После того случая прошла неделя. Амелия так и не появилась на занятиях. Профессор Снейп объявил, что она заболела, так что выйдет не скоро. А Гарри с Гермионой буквально изводились по непонятной для обоих причине, волнуясь за эту блондинку, но узнать что-то о ее состоянии боялись. У каждого в сознании застыла та картина…
Почти весь факультет змей стал тише воды из-за своего платинового принца и его компании, только сам Драко бесновался сильнее, чем когда-либо. Он то и дело привязывался ко всем подряд, пару раз даже чуть в драку не влез, но, на удивление, к самому Поттеру цеплялся не так часто, да и не так обидно, как это было раньше, скорее из привычки, чем с реальным желанием задеть. Гермиону так вообще не трогал.
Зато Рону доставалось по полной программе. То кто-то подпалит его мантию на травологии, то за едой в Большом Зале улетит курочка прямо в лицо или суп приземлится прямо на голову, то зелье взорвется прямо под носом, и все это сопровождалось едкими комментариями всех трёх слизеринских шоуменов.
Забини, Нотт и Малфой как с цепи сорвались. Даже их однокурсники уже начинали шептаться по углам о их неуправляемости. То они напивались дебоширили в собственной гостиной, то прошёл слух, что кто-то нехило так разнёс тот самый женский туалет, то все трое одновременно ложились в Больничное Крыло после падения с метлы. Ночью. В дождь.
И это все за одну неделю…
Зато, Гран была без изменений, только стала бледнее обычного. Русая оставалась такой же молчаливой и держалась немного отдельно ото всех, хотя и находилась всегда в компании. Было полное ощущение, что у неё постоянно болела голова, что ли…
Эта девочка была единственной относительно адекватной среди всех своих друзей. Если искать сравнение, то они стали похожи на бешеных псов, а она одна осталась недовольной, но тихой кошкой.
И однажды Гарри все же решился подойти к ней и спросить, что же происходит сейчас с Амелией. Он правда переживал за эту блондинку: перед глазами то и дело всплывал ее образ, такой измученной и изуродованной, с безжизненным взглядом, наполненным пеленой слез, и хриплым голосом, молящим о помощи.
И вот, поймав Изабеллу после совместного зельеварения, избранный наконец осмелился:
— Прости, Гран, я хотел узнать… Ты же живешь с Амелией в одной комнате, может… ты знаешь, как она? — начал невнятно гриффиндорец, еле подбирая слова.
Взгляд этой русой был настолько тяжелым, что былая решимость будто совсем пропала. Она молчала. Казалось, прошла целая вечность, прежде, чем слизеринка проявила хоть какие-то эмоции и ответила:
— Я тебе ничего не могу сказать. — Гран говорила медленно и жестко. От ее тона по спине бегали мурашки. — Но мой тебе совет, не приближайся больше к ней, не говори, не смотри на неё, не спрашивай, как она, не узнавай ничего у профессора или кого-то другого. — она резко отвернулась и сжала голову руками, будто от резкой головной боли. — Ты и так уже слишком к ней приблизился.
После этих слов, слизеринка отошла от парня на несколько шагов, слегка пошатываясь, но, не отрывая ладоней от головы, и ушла по направлению к подземельям.
А Гарри остался стоять в коридоре в полном недоумении.
Что он опять сделал не так?
Неужели он ошибся?
Почему он даже не может узнать, как она, если это разрывает его изнутри?
***
Амелия с того дня жила как в бреду. Она смутно помнила тот вечер, когда ее нашли ребята, только лица Грейнджер, Поттера, брата и крестного, который то и дело вливал в неё какие-то зелья.
Проснувшись, блондинке все же пришлось объяснить все подруге. Тот вечер был долгим и болезненным для обеих. Амелия наконец выговорилась, а Изабелла тихо слушала, роняя слезы сожаления. Благо, Северус переселил Паркинсон в другую комнату, чтоб не появилось слишком много вопросов из-за внешнего вида Мел, так что им никто не мешал.
Влетевшим в комнату парням оставалось только тупо стоять и с неподдельным интересом рассматривать занавески и потолок, пока девочки приходили в себя и успокаивались. А потом… Амелия выдумала кривую и косую историю о том, как упала прямо на стеклянный шкаф в кабинете ЗОТИ…
И, конечно же, никто не поверил…
Но, за что она так сильно любила своего брата и парней, так это за то, что они не стали выпытывать из неё реальное положение дел. Они понимали, что у неё были свои причины молчать.
