату.***
Учитывая недавний опыт, Мирослава решила больше не надевать каблуки, заменив их белыми кроссовками. Бежевый свитер был накинут поверх белой рубашки. На ногах — обтягивающие чёрные штаны. Темные волосы забраны в небрежный пучок, а с макияжем она решила не заморачиваться: бежевая помада, подкрашенные тушью ресницы и прямые стрелки. Никуда не исчезли излюбленные кольца и четыре серёжки в правом ухе.***
Девушка не пожалела о том, что надела кроссовки, ибо сейчас ей приходилось бежать почти через весь город. Знаете что она обнаружила на парковке, когда вышла из дома? Правильно, пустоту. Вчера она оставила машину возле дома Агрестов, так как из-за выпитого алкоголя уехала на такси. — Почему ты не напомнил мне? — задыхаясь от долгого бега, пыхтит Мирослава, облокачиваясь о собственные колени. Из чёрной сумки выглядывают серые ушки и темные глаза. — Ты не спрашивала. — Агррр…— волчонок тут же сунулся обратно, скрываясь от разъярённого взгляда хозяйки. Девушка смотрит на наручные часы и досадно стонет, возобновляя бег. Оставалось совсем немного, однако у самого входа она снова бросает взгляд на циферблат и с кем-то сталкивается, падая на асфальт. Поднимая голову, обнаруживает, что напротив неё сидит Маринетт и Адриан, потирая ушибленные пятые точки. — Простите… — произносят одновременно три голоса. Ребята неловко смеются. Адриан поднимается первый и помогает встать девушкам. Мари покрывается густым румянцем, а васильковые глаза, казалось, собрались в кучку от радости. — Привет, Мари, Мира. А вы почему опаздываете? — интересуется блондин, отряхивая пыль с джинсов. — Я.эм.ну… — кажется синеволосая сломалась даже от малейшего прикосновения юноши. — Кажется по той же причине, что и мы все. — снисходительно улыбается Мира, намекая на то, что все трое просто на просто проспали. Адриан неловко смеётся, заводя руку за голову. — Седемте пкорее…ой, то есть скорее пошлемте.то есть… — Через минуту начнётся пара. Нужно идти. — Мирослава кладет руку на маленькое плечико синеглазки, ободряюще его сжимая. Мари благодарно улыбается. — Да, пора. — Адриан пошёл первым. — Какая же я дура… — черноволосая слышит тихий шёпот, доносящиеся со стороны вяло плетущейся героини Парижа. Подумать только, это неуклюжая, милая девчушка та самая смелая, находчивая и целеустремлённая Леди Баг с видео на ЛедиБлоге. — С кем из мальчиков ты можешь свободно разговаривать? — неожиданно задаёт вопрос Мира, поворачиваясь к собеседнице. Мари удивлённо хлопает глазами, но отвечает быстро: — Да со всеми я нормально общаюсь. — Знаешь, любовь — это хорошо. Но когда ты и слова не можешь выговорить в присутствии человека, к которому испытываешь чувства, не особо. Есть ли из твоих знакомых блондины с зелёными глазами, с которыми ты можешь разговаривать без заиканий? — Будто их так много… А хотя подожди. Пару раз я общалась с Котом Нуаром! Он тоже блондин, и с зелёными глазами. — довольно улыбается брюнетка. Мира чуть не взвыла от досады: — «И тебя это не наводит ни на какую мысль?!» — кажется Фрол пытался не заржать в голос, ибо сумка около бедра подозрительно задрожала. Она придержала ее рукой. — Я вполне сносно с ним общалась. Погоди, а тебе это вообще для чего? — жест «рука-лицо» вполне уместен, но кареглазая смогла воздержаться. — Когда в следующий раз заговоришь с Адрианом, представь что перед тобой Кот Нуар. «Я в буквальном смысле, только что раскрыта тебе его личность, Маринетт!» — Он совсем на него не похож! — взвизгнула Мари, заворачивая за угол. — Просто попробуй. — Девушка дёргает ручку и заходит в аудиторию. — Простите… — тихо проговорила Мира, прошмыгивая между двумя большими рядами, наблюдая за, вполне спокойно проходящей мимо Агреста, Маринетт. Неужто сработало? Мирослава сама не до конца верила в свою теорию. Преподаватель продолжал