Mr. Playbad

- Лень точно первее меня родилась, - хмуро взглянув в окно, потягиваясь, Чимин в постели нежится, переворачивается на бок и запускает руку под влажную футболку. Поглаживает упругую маленькую грудь, нарочно задевает глубокую царапину почти у соска, выгибается в пояснице до хруста и на всю квартиру томно стонет от затекших суставов, - но без меня не было бы того, что есть. Нужно поднять свой зад и снова продвигать задницы других. Подтвердив себе в голове, кивнув и вытащив руку из-под одежды, не без мысли как не помешал бы отличный секс с утра для пробуждения, тот самый под прохладным душем в тесноте с синяками и в бессовестном раннем оглашении на весь дом, он придумает чуть позже план, как в этой пустой квартире когда-нибудь тоже сделать горячее хоть раз с утра. Встает и просто идет в маленькую гардеробную. Как-никак, эта двухкомнатная квартира - просто временная перебежка, если он сильно вымотался в редакции и ехать лень чуть дальше второй точки места жительства, куда можно уронить уставшую задницу. Настоящее и самое любимое пристанище, нередко для массовых фотосессий, вип-вечеринок, а также, где он существует… нет-нет, позвольте исправить, господствует один(?) вечерами – роскошнее, заманчивее, соблазнительнее для такого «эстета», как он. И эстет не в искусстве и дорогущих побрякушках, коим он считается в местных кругах, в слухах у завидущих, в достоверных источниках у знакомых с ним людьми. «Каким же меня знают?», - мыслит он, выпрямившись перед зеркалом в пол, стянув все вещи до единой, скинув даже аксессуары с ушей, рук, шеи на белый комод рядом. Невинный, почти первостепенный вид, когда родился на свет. Рассматривает прищуренными глазами, деликатно прикасается к заметному прессу, не прикрывая наготу. Вокруг вешалки и стеллажи с одеждой, обувью, сумками, головными уборами в идеальности. Пак Чимина знают основателем популярного журнала для взрослых. Пак Чимина знают молодым, амбициозным, слегка холодным со стервозным взглядом миллиардером не по годам, хотя ему уже двадцать шесть. Хотя какое «хотя», когда это рассвет мужчины, рассвет его природного здоровья на максимум после выкручивания более-менее устоявшихся с юношества гормонов. Он мягко свою лень теперь называет «штилем гормонов», наконец-то, четко зная, какой он человек. Чимин приближается еще чуть ближе к отражению, слегка морщится от некрасивой царапины у соска, с отпечатком того предмета, которым нанесли. До скрежетания зубов портит вид на адонисово тело. Свет глухой, блеклый и делает тени его острых черт на лице нездоровыми. Пак Чимина знают, как с изюминки одетого в более официозные наряды, но практичные и из дорогих тканей. Каплями с двух сторон от шеи он овеян всегда ореолом парфюма с густой, центральной бархатной нотой, а затем шлейфом бергамота, апельсина, кедра – тут уж кому посчастливилось постоять и, хотя бы, верхушку успеть вкусить рядом с ним. Он не тактильный, держит дистанцию аурой превосходства, но обожает прикасаться сам к себе. Продолжает гладить и потирать подушечками пикантные изгибы сочных, крепких бедер сбоку. Обожает утро за то, что он нравится себе запредельно в лёгкой сонливости, худобе в идеально плоском животе от непринятого еще завтрака. Делает некоторые движения в талии, углубляет специально дыхание и трепещет на переход невидимой волны вдоха/выдоха от груди к паху. Сверху-вниз и не обратно, потому что то, что ниже – он с надломанным эхом трогает и до световых вспышек доводит чувствительность в резкую боль от прищипывания в складке перехода от паха к бедру. Неприятно. Самому себе – неприятно, но как же тело интуитивно во спасении подрагивает и краснеет в нужном месте. Очень красиво. Пак Чимин выпускает такую редкость на обложках, через моделей показывая своё видение обнажённой красоты. В большинстве своем концепция его журнала и моделей, как раз от и до - это он сам с внешней стороны: вычурные наряды, кроличьи ушки, надутые губы, безграничное количество аксессуаров, открытые участки тела, игривый взгляд в камеру, кокетство с невинностью. Трогать нельзя, но смотреть, вдыхать на расстоянии, фантазировать и… возбуждаться от искусно открытой наготы – можно, только заплати. Таков его журнал. Пак Чимин - «Playboy» и главная обложка своего журнала, за которым огромный штат работников, моделей унисекс и очень влиятельных связей. Пак Чимина знают таким. Пак Чимин знает себя совершенно другим. Он приближается вплотную лицом к зеркалу, вздрагивая от холода, прикоснувшись набухающими сосками с пирсингами к гладкому покрытию. С безотрывным взглядом на себя глядит и, казалось, зрачки темнеют, каменеют в обездвиженности за секунду… Такой взгляд бывает у погрязших глубоко в себе и читающих мысли на расстоянии, что хочет жертва. Отсутствие секса с утра не вина одиночеству, отсутствию партнёра, или той же его – лени. Присутствие щиплющей кожу царапины – неподчинение и отказ прошлой ночью… И в своей внутренней тени всего того, что пестрит на глянце «Playboy», он не сможет никогда показать закрытую дверь и того, кто за ней владеет самыми лучшими аксессуарами для тела, со взглядом темнее ночи, с верстаком не для обложки журнала, а для физического прямого контакта под собой. Там нет штаба: там есть двое. Тот, кто приказывает и тот, кто исполняет. Приоткрыв припухлые розоватые губы, Чимин мягко с выдохом пара на зеркале прижимается к своему отражению. Неподвижные глубокие зрачки чуть смещаются вправо, он почти теперь поглядывает себе за спину, где висят вряд разные по цветам и материалам галстуки. Усмехнувшись, ведя губами мутные разводы по чистому зеркалу, он шепчет низко: - Однажды я найду тебя, истинно созданного для меня, моего настоящего журнала и моих «аксессуаров» … умоляя взять тебя. Он любит глубокую ночь, закрытые шторы, ключи от всех замков, ни дюйма одежды и очень прочные галстуки – всю дарк гамму, когда он «Mr. Playbad», когда главный на рубеже похоти с болью и огромного выбора наслаждения, если ты согласен подчиняться…