clandestine meetings

      Он пьян. Он даже не вспомнит, сколько и чего именно выпил, шоты разлетались по кругу, как конфеты, он просто глотал всё, что Танкхун совал ему в руки.       Они оказались в баре Йок после того, как Порш весь день уламывал Танкхуна покинуть территорию особняка, и, честно, Пит совершенно не удивился ни тому, что ему это удалось, ни тому, что каким-то чудом за ним увязался Кхун’Кинн со своими друзьями. Он был из таких людей, которым трудно сказать «нет», он обладал харизмой и хорошим чувством юмора, был эстетически приятен глазу, его энергия просто заставляла хотеть находиться в его компании. Иногда Питу мечталось быть больше похожим на него.       — Пит! Ты должен это увидеть, у них в ход пошли «боди-шоты», — из раздумий его вырывает голос Пола, он усмехается и подходит к барной стойке, на которой без рубашки лежит один из друзей Порша.       — Вот, пей! — в руку вкладывается очередная стопка, и Питу бы по-хорошему притормозить, но сейчас он в самом умиротворённом состоянии, в каком за последние месяцы только мог быть, да и чем это вообще плохо? Он опрокидывает рюмку залпом и вместе с остальными начинает громко ликовать.       Они протанцевали весь вечер, одежда прилипала к коже, и к моменту, когда перевалило за три, большинство спали или на полу, или навалившись друг на друга. Пит, потягивая выпивку, сидит за баром, когда краем глаза замечает сбегающих Кинна и Порша и на миг задумывается пойти за ними, чтобы постоять на страже, однако нечто подсказывает ему оставаться на месте.       Он допивает напиток и кладёт голову на холодную столешницу. Его рука подсознательно тянется к шее и нащупывает скрытый под рубашкой синяк, позвоночник прошибает дрожью. Будь он сейчас трезв, он бы встал, подошёл к спящим, разбудил бы их и отправился домой. Но он пьян, настолько пьян, что его здравомыслие покинуло здание ещё около часа ночи, когда он выплясывал с Армом на каком-то из столов. Он лезет в карман и вытаскивает телефон, он даже не знает, зачем его брал, и пусть трезвый Пит об этом очень сильно пожалеет, нынешний — угашен, блять, неукротим и возбуждён, он не может перестать думать о Вегасе ни на одну чёртову минуту, и это сводит с ума. Он жмёт на «вызов», минует всего два гудка, прежде чем в ухе раздаётся его голос.       — Пит? — звучит озадачено, и Пит понимает, что звонит ему впервые, всё их предыдущее общение ограничивалось лишь сообщениями. Он хихикает при мысли о растерянном выражение лица Вегаса.       — Пит? Ты здесь? Всё в порядке? — ёбаный пиздец, его оттенённый беспокойством голос такой басистый и хриплый, и Пит, наверное, его разбудил, хотя он не в состоянии заставить себя сожалеть, потому что от этого звука его ведёт.       — Ты нужен мне, — выдыхает практически стоном.       На другом конце провода тишина, Пит оттягивает телефон, чтобы убедиться, что звонок не оборвался. Когда вновь прижимает его к уху, то различает прерывистое дыхание Вегаса и чувствует, как возрастает собственное возбуждение.       — Пожалуйста, — говорит он, произнося это тихо, почти умоляюще. — Ты нужен во мне.       Он слышит, как Вегас ругается и шуршит одеждой, а после, потребовав у него местоположение, вешает трубку.       Пит отправляет ему адрес сообщением, прежде чем встаёт из-за стойки и шагает в уборную. Подходит к одному из писсуаров и хихикает, потому что «ссать, когда ты пьян, странно». Моет руки, а потом рассматривает себя в зеркале. Он выглядит неопрятно. Его волосы растрёпаны, одежды помята, и под штанами он замечает очертания напрягшейся эрекции. Проводит ладонью по ткани, и с губ срывается тихий стон.       — Начал без меня? — взмывает головой вверх, а там прислонённый к двери Вегас, его охватывает дежавю их первого раза, и он снова хихикает, ведь это просто уморительно. Вегас тут, потому что он его позвал, выражение его глаз говорит о том, что он хочет его поглотить, и от нужды поглощённым быть Пита распаляет.       