монотонно читать лекцию, а студенты занимались своими делами. Кто играл в телефон, кто рисовал, кто слушал музыку. Брюнетка подходит к своей парте и только сейчас замечает сидящего там. — И снова здравствуй, Мирослава. — его излюбленная усмешка и самодовольный блеск в зелёных глазах. Песцова осматривает аудиторию, отмечая, что только этот стол был свободен. Какого черта на первой паре столько народу?! — Как ты здесь оказался? — Пришёл ногами. Знаешь, у нижних конечностей есть основная функция, как… — Спасибо. Теперь все стало намного понятнее. Ещё слово и функцию передвижения осуществлять будет нечем. — Задняя парта, повторите, что я только что сказал! — кажется преподаватель всерьёз разгневался. Ни Феликс, ни Мирослава не растерялись. Начала девушка, не зря же слушала лекцию в пол уха. Эта привычка осталась ещё со времён старшей школы в родном городе. — То обстоятельство, что в квантовой механике не существует понятия траектории, составляет содержание так называемого «принципа неопределенности», сформулированного в 1927 г. Гей- зенбергом. Если пытаться измерить одновременно координату и импульс микрочастицы, то чем с большей точностью известно положение частицы, тем больше неопределенность в значении импульса. Подобное же соотношение существует и для энергии, которое означает, что чем короче время существования какого-то состояния или время, отведенное для его наблюдения, тем…— Мира запнулась, пытаясь вспомнить уроки дополнительных курсов по квантовой физике, но этого делать не пришлось. На помощь пришёл Феликс, продолживший пересказ Песцовой: — Тем с меньшей определенностью можно говорить об энергии этого состояния. Если состояние стационарно, то оно может существовать бесконечно долго. Соотношение неопределенностей не связано с несовершенством измерительных приборов, а глубоко обусловлено самой природой вещей. Если бы оказалось возможным преодолеть это ограничение, то рухнуло бы все здание квантовой механики. — он завершает свою речь, элегантно положив сцепленные в замок ладони на стол. — Отлично обоим. И ради Бога, сядьте уже. — все ещё ошарашенный, как, в принципе, и все студенты, профессор облокачивается бедром о свою парту, нервно поправляя очки. Феликс встаёт, пропуская Мирославу. — Ты не перестаёшь меня удивлять. — честно отвечает блондин, однако холодное выражение лица не меняется. Мира бросает на него внимательный, но короткий взгляд. Сегодня он был одет в белую рубашку, чёрную жилетку и серый галстук. Пшеничные волосы были все так же аккуратно зачёсаны назад. И только сейчас она заметила серебряное кольцо на пальце левой руки. — Ты меня тоже. Оказывается, ты не только врать умеешь. — как бы невзначай бросает девушка, параллельно записывая лекцию. Периферическим зрением она замечает движение. Грэм де Ванили напрягся. — Думаю, мне стоит извиниться за этот случай. Кажется, я испортил о себе все первое впечатление, прошу прощения. — и в его голосе действительно послышалось раскаяние, хотя он все ещё оставался холодным. Наверное, это новая сила позволяла различать столь незначительную смену настроения. — Извинения принимаются. А мне стоит поблагодарить тебя за оплаченное такси. Спасибо. — Феликс усмехнулся и кивнув, продолжил писать.***
