Естественно, Амрит знал, что они встретятся. И хотел не чувствовать ничего, тем более боли, но она упорно скреблась внутри острыми когтями. Это раздражало. От неё хотелось избавиться, но вдруг он осознал, что жил с ней на протяжении последних четырёх лет.
Видеть Рани спустя столько времени было как-то даже… дико? И непривычно. Они расстались едва ли не врагами, и теперь Амрит мало понимал, как себя вести. Он не знал, чего ему хочется больше: шею ей повернуть до щелчка или обнять так крепко, чтобы она никогда больше не смогла из его рук выбраться.
Лицо его, конечно, не выдавало ни единой эмоции. Выработанная годами привычка.
Амрит разглядывал Рани с ног до головы. Цветные кроссовки, чёрные широкие штаны с высокой посадкой, заправленная в них клетчатая рубашка с маленькой брошкой в виде короны, чокер с подвеской-звездой, чёрные распущенные волосы, рассыпанные по плечам, шрам, пересекающий левую бровь… Она выглядела взрослее и страннее, чем прежде. Казалось, будто объявила бунт традиционным вещам, принятым дома, в Индии. Впрочем, даже в таком необычном наряде она оставалась красивой. Как и всегда. Только вот этот шрам… Откуда шрам?
Кто это сделал?
Рани изменилась. Сильно. Амрит чувствовал это. Чувствовал её. Перед ним стояла не та девчонка, которая бросила всё и уехала. Совсем не та.
Они схлестнулись взглядами, словно дрались на мечах. Даже казалось, будто был слышен звук, как лезвие сталкивалось с лезвием.
— Не держи сестру на пороге, Амрит.
Амрит резко моргнул, когда до слуха донёсся отцовский голос. Он ещё пару секунд поглядел на Рани, затем принялся отходить назад, шире открывая дверь. Он натянул ухмылку и выбросил руку в сторону в приглашающем жесте.
Внутри всё заскреблось с новой силой. Хотелось разодрать себе к чертям собачьим грудную клетку. Может, легче стало бы. Хоть немного.
— Где твои вещи? — спросил он, когда Рани зашла в дом, и закрыл дверь.
Она бросила взгляд за плечо, на рюкзак. Потом посмотрела на Амрита и приподняла уголок губ.
— Всё тут, — ответила Рани, на что он вопросительно вздёрнул бровь. — Знаешь, когда не носишь сплошные сари, то в рюкзак вмещается вполне себе приличное количество вещей. И пара обуви. — Она отвернулась, словно потеряв к нему интерес, и взглянула на отца. Он увидел, как переменилось её лицо: из злобно-саркастичного оно стало виноватым. — Будет ли наглостью тебя обнять?
Отец стоял у входа в гостиную и не шевелясь смотрел на Рани несколько секунд. Будто раздумывая, нужно ли подпускать её к себе. Затем вдруг усмехнулся и слегка развёл руки в стороны. Это было явным приглашением.
Лицо Рани озарила улыбка. Она стремительно скинула с плеч рюкзак и подлетела к отцу. Прижавшись к нему, сцепила руки за его спиной и шумно выдохнула. Тот опустил одну ладонь между её лопаток, а вторую — на затылок. Даже малость погладил большим пальцем.
Амрит увидел, как Рани расслабилась. Её плечи опустились, и она слегка сгорбилась. Его кольнула мысль, что буквально несколько секунд назад, стоя рядом с ним, она была прямая, как рельса, и напряжённая, словно готовилась в любую секунду отразить удар. А теперь, в отцовских объятиях, размякла.
Амрит отвёл взгляд.
Рани никогда не была близка с отцом. Не чувствовала себя комфортно рядом с ним, старалась избегать того, чтобы оставаться наедине, и даже не могла смотреть ему в глаза. Временами казалось, что она боялась его. А теперь… что? Когда они успели сблизиться? Да ещё и до такой степени, чтобы она добровольно обнимала его. В какой момент всё так круто повернулось?
Любопытствуешь или ревнуешь?
— Прости меня, — глухо проговорила Рани.
Амрит снова взглянул на них. Увидел, как она отстранилась и посмотрела на отца. Из-за разницы в росте ей пришлось запрокинуть голову.
— За что? — последовал вопрос.
— Я перестала тебе писать.
Писать? Они что, общались всё это время? Переписывались? Рани и отец?
Рани и отец?
Амриту почудилось, что он попал в какую-то параллельную вселенную.
Ревнуешь-таки.
