***
— Насчёт шрама Амриту что сказала? — неожиданно спросил отец, когда Рани задумалась о том, чтобы уйти, и даже придвинулась к краю кресла. Она застыла, упёршись ладонями в подлокотники и отведя локти назад, и стала похожа на кузнечика. Затем мысленно фыркнула от этого сравнения, откинулась обратно на спинку, вздохнула и ответила: — Ляпнула первое, что в голову пришло. Сказала, что с пьяными подралась, благородно защищая Амалу. Ну и себя тоже, конечно. Отец усмехнулся и качнул головой. Спросил: — А правду когда ему скажешь? Про аварию. Рани вновь вздохнула — протяжно, шумно, вымученно и немного раздражённо. Она отвела взгляд в сторону и сжала челюсти, принявшись нервно барабанить пальцами по подлокотнику. Долго сидела так, размышляя и не произнося ни слова. Думала о том, что рассказать Амриту об аварии — это правильно. В конце концов, что бы между ними ни произошло, они по-прежнему оставались семьёй. И понимала, что, возможно, просить отца не сообщать о случившемся никому и особенно Амриту было не очень верным решением, но не смогла по-другому. Она злилась на себя, на него — и боялась, что если он узнает, то ему будет… всё равно. Что в душе у него ничего не шевельнётся от знания, что она практически умерла. Поэтому даже руки тряслись, когда писала: «Пожалуйста, пожалуйста, прошу тебя, не говори Амриту. Не хочу, чтобы он знал. Пожалуйста». На самом деле, Рани не исключала вариант, что отец всё равно расскажет, но, к своему удивлению, обнаружила, что он просьбу исполнил. И теперь она была на распутье. Сказать — нужно, но… всё равно не могла. Рани зажмурилась на секунду. Открыла глаза. Посмотрела на отца, который, как оказалось, вовсе не отводил от неё взгляд. Упёрлась ладонями в подлокотники и наконец встала. — Когда-нибудь. Возможно, — нервно проведя пальцами по рассечённой брови, расплывчато ответила она. — Сейчас не до этого. — Следом, пока отец ничего не сказал, быстро спросила: — Я пойду, ладно? — Рани… — тяжело вздохнул он. — Пожалуйста, — взмолилась Рани, — не заставляй меня. Пожалуйста. Я не хочу, чтобы он знал. — Чего ты боишься? Равнодушного взгляда и холодного: «Ты заслужила». Потому что сбежала. Потому что приревновала Амрита к его же обязанностям, к которым его готовили и из-за которых его стало меньше в её жизни. Потому что испугалась того, что увидела в тот дурацкий день. Потому что повела себя как истеричка и к тому же обидела. Теперь ещё и он обидел. — Я просто не хочу, — процедила Рани. — Пожалуйста. Я не хочу. Она больше ничего не сказала, обогнула кресло и направилась к двери. Вышла и даже оборачиваться не стала: не хотелось видеть этот внимательный и обо всём знающий взгляд отца. На мгновение она прижалась к прохладной деревянной поверхности, а затем направилась в сторону своей комнаты. И, конечно, проходя через гостиную, тут же наткнулась на Амрита. Они застыли, глядя друг другу в глаза, и даже не моргали. Однако Рани быстро ожила, на шаг отступила, отвела взгляд и обошла Амрита, стремясь скорее уйти. Только не получилось: он резко и крепко схватил её за локоть, вынуждая остановиться. Она замерла и словно бы дышать перестала. — Поговорим? — раздался над левым ухом его низкий голос. — Нет, — сквозь зубы ответила Рани и попыталась вырвать руку из хватки Амрита, но, разумеется, тщетно. Боковым зрением уловила, как он отвернулся. Услышала, как вздохнул — тяжело и устало. Настолько устало, что она даже взглянула на него, но лишь на мгновение — и следом отвернулась. — Нам надо поговорить, — спокойно произнёс Амрит. — Не о чем, — бесцветным голосом сказала Рани. Несколько секунд они провели в тишине и без движения, но она в итоге всё равно сорвалась с места, застав его врасплох, и выдрала локоть из пальцев. Тем не менее реакция по-прежнему его не подводила, поэтому