London Boy – Taylor Swift
Солнечные лучи пробиваются сквозь яркие блондинистые волны, в которые Хёнджин запускает пальцы и зачесывает назад. На улице начало июля. Температура переваливает за двадцать восемь градусов, вынуждая студентов разбегаться в поисках тенька на время обеда. Однако даже в такую жару мало кто предпочтёт остаться в столовой, ведь профессор Квон и его новенькая помощница, с которой тот безбожно флиртует на всё помещение, используя свои любимые старческие методы, не самая лучшая компания на ближайшие полтора часа. Хёнджин окидывает парк взглядом и довольно усмехается, радуясь тому, что занял самое лучшее место, – стол на шестерых под большими кронами дерева, которые практически не дают возможность горячему солнцу проникнуть под них. Он закатывает рукава лёгкой бежевой рубашки, делает глоток некогда бывшей холодной воды и шумно выдыхает, уставившись в сторону входа на задний двор университета. Чёртов Чанбин. Они договорились встретиться сразу после второй пары, но Хван ждёт его уже больше двадцати минут и поэтому тихонько придумывает план мести, который обязательно обрушит на Со, стоит тому только появиться возле их стола. Громкий и протяжный девичий крик разносится по всему парку, вынуждая всех резко повернуть головы на источник звука. Из-под арки входа выбегает босая девушка, со всех ног спускаясь по ступенькам и продолжая звонко вопить. Хёнджин, недовольный тем, что тишина была нарушена, тоже поворачивает голову как раз в тот момент, когда девчонка пробегает мимо соседних столов, а за ней несется Чанбин, спотыкаясь на последней ступеньке и шлёпаясь на траву. — Чэвон, подожди! Он поднимается и вновь бежит за ней. Студенты встают с лавочек и подходят поближе, чтобы проследить за всем этим концертом. Хёнджин складывает руки на столе и опускает на них голову, продолжая наблюдать за Чанбином и тихо посмеиваться. — Отстань от меня! Помогите! – кричит девушка и останавливается возле стола в самом углу, переводя дыхание. — Ты можешь его ударить? Хёнджин смотрит на девушку и в небольшом шоке поднимает брови. Она учащенно дышит и тычет рукой в сторону несущегося к их столу Чанбина. Тот еле передвигает ноги от усталости, а в руке держит пару светлых туфель. Женских туфель. Хёнджин понимает, что это обувь незнакомки, и прыскает в кулак. — Ты будешь что-нибудь делать или нет? – девушка в возмущении ударяет ладонью по столу и хмурится. Хван выпрямляется и кивает головой. — Чанбин-а, – Со упирается руками в колени и громко дышит, вскидывая голову на голос Хёнджина, — верни даме туфли, придурок. Чанбин возмущенно открывает рот, переводя взгляд с друга на незнакомку. Его что сейчас, пристыдили? Да он ведь всего лишь проявил свою джентльменскую натуру! Возможно, немного не так, как все привыкли видеть, но и время меняется, а Чанбин за прогрессивное развитие общества! Девушка поправляет челку и аккуратные милые хвостики, переходящие в косички на затылке. Её щеки заалели, а и так большие глаза сейчас выглядят еще больше. Она сжимает губы и смотрит на своего преследователя, который виновато опускает взгляд на туфли, зажатые в руке. — Чэвон, у меня не было в планах ничего дурного, ты же знаешь меня! Я – романтик! — Верни обувь, извращенец, у меня промокли ноги! Я всё еще стою на влажном газоне, если ты забыл, – незнакомка протягивает раскрытую ладонь в ожидании. Хёнджин наблюдает за всей этой картиной и наконец вспоминает, где видел эту очаровательную девушку. Около недели назад они вместе с горе-любовником готовились к зачёту в комнате Чанбина. Как раз в тот момент, когда Со ушел на кухню, в дверь начали стучать, да так сильно, что Хёнджин уже собирался отправить несколько