Вегас — внезапно прямо перед ним, руками обвивает за заднюю часть бедёр и усаживает на тумбу. Пит для поддержания равновесия цепляется за его плечи, и они оказываются нос к носу, взгляд к взгляду.       — Ты напился, — шепчет он, по бёдрам скользя ладонями. Пит мычит, вплетаясь собственными в его тёмные волосы на загривке.       — Чего ты хочешь, малыш? — спрашивает, зарываясь пальцами в плоть. Пит на него пристально смотрит, он такой красивый, что слегка обескураживает. Вегас — самый притягательный человек, которого он когда-либо встречал. Стоит ему зайти в любую комнату, как все головы тут же поворачиваются и все вскакивают на ноги, чтобы поговорить с ним. Всё в нём требует внимания, уважения и восхищения. И вот он здесь, в толчке захолустного бара, когда должен находиться в роскошных номерах. Он с Питом, когда должен быть с кем-то своего калибра. Пит обычный, ничего особенного в нём не было, он сливался с толпой, отходил на второй план, никто его сроду не замечал. Его полностью это устраивало, но Вегас был властным, наэлектризовывающим и завораживающим.       — Поцелуй меня, — вырывается из него прежде, чем он успевает осознать, и от удивления у Вегаса округляются глаза. Они никогда не целовались, Пит с самого начала чётко вырисовал эту грань, и тот, как ни странно, её уважал, однако сейчас Пит пьян, и Вегас, стоящий так близко, опьянение только усиливает. Он, чувствуя его нерешительность, почти готов забрать слова назад, но тогда на его челюсть ложится ладонь и большой палец разводит губы. Полуприкрытыми глазами Вегас неотрывно смотрит на его разомкнувшийся рот, подушечкой пальца задевает язык, а следом накрывает его губы своими.       Их языки лавируют друг по руку, Вегас притягивает его ближе, заключая тело в тиски. Пита уносит, он ничего подобного не испытывал прежде, в его башке взрываются бомбы и тихнут сигналы тревоги, туловище будто бы воспламеняется. Вегас целуется в точности так, как он себе и представлял, поочерёдно то волочит медленно по его языку своим, то жёстко прикусывает нижнюю губу, и это всё, в чём, не подозревая, он нуждался. Вегас отстраняется слишком рано, а Пит льнёт навстречу в попытке словить его губы, но его за шею хватает и удерживает на месте рука.       — Ты меня, сука, с ума сводишь, — выдаёт Вегас, стискивая пальцы вокруг его горла. Пит скудно задыхается, дотягивается до чужих штанов и испускает удовлетворённый звук, обнаруживая, что он возбуждён уже. Достаёт его член и делает несколько лёгких рывков, любуясь тем, как натягивается кожа и на покрасневшей головке образуется крошечная капля предэякулята. Облизывается под выстрельнувшие воспоминания о собственных губах вокруг него, и рот наполняется слюной.        — Снова хочешь мне отсосать, питомец? М? — Пит в силах лишь неторопливо кивнуть. — Я не думаю, что заслуживаешь, ты так плохо вёл себя сегодня. Выперся в таком виде, напился, а потом умолял меня прийти и выебать тебя, как последнюю блядь. Что, если бы я не пришёл? Ты бы попросил кого-нибудь другого трахнуть тебя? — прищуриваясь, выплёвывает он.       Пит пытается качнуть головой, но хватка на горле не позволяет, его дыхание учащается, потому что он никогда бы так не поступил. Ему нужно убедить Вегаса, что он единственный, кто может делать это с ним, единственный, кто может рвать его на части, единственный, кто может его касаться. Но в состоянии опьянения не способен заставить мозг формулировать предложения, и его грызёт то, что Вегас зол и разочарован в нём, потому он хочет быть хорошим для него, хочет, чтобы он хвалил и вознаграждал его, хочет, чтобы называл его малышом, блять, понятно? Он даже не осознаёт, что у него слезятся глаза и разгоняется дыхание, прежде чем Вегас ведёт рукой по его щеке, заставляя посмотреть на себя.       — Тише, всё в порядке. Что тебя расстроило? — мурлычет, прижимаясь лёгкими поцелуями к его губам.       — Я-я не хочу никого другого, только тебя. Я думал, смогу остановиться и больше этого не делать, но я так голоден, Вегас. Пожалуйста, просто… пожалуйста, — скулит он, выпуская из кулака его член и принимаясь трясущимися руками теребить его рубашку в попытке как можно быстрее её расстегнуть.       Вегас отступает назад и стягивает его с тумбы, с них за секунду слетает одежда, он выуживает из кармана джинсов маленькую упаковку и подталкивает Пита к скамье. Присев, хлопает по бёдрам, и Пит не раздумывая усаживается на них сверху. Когда их члены трутся друг об друга, стонет, впиваясь пальцами в его широкие плечи. Слышит шорох, следом в него вдавливаются длинные пальцы Вегаса. Тот моментально находит ими простату, и Пит оказывается на грани.       — Вегас, — стонет, запрокидывая голову. — Близко, — стоит этому только сорваться с его губ, как пальцы пропадают, он, отчаянно сжимаясь, судорожно вздыхает.       — Почему… — прерывается, чувствуя прижавшуюся к нему головку члена, и подаётся назад, позволяя ей скользнуть внутрь. Прежде чем он успевает насадиться полностью, Вегас хватает его за таз, и Пит хнычет.       — Вот как всё произойдёт, питомец. Ты заведёшь руки за спину и будешь скакать на мне. Понял? — ещё до того, как заканчивается предложение, он кивает, складывая за спиной предплечья и цепляясь за локти. Одним быстрым движением опускается, и они оба заходятся в громких стонах. Алкоголь в его организме притупляет боль, и Вегас в нём так глубоко, что он почти чувствует его в собственной глотке.       — Выглядишь так порочно сейчас, я хочу связать тебя и где-нибудь запереть, чтобы никто никогда больше не смог на тебя посмотреть, чтобы ты всегда был рядом, когда нужен мне, мой идеальный питомец. Ты так стараешься, ты просто хочешь быть хорошим для меня, верно? — Пит не в состоянии составлять слова, он слишком потерян в ощущении растягивающегося вокруг Вегаса кольца мышц, потерян в его голосе, в его аромате, в его всём.       Вегас шлёпает его по заднице, звук эхом расходится по уборной, он задыхается, его глаза набиваются слезами, когда ногти зарываются в его кожу и шире разводят ягодицы, не давая двигаться. Он чувствует себя наполненным, головка члена давит прямо на простату, и из-за этого он сходит с ума.       — Ответь мне, питомец, — приказывает Вегас, продолжая удерживать его на месте, несмотря на то, как рьяно он пытается извиваться на нём.       — Да, да, — саднящим горлом всхлипывает он. — Я хочу быть хорошим для тебя, только для тебя, пожалуйста, заставь меня кончить, Вегас! — на имени голос срывается, и с глаз скатываются несколько слёз отчаяния.       — Хочешь кончить на моём члене, малыш? Этого ты хочешь? — его руки по-прежнему не позволяют шевелиться, но Пит начинает в неторопливом трении льнуть бёдрами назад и вперёд. Ёрзает, истошно желая освобождения, в его хватке.       — Вегас, если ты не заставишь меня кончить, я найду кого-нибудь, кто заставит, — не найдёт, никогда бы не стал искать, но он нуждающийся и очень, очень близкий к разрядке, ему необходимо, чтобы Вегас сделал хоть что-то. Он осознаёт свой проёб, когда Вегас обрывает все их телодвижения, сгребает кулаком его волосы и вынуждает посмотреть в глаза. Он выглядит разъярённым, и при виде чистейшего гнева в его взгляде член Пита, если такое вообще возможно, твердеет ещё сильнее. Вегас оттягивает его голову назад, припадает губами к его шее, точно над адамовым яблоком, и грубо вгрызается, одновременно с этим резко вскидывая таз. Пита ослепляет насквозь прошившим оргазмом, а Вегас со зверской меткостью неизменно вколачивается в него, прежде чем изливается внутрь.       Их вздымающиеся, покрытые потом грудные клетки прижаты друг к другу, из-за прохладного воздуха уборной Пит, сжимаясь вокруг Вегаса, дрожит, пока они пытаются успокоить собственные дикие биения сердец. Его бёдра горят, прикушенная Вегасом кожа на шее покалывает, но он настолько чувствует себя сытым, наполненным и приятно перевозбуждённым.       