Хотя… Драко пытался делать вид, что верит каждому ее слову, но Мел четко слышала его истошный крик и кучу неприличных слов, стоило ему выйти за двери спальни. Это вызвало в обеих девочках смех. Казалось, он готов был кого-то убить, но ещё не выбрал, кого конкретно.
Успокаивали его тогда всем факультетом…
А что до самочувствия…
Мел первые пару дней даже двигаться нормально не могла. Даже самый банальный поворот головы приносил дискомфорт.
Но хуже было ночью…
Ее начали преследовать кошмары. Каждый раз во сне повторялся тот вечер. Каждый раз она видела те горящие глаза и ощущала ту боль. Каждый раз в них то и дело появлялись образы мертвого брата, Поттера и Крауча, возвышавшегося над ними с палочкой, из который лился красный луч запретного заклинания. Каждый раз она просыпалась посреди ночи в слезах и ее обнимала Изи, чтоб хоть немного стабилизировать ее состояние своими способностями эмпата.
Ей снова стало страшно, но уже не за себя.
Плевать. Амелия боялась, что, пока она жива, дорогие ей люди могут пострадать из-за любого необдуманного поступка или взгляда.
Это продолжалось почти всю неделю, пока к ней не пришёл крестный, чтоб проверить ее самочувствие. Тогда она уже немного излечилась, на теле уже почти не было видно тех кровоподтеков, лишь синяки стали желтеть, расползаясь как зараза.
— Как ты себя чувствуешь? — начал Северус, ставя на прикроватный столик сумку с зельями. — Драко говорил, что ты кричишь по ночам.
— Кошмары…
— А в остальном? — волшебник разложил множество склянок перед блондинкой и принялся проверять ее пульс и температуру. Волнение можно было определить только по холодным ладоням и подрагивающим пальцам зельевара.
Он был зол. Амелия это знала, и в который раз корила себя за все неудобства, которые принесла дорогим людям.
— Я читала в учебнике, что есть зелье, уничтожающее все эмоции человека…
— Даже думать об этом не смей. — отчеканил декан и посмотрел ей прямо в глаза. — Это не выход, как бы плохо ни было.
Они сверлили друг друга глазами какое-то время, а после Малфой отвернулась и покорно дала руку для очередной проверки.
— Ты не готова к этому, Амелия. — не сводя пронзительного взгляда со студентки, произнёс Снейп. — Подумай в первую очередь о других. Как они должны реагировать, если ты полностью лишишься чувств?
— Они меня поймут.
— Я не это спрашивал. — декан выглядел подавленным, стоило ему только вновь коснуться крестницы. — Ты перестанешь любить, радоваться, грустить… Ты перестанешь быть человеком. — он тяжело вздохнул. — Представляешь, какую боль ты принесёшь всем, кто тобой дорожит?
В кабинете наступила тишина, нарушаемая только неровным дыханием Мел и Северуса.
— Прости… Я не подумала.
— Тогда засыпай, а завтра хотелось бы уже видеть тебя на моем предмете. Я готов дать тебе зелье, с которым ты перестанешь видеть сны, но на этом все.
Слизеринка ничего не ответила, но Снейп видел, что что-то все ещё было у неё на уме, и она раздумывала, стоит ли это озвучивать.
И она решилась.
— Крауч сказал, чтоб я приходила к нему раз в неделю.
— Что?
— Это будут своего рода «дополнительные занятия». — блондинка опустила голову и прикусила губу, чтоб не поддаться ненужным сейчас чувствам.
На плечи Амелии легли такие родные ладони и крепко прижали к груди, стараясь подбодрить, как только это возможно.
— Ты должна вытерпеть. Прости, что не могу ничего поделать, но я клянусь тебе, что это скоро закончится. — от этих слов, у Малфой все же сдали нервы. — Я дам тебе притупляющее зелье, но не больше. — девочка в ответ закивала, боясь хоть что-то ответить, ведь в горле уже собрался ком, а намочить мантию декана не хотелось. — Оно действует пару часов, но я надеюсь, это хоть немного тебе поможет.