купюр другу на карту, чтобы купить новую. За дверью стояла Чэвон, которая что-то громко и недовольно проговорила Хвану, а потом швырнула в него цветы и какую-то коробку, попросив передать Чанбину, что она не собирается принимать от него ничего. Со в тот день завернулся в одеяло, прижал к себе Хёнджина и плакал ему о том, какая Чэвон жестокая. Хёнджин улыбнулся. Его друг такой идиот. Чанбин передает девушке обувь, которую она вырывает из его рук и спешит уйти, крикнув на прощание «спасибо» Хёнджину. — Ну и какого оно? – спрашивает Хван и распаковывает сэндвич. — Что именно? — В очередной раз выставить себя олухом перед девушкой, которая нравится, а потом страдать, вместо того, чтобы нормально оказать ей знаки внимания? — Да пошел ты, – Чанбин плюхается на лавочку напротив Хёнджина и выпивает остатки воды. — Кто бы говорил, дружище, кто бы говорил. Хван закатывает глаза и продолжает жевать. Разве у него есть проблемы с выражением чувств и способностью нормально подкатывать? Хёнджин на самом деле давно не имел с этим всем ничего, но он точно знает, что появись здесь сейчас парень, который одним своим взглядом заставит сердце Хвана совершать кульбиты, а дыхание участиться в миллион раз, то он незамедлительно пойдет в наступление. Однако чудес не бывает, и никакого прекрасного парня здесь тоже нет. — О, смотри, Ким Сынмин вернулся. Блять. Похоже у Хёнджина есть проблемы.***
Коридоры Сеульского института искусств всегда наполнены шумом. Студенты всех возможных факультетов заняты своими делами: несколько человек из школы исполнительского искусства быстро спускаются по ступенькам, волоча за собой огромные декорации, – скоро состоится прогон номеров для отчётного концерта; студентка из школы кино и медиаискусства отрабатывает свою речь для репортажа, который назначен сегодня на восемь вечера; один парень громко выкрикивает мольбы о пощаде и валится у ног Хёнджина – это очередной студент с актёрского. Хван переступает через тело и поднимает голову на второй этаж, замечая его. Студент второго курса школы музыки, с которым учится Хёнджин, опирается бёдрами о перила и качает головой в такт песне, играющей в проводных наушниках, отбивая ритм пальцами по коленке. Он стоит к Хвану спиной, но тот замечает, как его волосы небрежно уложены, а черная кофта на замке съехала с плеча. У Хёнджина, наверное, уже затекла шея, но он продолжает стоять с поднятой головой, наблюдая за парнем, который еще два года назад забрался в сердце Хвана. Ким Сынмина он заметил на посвящении в первокурсники, когда тот остановился напротив Хёнджина и всучил ему какую-то листовку об институтском концерте, смотря прямо в глаза и нежно улыбаясь. Хёнджин тогда успел лишь принять бумагу и почувствовать тепло подушечек пальцев Сынмина, которые коснулись его. Он еще долго смотрел в след уходящему парню, а потом и вовсе всё посвящение не сводил с него глаз, пропуская «самое интересное» по мнению однокурсников. Хёнджин помнит, как громко Ким смеялся, когда его звали принять участие в очередном глупом конкурсе, и как ярко улыбался людям вокруг, получая аплодисменты и радостные улюлюкания в честь победы. Еще с того дня Сынмин отпечатался в памяти Хёнджина самой яркой звездой, которую он когда-либо видел. Хван заносит руку за голову и потирает шею. Похоже, у него и в мыслях нет ничего о том, что он может выглядеть достаточно нелепо, замерев посреди огромного коридора и влюблённо наблюдая за парнем с музыкального. «Я мог бы помочь поправить эту дурацкую кофту, которая сползает с твоего плеча, Сынмин», – думает Хёнджин и в ужасе раскрывает глаза, ведь в этот же момент парень на втором этаже подтягивает кофту и оборачивается. Хёнджин