Когда омрачённый рассудок постепенно проясняется, его догоняет реальность ситуации. Он позвонил Вегасу, он умолял его прийти и выебать его в баре, забитом его коллегами и начальством, любой из них мог услышать их, любой мог увидеть появление Вегаса, он позволил ему трахнуть себя в уборной, он его поцеловал… о чёрт, он его поцеловал. Однако ни один из этих фактов не задевает его так сильно, как возникающее в груди чувство, когда он прокручивает в голове тот поцелуй, когда вспоминает, как сказал Вегасу, что он единственный, с кем он такой, и, господи, он самому себе поверить не может.       — Не надо, — сквозь витки мыслей прорывается голос Вегаса, схватившего его за подбородок и заставившего заглянуть в глаза.       — Не надо что? — хрипит Пит, внезапно чувствуя себя голым в смысле, не имеющем ничего общего с отсутствием на нём одежды.       — Просто… дай мне минуту, — отвечает Вегас и оплетает руками его ноги, относит его обратно к тумбе и осторожно на неё усаживает. Медленно и неохотно выходит из него, принимаясь их обтирать. Пит хочет возразить, потому что закипающего чувства в груди это совершенно никак не унимает и потому что он уже нарушил слишком много собственных правил, однако выражение лица напротив заставляет молчать. Он позволяет Вегасу помочь ему натянуть одежду и наблюдает, как он натягивает свою, затем тот вновь встаёт между его ног и так, чтобы было менее очевидно, пробегается ладонью по его волосам. Глазами задерживается на метке на его горле и в почти раскаянном жесте, украшающим черты его лица, приоткрывает рот. Пит сглатывает, вспоминает о такой же метке сбоку своей шеи, и его кроет волной вины под воспоминание о том, как он разозлился на то, что Вегас там её оставил. Сейчас он на это не злится, и что-то в нём подмывает успокоить Вегаса.       — Эй, всё нормально, просто поношу несколько дней водолазку, — говорит он, слабо пожав плечом. Вегас поднимает на него взгляд, и Пит судорожно выдыхает. Он не понимает, как не заметил этого раньше, возможно, был чересчур пьян или возбуждён, или отвлёкся на другие части его тела, но сейчас он видит тёмно-фиолетовый синяк, впечатанный в кожу вокруг его левого глаза. Он непроизвольно подтягивает руку, но прежде, чем успевает коснуться, Вегас, касание предугадывая, ловит его запястье в тиски.       — Что произошло? — спрашивает Пит, полностью игнорируя его реакцию.       — О, извини, Пит, мы теперь разговариваем? — голос у Вегаса леденеет, и Пит моментально утопает в сожалении. Он жалеет, что позвонил, жалеет, что поцеловал, жалеет, что разрешил позаботиться о себе, жалеет, что вообще посмотрел на этого ублюдка. Он вырывает руку из захвата и отталкивается от напряжённой груди, соскакивает с тумбы и отходит к скамье, чтобы надеть кроссовки.       Чувствует себя идиотом, потому что Вегас прав. Ничто из случившегося ничего не меняет, ничто и никогда не изменит фактов их ситуации, а факты таковы, что Вегас — наследник второй семьи, Пит — телохранитель основной, и абсолютно всё в этом неправильно. Он снова ощущает, как слезятся глаза, и клянётся больше никогда, нахуй, не пить, ведь, по-видимому, алкоголь провоцирует в нём неадекватность.       На него через зеркало смотрит Вегас, он, выпрямляясь и разворачиваясь к двери, чувствует, как глазами тот выжигает в нём дыру.       — Пит… — начинает он, и Пита, блять, перещёлкивает.       — Нет, Вегас. Просто… нет, ладно? Это пиздец, это такой пиздец. Я знаю, тебе плевать на-       — Ты прав, мне катастрофически похуй на основную семью или-       — Да дело не в них! — выкрикивает он, а после внутренне корит себя за то, что вот так утратил контроль. — Дело не в них. Дело в том, что я иду против всего, во что верю, предаю себя и рискую всем, ради чего работал, — он старается говорить ровным голосом, но эмоции берут верх. — Я знаю, тебя, наверное, заводит трахаться с главным телохранителем основной семьи. Чёрт, да я наверняка не первый, но для меня это не просто работа, Вегас, большая часть этих людей мне как семья, и я не могу рисковать потерять всё это лишь для того, чтобы стать твоим любимчиком месяца.       