— Я не зол, — спокойно ответил отец, приобнял Рани за плечи и повёл её в гостиную. — Очевидно, у тебя была веская причина перестать писать. Вижу, что она ещё и тяжёлая. Расскажешь потом, как будешь готова. Пока поговорим о делах.
— Спасибо, — тихо сказала Рани.
Хотелось даже ударить себя по лицу. Чтобы убедиться, что всё происходящее — реально. Неужели он взаправду всё это видел и слышал? А дальше что? Она вольётся во все их дела? Ритуалы, жертвоприношения? Калигхор? Так ненавидела всё это, когда уезжала, а теперь?..
— Зачем она едет?
— Рани везёт Амалу в Калькутту.
Амрит тряхнул головой и зашёл в гостиную следом за ними. Слух вернулся на моменте, когда отец приказал отнести вещи Рани в её комнату.
— Серьёзно? Комната всё ещё моя? — удивлённо спросила Рани, опускаясь на диван. — Думала, вы с ней уже что-то сделали.
— Я знал, что ты однажды вернёшься, — ответил отец, садясь на другой диван. — Дом ведь всё равно тянет обратно.
Амрита тошнило. Вообще, он оставался спокойным в любой ситуации, всегда знал, что происходит и что делать, держал эмоции под контролем, был в курсе, как отреагировать и когда… а сейчас его попросту тошнило. И из всего творящегося он понимал примерно ничего.
Нормальное общение между Рани и отцом в голове укладываться не хотело.
Тянуло убить кого-то. Просто так.
— Но всё-таки, — сказал отец, заставляя вынырнуть из мыслей, — это же не все твои вещи? Где остальные?
Амрит сел на тот же диван, где была Рани, только на противоположный конец, и закинул на спинку согнутую в локте руку.
Она откинулась назад, опустила ногу на ногу и сплела пальцы.
— Оставила у знакомого в Лондоне.
— На случай, если снова решишь сбежать? — не удержался от ядовитого комментария Амрит.
Рани сцепила челюсти и резким движением повернула голову. Яростный взгляд вперился в его лицо, точно желая сжечь. Он заметил, как она вцепилась пальцами в тыльную сторону левой ладони, впиваясь в неё длинными ногтями — явно потом следы останутся.
Мысленно хмыкнул. Помнил ещё, как легко вывести её на эмоции.
— Даже если ты оказался бы прав, — процедила Рани, — можно было бы меня в этом винить?
— Несправедливо, думаешь? — сразу же хлестнул Амрит.
— Дети, — разнёсся по гостиной твёрдый и грозный голос отца. — Тишина.
Они оба тут же замолкли и отвернулись друг от друга.
Дети. Тишина. Как давно он этого не слышал.
— Папа! Папа, пожалуйста, не наказывай! Это была моя идея! Я его упросила взять машину!
Рани говорила всё это, пока неслась через гостиную к отцу и огромными испуганными глазами глядела на него. Она остановилась только тогда, когда едва ли не впечаталась в него и не схватилась пальцами за ткань одежды.
Амрит, стоящий рядом, даже не сумел сдержать шок. За все пятнадцать лет своей жизни Рани ни разу добровольно не подошла к отцу, не проявила инициативу в общении с ним, смотреть не хотела даже, потому что отношения между ними были крайне натянутые, а теперь она… теперь…
— Я не замышляла ничего злого, клянусь! — продолжала причитать Рани, сбивая Амрита с толку ещё больше. — Я просто хотела подурачиться! Это я его подбила! Уговорила! Весь день только и делала, что ныла! Пожалуйста, не наказывай его! Это всё я!
— Рани, что ты делаешь?! — зашипел Амрит, когда до него наконец дошло.
— Тихо! — шикнула Рани. Затем едва слышно добавила: — Тебя спасаю, дурак! — Вновь повернулась к отцу. Большие слезящиеся глаза глядели снизу вверх виновато и умоляюще. — Лучше меня накажи!
— А ну замолчи, дурная голова! — снова зашипел Амрит. — Совсем с ума сошла?!
— Я сказала: тихо!
— Девчонка ненормальная!
— Дети, — заставил их умолкнуть отец. — Тишина.
Они резко повернулись к нему. Рани даже отпустила ткань и шагнула назад. Опустила руки, обхватив пальцами левое запястье.
Отец вздохнул.
— Машина цела, так?
Кивнули.
— Не разбита? Царапин нет? Совсем никаких повреждений?
Снова кивнули. Снова вздох.
— Значит, на этот раз прощаю. Первый и последний. Ясно? Первый и последний. Теперь свободны. Пока не передумал.
Два раза повторять не пришлось.