резко опускает голову и пытается открыть замок на сумке, создавая впечатление того, что он чем-то занят, но пальцы нещадно трясутся. Он глубоко вдыхает и вдруг начинает громко кашлять от сильного удара по спине. — Не зевай, Хёнджин-а, – из-за спины выходит Чанбин, расплываясь в улыбке. — В следующий раз, когда вновь захочешь поглазеть на виновника своей бессоницы, не забудь, что со стороны это выглядит пугающе. Хван злостно откидывает сумку и ударяет Со по плечу, слыша в ответ стон боли. Он поднимает голову на второй этаж и разочаровано вздыхает – Сынмина и след простыл. Хёнджин разворачивается и идет к расписанию. У него вроде как сейчас дизайн электронной музыки и звука, но он предпочёл бы отсидеться где-нибудь в подсобке, не желая идти на пару, на которой обязательно встретит Кима. Хёнджин уверен, что тот видел, как ему прилетел шлепок от Чанбина. И пусть Хван знает, что Сынмин ни за что не будет смеяться над ним и шалостями Со по отношению к блондину, но ему всё равно будет жутко неловко пересечься с ним взглядами на паре. — Ну куда ты рванул, Джинни! — Иди к чёрту, Чанбин, – говорит Хёнджин и спешит скрыться в уборной. Со пытается подавить улыбку и идет за другом. Он закрывает дверь на замок и подходит к Хёнджину, который поправляет волосы, смотря в зеркало, а потом достает сигарету и зажигалку, намереваясь закурить. Чанбин присаживается возле раковины и вырывает сигарету, выбрасывая ее в мусорное ведро. Хван упирается руками в стойку и выдыхает. — Ты из-за него такой неспокойный? – Со окидывает друга взволнованым взглядом и перестает улыбаться. — Братан, да поговори ты с ним уже! Сколько можно глазеть на него из-за углов? Самому не надоело? — Легко говорить, Чанбин-а, – Хёнджин смотрит в отражение и проводит рукой по щекам. Раскраснелись. — У меня коленки каждый раз как у влюблённой малолетки трясутся, когда я вижу его. Чанбин прыскает в кулак, а потом и вовсе смеётся в голос. Он хлопает друга по плечу и спрыгивает на пол. — Жаль мне ту малолетку, у которой коленки трясутся на протяжение двух лет. Чанбин во время увернулся от руки Хёнджина, который намеревался стукнуть Со по голове. — Я серьёзно! – повышает голос Хван. — Ничего не могу с собой поделать. Мне кажется... Нет, я уверен, что когда подойду к нему ближе, чем на расстоянии двух метров, то мой голос резко перейдёт на фальцет, а руки начнут дёргаться как у эпилептика. Хёнджин не виноват в том, что его тело так странно реагирует на Ким Сынмина. Он не его первая любовь, и от этого факта Хвану еще сильнее становится тошно, ведь он совершенно не может понять причины своего такого поведения. Хёнджин тяжело вздыхает и смотрит на Чанбина глазами потерявшегося котёнка. — О нет! Нет, нет, нет, Хван! Я знаю этот взгляд, – Со выставляет руки в предупредительном жесте и отступает назад. — Моя помощь никогда ничем хорошим не заканчивалась, а тут еще и твой ненаглядный будет. Блондин окончательно грустнеет: его взгляд поникает, а руки начинают перебирать фенечки на запястье. Чанбин чувствует себя говнюком. И так подшучивает над бедным Хваном и его недолюбовью, еще и сегодняшний момент с глазением парня на Сынмина по расписанию прервал. Ну не хочет Чанбин напортачить еще больше, не хочет! Он может раскрыть ладонь и начать пересчитывать сколько раз за время того, как Хван к нему обращался, это принесло плоды: ух ты! всего один раз! Со не дурак и прекрасно понимает, как Хёнджину тяжело со своими чувствами к этому парню, но Чанбин совсем не может допустить, чтобы другу стало еще хуже. Особенно, если Чанбин способен предотвратить это собственными руками. — Пойдем, – Со протягивает руку Хвану и обнимает его за плечи. — Мы что-нибудь обязательно придумаем и сведём тебя с твоим музыкантом.***