— Это было просто бомбически! Как вы это все запомнили?! — восторженно верещала Аля, стоя возле стола новеньких. Мари разместилась чуть дальше, дабы не попасть под горячую руку. — Это элементарная квантовая физика. Ничего проще вы проходить не будете. — Мирослава встала из-за стола, собираясь выйти. Феликс снова пропустил девушку. — Мира, можно с тобой поговорить? — к брюнетке подходит Адриан. Кареглазая кивает, следуя за парнем в укромный уголок под лестницей. — Все настолько серьезно? — усмехнулась Мира, отсматривая место, в которое они пришли. — У меня очень серьезная проблема. — улыбка тут же пропала. — Как раз из-за этого у нас в аудитории сидит Феликс. — Так в чем она заключается? — она облокачивается спиной и одной ногой о стену, скрещивая руки на груди. — Мне нельзя уезжать из города. — «Точно! Ты же Кот Нуар…» — моментально соображает Писцова, кусая губы. — Феликс тебя подменит. Так при чем тут я? Думаешь, я тебя выдам? — Нет, я так не думаю. Просто ты единственная, кто может различить нас с первого взгляда, уж не знаю, как тебе это удаётся. И если во время пробной фотосессии ты обнаружишь Феликса вместо меня, то, думаю, произойдёт непоправимое. — все разъяснил блондин, нервно махая руками. — Это имеет смысл. Очень благородно с его стороны. — она отталкивается от стены и собирается выходить из-под лестницы. — Я уже говорил, что он совсем не такой, каким хочет казаться. — сообщил парень, тихо добавив — Ты даже не спросишь, почему я не могу покинуть Париж? — «А у тебя есть правдоподобная отмазка? Интересно, что ты сказал Феликсу?» Это твоя жизнь, Адриан. Я не имею права в неё влезать. Если ты сказал, что не можешь, я тебе верю. — Мирослава выходит, не забыв мило улыбнуться на прощание другу. Следующая пара «Творческая», она проходит в одном большом кабинете, похожем на студию. Каждый студент занимается своим любимым делом: рисованием, музыкой, письмом и т.д. Мира, войдя в кабинет, растерялась. Она не умела рисовать, из всего, что она написала сама, было пару песен. Но сидеть и придумывать ее в присутствии всей группы она не рискнёт. Она обратила внимание на пианино, стоящее почти в самом углу кабинета. На него как-то тоскливо смотрела Хлоя. В глаза бросился сидящий на стуле Феликс. Он закинул ногу на ногу, а на колено положил папку с листочком сверху. Юноша что-то сосредоточенно писал, не обращая ни на кого внимание. Девушка решила сыграть. Сев за пианино, она похрустела пальцами, а затем неожиданно повернулась к светловолосой и спросила: — Хочешь со мной? — Что «с тобой»? — презрительно фыркает блондинка, но мимо Миры не проскальзывают нотки удивления и надежды. — Давай в четыре руки? Не уверена, что вспомню всю мелодию. Вдруг собьюсь и нарушу композицию. — на удивление Мирославы, Хлоя даже не стала отнекиваться, а сразу села на мягкий пуфик возле кареглазой. — Готова? — она смотрит в полностью сосредоточенное лицо Буржуа. Оно не было искажено гримасой презрения или ненависти. В слегка напряженном состоянии оно казалось очень красивым. Лишь синие тени и слишком бледная, для ее тона кожи, помада портила вид. Она кивает. Мира касается подушечками пальцев гладких клавиш, мягко надавливая на неё. В ход пошла правая рука. Проиграв пару нот, нежную и затяжную мелодию продолжает Хлоя. Она блаженно прикрывает глаза, будто давно мечтала оказаться за этим инструментом. Девушки продолжают, совершенно не обращая внимания на собравшуюся вокруг них толпу. Однако она чувствовала. Чувствовала на себе взгляд этих зелёных глаз. Он не встал со своего места, однако пристально наблюдал за ней. Мелодия заканчивается, раздаются громкие аплодисменты. Хлоя обессилено опускает руки на колени, не начиная паясничать, как и обычно. Она поворачивается лицом к Мире и шепчет едва различимое «спасибо». Девушка улыбнулась, а блондинка встала из-за музыкального инструмента и вышла из класса. За ней выбежала Сабрина. — Ты как, черт возьми, это делаешь, женщина? — Аля сохраняет только-что снятое на телефон выступление Хлои и Миры. Последняя обращается к мулатке: — Пожалуйста, никуда его не выкладывай. — Аля понимающе кивает. — А теперь снова включи камеру и повернись вон туда. — на накрашенных бежевой помадой губах расцветает самодовольная улыбка. Маринетт сидела на мягком мешке-кресле и рисовала дизайны одежды в скетче. Рядом, прямо на полу, пристроился Адриан, указывая пальцем на только-что нарисованный эскиз, что-то увлечённо рассказывая. Мари же, из-за чего все находящиеся в аудитории и удивились, не заикалась и не краснела до состояния раскалённого никеля. Аля, открыв рот, снимала данную картину на видео. — Ахринеть… — прошептала шатенка. — Это точно…— ответил рыжий парень с бирюзовыми глазами. Кажется, его звали Натаниэлем.***