Вегас таращится на него нечитаемым взглядом, но Пит слишком устал, чтобы сейчас пытаться его прочитать.       — Возвращаю тебе это, потому что, походу, с этим доверять мне нельзя, — он достаёт из заднего кармана телефон и кладёт его на тумбу. Это будто признание поражения, он запустил Вегаса под кожу и теперь словно выковыривает его оттуда.       Вегас, кажется, хочет поспорить, но рот держит на замке, плотно сжимает челюсти, и Пит за это благодарен. Он напоследок окидывает его взглядом, затем склоняет голову и вылетает из уборной. В бар возвращается как раз вовремя — через главный вход заходит Кинн, придерживая полусонного Порша. Пит, осматривая их раскрасневшийся внешний вид и припухшие губы, надеется, что на нём нет никаких заметных признаков того, что случилось в уборной. Он подбегает и наваливает Порша на себя.       — Машины ждут снаружи. Иди, я приведу остальных, — говорит Кинн, Пит кивает и выходит на улицу.       — Пит, куда ты меня тащишь, я хочу спать, — стонет Порш, его ноги, скорее, волочатся следом, чем делают реальные шаги.       — Мы едем домой, сможешь поспать там, — отвечает он, слегка посмеиваясь над состоянием друга.       Как только они усаживаются в машину, Порш поворачивается к нему, взглядом переключается на его шею и громко вздыхает.       — Пит! Откуда это у тебя? — он понижает голос до заговорщического шёпота, тыча пальцем в определённую точку. Пит отмахивается рукой и молится тому, кто бы его ни слушал, чтобы Порш был слишком пьян, чтобы на следующий день что-либо помнить.

—

      За следующие несколько дней Пит узнаёт, что «с глаз долой, из сердца вон» к нему не применимо никак. Что бы он ни делал, выбросить Вегаса из собственной головы не может, не может забыть, каково целовать его, не может забыть синяки, не может забыть выражение его лица, когда Пит уходил из уборной.       Они сидят в одной из обеденных зон, поскольку Танкхун настоял на том, что им необходим спа-день, чтобы оправиться от обильного употребления алкоголя и тусовок. Пит благодарен находиться наедине со своими друзьями, пока Кинн и Танкхун расположились отдельно от них.       — Я реально больше никогда не буду пить, у меня всё ещё болит башка, хотя прошло уже несколько дней! — наполняя свою тарелку, скулит Пол.       Арм в знак согласия кивает.       — Ага, поддерживаю. Это ты виноват, Порш.       — Эй! Я не заливал алкоголь тебе в глотку насильно.       Пит смеётся над их выходками, позволяя себе, когда их голоса заполонили пространство, расслабиться. Он должен был догадаться, что продлится это недолго.       — Пахнет потрясающе, — господи, этот голос что, будет преследовать его всю оставшуюся жизнь? Они все подрываются со своих мест, заметив стоящего у двери, ухмыляющегося Вегаса. Очевидно, никто попыток что-либо сказать не предпримет, поэтому, подавив вздох, Пит разворачивается к незваному гостю.       — Кхун’Вегас, Кхун’Кинн и Кхун’Танкхун в другой зоне, если вы хотели к ним присоединиться, — говорит, выдавливая лёгкую улыбку. Вегас смотрит на него и улыбается шире, вышагивая вглубь комнаты.       — Я бы хотел поесть с вами, если вы не против, — его рука опускается Питу на плечо, и ему требуются все силы, что в нём есть, чтобы не отпрянуть. Все кивают, а Пит, забрав свою тарелку, занимает самое дальнее от Вегаса место. Неудивительно, что в считанные минуты появляется и присаживается за их стол Кинн, витающее по комнате напряжение проникает и Питу в позвоночник.       Вегас не отводит с Порша взгляд, нагло клеится к нему на глазах у всех, и Пит внезапно теряет весь свой аппетит. Он предполагает, что Кинн в ярости, кузены никогда по-настоящему не ладили, и из того, что он видел в баре, может сказать, что отношения между Кинном и Поршем… странные. Вегас, видимо, припёрся наворотить дерьма, и пусть объективно Пит понимает, что не его дело, чем он занимается, это в негодовании сворачивает желудок. Он в нескольких секундах от того, чтобы придумать отмазку и свалить, когда выскакивает Танкхун и бьёт Вегаса подносом по голове, и симпатия, которую он испытывает к своему боссу уже, становится лишь больше.       