Сынмин собирает тетради в сумку, забирает гитару и уже мечтает о том, как придет домой и упадет на мягкую кровать, но внезапный взбудораженный голос Джисона портит все планы. — Мы идём в бар, – бросает Хан и останавливается напротив Сынмина в ожидании, пока тот соберется. Ким замирает и отрицательно качает головой. Ну уж нет, сегодня он точно никуда не пойдет. Сынмин за последнюю неделю перед зачётом так устал, что не планирует еще столько же выползать из теплой кровати и выходить из кампуса. — Да брось, Сынмин! – Джисон закатывает глаза и забирает гитару друга. — Ты много работал на этой неделе, пора дать себе отдых. — Ты прав, – Хан улыбается на слова парня, — но я отдохну дома, Джисон. Сынмин накидывает лямку сумки на плечо и идёт к выходу из аудитории. Сегодня преподавательский состав института вновь задержал его после пар, но Кима это ничуть не напрягает. Сынмин привык к тому статусу, который заимел в этом месте, именно поэтому он всегда с удовольствием принимает участие во всех суетах института, организовывает мероприятия и концерты для студентов и берет вне институтские дела на себя, так как это всё еще входит в его обязанности старосты. Ким – активист, местный заводила и гордость института. Преподаватели души в нём не чают, а студенты любят его за отзывчивость и милосердие. Конечно, Сынмин сильно устает и ему бы очень хотелось, чтобы в сутках было хотя бы на часик-другой больше времени (он обязательно потратил бы его на сон), но он не жалуется и с искренней любовью выполняет все дела. В конечном итоге Сынмин уверен, что признательность и поддержка, которые он получает от людей, действуют на него намного более бодряще, чем семи часовой сон. Джисон догоняет друга и продолжает: — Ты серьёзно планируешь провести вечер пятницы в своей комнате? – спрашивает Хан и поправляет светлые волосы, которые выбились из-под излюбленной оранжевой кепки. — Чувак, не бросай меня! Сынмин устало потирает лоб и грузно вздыхает. Идея сходить в бар и развеяться звучит не так плохо, учитывая, что последний раз Ким выбирался куда-нибудь, кроме института, пару месяцев назад. Это была какая-то ярмарка в центре Сеула, приуроченная к весеннему фестивалю цветов. Джисон тогда покрутил пальцем у виска и сказал, что Сынмин копия его дедушки, который считает такие мероприятия «классными тусовками». Ким же отмахнулся от него и пошел на поиски вазы для цветов, которые вручила ему милая женщина в блестящем костюме. Сынмин не затворник и ничего не имеет против громкой музыки, шумной компании и алкоголя. Учитывая, на каком факультете он учится и чем занимается в свободное (такое правда есть!) время от учёбы и прочих дел, отказаться окунуться в ту атмосферу, которая ему чертовски нравится, – глупо. Ким смотрит на свою акустическую гитару в руках Джисона и заторможено кивает. — Хорошо, я в деле.***
Неоновые вывески приятно бьют по глазам своим светом. Дороги утопают в ярко-синих оттенках огней, находящихся повсюду. Рядом идут группы повеселевших парней и девушек, которые подпевают словам песни, доносящейся из динамиков огромных колонок, что стоят на улице возле клуба. Атмосфера потрясающая. Сынмин поворачивает голову в разные стороны и с удовольствием рассматривает вывески, которые манят к себе красноречивыми слоганами. В нескольких метрах от него образовался круг, внутри которого танцуют парни, сравнивая свои танцевальные навыки. Толпа шумит и присвистывает, громко хлопая в ладоши. Под ухом Джисон начинает выкрикивать слова поддержки какому-то Минхо, который оборачивается и подмигивает Хану. Сынмин в шоке смотрит на друга. — Ты и его успел