он снова задержал её, но на этот раз сжал запястье. А из-за того, что пыталась вывернуться, он сжал руку крепче, резко потянул на себя и перехватил так, что перед глазами оказалась тыльная сторона её левой ладони. Рани испуганно округлила глаза и застыла. Амрит нахмурился и со шрама медленно перевёл взгляд на её лицо. — Откуда? — едва заметно приподнял брови он. А правду когда ему скажешь? Она поджала губы и покачала головой. — Не хочу рассказывать. — Про тот шрам рассказала, — указал Амрит подбородком на бровь. Пожала плечами. — Я не в настроении. Отпусти. — Рани… — Слушай, хватит притворяться, что ты переживаешь за меня, ладно? — сорвалась Рани и наконец-то высвободилась из его цепких пальцев, когда он внезапно ослабил хватку. Они схлестнулись взглядами — так же, как тогда, когда она приехала. Глаза Рани мелко защипало от слёз, а Амрит глядел так, словно она со всей силы влепила ему пощёчину. Сердце больно ёкнуло, но она всё равно продолжила: — Ты не простил меня за то, что я уехала. Возможно, даже возненавидел. Потому что я посмела испугаться и отвернуться. Так что не надо вот этого всего, я тебя прошу. — Не простил, — признался Амрит. — Но это, по-твоему, значит, что я притворяюсь, что переживаю? — А разве не так? — процедила Рани. Его грудь тяжело вздымалась, а взгляд полыхал. Казалось, он готов был вцепиться ей в плечи и растрясти так, чтобы мозг вернулся на законное место. А в ней просто говорили боль и обида, с которыми она не могла ничего сделать. Из-за того, что было четыре года назад, потому что он внезапно закрылся и не посвящал её ни в какие дела, обсуждая только какую-нибудь ерунду, будто она дитём неразумным была, которому доверия нет. И из-за того, что он сказал вчера, словно все её действия ничего не значили. Рани отвела взгляд и отошла, спрятав ладони в карманах джинсов. Вновь посмотрела на Амрита. — Предлагаю держать дистанцию, — постаралась она говорить спокойно. — Мы слишком долго вдали друг от друга провели. Общий язык потерялся. Так что… Идиотка. Идиотка. Идиотка. Рани придала своему лицу максимально нейтральное выражение. Она правда хотела держаться подальше от него. Боялась, что он обидит ещё больнее, и боялась обидеть сама. Амрит всё ещё молчал и до сих пор выглядел так, будто она его ударила. Поэтому Рани сделала шаг назад, развернулась и направилась к лестнице. И она бы дошла, вернулась в комнату и заперлась там, если бы мельком не подумала про Амалу и мозг не пронзила совершенно неожиданная мысль. Она даже забыла, о чём только что говорила с Амритом. Хотя потом, конечно, обязательно вспомнит. Рани на пятках развернулась обратно и обнаружила, что Амрит продолжал стоять на прежнем месте и смотреть на неё. Уже не обращая на это совершенно никакого внимания, охваченная внезапной мыслью, она стремительно приблизилась к нему, чем вызвала вопросительно вскинутую бровь. — Ты же у нас всем заправляешь, так? Даже до правительства Англии добрался, чтобы Амалу воткнуть в оперативную группу, — быстро проговорила Рани, и её всё больше переполнял какой-то дикий азарт. Все переживания, страхи, метания и сомнения отошли на очень далёкий план. — Воткни меня туда же. Сделай так, чтобы я была вхожа в неё. Амрит нахмурился. — В качестве кого? — низким голосом спросил он. — Не знаю. Проводника? Как Рэйтан, — развела руки в стороны она. — Придумай. Вряд ли группе будет лишним ещё один помощник, знакомый с Индией. Можно надавить тем, что расследование, возможно, закончится быстрее, если присоединится ещё один помощник. А если расследование закончится побыстрее, то все в выигрыше. Британцы избавятся от дела, а индийцы избавятся от британцев. Я не знаю, Амрит, сообрази что-нибудь. Амрит недолго помолчал, скользя взглядом по лицу Рани. Потом спросил: — Зачем тебе это? Она