— Мари?! Что? Как? Мы с тобой сколько бились над твоей речью! А тут ты просто берёшь и говоришь с ним! Без заиканий, перепутанных слов и писков с красными ушами! — Это все Мира…— сконфуженно отвечает Маринетт, теребя концы хвостиков. — Значит ты уже и тут руку приложила? Ну ты даёшь. На все свои руки мастер, да? — смеётся Аля, не сильно толкая черноволосую в плечо. Мира улыбается в ответ. — Смотреть на этот жизненный цикл амёбы было невыносимо. — мулатка разразилась громким хохотом, ударяя ладонями по своим коленям. Мари покраснела, но тоже посмеялась. У самого выхода Миру ловит Феликс. — Можно тебя на минутку? — девушка прощается с подругами и отходит с зеленоглазым к его чёрной матовой BMW. — Что случилось? — он протягивает ей переписку с братом, в которой говорилось о том, что пробная фотосессия переносится на сегодня, на 14.30. Мира смотрит на наручные часы, кусая губы. Она не успеет. А расписания автобусов она ещё не знает. Да и маршруты их тоже. — Садись, я отвезу тебя к дому Агреста, там заберёшь машину. — предлагает Феликс, убирая смартфон в карман брюк. — Откуда ты знаешь, что у меня там машина? — У меня, знаешь ли, хорошие связи. — ухмыляется юноша, открывая дверь для Мирославы. Та начинает крутить кольцо на пальце, продолжая стоять. — «Если мы будем работать вместе, то нужно начать общаться. Тем более тематика съёмок романтическая. Если я буду и дальше относиться к нему скептически, то ничего не выйдет» — кареглазая выдыхает и садится в ухоженный салон дорого автомобиля. Феликс заметно расслабляется. Он усаживается за руль и молодые люди трогаются с места, выезжая на широкую дорогу. Мира невольно прикрывает глаза, вдыхая невероятный аромат, царящий внутри. Его невозможно было описать каким-то одним словом. Пахло горной свежестью, колючим морозом, холодом и старыми книгами. Но при всем при том, этот аромат успокаивал и вселял какую-то надежду, силу. Будто заставляя не сдаваться. — «Кажется, у меня поехала крыша…» — усмехнулась про себя Мира. Ей все ещё не давала покоя мысль о том, что отец продал их контракт Агресту. Это был удар ниже пояса. Ее родной папа. Да, она не отрицает, что отношения у них всегда были напряженными. И ввиду недавних событий, ещё в России, когда она при всех его «опозорила», он дико огорчился. Хотя определение «опозорила» было характерно только для его карьеры. Себе она сохранила гордость. А как бы поступили вы, узнав, что ваш отец заключил контракт на ваш брак с неизвестным для вас человеком?! Мира была вне себя от бешенства. Кажется, это был первый раз в жизни, когда она пошла в открытый конфликт, дошедший до прессы и, едва ли, не до всей России в целом. Она не извинялась, и до сих пор не собирается. Ее жизнью не имеет права распоряжаться никто, кроме неё самой. Будь она хоть дочерью президента, хоть уборщика. Феликс пристально наблюдал за тем, как Мира крутила колечко с пятью фазами Луны. Однозначно, он был уверен в своём предположении. Те же темно-карие глаза, сверкающие холодом. Она была расчётлива, собрана и сообразительна. Зеленоглазый узнал в ней себя. Но в отличии от него, она ещё не до конца «замёрзла». В ее груди все ещё теплилась хоть какая-то надежда и душа. А все, что осталось у Феликса, это ледник из эмоций и возможность помогать Адриану. Пускай своеобразными методами. Двоюродный брат имел незавидную судьбу. Он, будучи несмышлёным мальчишкой, потерял мать. А вместе с ней и