Северус не знал, что сделать в такой ситуации. Пока план не будет окончательно выполнен, Крауч в рядах пожирателей будет практически неприкосновенен. Он может делать что угодно и с кем угодно.
Но Снейп поклялся, что отомстит этому выродку за все, что тот посмел сотворить с его любимой крестницей.
***
По прошествию недели, Амелия наконец появилась на занятиях, но теперь она будто специально избегала Гарри. На уроках появлялась впритык и только в сопровождении. Ходила словно тень, укутанная в водолазки, вечно в перчатках и в шарфе даже в классах. Стоило им с Поттером пересечься взглядами, сразу отворачивалась или убегала в обратном от парня направлении.
Что-то изменилось в этой слизеринке. Она больше не сияла: глаза, которые раньше были светло-серого оттенка, потускнели, а сама волшебница будто погасла. Из неё словно вышла жизнь.
Малфой сторонилась всех, держалась как-то отдельно, даже от брата, избегала физического контакта, а, если он происходил, то с ней случалось что-то странное.
Нет.
Ей не было больно.
У неё начиналась своего рода паника. Хоть и крайне слабо уловимая. Человек, не знающий ее, ничего бы даже не заметил.
Из других перемен: она стала ходить на ЗОТИ, но если на других занятиях слизеринка ещё хоть как-то была похожа на живого человека, то на этом предмете она была будто стеклянной статуэткой. Взгляд пустел, тело становилось неподвижным, и лишь пальцы иногда дрожали, но в ту же секунду накрывались ладонью Драко, который официально перебазировался за стол к сестре, и, казалось, был совершенно невозмутим.
Только сжимающийся до крови кулак выдавал злобу и ненависть слизеринца.
Тогда-то Гарри и понял, что все произошедшее с младшей Малфой было дело рук профессора Грюма.
Но… зачем бывшему мракоборцу было так истязать обычную студентку? Да, она со змеиного факультета, но Амелия ведь ничего не сделала…
Стараясь отвлечься от навязчивых мыслей и переживаний за эту блондинку, Поттер углубился в разгадывание загадки яйца. И, как ни странно, в этом ему помогала ласточка.
Она появлялась перед ним всегда в одно и то же время, когда он приходил в библиотеку, в самый дальний и темный ее угол. Голубенькая птичка рассказывала избранному про многие заклинания, которые так или иначе могли ему помочь, говорила, чтоб он не забывал отдыхать и хорошо питаться. Иногда гриффиндорец даже ловил себя на мысли, что эта ласточка — кто-то из его друзей.
Но ведь это невозможно.
Хотя один раз она даже отругала его за то, что он пропустил ужин.
Что за странное создание…
После того, как он написал ей письмо, про Седрика, который рассказал избранному секрет разгадки второго испытания, птичка долго высказывала, свои подозрения. И Гарри был с ней согласен почти во всем.
Диггори был каким-то неправильным. Будто и не собой вовсе. Говорил слишком дружелюбно и приторно доверительно, словно они были закадычными друзьями. А ещё все его слова казались такими вызубренными…
Ласточка предположила, что он был под империусом, но…
Кому это нужно?
***
На второе испытание Гарри шёл совершенно растерянным и сбитым с толку. Рон и Гермиона как сквозь землю провалились, а Невил продолжал жужжать на ухо про эти жабросли, которые не вызывали у брюнета никакого доверия. Да и, как назло, он вчера видел Амелию. Она шла по коридору, и гриффиндорец даже сначала перепутал ее с привидением.
Блондинка опять была потрёпанной и изнеможённой. У Гарри тогда в который раз сжалось сердце. Парень так соскучился по той слизеринке, которая устраивала ему веселую жизнь, вызывала на состязания, вела подсчёт их приколов друг над другом, цапалась с ним по любому поводу…
Думая о прошлом, Поттер продолжал наблюдать за Амелией, а она шла, изредка пошатываясь, и Гарри так и не посмел подойти к ней. Она бы просто снова убежала, причинив боль им обоим. Себе — физическую, ему — душевную.
Хотя, кое-что он все же подметил: Малфой шла из кабинета ЗОТИ…
Значит его догадки были верны.
***
Когда до начала оставалось всего каких-то минут двадцать, они с Грюмом остались наедине. Сзади опять почувствовался лёгкий ветерок и поток света, приносящий с собой тепло.