— Ты же хотел поговорить о делах, так ведь? — спросила Рани, переводя тему и глядя на отца.
Тот кивнул.
— Как дела с Амалой?
Она снова расслабилась. Практически так же, как было во время объятий. И хватку на своей же ладони ослабила. Следы от ногтей и вправду остались. Глубокие.
— Прекрасно, — ответила Рани с лёгкой улыбкой. — Дружим. — Она закрыла пальцами красные полумесяцы на коже, не сводя взгляд с отца. Да ладно, неужели заметила, как Амрит смотрит? — Она тотально мне доверяет. Даже её брат. Так что теперь мне осталось только мягко направлять её в нашу сторону. Познакомить с Амритом. Ну, и… остальное, о чём говорили.
— Хорошие результаты за два года, — отозвался отец.
За два года?
Познакомить с Амритом? Нет, конечно, знакомство с Амалой и так произойдёт, но он не рассчитывал, что ему вдруг может понадобиться… что? Помощь?
Амрита затошнило с удвоенной силой.
— Где она сейчас?
— Забрал атташе. Киллиан Лайтвуд, — без интереса сказала Рани. — Наверное, пошли в посольство.
Ах, да.
Дипломат.
— А ещё мне кажется, что Амала начала…
видеть, — продолжила она, особо выделив последнее слово. — Она ещё в Лондоне вела себя странновато, но я не придала значения. А тут внезапно потеряла сознание. Прямо посреди рынка. И это было мало похоже на солнечный удар.
Отец нахмурился. Он отвёл в сторону взгляд, явно о чём-то задумавшись. Просидел молча какое-то время и посмотрел на Рани. Медленно кивнул.
— Присматривай за ней, — сказал он. — Веди. Ты хорошо её узнала. Сможешь сделать так, чтобы она делала правильные выборы. Сама. Добровольно. По своему желанию.
Рани кивнула тоже. С готовностью. Хоть Амрит и заметил, что она слегка напряглась.
— Теперь ступай. Отдохни.
Она вздохнула и встала.
— Вечером уйду. С Амалой увидимся.
— И оденешься так же? — чуть приподнял бровь отец.
— Прости мне этот маленький каприз, — изобразив хитрую улыбку, сказала Рани. — После этих четырёх лет у меня появилась огромная слабость к европейской моде.
Сложив руки за спиной, она направилась к выходу из гостиной. Мимо Амрита прошла так, будто его тут даже не сидело.
— Вспоминай хоть иногда о традициях и родной одежде, Рани, — сказал отец ей вдогонку.
— Обязательно!
В следующий момент она скрылась.
— Ты мне уже расскажешь, что происходит? — спросил Амрит, глядя в дверной проём.
Он услышал, как отец поднялся.
— У меня дела. Задай все вопросы Рани. Только позже. Пусть отдохнёт, — ответил тот и добавил: — И больше не груби. Мне нужно, чтобы вы были на одной стороне.
С этим словами ушёл и он.
У Амрита голова шла кругом. Он не понимал ничего, но больше всего его волновал один вопрос.
Когда холодная война между Рани и отцом успела трансформироваться в мир?
***
— Муки выбора?
И вот снова. Рани выпрямилась, опять похожая на рельсу, и напряглась. Амрит увидел, как она сжала одеяло, сидя на краю кровати лицом к балкону и спиной к нему. Даже не повернулась в его сторону.
Он бесшумно вздохнул и двинулся вперёд. Подошёл к креслу, стоящему неподалёку от кровати, сжал спинку, отодвинул ближе к балкону, в которое светило закатное солнце, и сел. Слегка вытянул правую ногу и сцепил пальцы.
— Надень сари, — снова заговорил Амрит. Смотрел на разложенные на полу два комплекта одежды, между которыми Рани, очевидно, не могла выбрать. С одной стороны лежало фиолетовое сари с золотой вышивкой по всей ткани. С другой — фиолетовый топ, голубые джинсы с подворотом и клетчатая рубашка. Он усмехнулся про себя: кому-то явно нравились фиолетовый цвет и рубашки в клетку. Кажется, Европа плохо влияет. — Хоть вспомнишь, как родное носить.
Рани посмотрела на него. Застыла так на полминуты где-то. Вернула взгляд на одежду. Посидела ещё с полминуты. Затем резко потянулась к сари, аккуратно сложила, поднялась и убрала в шкаф. Вернувшись к кровати, плюхнулась на неё, откинулась назад, упёршись локтями в одеяло, ткнулась одной ногой в край, а вторую выпрямила. И глядела так, словно не произошло ничего из ряда вон.
