clandestine meetings

      Его глаза накрыты тканью, руки привязаны к изголовью. Паршивая кровать мотеля поскрипывает из-за напряжения его натягивающих верёвку запястий. Его тело горит, по шее стекает пот, а по туловищу расходится неконтролируемая дрожь.       — В-Вегас, я не могу, — почти всхлипывает. Вегас между его ног, своими пальцами — глубоко внутри него, посасывает и прикусывает мягкую плоть внутренней стороны бёдер. Пит кончил уже дважды, вместо мозгов — каша, и он понятия не имеет, как долго они здесь провели.       — О, малыш, разумеется, можешь. Будь хорошим мальчиком для меня и сделай это ещё раз, — он выкручивает пальцы, сильно надавливая на простату, и Пит над кроватью изгибается дугой.       — Позволь мне хотя бы кончить на твоём члене, пожалуйста. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — теперь он по-настоящему всхлипывает, всего слишком много и недостаточно, и это сводит его с ума.       — Шшш, всё хорошо, — говорит тот, оставляя губами на измученной коже нежные поцелуи. — Ты такой красивый, когда умоляешь, как же я могу тебе отказать? — и вдруг пальцы пропадают, а Вегас нависает над ним, одной рукой стягивая с его глаз повязку.       Зрению требуется несколько секунд, чтобы привыкнуть к свету, он моргает сквозь слёзы, когда на Вегасе сходится фокус. Его взгляд настолько напористый, что Питу почти хочется обратно вернуть на глаза ткань.       Вегас умеет быть настолько умопомрачающим, что иногда Пит с трудом с этим справляется. То, как он смотрит на него, то, как прикасается к нему, то, как говорит. Словно всё его существо настроено на то, чтобы разобрать Пита по кускам, дюйм за дюймом. Ему приходится каждый раз отводить взгляд, потому что, когда они слишком долго поддерживают зрительный контакт, он чувствует, как в грудной клетке пробуждается нечто, нечто опасно близкое к… нет. Он знает, оно — исключительно физическое. Каким-то образом судьба, вселенная или любая другая существующая высшая сила решила превратить его жизнь в ёбаную шутку и настолько идеально подстроить его желания к желаниям Вегаса, что в итоге это стало тем, чему ни один из них был не в состоянии сопротивляться.       Но это всё, что Пит когда-либо мог допустить. Когда всё это закрутилось, он установил для себя чёткие границы, чтобы сохранить ещё остававшиеся у него крупицы здравомыслия, держаться за тень собственного контроля и рациональности. Он не позволяет Вегасу целовать себя, он не позволяет ему трахать себя так, как это делал бы любимый человек, и не разрешает оставлять никаких заметных следов. Он ясно даёт понять, что между ними речь только о боли и удовольствии.       Он, чтобы избежать тяжёлого взгляда, переключается на часы на прикроватной тумбочке — половина пятого утра, его смена начинается в семь. Стискивает зубы, обхватывает ногами бёдра Вегаса и притягивает его ближе.       — Собираешься трахать меня или нет? У нас не так много времени, — ответ — это два резко скрутивших его сосок пальца, всё тело прошибает болью, и он льнёт грудью ей навстречу.       — Не язви мне, питомец. Давай не будем забывать, кто здесь главный, — рычит Вегас, прежде чем отстраняется именно так, чтобы перевернуть его на живот, перекрещивая тем самым его связанные руки. И это Пит может, может позволить себе быть во власти Вегаса, позволить себе отключить мозг и взять всё, что бы ему ни предложили.       Вегас входит в него одним быстрым движением, входит почти насухо, скольжению помогает лишь плевок и смазка, которую он использовал, чтобы растянуть его, и Пит от этого тащится. Одна рука сгребает копну волос и оттягивает его голову назад, вторая — упирается в его поясницу, когда Вегас в нетерпимом ритме принимается вколачиваться в него.       — Блять, да ты был создан для моего члена, не так ли? — мычит он, зарываясь ногтями в его плечо и ведя ими вниз по спине. — Если бы ты только видел, как хорошо я выгляжу внутри тебя. Если бы я только мог выебать тебя перед всеми, показать им, как самый преданный пёс основной семьи принимает меня, как послушная блядь, которой он для меня является.       Пит настолько не в себе, что половина слов мозгом даже не улавливается. Он очень, очень близко, и единственное, что заземляет его, это жёсткая хватка Вегаса на нём.       — Хочу, чтобы ты кончил вот так, от моего члена. Сможешь сделать это для меня, малыш? — его голос внезапно раздаётся прямо рядом с ухом, от его горячего дыхания по всему телу расползаются мурашки.       Питу кажется, что он что-то говорит, чувствует, как в попытке сформулировать связное предложение шевелится его рот, но в следующий момент в месте, где шея переходит в плечо, ощущает зубы, и Вегас кусает. Сильно.       Зрение вспыхивает белым, он бесконтрольно сжимается вокруг члена и слышит, как Вегас рассыпается в веренице матов, когда их обоих одновременно накрывает оргазмом.       Пит перед богом клянётся, что теряет сознание. Когда оно возвращается, то понимает, что его запястья теперь развязаны, а сам он лежит на боку. Чувствует Вегаса позади, тот стирает с его спины кровь, а потом прикладывает пропитанную спиртом марлю к оставленному на шее укусу. Пит поворачивает голову, пытаясь оценить ущерб, и закатывает глаза.       — Что конкретно в «никаких заметных следов» для тебя оказалось трудным? — выплёвывает, отстраняясь и поднимаясь с кровати. Сказать честно, забота после секса вызывает у него дискомфорт. Никто в жизни не пёкся о его ранах, и он пиздец как уверен, что не дал бы Вегасу стать в этом первым.       — Расслабься, рубашка прикроет, — отвечает тот, натягивая собственную через голову. — К тому же, ты не возражал, когда из-за этого кончил так, что отключился, — Питу даже не нужно оборачиваться, чтобы понять, что он ухмыляется, и это только порождает желание стереть напыщенное выражение с его тупого лица.       — У меня будет сосед по комнате, — выдаёт он, меняя тему во избежание лишнего потакания самолюбию.       — Подумываю купить себе новый мотоцикл, — парирует Вегас, и Пит поворачивается к нему, хмуря брови. — Что? Разве у нас не обмен бесполезными новостями? — усмехаясь, продолжает. Как правило, вне занятий сексом они особо не разговаривают. Пит в этом никакого смысла не видит. Они далеко не друзья, и он как не хочет ничего лишнего знать о Вегасе, так и ничего лишнего не хочет рассказывать ему о себе. Понимает, что лучше не распахивать так душу. Вдобавок, он и без того чувствует себя ёбаным предателем, незачем усугублять ситуацию, реально делясь им друг с другом информацией.       — У меня будет сосед по комнате. А значит это, — он делает невнятный жест рукой в пространстве между ними, — уже, вероятно, продолжаться не может, — старается лишить слова каких-либо эмоций. Не то чтобы кто-то из них считал, что «это» происходит из-за нечто большего, чем из-за договорённости об удобстве, и без части с «удобством» париться было действительно не о чем.       — Не улавливаю, где связь между твоим соседом и тем, что мы должны прекратить?       — Серьёзно? Не понимаешь, как это может стать проблемой? — он надевает толстовку через голову, морщась, когда та трётся об раны. Замечает, как на краткий миг, будто бы в желании, чтобы Пит позволил позаботиться о них лучше, глаза у Вегаса потухают, но пропадает этот взгляд так же быстро, как и появился.       — Мы буквально трахались в особняке основной семьи, рискованнее уж точно не будет, — прилетает ответ, от которого у Пита подкипает кровь. Потому что он прав, и его порывает в ярости заорать из-за того, что он вообще допустил оказаться в таком положении. Вегас — неприкасаем, и даже если бы об их связи узнали, никто и глазом бы криво не моргнул в его сторону, ведь подобного от него вполне возможно ожидать. Так подумать, Вегас совершенно ничем не рискует, крайнее, чем отделался бы, это лёгким наказанием от Кхун’Корна.       Но Пит? Пит рискует всем. И ради чего? Хорошей ебли? Утоления голода, неизменно подавляемого большую часть жизни? Ну конечно. Он предпочёл бы сократить потери и уйти, пока не поздно. У них был классный секс, несколько наполненных адреналином недель крышесносного траха, и это, честно говоря, куда больше, чем Пит рассчитывал, Вегас не производит впечатление того, кто стал бы оставлять завоёванное дольше, чем на пару раундов.       — Уверен, ты запросто найдёшь кого-нибудь ещё для игры в «кошки-мышки», — говорит Пит и, поглядывая вверх, пока пытается завязать кроссовки, замирает, потому что взгляд у Вегаса практически обиженный. Словно сама идея того, чтобы отпустить их общее «это», беспокоит его, хотя насколько же, блять, нелепо?       Он не отвечает, и они заканчивают одеваться в тишине. Поездка назад выдаётся спокойной, Пит даёт себе напоследок предаться ощущению их прижатых друг к другу тел, смакуя чувство свободы, испытываемое всякий раз на обратном пути через ещё не пробуждённый город.       Мотоцикл останавливается, и Вегас вырубает двигатель. Пит вполовину предполагал, что, как только он ступит на землю, тот уедет, но вместо этого Вегас снимает шлем и пустым взглядом пялится на него. Пит пялится в ответ, узел в желудке постепенно затягивается. Он открывает-закрывает рот, переминается с ноги на ногу. Потому что чего именно Вегас от него ждал? Бога ради, Пит ведь не расстаётся с ним, просто заниматься «этим» для них теперь не реально. Вегасу явно переживать не за что, поэтому у Пита должно быть хотя бы подобие инстинкта самосохранения, чтобы покончить со всем прежде, чем погрязнет слишком глубоко.       Он вздыхает, вытаскивая из кармана и протягивая Вегасу телефон, когда-то отданный им ему.       — Вот, думаю, он мне больше не пригодится, — Вегас смотрит на устройство так, будто оно лично ему чем-то насолило, и не предпринимает ни жеста, чтобы его забрать.       — Оставь себе. Считай, памятный подарок, — говорит он низким, звучащим едва ли громче шёпота голосом, который, да что же за хуйня, на Пита оказывает какое-то воздействие. До того, как его предательское тело ещё успеет отреагировать, он мелко кивает, пихает телефон обратно в карман и собирается уходить. Рядом, хватая его за запястье, вытягивается рука, и его зрачки переключаются на неё. Он снова пересекается с пристальными глазами Вегаса, выжидает, но со рта напротив не слетает ни звука. Минует несколько секунд, а взгляд так и остаётся непроницаемым, тогда Вегас отпускает его, натягивает шлем и в следующее же мгновение уезжает. Пит таращится на собственное запястье, по-прежнему безвольно подвешенное в воздухе, и затем косится на дорогу, откуда доносится нарастающий рёв мотоцикла.       Он достаёт пачку сигарет, подкуривает одну и опирается на стену. Обессиленно ударяется головой об бетон, закрывает глаза и переносится в события, приведшие его к этому моменту.