Это была ласточка-патронус.
— Желаю удачи, Поттер. — пропищала голубая птичка, но парень заметил, что она была прозрачнее, чем обычно. Это не могло не пугать. — Прости, что от меня не было пользы в этот раз, но я правда хочу, чтоб с тобой все было хорошо. — она замолчала на пару секунд, будто рассматривая лицо парня. — И не забывай носить браслет.
После этих слов птичка растворилась в воздухе, а Грюм недоуменно посмотрел на Поттера, который довольно поправлял кожаный браслет с красным снитчем посередине. Было видно, что Гарри не планировал что-то разъяснять своему «любимому» профессору. Только не после того, что он сотворил, и продолжал творить с
его Амелией. (Хотя, фактически, она ему и не принадлежала, но Поттеру просто нравилось так думать. На это он вполне имел право.)
Окинув взглядом трибуны, парень увидел, как туда только поднимались запыхавшиеся Гран и младшая Малфой, а Рона и Гермионы так и не было в пределах досягаемости. На секунду взгляды гриффиндорца и слизеринки пересеклись, и избранный был готов поклясться, что она одними губами пожелала ему удачи и улыбнулась.
Может ему привиделось от волнения?
Или Амелию кто-то подменил?
Размышлять больше не было времени.
Второе испытание началось.
***
Гробовая тишина.
Темнота.
Время действия жаброслей подходило к концу.
Легкие сдавливало от недостатка кислорода.
Было нечем дышать.
Глаза тяжелели.
Слава Мерлину, хотя бы с Роном, Гермионой и той девочкой все хорошо…
Гарри чувствовал, как сознание начинало покидать его, и он уже был готов сдаться, как вдруг в его голове раздался почти что крик. Голос был таким знакомым. Он не слышал его уже довольно давно.
Этот голос был приятным и таким…
любимым…
— Используй Асцендио, придурок очкастый! Чем ты весь второй курс занимался? Ты не можешь вот так умереть! Или я расскажу всем про то, как ты пол ночи провисел, подвешенный за ногу к дереву! — голос дрогнул, а после добавил. — Если ты умрешь, я тебя потом сама прикончу! Дементорами из тебя душу вытяну!
Гарри резко открыл глаза и из последних сил проговорил заклинание, которое тут же вышвырнуло его из воды, прямо на деревянный причал, на котором его уже ждали друзья.
Но сейчас его интересовали совсем не те, кого он только что спас.
Поттер поднял голову и встретился взглядом с этими испуганными серыми глазами, которые наконец блестели жизнью (или слезами, он не очень хорошо рассмотрел). Они смотрели друг на друга буквально несколько секунд, но этого хватило, чтоб гриффиндорец понял: это был
её голос.
Она переживала за него. Она звала.
Но как он смог ее услышать?
Хотя…
это не важно.
Он улыбнулся ей, но слизеринка, будто испугавшись чего-то, отвернулась и спешно удалилась с трибун в компании подруги.
Гарри тихо посмеялся таким переменам в поведении этой несносной блондинки. Она стала походить на дикую кошку, но от этого к ней только больше хотелось приблизиться.
Малфой наконец стала хоть немного походить на саму себя. Впервые с того дня, слизеринка выглядела такой живой и полной эмоций.
Гарри скучал.
Он тихо рассмеялся своим мыслям, вызывая у всех вокруг неприкрытый шок. Лишь Гермиона, сидящая совсем рядом мягко улыбнулась, прекрасно понимая причину такого поведения лучшего друга.
Она тоже была рада возвращению настоящей принцессы Слизерина.
Может все наконец наладится?
***
И о чем она только думала? Использовать легиоименцию! Полный бред. А все потому, что забыла выпить зелье с утра… Зачем крестный вообще научил ее этому заклинанию? «У тебя талант! Его надо развивать» Ага! Спасибо! Уважил! Удружил! Только проблемы наживает теперь. А это получилось даже непроизвольно…
Она ведь действительно испугалась за этого идиота.
Благо рядом были только близкие, которые ничего не заметили.