трахнуть? — Нет, – улыбаясь, отвечает Джисон, а потом переводит взгляд с толпы на Кима: — Он меня. Сынмин закатывает глаза под громкий смех Хана и поправляет черную джинсовку с нашивками и значками, которые нашел в шкафу у друга. Джисон толкает Сынмина плечом и кивает в сторону входа в Hard Rock Cafe – один из самых популярных рок-баров Сеула. Ким уверенно переступает порог и замирает в восхищении. Всё помещение сверкает разными оттенками сиреневого, а сцена залита глубоким фиолетовым, придавая обстановке интимную атмосферу. По левую сторону от парня находится длинная барная стойка, над которой горит вывеска «LOVE ALL SERVE ALL». Людей так много, что тяжело протиснуться между столов. Рука Джисона толкает Сынмина в спину, и он продолжает идти. Стены обвешаны зеркалами в полный рост, а на потолках будто изображена шахматная доска, квадраты которой осыпаны мелкими фиолетовыми треугольниками, излучающими неоновый свет. Весь бар украшают картины, на которых изображена одежда, а за стеклами стоят манекены, демонстрирующие мужские и женские вечерние наряды. Сынмину определенно нравится тематика этого заведения. Он поворачивает голову на голос Джисона и смотрит в ту же сторону, что и друг. Главная героиня сегодняшнего вечера – сцена, от которой теперь Сынмин не может оторвать взгляд, выглядит изумительно. Небольшой островок, на котором находится музыкальная аппаратура: барабанная установка с правой стороны сцены, синтезатор и FOH динамики с левой, микрофонные стойки с микрофонами на них стоят по середине, а кабели лежат вдоль края сцены. Сынмин улыбается и вдруг замечает, как персонал начинает быстро уносить столы и стулья, которые стояли близко к сцене. — Отлично! Скоро всё начнется, – Джисон хлопает в ладони и тянет Кима за собой к барной стойке. — Апельсиновый ликёр и джин, друг. — Будет сделано, – бармен кивает и тянется за алкоголем. Сынмин садится на барный стул, принимает стакан из рук Хана и делает глоток. Вкусно. Он хмыкает и осушает стакан полностью. Подаёт бармену знак, и тот повторяет заказ. — А ты решил сегодня оторваться, да, Сынмин-а? – по-доброму усмехается Джисон и потягивает свой напиток. Ким только сейчас нормально рассмотрел, во что вырядился его друг. Светлые свободные джинсы, на бедрах которых повязан яркий шелковый шарфик, и тонкая черная безрукавка, которая открывает прекрасный вид на сильные и накачанные руки Джисона. На шее красуется милая цепочка, а на запястьях несколько браслетов. «Понятно, почему тот парень на него так пялился», – думает Сынмин. — Ты ведь для этого меня сюда и привел, – пожимает плечами Ким, и свет в заведении резко тухнет. — Пошли поближе к сцене, тебе понравится! – Джисон хватает Сынмина за предплечье и тянет за собой. Ликёр в стакане расплёскивается и брызгает Киму пальцы, которые он довольно облизывает.***
Хёнджин надевает белую рубашку, застегивает ее на несколько последних пуговиц и заправляет в кожаные брюки. Неизменная черная футболка с ярким принтом как всегда на нём. Так же, как и браслеты и кольца на руках, крупные серьги в ушах и броское ожерелье на шее. Бесподобен. Его волосы, которые приобрели более яркий блондинистый оттенок к сегодняшнему вечеру, идеально выпрямлены и уложены, открывая вид на лоб и точеные черты лица. Хван бросает последний взгляд на себя в зеркало и достает сигарету. Он закуривает и выдыхает клубы дыма в потолок к вентиляции, закидывая голову наверх. Пальцы правой руки крепко держат фильтр, а левой он стучит в такт песне, звучащей из зала, по туалетному столику. Как всегда пятница и его рок-группа даёт небольшой концерт в одном из самых известных баров. Они давно установили аппаратуру и ждут лишь команды