—

      Всё началось с миссии.       Пит уже несколько лет работал на семью Терапаньякун. Охранял Танкхуна, привлекался к более крупным операциям, иногда выполнял одиночные поручения. Этот раз ничем не отличался от любого другого задания, на котором они бывали. Кучку итальянцев засекли на краже с одного из складов, находившихся под контролем второй семьи. Кхун’Корн и его брат решили, что проступок требует сурового возмездия. Они должны были донести, что подобное поведение недопустимо.       Условились, что это станет совместной работой семей. Кинн должен был встретиться с одним из итальянских капо под предлогом расширения бизнеса, в то время как Вегас должен был атаковать склад, уничтожить всех захватчиков и сжечь то место дотла. Им нужно было сбить их гонор, напомнить, что, независимо от того, насколько, по их мнению, они были жизненно важны для семьи Терапаньякун, незаменимых нет, и они скорее пройдут через трудности заключения новых союзов, чем когда-либо позволят поставить под сомнение свой авторитет. Они были гегемонами, и обращаться с ними стоило бы соответствующе.       Пит вылез из фургона вслед за Армом и осмотрелся по сторонам. Весь двор был усыпан охранниками второй семьи, никто особо не разговаривал. Некоторые курили, наслаждаясь дымом в лёгких, как в последний раз, что, впрочем, таковым и могло оказаться. Все здесь понимали, любой день может стать для них на Земле последним. Бизнес — непредсказуемая вещь, а большинство из присутствующих были одноразками. Конечно, со временем они заслуживали определённый уровень уважения и статус в семье, но, в конце концов, заменить можно кого угодно. Если сегодня Питу вышибло бы мозги, на следующий день на пороге стоял бы «Пит 2.0».       Слева от себя он различил вспышку движения — протянутую руку с пачкой сигарет, одна из которых выбилась из ряда себе подобных. Пит вытащил её, выуживая зажигалку. Поднял глаза, встречаясь ими с глазами Нопа, и слегка кивнул.       — Как думаешь, к обеду домой вернёмся? — спросил Ноп, поглядывая на свои часы.       — Зависит от обстоятельств. Если вы привезли тех же кретинов, что и в прошлый раз, то нам повезёт, если вернёмся вообще, — сказал Пит, внимательно оценивая отобранный на сегодня урожай. Над этим Ноп усмехнулся, слегка вздёрнув уголками губ.       — К нам присоединится юный господин, так что я уверен, что послали только лучших.       — Тогда что здесь делаешь ты? — он натянул дерзкую ухмылку, туша сигарету. Ноп, не в силах сдержаться, рассмеялся. Открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент с грохотом распахнулась дверь, и все разом вытянули спины.       Вышел Вегас, в знак уважения они поклоном согнули тела. Он смотрел прямо перед собой, пока шёл к припаркованному внедорожнику, дверь которого уже успел открыть Ноп. По стоящим в ожидании машинам расселись остальные охранники, и они направились к складу.       В то время как Кинн в основном держался от подобных операций подальше, вполне вероятно, что такую Вегас возглавлял. Они оба были крайне опытны и сообразительны, но жизнь Кинна, само собой, подвергаться большему риску, чем необходимо, не должна. Вегас, с другой стороны, изобретатель. Его планы расчётливы, их исполнение практически идеально, и никто не мог отрицать, что он этим наслаждался.       Хотя иногда ситуация выходила из-под контроля, и тогда был один из таких случаев. Их было меньшинство, разведданных явно не хватало, так что не оставалось ничего, кроме как импровизировать.       