Или сделали вид, что не заметили…
С другого конца коридора были слышны тяжелые шаги, преследовавшие девочек. Амелия прекрасно знала, кому они принадлежали, именно поэтому она никак не собиралась останавливаться. И вот, когда до лестницы в подземелья оставалось буквально несколько шагов, на ее плечо легла тоненькая палочка, которую она уже могла распознать среди тысячи:
— Надеюсь, ты не думала, что я не замечу ваших переглядок с Поттером? — тихий шёпот прямо на ухо, заставил все тело блондинки оцепенеть, а стоящая в нескольких шагах Изи незаметно опёрлась на стену и сжала кулаки, стараясь не подавать виду, что ей стало плохо. — Жду в своём кабинете через пятнадцать минут, для повторения материала. — после этих слов волшебник удалился, оставляя девочек одних.
Она снова забыла об этом пожирателе и поддалась…
чувствам…
Да почему она должна была… именно в
него… это же так
неправильно…
Посмотрев на русую и оценив выражение ее лица, Амелия наконец признала. Больше не было смысла что-то скрывать или недоговаривать. Им обеим все и так было очевидно.
— Я все понимаю, Малфой. — опередила подругу Гран.
Девочки стояли посреди пустого коридора, и на глазах у блондинки появилась пелена слез. Все те эмоции, которые она подавляла зельями потихоньку стали выходить из неё.
— Что мне делать, Изи? — соленые капельки покатились по щекам, обжигая их. — Что мне теперь делать… Этого не должно было произойти…
Мел медленно присела на корточки и закрыла лицо руками, а другая слизеринка осторожно приобняла ее и, поглаживая длинные волосы, сказала, убаюкивающим тоном:
— Это произошло уже давно, просто ты боялась признаться сама себе. — Гран убрала ладони подруги от глаз и продолжила. — Мы обязательно со всем справимся. Я всегда буду рядом.
Так они сидели, пока не послышались первые крики беснующихся после испытания студентов.
***
Шли дни, и, как бы страшно это не звучало, но Малфой
привыкла.
Привыкла пить зелья, никогда не снимать подвеску со снитчем и носить ее строго под одеждой, не показывая никому, чтоб хоть немного уменьшить боль от круциатуса. Привыкла к «дополнительным занятиям» с Краучем. Привыкла к сочувствующим взглядам друзей. Привыкла к постоянным письмам отца с угрозами для ее профессора, которые никогда не воплотятся в жизнь. Привыкла к посланиям матери, на которых каждый раз можно заметить следы от слез. Привыкла выслушивать о своём не самом лучшем состоянии от Северуса, который то и дело пичкал ее всем, что только находил в своей кладовой. Привыкла избегать Поттера, который поначалу ещё старался понять, что происходит, а потом все же сдался.
Привыкла чувствовать, что кто-то всегда тихо сопровождает ее после пыток в кабинете ЗОТИ до входа в подземелья.
Этот «кто-то» никогда не показывается, но Мел чувствует, что он рядом, что помогает ей двигаться и переживать все это. Как-то раз блондинка пыталась поймать этого человека, но никого рядом не оказалось. В другой раз Малфой четко ощутила чьи-то сильные руки на своих плечах, когда чуть не упала с лестницы, потеряв все силы, но, опять же, никого рядом не увидела.
Но она была благодарна.
Этот человек не смотрел на неё убитым взглядом, не сочувствовал, не плакал из-за неё, не говорил, как ему жаль, а просто был рядом, когда было плохо.
Однажды она даже почувствовала его присутствие во время пытки круциатусом. Амелия искренне не понимала, каким образом этому человеку удавалось оставаться невидимым, или, почему она так четко чувствовала его присутствие, но, когда он (или она) взял теряющую сознание слизеринку за руку, Малфой была счастлива.
Она больше не одна. Наконец-то и у неё была своя «ласточка».
***
Гарри ненавидел.
В его душе жила такая тьма, какой он ещё никогда не ощущал. Казалось, он был готов в любую секунду убить, не моргнув и глазом.
Неужели он стал таким же, как пожиратели, о которых так много рассказывал Сириус?
Нет.
Теперь он видел разницу.
Эти уроды мучают людей ради забавы, а он хочет спасти всего одного человека, который не заслуживает страданий.
Малфой…
Каждый раз, когда она не появлялась на ужине, Гарри буквально летел в спальню, чтоб взять мантию и проводить ее, обессиленную и уничтоженную, в подземелья.
Да.
Он знал, что ничем не помогает. Просто он чувствовал, что иначе он не сможет.