— Чего ты хочешь, Амрит? — холодно спросила Рани. — Зачем пришёл?
Нет, вот она серьёзно убрала тот вариант, который он предложил? Специально? Чтобы позлить? Или что?
Тебе сколько лет вообще, позволь спросить? Двадцать четыре или четыре?
Хотя, вообще-то, сработало. Маленький укол злости до него правда добрался.
— У меня есть вопросы, — ответил Амрит.
— Может, ты списком выпишешь, а я потом в письменном виде все ответы дам?
Он вздохнул, не сводя с Рани глаз. Она делала то же самое. С упрямством и раздражением. Покачивала согнутым коленом.
Амрит скользнул взглядом по чёрным ногтям, затем выше, к левой брови.
— Откуда шрам?
Рани вздохнула, посмотрела в сторону.
— Подралась.
Богиня милостивая… Что за девчонка?
— Вечером как-то шли с Ма́лой. Пристала какая-то пьянь. Цвет кожи не понравился. Мы же смуглые обе. А эти двое как альбиносы. Может, им такой контраст не понравился. Не помню, что говорили. Это с год назад где-то было. Ну, они пристали. Двое было. Я мирно сначала хотела разойтись. Вперёд ушла. Мала не успела. Схватили её за руку, она не могла вырваться. Второй за меня взялся. Я кусаться начала. Буквально. Он отпустил, а я ему рюкзаком по лицу двинула. Не своим — Малы. У неё там книги лежали какие-то. Тяжёлые. Оглушила его. Может, нос сломала. Точно не помню. Уже ко второму обернулась. Он как с ума сошёл. Бутылку свою разбил, угрожал. Я запаниковала. Метнулась вперёд, хотела Малу вытащить. Он рукой махнул, попал по лицу. Бутылкой как раз. Оттуда и шрам. В итоге Малу я вытащила. Кажется, этого придурка даже его же бутылкой пырнула. Тоже не помню. Как в тумане всё было. Мы убежали потом, пока они не очухались. Больше по той улице не ходили.
Рани замолчала и взглянула на Амрита. Она вдруг удивлённо нахмурилась. Открыла рот, чтобы что-то спросить, но захлопнула обратно.
А он только сейчас заметил, как сильно сжал пальцами ладонь и с каким бешенством смотрел. Причём мускул не дрогнул ни один. Но взгляд просто полыхал.
Амриту казалось, что когда Рани приедет, то из-за её побега он не будет чувствовать к ней и в отношении неё ничего, кроме презрения. Он ведь не принял и не простил её поступок. Однако вот он — сидел здесь и горел от злости. Потому что, богиня свидетельница, никто не смел причинять вред и боль его сестре.
Никто.
— Ещё вопросы? — резко оборвала Рани его размышления.
Амрит взял себя в руки.
— Ты двадцать лет отца стороной обходила, — переключился он. — А теперь я слышу, что вы переписывались. С чего вдруг?
— Двадцать один год, — исправила она. — Когда я уехала, то не выходила на контакт. Только через год написала ему. Переписывались. Я долго металась, не знала, то ли остановиться и окончательно оборвать всё, то ли хотела вернуться домой. Тяжело было. А в один момент написала, что хочу обратно в Калькутту. В семью. Думала, он меня пошлёт куда подальше. Но сказал приезжать. «
Двери дома всегда открыты для тебя». Я спросила, не нужно ли сделать чего-нибудь. Или ещё что-то. Не хотела ехать с пустыми руками. Он написал, что есть у него одна мысль… И вот я уже нахожу Амалу, знакомлюсь и дружу. Два года спустя мы лучшие подруги. И вот Амала едет в Калькутту
спокойно. Просто немножко помогли влиться сразу в серьёзную работу. Некто неизвестный, но это, конечно, дело десятое. Без
лишних угроз. Никто сверху
мягко не намекал, что будет, если она откажется от работы. Так что просто… чуть-чуть помогли продвинуться по карьере. Бывает же. Кому ещё такой шанс выпадает? И вот выбор ехать сделан
добровольный. И Амала не переживает, что с братом и бабушкой могут что-то сделать. Понимаешь, в чём прелесть? Она не боится и все свои выборы делает сама, без воздействия и давления. А значит, и ко всем нашим
делам может стать очень даже… как бы это сказать… лояльной. — Рани самодовольно улыбнулась. — Теперь ты должен сказать, что я молодец.
Амрит молчал и просто смотрел на неё. В груди ворочалось какое-то непонятное и неприятное чувство. Снова затошнило. Хотелось выскоблить всё, чтобы внутри стало абсолютно пусто. Чтобы никаких чувств не было. Вообще.