Это была кровавая бойня, но им удалось одержать верх, на ногах ещё стояла лишь горстка итальянцев. Пит, прислушиваясь к любому шороху, сидел на корточках за бетонным столбом. Слышал своих людей с другой стороны склада, выстрелы раздавались каждые несколько секунд. Он уловил выкрик слева от себя, на звук повернул голову, и это оказался Вегас. Он лежал на полу, над ним возвышался итальянец, нацеливший пистолет ему в грудь. Пит среагировал инстинктивно, подготовка заставляла его двигаться прежде, чем думать. Он бросился на головореза, сумел повалил его, но до того, как успел направить на него пистолет, тот уселся на него сверху и приставил свой собственный к его голове. Пит замер, оценивал обстановку и обдумывал варианты, и как раз в момент, когда собирался рискнуть, поставив на свою скорость и силу, чужое тело от него отстранилось.       Вегас, схватив парня за волосы, оттянул его голову назад и, едва ли бедный сукин сын догнал, что происходит, перерезал ему глотку ножом. Его кровь хлестала повсюду, часть её попала Питу на одежду, а несколько капель — на лицо, когда туловище повалилось на землю.       Пит выдохнул, на слишком долго задержав дыхание, поднял взгляд от окровавленных рук, которые только что спасли ему жизнь, и заметил, что Вегас открыто пялился на него. Прошла одна секунда, затем две, выстрелы стихли, и он услышал, как Ноп отдаёт приказ остальным принести бензин и облить им весь периметр. Вокруг засуетились, тела спешили закончить работу, а они двое просто таращились друг на друга. До Пита смутно доходило, что это первый раз, когда они вступили в прямой зрительный контакт.       Вегас смотрел так, словно пытался разгадать загадку, так, как смотрят люди, когда видят кого-то, кого, уверены, видели раньше, но просто не могут понять, кого именно. Питу… Питу ужасно хотелось рассмеяться. Адреналин от боя перемешался с ощущением того, что он выжил, взглянув смерти в лицо, а взгляд Вегаса наэлектризовал все нервы в его теле.       Поэтому, вопреки здравому смыслу, он улыбнулся. Одарил Вегаса честной, от уха до уха, обнажающей зубы улыбкой. Почувствовал, как вместе с ней зашевелилась и кровь на его лице, как вниз скатилась и попала в ямочку на щеке капля. У Вегаса чуть округлились глаза, по бокам от талии потрясывались пальцы, а затем, словно сами по себе, у него слегка растянулись уголки губ. Его лицо украсила ухмылка, задор заполонил его глаза. Взгляд опустился точно на член Пита, и в голове, как только он ощутил, как тот дёрнулся, сработала тревога.       В этом всё и дело, да, Вегас никогда и мельком на него не смотрел, хотя и глаза Пита тоже никогда на нём не задерживались по-настоящему. На работе он хладнокровный профессионал, все личные мысли, мнения и желания запираются на задворках сознания. Вегас был одним из его боссов, а это значит, что он должен был оказывать ему такое же уважение, послушание и защиту, как и любому другому. К тому же, его не интересовали ни характер его начальства, ни сплетни, которым обожали предаваться остальные телохранители.       Из транса их вывел громкий мат, и Пит начал ощущать пронизывающую тело боль, его рёбра определённо в синяках, возможно, даже в трещинах, а правое плечо кошмарно ныло из-за падения. Он неторопливо стал подниматься, когда перед лицом появилась рука. Вегас вдруг оказался прямо перед ним, протягивал левую руку, чтобы помочь встать. Телохранитель, глядя на окровавленную ладонь, замешкал.       И вот, вот тот самый момент.       Пит поднял здоровую руку и опустил её на ладонь Вегаса. Отвратительно — тёплая кровь налипала на их пальцы, и от этого по спине прокатилась дрожь. Он поднялся на ноги, грудь к груди, руку за руку с наследником второстепенной семьи.       Думая об этом сейчас, Пит должен был догадаться, куда эта рука его приведёт.       Очередной зрительный контакт, под тяжёлым взглядом Пит поёжился. Казалось, будто Вегас пытался проникнуть в его душу, пытался поддеть все крохотные ящички, которые годами ранее Пит так плотно запирал. И тогда его разум выдал: «вот уж нахуй». Он вырвался из хватки, сделал два шага назад, согнулся пополам в поклоне и направился к выходу. Услышал, как Вегас пошёл следом, и как только они добрались до остальных, Арм сунул ему в руки канистру.       — Ты в порядке? — спросил он, глядя на присохшие к его коже пятна.       — Не моя кровь, — ответил он и моментально бросился обратно в здание.       Когда они вернулись на базу, то обнаружили, что дела у Кинна прошли не лучше.       Биг рассказал ему обо всём, когда они бок о бок обрабатывали свои раны. В итоге Кинна спас какой-то случайный бармен, и в целом ему удалось выбраться невредимым. Пит туманно помнит, как подумал, что у какого вообще бармена хватило бы навыков уложить пачку головорезов, чтобы помочь незнакомцу, однако эта мысль в миг оставила его, когда доктор особенно сильно ткнул ему в рёбра.       Различив из соседней комнаты спор, он позволил мозгам, чтобы отвлечься от боли, сосредоточиться на этом.       — Кхун’Вегас, пожалуйста, позвольте нам осмотреть травмы. Ваш отец и дядя настояли, чтобы прежде, чем докладываться им, вы позаботились о себе, — голос врача дрожал, он явно метался между тем, кого боится больше. Людей семьи или неуравновешенного отпрыска с послужным списком убийств людей за то, что те всего лишь не так на него посмотрели.       — Послушай меня, долбоёб. Я сказал, что я в порядке, а теперь убери от меня свои мерзкие руки или-       Остаток угрозы Пит не дослушал, он вышел из комнаты и двинулся в ванную, с тихим щелчком позади себя закрывая дверь.       Сначала он отмывал руки, присохшая кровь упрямо прилипала к коже, затем достал несколько бумажных полотенец из дозатора и смочил их. Он стёр кровь с лица и выбросил полотенца в мусорное ведро, после опёрся обеими руками об раковину и уставился на своё отражение.       Внезапно дверь начинала открываться, он, должно быть, забыл запереть её, кто-то зашёл, и ванную оглушило звуком проворачивающегося замка. Он поднял глаза, чтобы сказать незваному гостю, что выйдет через минуту, но возражение застряло у него в глотке. К двери небрежно прислонился Вегас, подперев её одной ногой, и скрестил на груди руки, встречаясь взглядом с отражением в зеркале.       — К-Кхун’Вегас, — заикнулся Пит. — Прошу прощения, я, наверное, забыл запереть дверь. Не буду вам мешать, — к тому времени, как, запинаясь на каждом слове, он закончил, то стоял перед Вегасом, который, однако, даже и не пошевелился, чтобы пропустить его.       В долю секунды его грудная клетка вбилась в дверь, рука на шее держала его неподвижно, когда тело Вегаса прижалось ко всей длине его спины.       — Ты сегодня спас мне жизнь, — губы были прямо у его уха, из-за чего волосы на затылке встали дыбом. — А потом смотрел, как я вскрывал горло тому уёбку.       Пит пребывал в странном состоянии замешательства и возбуждения, чувствовал, как член Вегаса упирался в поясницу, и потому с трудом смог бы объяснить, что именно происходило.       — А теперь вот какое дело, Пит. Каждый телохранитель, независимо от того, насколько опытен и натренирован, хотя бы немного меня опасается, — «вам действительно не за что их винить», думал Пит. — Но ты? Ты, блять, улыбнулся, по-настоящему, я даже думаю, что тебе хотелось рассмеяться, когда ты увидел, как я убиваю того мудака. Так что, мне интересно, если этим я смог вызвать у тебя такую реакцию, что же ещё я могу сделать, чтобы так надломить твой образ? — рука оплела и сжала горло, и у Пита, прежде чем он успел это осознать, вырвался тихий стон.       — Вот оно, — прошептал Вегас, затем его губы оказались у Пита на шее, а руки стали срывать одежду, всё было жёстко, быстро и грязно. Вегас трахал его у двери ванной, зажимая рот рукой, чтобы заглушить звуки, и утыкаясь лицом в его шею, и это было очень, очень хорошо. Больно, потому что, разумеется, ни у кого из них не было смазки, но боль и жёсткое скольжение члена Вегаса внутри воспламеняли каждый нерв в его теле.       Толчки становились хлюпающими, его член обхватила ладонь, и он кончил так, что увидел звёзды, следом кончил и Вегас.       Через несколько дней в его комнате появился телефон, на экране которого мигало одно непрочитанное сообщение с единственного сохранённого в контактах номера.