Mr. Playbad

Чимин освобождается только от пиджака и рубашки, откинув на мягкий пуф. До штанов даже не касается, даже не думает, что у него горит весь низ живота, даже не думает о своём инстинктивном состоянии. Отрицать возбуждение в этой комнате - наказание, потакать возбуждению и подчиняться - похвала в виде небольшого вознаграждения после, что захочет пассив. Обычно это вопрос денег или же подарков, кто-то просил пропуск на обследование в лучшей клинике, кто-то на желанную пластику или брэндовые вещи, а кто-то и вовсе метил в журнал, но Чимин не работает с теми, с кем, якобы, спит. В этом нет красоты и тайны от слова совсем, а он не видит вдохновения в тех, кто в путах метался, а потом резко захотел в модели. Так не работает: проси, что хочешь, но только не место в журнале через постель. Отчего-то эти мысли вертятся в затуманенной голове, пока он садится на край кровати с воздушным матрацем напротив лежащего Юнги в ворсе мягкого ковра. Тот нисколько не пугается, не стесняется, вскинув глаза и подарив мягкую улыбку. С этими ушками вообще затмевает разум, являясь идеальной обложкой, пока Чимин наклоняется вперед с опертыми локтями о колени к нему. Мин призывно реагирует, приподнявшись на руках и выставив лицо в ответ, чтобы точно уже рассмотреть родинки друг друга. - Ты очень красивый… ты идеален для моей обложки и знаешь это. - Пожалуйста, только не говори, что подумал, как я хочу в твой журнал, - выдыхает Юнги с привкусом вишневого сидра после банкета, - я не из тех, кто член станет целовать из-за перспективного будущего. - Я бы тебя связал после таких слов, - гортанно проговаривает Чимин, оголенной кожей с торса ощущая его тепло. - Что тогда ты хочешь? Мин вновь слишком мило улыбается, блеснув зрачками и придвинувшись. Он знает, что Пак верит. В какой-то степени очень даже на руку их знакомство с далекого прошлого, ведь встретившись они сейчас, как незнакомцы, Чимин уже час назад бы его довёл почти до вывихов, вжимая лицом в постель, пробуя все до единых ремней. - Я хочу твой секрет, Пак Чимин. Я хочу его до безумия. Все проще, видишь? - И поэтому раскидал мои «аксессуары»? - Тебе понравилось, как я смотрюсь, когда они вокруг? - Очень. - Красивый? - Безумно. - Хочешь что-нибудь надеть на меня? - Всё. Мин прицикивает, облизнув край губы. - Жадный какой. Это будет слишком вычурно так сразу всё. - Ты постарался вызвать во мне голод своим видом, - Чимин на последней ниточке и нервов, и терпения держится не заткнуть его поцелуем, - это твоя юбка была вычурна, чтобы ее разорвать, эти твои глазки слишком ярко блестят, а это… тело… В ответ мягкое ведение бедром, упор на колено вперед и изгиб спины, словно кошачий, но без касаний к чужим ногам спереди. Юнги не прислоняется к нему, но целуется уже с его жарким выдохом. - Насколько ты голоден, чтобы взять меня этим? - Мин глазами и подбородком указывает ему в пах. Немного выдыхает в восторге, видя чужое красивое возбуждение в штанах. - Уверен, он грубее всего, что есть в этой комнате. Уверен, что он красивее всего будет смотреться на мне... во мне. Чимину никогда такого не говорили ни в каком случае: ни в интиме, ни в простом восхищении его мужской физической красоты. Скорее сам обожает такой флирт, но это не для каждого. Точнее ни для кого, а Юнги опередил в мыслях, как обычно. И Чимин так приятно поражён до глубины чувственного сердца. Он что сейчас по самое то место влюблён, еле контролируя сердцебиение? - Молчишь, ведь прекрасно знаешь, что я помню, как он во мне оказался не раз. Это было красиво между нами, - продолжает Юнги, глядя в расширенные зрачки, улыбнувшись и резко отстранившись, чтобы вновь усесться спиной к Паку среди ремешков. Пробка задевается при каждом движении, вызывая на его лице мокрую испарину и сжатие ресниц на секунду от деликатного дискомфорта. Отвлечься от собственной мысли помогает звон пряжки ремня, и Юнги быстро реагирует в повороте головой, выдыхает хрипло, когда к спине оголённым животом Чимин припадает. - Раздевайся, - шепчет Мин, принимая выдох в шею, вскинув руку в храбрости и запустив ему в волосы. - Хочешь трогать? - Да. - Только пока не смотри, - глушит голос Чимин через поцелуй в плечо, - и я знаю, что ты знаешь, что там и как выглядит, но... ах~ Он не оканчивает, громко задышав, расценивая храбрость Юнги за непослушание, но с последующим нежным оголением крайней плоти под его пальцами Чимин и вовсе свешивается на спину. Крепкие мышцы столь теплые, проминающиеся под губами с легкими прикусами, и Пак сам не замечает, как уже обнимает его через грудь. - Ты так прекрасен, зайчик. - Можешь вынуть, наконец, из