доброго, внимательного отца. Габриэль, после смерти жены, превратился в непреклонного, железного человека. Мальчик остался один. Все, кто у него остался, это безэмоциональный, старающийся быть рядом и помогать кузен. Мира заметила, что Феликс смотрел на ее нервное прокручиваете украшения на пальце. Она снова попалась. Темно-карие и изумрудные глаза встретились. Грэм де Ванили возвращает внимание к дороге. — Я все ещё уверен в своих предположениях. — девушка еле заметно вздрагивает. Она знала, что он сейчас заговорит об этом, так почему же все равно удивилась? Мира в принципе не понимала, почему не могла контролировать себя в его присутствии. — Ты о чем? И меня до сих пор удивляет то, что ты согласился на замену Адриана. — Феликс посмеялся над попыткой девушки улизнуть от разговора. Мирослава засмотрелась на его улыбку. Она была не такая, как у Агреста младшего: милая и невинная. — Он пришёл ко мне в четыре часа утра, выдёргивая из постели с мольбами о том, чтобы я помог ему. По его отчаянному виду можно было сказать, что выбора у меня нет. — Очень благородно. Он сказал тебе о причине? — юноша поворачивает голову и заглядывает в заинтересованные шоколадные глаза. — Нет. Он очень плохо врет и если бы причина, по которой он не может покинуть город, была незначительной, Адриан не обратился бы ко мне. Знать, что именно его здесь удерживает мне не обязательно. А тебе он что-то рассказал? — Мира не понимала, знает ли Феликс тайну Адриана. Все его слова были монотонными и спокойными, без каких-либо намеков и дрожи. Потому отличить ложь от правды не удавалось. — Нет. Меня это не касается. Я всего лишь работаю. А с кем, значения не имеет. — безразлично пожала плечами девушка. Машина останавливается. — Спасибо, Феликс. Встретимся через час на съёмочной площадке. — она кивает и вылезает из салона, чувствуя некую досаду от того, что приятный свежий аромат сменился тёплым сентябрьским ветром. — И я верю твоим словам. — блондин серьезно хмурится, понимая, что Мирослава говорит о его обещании сохранить ее секрет. — Правильно делаешь. — девушка закрывает дверь и юноша уезжает. — А мне все больше нравится этот парень. — из сумочки выглядывает волчонок. Мира садится в свою машину и выезжает с парковки на дорогу. — Может ещё не поздно сменить хозяина? — Тебе так не понравилось быть Лýной? — чуть поникнув, спрашивает квами. Мира мгновенно поворачивается к парящему в воздухе другу и яростно мотает головой. — Не в этом дело. Ты не представляешь, как мне было хорошо, когда я летела, бегала по крышам и кричала от радости. Это ни с чем несравнимое чувство. Но…я все ещё чувствую себя недостойной этого чуда. Есть люди, что заслуживают этого больше. — Ты себя ни во что не ставишь. Так нельзя, Мира. Ты тоже его заслуживаешь. Ты имеешь полное право быть счастливой. — волк прижимается пушистой мордочкой к щеке черноволосой. Мирослава молчит, но радостно улыбается, чувствуя долгожданную поддержку.***
— Добрый день. Мне куда? — Черноволосая подходит к администратору, уточняя место съёмочной площадки. — А ты кто такая? — как-то грубо бросает довольно молодая девушка, подпиливая красные ногти. Она сидела за белой лаковой стойкой. — Проявите уважение и хотя бы смотрите на посетителей. — она недовольно цокает и закатывает глаза, но со стула не встаёт. — Кажется, у тебя давно не было выговоров, Ренет. — из-за угла выходит точная копия Адриана. Те же растрепанные волосы, синие джинсы и белый пиджак, накинутый поверх чёрной футболки. Лишь жестокий голос и холодный блеск в изумрудных глазах выдавали его. — Мистер Адриан, я…я всего лишь… — Начала путать работу и развлечения. — девушка явно ошарашена поведением вечно милого и доброго блондина. Он и сам не мог понять, почему начал этот конфликт. Как она смеет так разговаривать с Мирославой? — Простите. — обращается