Наверное, Рани родилась, чтобы выбивать его из равновесия.
— Я бы справился и без тебя, — услышал Амрит жёсткий голос, который каждым словом будто хлестал, и только потом понял, что говорил он. Ухмылка растянула губы сама собой. — Иногда угрозы — самый верный способ. Зато человек точно будет делать то, что ему говорят.
Рани резко перестала качать ногой. Её глаза злобно сверкнули. Она вся застыла, будто каменное изваяние. Казалось, что даже дышать стала через раз.
Вот так же ударило и его, когда четыре года назад она сказала: «А я больше не хочу тут быть».
Рани медленно слезла, буквально стекла, с кровати, поднялась на ноги и подошла к Амриту. Чуть вздёрнув подбородок, взглянула на него сверху вниз.
— Выметайся, — грубо сказала Рани, точно отрезала.
Амрит упёрся ладонями в подлокотники и плавно поднялся, ни на мгновение не прерывая зрительный контакт. Теперь сверху вниз смотрел он.
— Отец сказал, мы должны быть на одной стороне, — вновь ухмыльнулся он.
Рани сделала полшага вперёд, становясь вплотную к Амриту.
— Я никогда не буду на твоей стороне, — прошипела она. — Я
ненавижу тебя.
В ушах зазвенело. Так сильно, что вокруг все звуки пропали.
— Знаешь что? Я тебя так люблю. Ты мой самый лучший брат.
— Я твой единственный брат.
— Ну это тоже.
— Вот как, — едва шевеля губами, сказал Амрит.
— Выметайся, — жёстко повторила Рани и указала на дверь.
Он постоял ещё несколько секунд, ожидая, что она скажет что-нибудь дальше. Но она молчала. Тогда он, развернувшись на пятках, устремился к двери. Выйдя, захлопнул её. Остановился.
Вдруг Амрит услышал всхлип. Сначала думал, что показалось. Потом услышал ещё один. Он даже дёрнулся обратно к двери, потянулся к ручке…
Вздохнув, ушёл.
***
Я бы справился и без тебя.
Рани всю трясло. От боли и злости. Она не могла даже стоять нормально, поэтому отошла от лавки с украшениями, добрела до ближайшей стены и опёрлась на неё. Глубоко дышала, стараясь успокоиться.
Одновременно хотелось и разнести всё вокруг, и забиться в угол и рыдать в голос. Хотя дома она уже поплакала.
Я бы справился и без тебя.
На что Рани рассчитывала вообще? Что она приедет и всё между ними наладится? Что после четырёхлетней разлуки, в которую они не обменялись ни разу ни звонком, ни письмом, он вдруг соскучится и объятия ей раскроет? Что всё будет как раньше? Что она до сих пор имеет какое-то значение для него?
Вот последнее ранило больнее всего.
Идиотка.
Когда перед лицом кто-то внезапно щёлкнул, Рани резко вскинула голову. Её зелёные глаза встретились с золотыми.
Амала.
— Что с тобой, Рани? — спросила она, обеспокоенно сдвинув брови к переносице. — На тебе лица нет.
Рани хотела ответить, но горло перехватило. Глаза и нос защипало от вновь подступивших слёз. Даже Амала размывалась.
— Где ты остановилась, Мала? — сипло спросила она. — Можно к тебе? И я расскажу.
Амала стала выглядеть, кажется, ещё более обеспокоенной.
— Можно, конечно, — ответила она. Подойдя ближе, обняла Рани, помогла ей выпрямиться и повела за собой. — Это дело рук брата?
Рани смогла лишь кивнуть.
Амала замолчала, решив, очевидно, оставить расспросы на попозже.
***
Толком соображать Рани начала, уже находясь в гостиной. Красивой. Богатой. Она слегка хмурилась, разглядывая обстановку. Не оставляло чувство, что она тут уже бывала. Чей же это дом?
— Я привела гостью, — донёсся до слуха голос Амалы, которая несколько минут назад ушла на поиски хозяйки, чтобы предупредить насчёт Рани. — Надеюсь, вы не против, миссис Чаухан?
Чаухан…
— Ну что ты, Амала? — последовал ответ. — Я всегда рада гостям.
Рани, сунув руки в карманы джинсов, развернулась — и столкнулась взглядами с Приянкой Чаухан.
Вот так сюрприз. О том, куда они заселят Амалу, отец как-то не предупреждал… Интересный выбор, конечно.
Ну ладно, улыбаемся и машем.