меня эту чертову фигню? - Слабым голосом спрашивает Мин. - Только не пугайся следующего, - если это предупреждение, то слишком приятное через поцелуй в ухо и трение с массажем по соскам. Они-то и оказываются в зоне от резкой вспышки ощущений, чтобы крикнуть, когда Чимин быстро вынимает пробку и также быстро двумя руками прищипывает набухшие соски юноши. Мина прошибает вдоль позвоночника цепной реакцией тока, а тело дёргается по струнке напрягшихся мышц. Чимин поддерживает его руками, продолжая прищипывать и тоже постанывать, так как Юнги сжал ему член сквозь кулак. Место глушится в выдохах от тесной, слегка непонятной позы, теряется в истинности намерений от контакта тела к телу. У Чимина перед глазами блестят его же излюбленные «аксессуары», подрагивают от движений под их коленями. Будто в легком аффекте, он быстро отпускает Юнги, отстраняя руки и вовсе, как тот валится вперёд без опоры и ягодицами в прогибе впечатывается прямо ему в пах. Не сняв ещё полностью штаны, Чимин ремень, как ленту, со взмахом вынимает из петель и дуреет на изгибах под собой. Юнги тычется носом почти в ковер, пытаясь распрямиться, но его ягодицы ощутили уже то, что должны. - Плохо, Юн-и, - шипит Чимин, подбирая его руки и заводя за спину, чтобы перебинтовать ремнем в крепком сжатии, - пока обойдёмся этим, потому что от других тебе сведет все мышцы без подготовки. Шмачный шлепок по ягодице получает Юнги, следом намереваясь зарычать от щипания, но удар тут же гладят столь, подозрительно, любовно под медленное проникновение. Головка уже внутри, а далее Чимин с натяжкой его заведённых назад рук проталкивается под волной собственных бедер. От одной лишь мысли почувствовать то самое наполнение от него кружит голову Юнги, успевшему разъехаться ногами в стороны. Он не хотел бы прямо сейчас упираться лбом в ковёр, но без рук не подняться. Жалкой попытку тоже не назовёшь, поэтому он щекой разворачивается, припадает и начинает сквозь прикрытые веки хоть немного ловить отражение Чимина в настенных зеркальных гранях. Вскинутые надменно волосы, элементы рук, крепкие бедра и ягодицы от напряжения, пах со скрывшимся членом в теле Мина - все это Юнги видит отрывками, кусочками без целой картинки отражения. Реально монстр, даже так не дает собой насладиться, будто утешайтесь тем, что увидите, но я не ваш. Угол вхождения делит ощущения на очень приятные, затем в какой-то миг становясь невозвратимо острыми, болезненными, но все также приятными. - Не спросишь? - Жарко выдохнув, Мин заламывает брови от затекших сзади рук и вновь утыкается в ковер лбом. Напрягаясь прессом, он не успевает уследить, как собственные ноги от спазма дрожат неистово. - О чём? - Вот несмотря на все действия сейчас, голос Чимина совсем девственно мягок, будто он погружен в искусство и дышать не может. - Как же... - Юнги поддевает уже интонацией, - тебе неинтересно, изменилось ли что-то с нашего последнего раза? Чимин тут же демонстративно жмет ягодицу, скользнув пальцем к входу и надавив на какую-то точку, что Юнги нечленораздельно призвано стонет. В нокаут послать проще простого, но Мин не женщина, и он чуть сильнее, даже если под ним, поэтому с осипшим голосом продолжает: - Всё также могу хоть всю ночь, если это будешь ты. Ремень вновь впивается в кожу запястий и также быстро освобождает, после чётких действий Чимина. Незамедлительный очередной переворот, как Юнги уже лежит на спине, поместив ему ноги на талию. Вновь резкое вхождение ровно в тот миг, когда их зрачки встретились друг с другом. - Не закатывай, - шепчет Мин, свободными, ослабшими руками обхватывая его, - посмотри туда. Разгорячившись до предела, Пак по его указке смотрит в зеркальный потолок и слабо стонет с глотком. Растянуть скорейшую разрядку оргазмом сейчас получается в два раза хуже после вида их слившихся тел среди аксессуаров, среди открытого тайника с секретами, среди раскиданных вещей. Юнги видит его подвисание в нездоровом вдохновении после этого. Наскучив уже через минуту так пялиться, Чимин отрывает взгляд и наклоняется к Юнги под собой. - Здесь никогда не было такого, что ты вытворяешь со мной, зайчик? Здесь другие порядки. - На которые тебе насрать, - вторит с вдохом Юнги, приподнявшись и открыв губы навстречу с языком, - кажется, ты хотел покусать меня? – Юнги вдруг низко рычит от нерешительности. - Перестань смотреть на меня, как на что-то нереальное, что нельзя трогать! Слушать сладко, а исполнять еще слаще, ведь Чимин тут же под приказ принимает его язык через губы и ускоряет ритм до слишком уж очевидных хлопков, если кто услышит. Как Юнги недавно сказал, что