она к зеленоглазому, однако тот и бровью не ведёт. — Не передо мной извиняйся. — Мне не нужны извинения, просто проводите меня уже наконец в студию, ради Бога! — что за цирк он тут устроил? Он должен быть Адрианом, а не Феликсом. Она подходит к блондину и, хватая его за руку, заводит за угол. — Прекрати вести себя так. — Как? — он немного наклоняется, нависая над девушкой, в силу своего роста. — По Феликсовски. Ты — Адриан. Вот и веди себя подстать солнечному мальчику. — зелёные глаза как-то странно мелькнули, но Феликс глубоко вдыхает и выдыхает. А затем растягивает губы в милой улыбке. — Так лучше? — она кивает — Отлично, пойдём. Пройдя несколько поворотов, ребята заходят в просторное светлое помещение. — Наконец-то я вас дождался! Скорее, скорее, скорее в гримёрные, мои дорогие! — проговаривает довольно худой высокий мужчина в берете и маленькими усиками. Его доброту в голосе не портил даже акцент. Ребята проходят по разным комнатам, где их одевают и красят. Феликс превратился в чёрное пятно. На нем были надеты чёрный костюм с, такого же цвета, водолазкой. Серебряная цепь сочеталась с такой же пряжкой на ремне. Растрёпанные волосы были слегка зачёсаны, но большая из часть все ещё находилась в беспорядке. Мира же была в полном отчаянии и гневе. Ей выдали полностью облегающее белое платье, едва достающее до колен, но и на этом дело не закончилось. Вверх по бедру тянулся вырез. Тонкие белые лямочки так и норовили соскользнуть с гладкой кожи плеч. Красивые чёрные завитые волосы свисали ниже лопаток, на губах бежевая помада, на глазах сложный макияж с переходом от темно-коричневых теней к белым. Ноги прятались в белых туфлях на высоченном каблуке. Мирослава обняла себя за плечи. Она не выйдет отсюда в этой одежде. — Ты чудесно выглядишь. — пытался подбодрить ее квами. — Я не могу…я как будто голая, Фрол! Я вообще не хочу тут работать. — в дверь стучат. — Вы там долго? — спрашивает фотограф. Мира, ответив, что сейчас выйдет, последний раз бросает взгляд на своё отражение, и, тяжело выдыхая, выходит из гримерной. — Я уже го…това. — в поле зрения появляется Феликс, одетый во все чёрное. Ему безумно шёл этот цвет. Может губы и растянулись в улыбке, но глаза по прежнему сверкали холодом. Он был чертовски сексуальным. Полностью идентичные мысли крутились в голове юноши. Он с голодом осматривал каждый изгиб тела, обтянутого белой тканью. Она не была супермоделью, что часто вешались на него в Лондоне, но в этом то и заключалась главная проблема. Она была такой маленькой и эмоционально сильной. Не было длинных, непропорциональных для всей фигуры, ног. Не было худых, как спички, рук. У Миры была довольно хорошая мышечная масса. Видимо она занималась каким-то спортом. Белое платье красиво очерчивало линию стройной талии, пышной груди и ягодиц. Кажется, ещё немного, и сердца обоих выскочат из груди. Раздается щелчок фотоаппарата. Молодые люди одновременно поворачиваются в сторону звука. — Перфекто! Это просто шедеврально! Какая химия, какая страсть! Адриан, где ты нашёл эту прекрасную девушку?! — восторженно щебетал мужчина, просматривая только-что сделанную фотографию. «Адриан», в свою очередь, скромно улыбнулся и почесал затылок, совсем как настоящий. — Вставайте ближе друг к другу и протягивайте руки, будто ходите дотянуться до своей второй половинки. — ребята встают, как им сказали. — Отлично…— сосредоточено шепчет фотограф. — А теперь, Адриан, ты должен поднять ее за талию и покружить! — Феликс скептически смотрит на Миру, не решаясь к ней прикоснуться. Она кивает, давая на это разрешение. Юноша подходит ближе. Настолько близко, что она чувствует тот запах, царящий в его машине. Значит это был не ароматизатор, а его личный аромат. Он нежно обхватывает ее талию и поднимает в воздух. Мира