организатора, который позволит открыть веселье сегодняшней ночи группе «Plaza». Хёнджин и его напарник как раз написали парочку новых песен, которыми с удовольствием поделятся этой ночью. Он любит писать тексты и вкладывать в лирику всю душу. Хван не считает это слишком личным. Ему наоборот хочется как можно больше писать о жизни, своих проблемах и безграничном счастье в песнях. Хёнджин и решил связать свою жизнь с музыкой только потому, что именно ее считает тем местом, в котором он чувствует себя по-настоящему хорошо. В гримёрку врывается Чанбин, пугая Хёнджина, который еще не успел выбросить сигарету в мусорное ведро. Он отбрасывает ее и брызгает на себя духами, будто это поможет ему так быстро избавиться от запаха табака. Со захлопывает дверь и смотрит на Хвана одновременно серьёзно и взволнованно. — Джинни, ты только не кипишуй, ладно? – Чанбин пытается мило улыбнуться, но у него это плохо выходит, и его улыбка больше походит на что-то пугающее. Хёнджин поднимает брови и незаинтересованно смотрит на друга. — Музыкант здесь. Оказывается, когда сердце падает в пятки, это очень слышно. Страх в глазах Хёнджина появляется моментально, отчего Чанбин сразу же подбегает к нему и хватает за плечи. Хвану кажется, что он перестаёт чувствовать свои ноги, а голова становится слишком тяжелой от мыслей о Ким Сынмине, который пришел на его концерт. «Да ладно, Хёнджин, не зазнавайся. Возможно, он просто пришел отдохнуть и развеяться, а на твоё выступление попал по чистой случайности», – говорит внутренний голос. Хван отталкивает руки Со и отрицательно качает головой. — Я не пойду туда, Чанбин, – шепотом говорит Хёнджин, а потом добавляет уже громче: — Я не выйду на сцену! — Совсем из ума выжил? Там полный зал людей, и все собрались ради нас! – отвечает Чанбин, отпуская руки Хвана и присаживаясь на стул. — Хёнджин, мы не можем испортить концерт из-за твоих чувств к этому парню, ты же прекрасно понимаешь это. Не думал о том, что, если сейчас выйдешь и споешь как в последний раз, твой ненаглядный раскроет рот от шока, а потом весь вечер не сможет оторвать от тебя взгляд, как те девчонки возле барной стойки? Включи голову и действуй, братан! Ты уже достаточно настрадался за эти два года. Кто знает, вдруг этот Сынмин сам на тебя дрочит под одеялом. Хван открывает и закрывает рот в возмущении, как рыба, которую выбросило на сушу, выпрямляется и уверенно отвечает: — Он таким не занимается. Смех Чанбина заставляет Хёнджина испугано дернуться. Хван уже собирается ответить на это действие чем-нибудь колким, но его прерывает организатор, который предупреждает о выходе на сцену через пять минут. Со вскакивает со стула и берет чехол с барабанными палочками, направляется к двери и ничего не говорит Хёнджину, потому что знает, что тот всё равно выйдет на сцену. Еще ни одно обстоятельство не смогло заставить Хвана сорвать концерт. И пусть когда Чанбин уходил, он допустил мысль о том, что Ким Сынмин может стать первой причиной отмены их концерта, Со никому об этом никогда не скажет, потому что он всё же уверен в своем друге. Хёнджин слышит хлопок двери и тяжело вздыхает, опуская голову вниз, а руки обессилено вдоль тела. Внутри его головы происходит целый ураган из слез о том, что он ни за что не выйдет отсюда, и из счастливых воплей о том, что он увидит Сынмина. Хёнджин невероятно сильно хочет пересечься с ним взглядами на сцене, увидеть его восхищение в глазах, чтобы он улыбнулся ему самой красивой улыбкой на свете, растягивая свои притягательные губы, которые после концерта Хёнджин будет с наслаждением целовать и покусывать, прижимая Сынмина к себе за талию, выбивая весь воздух из его легких и