нетерпеливо вздохнула. — Ты всерьёз не понимаешь? Мне нужно быть ближе к Амале. Мне же надо привести её к нам. И к тому же… — вкрадчиво протянула Рани, — в её группе находятся как минимум двое симпатичных парней. То, что один из них — буквально божество, мы опустим. И ей с ними работать. Бок о бок. Она ведь может и влюбиться, а мне это не надо. Моя задача — к тебе её направить. Амрит фыркнул. — Мне не нужна помощь, чтобы добиться её. Рани потянула уголок губ вверх, ухмыляясь. — А я и не собираюсь добиваться её вместо тебя. Мне нужно направить её в твою сторону. Чтобы у неё в мыслях не было посмотреть на кого-то другого. — Она задумчиво поглядела в сторону, потом — снова на Амрита. — Рэйтан, скорее всего, не станет к ней клинья подбивать, а атташе я могу взять на себя. Обратить внимание, влюбить. Чтобы он не думал об Амале в романтическом плане. Проще простого. А уж остальное делай сам. — Ухмылка исчезла с лица, и Рани сделала полшага вперёд, становясь вплотную к Амриту. Голос угрожающе понизился. — Но если ты сделаешь что-то не так и из-за тебя все мои старания разрушатся — взывать придётся к милости не богини, а моей. — Вот как ты теперь заговорила, — медленно произнёс Амрит. Рани резко приподняла и опустила брови. Принялась идти спиной вперёд. — Сделай, что прошу, — сказала она. — Конечно, ты бы справился и без меня, но как-то терпи. Дай потом знать о результате. С этими словами Рани развернулась и наконец ушла, оставляя Амрита в одиночестве. Неужели между ними скоро начнётся та же холодная война, что была с отцом? А если она уже началась?..***
Амрит совсем не представлял, что испытывал, пока провожал Рани взглядом и таращился на лестницу, даже когда там стало уже пусто. Он до тянущей боли сжимал кулаки и не мог перестать смотреть вверх, пытаясь понять, что клокотало внутри. Гнев? Злость? Обида? Вина?.. Притворялся он, значит. Притворялся. Уж чего за всю жизнь он ни разу не делал, так это точно не придуривался и не обманывал. Ни разу. Тем более её. Она была единственным человеком, от которого он не скрывал ничего, который знал о нём буквально всё. Хоть это немного и пошаталось, когда он начал входить в семейные дела… И да, он зол на её поступок, он думал, что не захочет даже взглянуть на неё, думал, что возненавидит или начнёт презирать, но он не испытал ничего из этого, как только открыл дверь и увидел её, и точно не стал бы притворяться, что волнуется. Амрит ведь даже хотел пойти на мировую, поэтому предложил поговорить. Правда хотел. А теперь осталось только желание что-нибудь разнести. Глубоко и медленно вздохнув, он закрыл глаза. Затем открыл, снова бросил взгляд на верх лестницы и, с раздражением раздумывая о включении Рани в оперативную группу, развернулся. И застыл. Прислонившись к стене и обхватив пальцами левое запястье, на Амрита смотрел отец. И не то чтобы это был добрый взгляд. — Оба хороши, — холодно сказал он. — Раньше не разлей вода были. Амрит не сдержался и фыркнул, отведя в сторону взгляд. Чего ему точно не хотелось, так это обсуждать с отцом их взаимоотношения с Рани. И особенно сравнивать то, что было раньше, с тем недоразумением, что творился сейчас. Потому что в прежние времена он запросто мог разговорить её, привести в чувство, а теперь… Амрита охватило раздражение. Он резко сорвался с места, направившись вперёд, мимо отца, и бросил: — Не надо было уезжать. — Ты ведёшь себя как ребёнок, — недовольно проговорил отец. Амрит резко затормозил, словно в стену впечатался. Сделал пару шагов назад, остановившись параллельно ему, и повернул в его сторону голову. — Веду себя как ребёнок? — сощурился он. — Ты же знаешь, почему она уехала. — Да, да, не понравилось то, чем занимаемся, не понравилось то, что я стал занят делами. Отец покачал головой. — Тебя настолько