может все также хоть всю ночь, так и Чимин в ответную от воспоминаний кружит себе голову в быстрой раскачке. Опоры не хватает, поэтому падает на локти и сквозь пальцы путается в разбросанных ремнях, ушках кролика и волосах Юнги. Бережно, иначе не скажешь, пытается ничего нигде не порвать, вплоть до кожи. А юноше жарко и уже очень нужна смена положения, хотя бы ноги слегка вскинуть, но Чимин не дает в своей жадности. - Не убегай, - на ёрзанье Пак шепчет и целует в нижнюю губу столь нежно, - ты так красив сейчас. Мин в попытках сдаётся и принимает решение и дальше держаться между собой и им. С таким чувственным шепотом и поглаживанием по волосам он бессилен бороться. Ведь однажды ночью, когда Тэхен поселил Чимина к нему в комнату спать, Пак также просто погладил по волосам. Сам не помня себя, Юнги, сидя у подножия дивана с ним, намереваясь просто послушать и поговорить по старому знакомству, забрался под одеяло после жеста и жадно припал в поцелуй. А Пак не отстранил, потому что был голоден другим голодом, забыв, кто на самом деле Мин Юнги в строго установленных ролях, но вспомнив свою главную роль - безумную влюблённость в его ограниченную красоту... всегда и до сих пор. Так под порывом, под синим одеялом раз разом, пока Чимин ютился в попытках восстановиться после больных отношений, они с Юнги делали каждую ночь. Было темно, но разве свет нужен, чтобы хоть на миг и дюйм забыть их первую боль от занятия, становящуюся раз за разом - в восхитительную. Чимин насыщался им вдоволь, не замолкая о красоте. - Тебе больно? - этот пунктик в Чимине рожден с той ночи тоже. - Там всё внутри ещё помнит тебя, - в губы проговаривает Мин, указывая вновь вниз ресницами, чтобы потом вздрогнуть от толчка, - хочешь боли? Хочешь, действительно, услышать, что мне больно? Научись сначала ее делать именно мне, если правда без этого никак. Юнги руку заводит за голову, щупает что-то наобум и берется за несколько цепей с кольцами для утяжки, если таким корсетом дать себя связать. - Нужно что-то прочнее этого, Чимин-и, - целует с прикусом, видя притемнённые зрачки, - потому что ни хрена все еще меня не пугает, если тебе так это надо. - Юнги отбрасывает напрочь в угол предмет, обхватив его мокрые скулы, выжидающе смотрит с короткими одышками. - Самое больное, когда ты это делаешь с кем-то другим, понял?! Не подставляя лицо под поцелуй, Мин отворачивает в сторону, насупившись и прикусив кулак, так как все это так драматично происходит под продолжающийся секс. - Я так тебя ревную с такой внешностью, - Чимин берется за попытки вернуть его лицо к себе, целуя в уголок губы, линию челюсти. - Ха, Чимин, это смешно, только послушай себя. Я тебе даже не друг, ты никогда меня им не называл! Кто я тебе тогда вообще, чтобы мне такое говорить?! Но Чимин молчит, спрятав глаза за волосами и в его шее. «Почему ты молчишь?», - лишь кричит нежный монстр. «Потому что он никого не любит, кроме себя», - нахально ехидничает в ответ страшный монстр. Юнги больше не находит сил на попытку вытянуть слова из Чимина, поэтому сам переворачивает его под себя, усаживается вновь, смотрит куда угодно по впечатляющей комнате, пока не чувствует мокрый всплеск и горячее стекание меж ягодиц. Только тогда он опускает взгляд, сидя на нем, аккуратно вынимает член, сам не кончив. - Во сколько завтра съёмка? - На четвереньках нависнув, спрашивает, а Чимин расколот напополам, но нисколько не свободен, даже если испытал оргазм. - В десять. - Я буду, но ты сегодня переночуй здесь. - Юнги приподнимается на дрожащих ногах, вновь берется за старую одежду из юбки и топа, передумав в последний момент и со словами: «На память оставляю», натягивает все вещи Пака. Обернувшись, не может сделать шаг, так как за штаны держат дрожащие пальцы. - Юн-и, не поступай со мной так, - оголённый Чимин - божество, а с грустным лицом вообще небожитель печали и скорби, - ты же знаешь, что я к тебе чувствую. - Нет, не знаю. Я не хочу быть тобой, когда ты ушёл после тех ночей и ничего мне конкретного не оставил про наши отношения. Ах, да, они и не начинались никогда. - Мин болезненно щурится без злобы, но и не отрицает, как тоже горько. Наклоняется для следующих слов. - Я очень тебя люблю, Пак Чимин, со всеми твоими скелетами. А ты меня как? Всё еще через свою идеальную призму? Переспал сейчас так же, как уже забудешь на завтра, уедешь бесследно и не звонив ни разу, я не прав, что ли? Не хочу я твой договор, - сипит хрипло с одышкой от кома в горле, проведя по пальцам Чимина, - пока ты мне первым пунктом не напишешь там, что любишь меня не за красоту и свою излюбленную боль.