доводя до подрагивающих коленок. Он обязательно прикоснется к его бледной коже и оставит на ней тысячи маленьких поцелуев, заставляя щёки Кима безбожно краснеть и гореть пламенем, которое Хёнджин каждый раз чувствует в своей груди, когда смотрит на Сынмина. Он спустится губами к его шее и поцелует, сорвав тихий вздох, услышать который он мечтает каждую ночь. Хван проведет рукой по его спине, пояснице и запустит руку в задний карман узких джинс Сынмина, сжимая ягодицу, а потом... Хван ударяет рукой по столу и отшатывается. Ему становится противно от себя за подобные мысли о таком, как Сынмин, поэтому он хватает электрогитару и выбегает из гримерки.***
Talking body – Don Vedda
Джисон и Сынмин проталкиваются сквозь людей и стараются подобраться ближе к сцене. Музыка затихает, а толпа наоборот начинает кричать и скандировать: Plaza! Plaza! Plaza! На сцене появляются два гитариста, барабанщик и клавишник, которые занимают свои места за инструментами. Парни подключают электрогитары к кабелю и пару раз проводят рукой по струнам, заводя толпу новым звучанием. — Должен быть еще один гитарист, – Джисон хмурит брови и поворачивается к Киму. — Главный вокалист. Без него никогда не начинают. Барабанщик заносит палочки над головой и трижды стучит, первым вступая в игру. К нему подключаются гитаристы и клавишник, когда по всему бару разносится нежный и мелодичный голос. С правой стороны сцены медленно движется парень, в руках которого проводной микрофон, а через шею перекинута лямка электрогитары. Он окидывает толпу взглядом и приближается к стойке в самом центре сцены, прикрепляя к ней микрофон. Ребята играют интенсивнее, давая толпе понять о приближении припева. Блондин перехватывает стойку по середине, упирается ногой в низкую колонку и корпусом поддается вперед, качая головой в такт музыке и продолжая петь. Парни и девушки подпрыгивают и танцуют, вскидывая руки к потолку. Сынмин прикрывает глаза и наслаждается приятным звучанием, которое растекается по его венам. Он проводит руками по своему телу и улыбается. Now if we're talking body You got a perfect one so put it on me Swear it won't take you long If you love me right, we fuck for life On and on and on Вокалист следом вступает в игру, прикасаясь к струнами и сотрясая бар новыми звуками. Барабанщик быстро ударяет по малому барабану и подвесному тому, ногой нажимая на педаль по бас-бочке. Джисон рядом выкрикивает слова песни и тянется к гитаристу, получая «пять». Ким искренне смеётся, танцует, двигая бедрами, и допивает ликёр. Он поднимает голову и встречается взглядами с главным вокалистом, который в упор смотрит на него и растягивает гласные в песне, сладко улыбаясь. Love, give me love Anything you want I'll give it up Lips, lips I kiss Bite me while I taste your finger tips Сынмин, будто заколдованный, не может оторваться от блондина и принимается разглядывать его лицо. Из-под полуприкрытых век он прекрасно видит зрачки, которые наливаются темнотой и расширяются. Идеальные черты лица и линия подбородка, об которую Сынмин может порезаться, привлекают и манят к себе настолько сильно, что Киму приходится подавить в себе желание протянуть красавцу руку. Губы блондина пухлые и яркие, между ними появляется язык, который проводит по верхней и нижней, – теперь они блестят и переливаются на свете софитов от слюны. Сынмин чувствует, как щеки начинают краснеть от осознания перевода лирики песни и стоящего перед собой парня. В голову прилетают мысли о желании провести большим пальцем по полным и мягким (Сынмин уверен) губам вокалиста, но Ким отметает их, списывая свое поведение на ликер и джин, который тот выпил у Джисона. Песня подходит к