ослепила собственная злость, что ты не видишь то, что перед носом. — Он выдержал недолгую паузу, глядя Амриту в глаза, и произнёс: — Ей не не понравилось. Она испугалась. — Чего? — дёрнул бровью он. — Рани видела ритуал. Раздражение охватило с новой силой. — Она не один ритуал видела. — Да. Видела, как убиваю я. Но ни разу не видела, как убиваешь ты. Она видела твой ритуал, Амрит. Твой первый. Амрит нахмурился и отшагнул. — А ты до сих пор не связал два события? Она уехала сразу после ритуала. На следующий день. И через сутки после ты стал главой культа. — Она же знала, к чему меня готовят, — прошипел он. — С чего ей пугаться? Отец вздохнул. — Она знала, да, но только ты внезапно отстранил её от себя и ничего не рассказывал. И она была не готова к тому, что увидела. Потому что ты не подготовил. И она испугалась не тебя, а за тебя. Ты ведь не объяснил, в каком окажешься состоянии. Ко мне и моим ритуалам она привыкла. Тем более не особо близкие у нас были отношения. Но ты — это совсем другое дело. Амрит рванулся сказать что-то ещё, но вдруг замер и округлил глаза. Он снова потерялся в собственных эмоциях. Ему хотелось привести ещё тысячу аргументов против, но он уже не мог ни шевельнуться, ни сказать что-нибудь. Только глядел на отца большими глазами и едва ли видел его. Да, знаешь, ты прав. Бегу. Потому что я не хочу во всём этом участвовать. Потому что всё это забирает у меня тебя! Амрита словно ледяной водой окатило. Потому что те слова приобрели совершенно новый смысл. Он тогда был так взбешён и ошарашен из-за её внезапного уезда — и подумал, что она разозлилась из-за того, что он слишком стал уходить в дела, из-за того, к какой роли его готовили. А на самом деле… что? Она впервые увидела его в том состоянии, которое приходит, когда он надевает кольцо, и испугалась… за него? А страх толкает на всякого рода необдуманные поступки, и она… уехала? Она знала, что он не откажется от культа никогда в жизни, и не придумала ничего лучше, кроме того чтобы уехать? Потому что испугалась и не хотела на всё смотреть? Решила, что ему плохо и больно, и отказалась, как сказала, во всём этом участвовать? И уехала?! В груди всё сдавило так сильно, что Амрит едва не задохнулся. Он даже не моргал. — Постой-ка, — онемевшими губами сказал он. — Видела. Она видела? Меня? Тот ритуал? Проклятье, почему до него доходит так медленно?! Отец кивнул. — Она не могла. Не должна была. Я же велел остаться дома, не ходить в храм. — Она же такая послушная. Видела. А он даже не был в курсе. Не понял причину внезапного уезда. Решил, что семейные дела ей невмоготу. Решил, что дом надоел и захотела поменять. Променять. …посмела испугаться и отвернуться. Видела. И думала, что он знал об этом. Идиот. Амрит сжал челюсти и отвернулся. Ну она почему ничего не спросила? А он почему отстранился и закрылся? Чем думал? Идиот. И-ди-от. Покачав головой, он не сказал больше ни слова и стремительно ушёл. Надо делать дела.***
Рани решила разнообразить наряды и наконец вспомнить, что такое сари. Поэтому теперь она шла мимо магазинов, разглядывая себя в отражениях окон и довольно ухмыляясь. То фиолетовое сари, от которого она отказалась, когда про него сказал Амрит, идеально ей шло. Она и так считала себя красивой, но родная одежда только подчёркивала это. Индийская кровь брала своё. — Рани? — послышался знакомый голос, обрывая размышления и, что уж скрывать, самолюбование. Рани радостно улыбнулась и широко раскинула руки, завидев Амалу недалеко от входа в отель и ускорив шаг. Она даже не остановилась, а просто обхватила её руками и крепко прижала к себе, покачиваясь из стороны в сторону, будто они не виделись несколько дней, хотя на самом деле — всего лишь с утра. Амала, обнимая в ответ, рассмеялась. — Ты как тут оказалась? — раздался