Пит подрывается и встаёт между ними, не спеша забирая поднос из рук господина и уговаривая его не слишком расстраиваться, чтобы не усугубить ситуацию. Он ставит поднос на стол и на миг пересекается глазами с Вегасом, выглядящим практически обиженным, будто бы в детской ссоре Пит занял сторону Танкхуна. Он сохраняет невозмутимое выражение лица, когда, выходя из комнаты, подаёт Арму и Полу знак следовать за ним.       — Вы идите, а я отойду на перекур, — говорит он, подходя к небольшому закоулку за входом на кухню, обнаруженному во времена, когда только начинал работать на семью.       Едва он подкуривает сигарету, как позади себя чувствует чьё-то присутствие. Вздыхает и в «серьёзно? моя карма настолько паршивая?» манере вскидывает голову к небу.       — Ты такой преданный пёс, правда, Пит?       — Могу я вам чем-то помочь, Кхун’Вегас? — он решает изображать профессионала, в конце концов, это единственная тактика поведения вблизи Вегаса.       — Как думаешь, как бы они отреагировали, узнай о том, что ты трахаешься втайне от них? — спрашивает тот, игнорируя его вопрос. Пит молчит, знает, что лучше, чем потакать играм Вегаса, просто переждать, пока ему в итоге не надоест.       — Я, блять, задал тебе вопрос, ты что, слишком туп, чтобы мне ответить? — выплёвывает Вегас, ох, теперь он сердится, и вслед за ним сердится Пит.       — У тебя проблемы не со мной, так что вместо того, чтобы вымещать злобу на мне, почему бы тебе не обсудить это с людьми, действительно ответственными за то, что ты ведёшь себя, как маленький ребёнок? Или пойди пристань к Поршу, не знаю, — последнюю часть он гаркает в основном для себя, но Вегас это, разумеется, слышит, потому переключается со злости на раздражительность. Питу и правда научиться бы держать рот на замке, у него никогда ни с кем не возникало подобных конфликтов, но Вегас просто знает, на какие, сука, кнопки надо давить.       — Что ты, блять, мне только что сказал? — он хватает его и вбивает в стену, от столкновения с которой голова расходится пульсацией. Однако, довольный тем, что смог задеть за живое, он держит глаза открытыми.       — Ты ничего обо мне не знаешь, — его голос низкий и устрашающий, от звука его у Пита по животу разливается тепло. — Знай своё ёбаное место, Пит, иначе мне придётся-       Его угрозу обрывает мелодия звонка, и он отстраняется. Смотрит на контакт звонящего и поднимает голову, бросая последний взгляд на Пита, прежде чем разворачивается и, не сказав больше ни слова, уходит. Пит, прижавшись к стене, выдыхает и задаётся вопросом, сколько ещё он в силах выдержать. Направляется обратно в здание, но, когда за углом слышит разговаривающего по тефону Вегаса, останавливается.       — Па, я работаю над этим. Это сложнее, чем я думал, он постоянно ошивается вокруг него, и я… — он замолкает, и даже на расстоянии Пит различает, как Ган кричит на сына.       — Я понимаю. Аукцион бриллиантов на следующей неделе, я обо всём позабочусь, — говорит Вегас приглушённым, тихим и совсем не похожим на свой собственный голосом.       У Пита в мозгу складываются кусочки пазла, и ему становится дурно. Все знают, что Кхун’Ган — жестокий человек, но Пит даже не подозревал, что свою жестокость он срывает на сыне. Его сознание возвращается к моменту в уборной, к тому, как Вегас отреагировал на вопрос о синяке, и внезапно эта реакция приобретает смысл. Пит помнит, какой стыд испытывал из-за жестокого обращения, которому подвергался от отца, и вид Вегаса в таких же обстоятельствах охватывает его ослепляющей яростью. Его руки по бокам талии сжимаются, он пробивает в стене дыру, костяшки пальцев окрашиваются в красный. Он сгибает их, глядя на медленно расползающуюся по ним кровь, и на несколько блаженных секунд позволяет боли отключить его мозг.