концу, и люди кричат в восхищении. Главный вокалист снимает микрофон со стойки и тепло смеётся. — Отличное вступление, как вы считаете? – его глубокий низкий голос, который полностью отличается от того, что Сынмин слышал только что в песне, проникает в уши Кима патокой. Люди вновь скандируют название рок-группы, а блондин продолжает: — Следующая песня посвящается каждому и каждой в этом баре! Крис, начинай! Сынмин еще час танцевал у сцены и наслаждался голосом невероятно красивого парня, который кажется Киму до ужаса знакомым, но, возможно, это подкидывает его пьяный мозг. Сынмин за это время выпил еще пару стаканов ликера, а когда друг куда-то испарился, то в ход пошли пять шотов текилы, влитые в себя по очереди. Сейчас он, уставший и сонный, валится на барный стул и корпусом ложится на стойку. Мысленно он проклинает Хана за то, что тот бросил его одного наедине с алкоголем, который Ким за двадцать три года своей жизни так и не научился нормально пить, и надеется, что не заснёт здесь. На его плечо ложится ладонь и аккуратно поглаживает. — Сынмин... Сынмин, просыпайся... – словно из-под толщи воды Ким слышит свое имя и разлепляет глаза, поднимая голову. Он уже готовится покрыть Джисона трехэтажным матом, но во время останавливается, замечая перед собой расплывчатый силуэт главного вокалиста. — С кем ты пришел, Сынмин? Откуда он знает, как его зовут? Ким что, всё еще во сне, в котором уже успел напридумывать своё счастливое будущее с этим парнем? Сынмин упирается подбородком в ладонь правой руки, стоящей на барной стойке, а левой рукой машет в разные стороны. — Он был где-то здесь. Джисон. Ты видел его? – с большими паузами после каждого слово говорит Сынмин. Его язык заплетается и не хочет выражать мысли быстрее. Он хмурит брови и злостно кладет руку на стойку, шипя от резкой боли. Чёртов Джисон. Ким с ним никогда больше никуда не пойдет, он клянется. — Где твой телефон? Я могу позвонить ему, – Сынмин потирает глаза и получше разглядывает вокалиста. Его темный и возбужденный взгляд, который он видел на сцене, сейчас сменился на взволнованный и обеспокоенный, а пухлые губы сжались в тонкую полоску. Ким причина этому? Он не хочет, чтобы блондин прятал свой притягательный взгляд, который вызывал мурашки по всему телу. — Ты ведь Хван Хёнджин, да? – Сынмин щурится и внимательно следит за эмоциями парня. Тот заторможенно кивает. — А ты красивый на сцене. Тебе идет быть сексуальным. Хёнджин сначала цепенеет, а потом прыскает в кулак. — Спасибо, – он мило улыбается. — Не за что, – Ким смотрит из-под полуприкрытых век. — Хочешь меня? Хёнджин еще сильнее улыбается. — Ты пьян, а у меня хорошее воспитание, Сынмин-а, – отвечает блондин и вытягивает телефон из кармана нетрезвого парня, проводя пальцем по экрану и заходя в телефонную книгу. — «Хани»? Сынмин кивает. Его голова уже лежит на подушке, а сам он закутывается в одеяло, поэтому Кима совершенно не волнует, что какой-то гитарист из местного бара копошиться в его телефоне. Проходит несколько минут, и к стойке подбегает светловолосый парень, который сразу же хватает Сынмина и перекидывает его руку себе на плечи. Он смотрит назад и видит главного вокалиста, который протягивает телефон Джисону и коротко улыбается. Хан несколько раз кивает и поднимает тушу Сынмина со стула, направляясь к выходу. Тот что-то мямлит Хану о том, какой вокалист красивый, а Хёнджин вновь расплывается в улыбке. — Кто ты такой и что ты сделал с моим другом? – спрашивает внезапно появившийся Со и заказывает виски. — Чанбин, я держался из последних сил, – говорит Хван и падает рядом. Друг усмехается. — Коленочки-то не тряслись? Ответом послужил крепкий подзатыльник.