поражается тому, какая у него горячая кожа. Она была уверена в том, что холод его характера отражается и на температуре его тела. Феликс же чувствует, как напряглось тело девушки. По ее рукам, которыми она вцепилась в его плечи, пробежали мурашки. Он крепко, но аккуратно сжимает ее талию, заставляя парить над полом. Ее глаза смотрят только на него. Как и его на неё. — Это просто невероятно, друзья мои!!! Вы — находка для такого профессионального фотографа, как я! Опускай ее, Адриан. — по фотостудии прыгал радостный итальянец, размахивая руками. Он подбегает к Мире и целует ее руки. — Где же вы были раньше, миямор?! Все, все! Я спокоен. Встаём. Ближе, ближе. Вы что такие сконфуженные? Мира и Феликс стояли чуть ли не впритык. Ещё спустя несколько указаний, одна ладонь юноши лежала на щеке девушки, в вторая крепко обвивала талию, создавая иллюзию того, что «влюблённые нашли друг друга, и больше никогда не отпустят». Мирослава положила свою руку поверх его, на своей щеке, а второй она держалась за его плечо. И, кажется, не зря, ибо колени тряслись как сумасшедшие, так и призывая свалится на пол, прямо в ноги блондина. Они стояли слишком близко. Феликс мог рассмотреть каждую ее ресничку, каждый мазок помады и родинки. Он обнаружил одну под скулой, и ещё две возле левой ключицы. Одна из них напоминала полумесяц, в вторая звёздочку над ним. Она же осматривала слишком идеальное лицо. Ни одного прыщика, ни одного родимого пятнышка, ничего. Ей вдруг стало так завидно. Она почти три года боролась с прыщами, оставив над бровями несколько бороздок от содранных болячек. А тут такой идеал. А эти глаза? Она в жизни такого оттенка зелёного не видела! Это был не изумрудный, и даже не кислотно-зелёный. Он был словно малахитовый, а ободок напоминал цвет только-что проклюнувшейся весенней травы. — Целуйтесь! — Сердце Миры делает кульбит, а глаза испуганно сужаются. Она ещё не готова к таким поворотам сюжета. Заметив смену настроения брюнетки, зрачок Феликса резко сужается. Вся магия момента куда-то испаряется, оставляя лишь неприятный осадок наваждения. — Чего вы застыли? Давайте! — юноша мотает головой и отступает. — Адриан? Что с тобой? Ты куда? — Грем де Ванили широким и быстрым шагом добрался до гримерной, захлопнув дверь. — Что случилось? — Мира точно так же ошарашено смотрела на ушедшего блондина. — Он просто немного переволновался. Адриан очень переживает из-за того, что почти на пол года бросает своих друзей. Я с ним поговорю. — наскоро сочинив оправдание, отвечает кареглазая. — Ладно. И передавай ему, что репетиция окончена. У меня запись фотосессии с другими людьми начинается, поэтому, как переоденьтесь, уходите через другой зал, хорошо? — мужчина быстро рассказывает о том, где этот «другой зал» и убегает встречать клиентов. Мира забирает из гримерной свои вещи и сумку с Фролом, а затем направляется к Феликсу. Она стучит в дверь, но по ту сторону тишина. Девушка решает заглянуть внутрь. Блондин стоит в одной водолазке у открытого панорамного окна, заложив руки за спину. — Можно? — он молчит. В воздухе витает напряжение. — Почему? — Что почему? — его голос был куда холоднее и безразличнее, чем обычно. Мира невольно передернула плечами. Ее будто окатили ледяной водой. Только сейчас она замечает вконец растрепавшиеся волосы, что ещё недавно были специально уложены. Видимо он запускал туда руки, массируя кожу головы. — Почему не поцеловал? — она запрыгивает на большой стол, заваленный разными флакончиками, тюбиками, заколками и расческами. Феликс поворачивается, делает пару шагов и оказывается слишком близко к ее лицу. — Жалеешь об этом? — его брови многозначительно изогнулись. — Я всего лишь интересуюсь. Не переиначивай мой вопрос и не ищи там скрытого подтекста. — темноволосая не повелась на провокацию, стойко