её вопрос рядом с ухом. Рани отстранилась. — Прогуливалась по магазинам. Добрела до отеля. А ты уже закончила? — Да, — кивнула Амала и слабо улыбнулась. — Только что. — Потом оглядела Рани с головы до ног и обратно. Слегка приподняла брови. — Глаз от тебя оторвать невозможно, подруга. Кто там истинная индианка? — Ты меня смущаешь, — довольно проговорила Рани. — Ой, да, по тебе заметно. Она рассмеялась. Хотя от комплимента внутри разлилось приятное тепло. Ведь одно дело — самой собой любоваться, а другое — когда кто-то любуется тоже. Особенно человек, чьё мнение важно. Рани окинула лицо Амалы внимательным взглядом и чуть нахмурилась. Взяла её за руку. — Всё нормально? — обеспокоенно спросила она. — Ты напряжённая. Выглядишь уставшей. Случилось чего? Та тяжело вздохнула. — Случилось, — вымученно ответила Амала и вся как-то сгорбилась. — Можно потом расскажу? Надеюсь, ты не посчитаешь меня сумасшедшей. Рани резко посерьёзнела. Сумасшедшей. Неужели она снова что-то увидела? Крепче сжала её руку. — Не посчитаю, конечно, ты что? Ты же знаешь, что можешь мне всё рассказать, Мала. — Знаю, — слегка поджав губы, улыбнулась Амала. — Спасибо, Рани. — Мисс Кхан, хорошо, что вы не успели далеко уйти, — раздался рядом голос, заставив Рани посмотреть Амале за спину, а ту — обернуться. — Забыли сумочку. Они удивлённо смотрели на Киллиана Лайтвуда, протягивающего маленькую апельсиновую сумочку на тонкой лямке с абсолютно непроницаемым выражением лица. Амала ойкнула и забрала находку, повесив её на плечо. — Спасибо, капитан Лайтвуд, — малость дезориентированно сказала она. — А где оставила? Неужели в номере? — Да, — ответил Лайтвуд. — Я решил ещё раз осмотреть. Обнаружил там. Замолчав, он неторопливо перевёл на Рани взгляд, который вмиг стал подозрительным. Он нахмурился, когда она посмотрела в ответ и потянула вверх уголок губ, однобоко и по-лисьи улыбаясь, точно замышляла что-то. — Добрый вечер, господин атташе, — тягуче произнесла она. — Добрый, мисс Дубей, — невозмутимо отозвался он. Рани потянула уголок губ выше. — Уже пробили меня по своим каналам? — Профессиональная привычка. Она нарочито уважительно покивала. Взглянула на Амалу. — Вам нужно что-то по работе переговорить? — спросила она. — Мне отойти? Амала вопросительно посмотрела на Лайтвуда, а тот до сих пор глядел на Рани. И взгляд этот её одновременно малость напрягал и смешил. Ведь, вероятно, господин атташе считал себя человеком с отличным чутьём, оттого и сканировал теперь её таким подозрительным взглядом. Хотя она ничего не сделала. Пока что. С другой стороны, если он там по своим каким-то каналам что-то рыл… Хотя вряд ли он мог накопать что-то на фамилию Дубей. Ладно, потом с ним разберусь. Рани вдруг вспомнила, как сказала Амриту утром, что может взять Лайтвуда на себя. Обратить внимание, влюбить. Поэтому сделала лицо попроще, но взгляд от его глаз не отвела. Пусть знает, что расколоть её или смутить — это не так-то просто. И даже руки скрестила, чуть вздёрнув подбородок. Ей показалось, что его губы почти дрогнули в улыбке. Почти. — Нет, — заговорил Лайтвуд, — я только сумку принёс. — Наконец-то он посмотрел на Амалу. — До завтра, мисс Кхан. Та кивнула, и он, развернувшись, направился к отелю. Однако дойти не успел, потому что Рани остановила его неожиданно даже для самой себя и вкрадчиво сказала: — Кстати, господин атташе, вам стоит запомнить, — она столкнулась с ним взглядами, когда он обернулся и вновь посмотрел на неё, — не мисс, — выдержала небольшую паузу, снова растягивая губы в ухмылке, — а госпожа Дубей. Лайтвуд нахмурился. Было заметно, что напрягся. — Я запомню, — ответил он, и голос его стал ниже, — мисс Дубей. С этими словами наконец скрылся в дверях отеля. Ладно, кажется, она его выбесила. Начало положено.