clandestine meetings

      Вегас расхаживает по комнате, вплетя пальцы в волосы и раздражённо дёргая за их кончики. Он не понимает, как всё настолько пошло наперекосяк, как он сумел упустить план Кена и Тавана.       Он вложил так много трудов в эту работу, которая должна была доказать, что он способный лидер, что для их организации он некто ценный. Но вместо этого вот он, без толку бродит взад и вперёд в ожидании неминуемой гибели от ярости своего отца.       — Хиа, что теперь нам делать? — спрашивает Макао, вынуждая Вегаса наконец остановиться.       — Не знаю. Я больше не контролирую ситуацию, Па возьмёт руководство на себя, и что бы он ни решил, мы будем обязаны исполнить, — проговаривает он, падая на диван рядом с братом.       — Обязаны? — не глядя на него, выдаёт Макао.       — Ты же знаешь, что обязаны.       — Вегас, он мудак, — цедит он, сжимая кулаки.       — Он наш отец.       — Этот человек никогда не был нам отцом, — в его голосе столько ненависти, что у Вегаса по спине пробегает дрожь. Он изо всех сил старался оградить брата от жестокости их мира, но что-то всё равно оставалось неизбежным.       — Макао, — огрызается он, привычно не желая слышать факты.       Они с ним были словно две стороны одной медали. Пока Вегас под влиянием собственного гнева бывает иррационален и опрометчив, Макао же — хладнокровен и расчётлив. То, что большую часть своего существования он был отодвинут на задний план, в итоге сделало его проницательным наблюдателем. Однако единственное, чего он в жизни на самом деле хотел, было для него недосягаемым.       — А что насчёт Пита? А? — давит он, не собираясь оставлять это дело.       При упоминании его имени у Вегаса болезненно ёкает сердце. Прошлой ночью он, слишком обеспокоенный ссорой, совсем не спал, а всё, что видел, закрывая глаза, было убитое горем лицо Пита.       — Пит… — он прерывается, потому что нет слов, способных его оправдать. Пит — это всё. Он не знает, что в прошлой жизни сделал такого, чтобы его заслужить, чтобы кто-то вроде Пита хотя бы взглянул на него, не говоря уже о том, чтобы позволил ему касаться, клеймить, поглощать.       Вегас любит его.       Распахивается дверь, братья вскакивают на ноги, и их позвоночники в предвкушении напрягаются. Не мешкая, Кан подходит к старшему и даёт ему пощёчину, звук которой эхом расходится по комнате. Макао отводит взгляд, не в силах видеть своего брата таким слабым и беспомощным.       — Ты самое никчёмное, жалкое подобие сына, какое когда-либо только существовало, — шипя выплёвывает он съёжившейся фигуре Вегаса.       — Па… — начинает Макао, но Вегас перебивает его. Как всегда.       — Прости. Они действовали исподтишка. Я должен был догадаться, — не поднимая глаз, говорит он.       — Да, должен был, — соглашается отец. — Из-за твоего невежества придётся изменить план. Я думал, у нас будет больше времени на подготовку, но деваться уже некуда. Дороги назад нет.       — Па, я не знаю, разумно ли-       — Заткнись. Ты вообще ничего не знаешь, сосунок. Такой же бесполезный, как и твоя мать.       Вегас видит, как Макао стискивает кулаки, и бросает на него предупреждающий взгляд.       — Я договорился о встрече с основной семьёй. Они ждут, что мы, поджав хвост, придём и станем молить о пощаде. Так это и начнётся, — говорит Кан, переключаясь с одного сына на другого. — А закончится засадой.       — Что я должен сделать? — подчиняясь его воле, спрашивает Вегас.