Просто только так Гарри может быть рядом.
Только так он может узнать, как она.
А потом гриффиндорец увидел,
что с ней происходит за этими дверьми, и его мир окончательно перевернулся.
Его профессор оказался сыном мистера Крауча, которого избранный видел в омуте памяти.
Это подобие человека говорил какие-то странные фразы, от которых все нутро парня сжималось и выворачивалось. Он угрожал и строил планы на будущее с четверокурсницей, воображал строительство нового мира и количество наследников, наблюдая за мучениями блондинки. И Поттер просто стоял и удивлялся своей выдержке. Как он не пустил в пожирателя Аваду, сам не понял. Просто он был больше сосредоточен на корчившейся от боли слизеринке.
А Малфой…
Нет.
Амелия…
Она будто и не слышала слов этого урода. Неужели это уже стало чем-то обыденным для этой хрупкой девочки?
Она действительно была такой маленькой…
Почему именно она должна проходить через такое?
Гарри ненавидел.
Он пообещал себе и ей (хоть она об этом и не знала), что лично убьёт того, кто принёс ей столько страданий.
Может шляпа была права, и он сделал неверный выбор?
***
Мел бежала по заднему двору Хогвартса и проклинала себя, за то, что проспала. Сегодня должно было состояться последнее испытание. Специально для него слизеринка приготовила сильнодействующее зелье, чтоб усыпить Поттера.
Он не должен был зайти в Лабиринт. Только не сегодня.
Она не готова была потерять эту занозу навсегда.
И опять она забыла выпить подавляющее…
Наверно поэтому все ее нутро так бушевало.
А все из-за Барти-дементор-его-раздери-Крауча…
Несколько дней назад он снова позвал ее к себе, но на этот раз в Малфой не прилетело ни одного круциатуса. Сумасшедший козел просто начал выкладывать ей то, каким количеством вариантов может лишиться жизни Поттер.
И у неё остановилось сердце.
А ЛжеГрюм наблюдал и скалился, а после и вовсе отпустил.
Невзирая на комендантский час, слизеринка сразу же побежала в библиотеку, чтоб в который раз прочесать все учебники по зельям и чарам. Благо в тот день была очередь старосты ее факультета обходить школу.
И она нашла.
Мутная желтоватая жидкость могла спасти брюнета. К тому же, ингредиенты были простыми и легкодоступными.
Стоит сделать несколько глотков, и Поттер уснёт на ближайшие сутки.
Да, избранный не получит всех лавров от победы, но зато останется при всех конечностях. Как минимум.
А Амелия за милую душу продолжит язвить и тыкать ему в нос, что он проспал возможность прославиться как настоящий волшебник. Даже подавитель пить не будет, чтоб в полной мере насладиться каждой эмоцией на лице гриффиндорца.
И вот, прибежав наконец к палатке участников, она осторожно заглянула туда, но не увидела никого, кроме Диггори.
— Эй! — шепнула слизеринка, чтоб ее точно услышали. — Седрик!
Парень сначала немного испугался, но через несколько секунд все же сфокусировался на своей гостье.
— Что такое, Малфой? — насторожено спросил пуффиндуец.
— Не знаешь, где Поттер околачивается?
— Либо скрывается от Риты Скитер, либо с командой поддержки обсуждает предстоящее испытание. — слишком уж приторно-весело выдавил из себя парень. — А тебе нужно от него что-то конкретное?
Мел быстро накинула на лицо привычную маску и сочинила:
— Меня поймал по дороге Снейп и сказал передать нашему великому избранному это зелье. — она достала из сумки бутылёк и слегка потрясла содержимое, будто видя его первый раз в жизни. — Вроде как, указ Дамблдора.
Переведя взгляд от жидкости обратно на собеседника, Малфой обременительно закатила глаза, и завершая свою гениальную актерскую игру тяжелым вздохом буквально на всю палатку, положила склянку на подобие столика прямо перед Диггори.
— Короче, я свое дело сделала, теперь это твой крест. — блондинка отвернулась и пошла к выходу. — Что это, не знаю, но надеюсь - яд.
Не дожидаясь ответа, слизеринка удалилась и направилась к трибунам, на которых уже собирались зрители.
План был безупречен. Помешать может только крестный, но с этим она справится.
Сегодня никто не умрет!