выдержав взгляд ледяных глаз. Феликс делает шаг назад и падает в широкое кресло, стоящее возле стола, на котором сидела девушка. — Потому что ты этого не хотела. Не имею привычки поступать против желаний девушек. — Мира в очередной раз поражалась его проницательности. Не уж то он заметил столь незначительную смену ее настроения во время репетиции? Она устало выдыхает и трёт шею рукой, при этом болтая ногами, на которых все ещё были надеты белые туфли. Взгляд блондина задержался на тонких щиколотках. — Феликс, пойми, это моя работа. На которой, увы, не спрашивают, чего я хочу, а чего — нет. Я просто обязана делать все, что мне говорят. Независимо от желаний. Тебе повезло с тем, что ты никогда не работал моделью. В отличии от брата. — Но зачем ты согласилась на эту работу? — Ты представить не можешь, как я себя ненавижу за этот косяк… — тоскливо отвечает та, смотря в распахнутое окно. — Тогда почему ты не можешь просто разорвать контракт? — Все куда сложнее, чем может показаться. — она заламывает пальцы — Не будь я в свои пятнадцать такой наивной дурой, может все бы и обошлось. — Не будь к себе так строга. Я тоже в своё время наделал кучу ошибок, которые до сих пор разгребаю. Все мы люди, и нам свойственно ошибаться. — кареглазая улыбается. Искренне, не натянуто. Она сидит на столе, в белоснежном коротеньком платье, с плеча то и дело пытается скатиться тонкая лямочка. А ее улыбка…он ещё не разу не видел ее улыбки. Ее щёчки тут же украсили милые ямочки, что ввело юношу в новый транс. Она была слишком милой, красивой, совершенной… Феликс, незаметно, начал улыбаться сам. Не ухмыляться, а искренне улыбаться. Она смотрит на его вмиг подобревшее лицо. Его растянутые губы смягчили острые углы бровей, избавили от колючего холода малахитовые глаза. Она моргает и решается. Спрыгивает со стола и тут же ее колени подгибаются, а из горла вырывается жалобный стон. Феликс успевает подхватить падающую брюнетку на руки. В голову резко ударили гнев, отчаяние и злость. Причём не ее. Чужие. — Мирослава? Что с тобой? — юноша испуганно осматривает ее ноги, но не находит никаких повреждений. Он принимает решение уложить ее на небольшой диванчик и позвать кого-нибудь на помощь, но его останавливает выпорхнувший из сумки волчонок. — Не нужно. Сейчас. — он подлетает к своей хозяйке и касается лапками ее висков. На его лбу начинает светиться полумесяц. — Что это было, Фрол? — головная боль утихла и Мира приняла сидячее положение. — Где-то рядом аккуманизировали человека. Его эмоции сильным потоком распространились по округе. Ты теперь очень чувствительна к таким вещам. — девушка кивает, принимая новую информацию, как должное и натыкается на очередной ошарашенный взгляд. — Феликс, знакомься, квами волка — Фрол. — обреченно выдыхает черноволосая, стряхивая с ног проклятые каблуки. Маленький квами подлетает к блондину и протягивает лапку: — Наконец-то я с тобой познакомился. Очень приятно, Феликс. — Взаимно, Фрол…— аккуратно сжимает пушистую конечность и смотрит на девушку. — Да, я Лу́на. Как ты и предполагал. — А у всех героев есть…квами? — на удивление Миры, Грэм де Ванили не стал паясничать или говорить о том, какой он умный, раз смог догадаться. — Да. — Как же ты смогла стать героиней без ведома Леди Баг? Она ведь хранитель? Или это все придумали ради славы? — Я ещё сама ничего не знаю. И видела я ее всего один раз. Когда спасала. Мы и поговорить только то не успе…— дверь с оглушительным треском выламывается, разлетаясь на маленькие щепки. Мирослава смотрит в окно и отмечает идеальное расположение рядом стоящих домов. Их крыши прекрасно пересекались, составляя удобную дорожку для передвижения. И расстояния между краями были небольшими. — Следуй за мной и постарайся не отставать. — она с разбегу выпрыгивает из панорамы…