—

      Его ладони покрываются испариной, когда Чан ведёт их по коридору к одному из конференц-залов. Макао, идущий рядом, кажется расслабленным, его руки непринуждённо засунуты в карманы, выражение лица скучающее.       Как только открывается дверь, Вегас оглядывает комнату. Во главе стола сидит дядя, справа от него Кинн, слева — Танкхун. Удивительно, но Ким тоже здесь, и выглядит он так, будто бы в двух секундах от того, чтобы снести кому-нибудь голову.       Внимание смещается на расставленных вокруг них телохранителей. Порш, сцепив руки за спиной, стоит неподвижно и сверлит их злостным взглядом. Рядом с ним Биг, несколько безликих мужчин, чьи имена Вегас не потрудился запомнить, и Пит.       Пит на него не смотрит, не смотрит в принципе ни на кого. Его глаза прикованы к висящим над дверью часам, Вегас, подходя к своему месту, чувствует, как колени становятся ватными.       — Брат, спасибо, что согласился на это, — с лёгкой улыбкой произносит отец.       — Мы семья. В наших интересах разрешить всё как можно быстрее, ради нашего общего блага, — спокойно парирует Корн.       — Уверяю тебя, я уже предпринимаю всё необходимое, чтобы наказать Вегаса за его заблуждение. Никакого заговора с целью каким-либо образом навредить основной семье не было, но мой сын бездарен в выполнении поставленных перед ним задач, это моя ошибка, — он не делает ничего, чтобы скрыть в собственной интонации отвращение.       Вегас впивается ногтями в ладонь, в глотке формируется ком. Ощущая на себе взгляды, он поднимает свой и видит, что Пит смотрит прямо на него. Его выразительные, как и всегда, глаза полны эмоций. Вегас знает, что даже после всего случившегося, Питу не наплевать на него, это написано прямо на лице. Он чувствует потребность успокоить его, сказать «всё хорошо, не переживай за меня, я справлюсь». Пит будто бы умеет читать мысли, потому что его глаза стекленеют и наполняются угрожающими пролиться слезами.       — Я уверен, ты понимаешь, что это гораздо больше, чем оплошность, дядя, — голос Кинна выводит его из транса, он поворачивает голову, чтобы взглянуть на него.       — Разумеется, племянник. Но всё же мы семья, и в нашем бизнесе это кое-что значит, — говорит Кан. — Я готов принять любое наказание, которое вы сочтёте для Вегаса справедливым.       У Вегаса сводит желудок. Он знает, на что именно способен его дядя. Он, Кинн и Ким — единственные в этой комнате, кто на себе испытал меры, на которые пойдут их отцы ради получения желаемого. Включая причинения вреда собственным сыновьям. К такой жизни их готовили с тех пор, как они едва научились держать в руках оружие. Против них использовались пытки, наркотики, голод, изоляция, любые другие методы самого гнусного характера, чтобы превратить их в тех, кем они являются сегодня.       Вегас никогда не жаловался, он понимал, что, сделай это, и на его месте окажется Макао, чего он ни за что бы не допустил.       — Нет, — заговаривает Макао, и Вегас чуть ли не ломает шею, поворачиваясь в его сторону.       — Макао-       — Хиа, пожалуйста. Скажи им, — его голос настолько отчаянный, что все присутствующие замирают. Они пристально смотрят друг на друга, ведя взглядами безмолвный разговор. Обычно у Вегаса получается заставить его молчать, заставить подчиняться, но сейчас его брат даже не шевельнулся, его взгляд непоколебим. Зрительный контакт разрывает именно Вегас, его глаза вновь останавливаются на Пите.       Кажется, словно он не сдвинулся ни на дюйм, единственная разница заключается лишь в том, что, когда он в ответ смотрит на Вегаса, по его щеке скатывается одинокая слеза.       — Вегас, соберись, — рявкает отец, и это становится последней каплей.       — Нет, — отвечает он, переключая внимание на него.       — Пардон?       — Дядя, мы приехали не для того, чтобы молить о пощаде, — произносит, выдерживая взгляд отца.       — Нет? — спрашивает Корн, хотя и без удивления в голосе.       — Это тактический ход, — как только эти слова слетают с его губ, каждый телохранитель в комнате достаёт оружие. Он различает, как тихо матерится Чан. — Наши люди сейчас с нескольких точек заходят на вашу территорию, в ближайшее время в пределах слышимости должны раздаться выстрелы. Мы приехали, чтобы убить вас и отобрать всё, что у вас есть, всё, что, по мнению моего отца, принадлежит ему. Таков был его план с самого начала.       — Вот же неблагодарный ублюдок, — выплёвывает отец. Он встаёт и, вынув пистолет, целится в Вегаса.       После начинается настоящий хаос. Вегас не шевелит ни единым мускулом, пока все остальные вскакивают на ноги. Вокруг него раздаются крики, звенящие отовсюду вопли, но он чувствует себя так, будто бы находится под водой. Он не против умереть, он уже потерял всё, и, по крайней мере, он может уйти с удовлетворением от осознания того, что за собой в ад утащит и отца.       Он неотрывно смотрит в дуло пистолета, снова поднимает глаза на отца и готовится к пуле.       Болью вместо грудной клетки прошибает плечо, он внезапно оказывается на полу. Доносится несколько выстрелов, а затем… тишина. Ему хватает ровно пяти секунд, чтобы понять, что он жив, цел. Он поднимается и в ужасе замирает, когда видит Макао с пистолетом в руке, стоящего над их отцом. Над их мёртвым отцом.       — Макао… — задушенно произносит он, в мозгу происходит короткое замыкание.       — Хиа, Пит! — выкрикивает Макао, испуганно распахивая глаза.       Вегас в замешательстве приподнимает брови, разворачивается, следя за взглядом своего брата. С губ срывается звук, нечто среднее между криком и всхлипом, когда он замечает лежащего на полу Пита, окружённого лужей красного цвета. Колени подгибаются и со стуком бьются об пол.       — Пит? Пит, что ты натворил?! Зачем ты это сделал?! — кричит он, трясущимися руками касаясь его ран, его нескольких ран.       На фоне он различает крики. Танкхун зовёт врача, Чан горланит своим людям указания.       Здесь так много крови, что его подташнивает, он никогда не был брезглив по отношению к крови, но это ведь Пит.       Пит, который, глядя на него, медленно моргает, когда Вегас обхватывает ладонями его щёки, размазывая по ним кровь.       — Я-я… — судорожно выдыхает он, и Вегас шикает на него, велит ему молчать, но Пит только слабо мотает головой. — Я так тобой горжусь, — удаётся, наконец, выдавить ему, после чего Вегас заходится всхлипами.       Не менее пяти человек оттаскивают его от Пита, когда в комнату врываются врачи, чтобы увезти его в операционную. В конце концов, когда Вегас своими кулаками успевает отмахнуться от троих, а с каждой стороны его продолжают удерживать Кинн и Ким, к слуху пробивается голос Макао.       — Хиа, они помогут ему. Ему нужна помощь, хиа, прошу тебя!       В один вздох сопротивление покидает его тело, и если бы не придерживающие его кузены, он бы рухнул обратно на пол.       Он вырывается из их хватки и тянется к брату, шаря по нему руками в поисках ранений.       — Я в норме, со мной всё в порядке! — говорит он, успокаивая свои дрожащие руки.       — Вегас, Макао, — их прерывает голос дяди. Они, всё ещё держась друг за друга, поворачиваются к нему. — То, что произошло, мы обсудим позже, а пока — спасибо. Сегодня вы спасли всех нас.       Вегасу плевать и на Корна, и на его благодарность. Он был ничуть не лучше отца, Вегас в этом уверен. Он натянуто кивает ему, пальцами сжимая ладонь Макао.       Телохранители выводят Корна из зала, и Вегас разворачивается, собираясь двинуться в больничное крыло, однако его останавливает опустившаяся на плечо рука.       — Вегас, — на этот раз Кинн, ему практически хочется пустить пулю ему в лоб, но он подавляет этот порыв. Едва ли. Будто бы прочитав его мысли, Кинн смягчается взглядом, когда они смотрят друг на друга. — Иди, будь рядом с ним.       Как только он с Макао добирается до приёмной, то цепляет первую попавшуюся в поле зрения медсестру и требует рассказать о состоянии Пита. Та в ужасе таращиться на него, прежде чем, заикаясь, объясняет, что он в операционной, и указывает на дверь в конце коридора.       Вегас вот-вот ворвётся в операционную, как в последнюю секунду его тормозит Макао.       — Позволь им сделать свою работу, — говорит он, толкая его на один из стоящих в коридоре стульев и присаживаясь рядом.       Вскоре к ним, не обронив ни слова, присоединяется Танкхун, следом после него в свободное кресло падает Порш.       Глаза Вегаса ни на миг не отрываются от двери.       Он ждёт.