* * *
Кисаки действительно была занята. Покачивая в руке стакан с янтарной жидкостью, в которую предварительно добавила приличную дозу афродизиака, она украдкой смотрела на своего подопытного. – Почему так жарко?.. – мучительно стонал Такемичи, валяясь на постели и безуспешно оттягивая воротник футболки. – Кисаки-чан, пожалуйста, открой окно... Я походу перепил... – От одной банки пива унесло? Неудачник, – ехидно парировала Тетта. Она не собиралась удовлетворять его просьбу – вместо этого опустила взгляд ниже, на заметно поднявшийся бугорок в области паха и с интересом положила на него руку. Вонзая ногти в плотную ткань джинс, слегка погладила ладонью и довольно улыбнулась – благодаря действию препарата, член Ханагаки прилично затвердел. Можно было приступать к тому, ради чего она позвала его к себе домой, предварительно дождавшись, когда вечно занятые родители уедут в командировку. Достав из кармана школьной сумки презерватив, Тетта оставила его на постели и, всё время поглядывая на страдальца, начала неторопливо расстёгивать пуговицы на кофточке. – Всё тело будто огнём горит, особенно внизу... – в беспамятстве бормотал Ханагаки, потянувшись к ремню и расстёгивая его. – Не понимаю, что со мной? Так сильно хочется... – Секса? – Не так прямолинейно, Кисаки-чан. «Поэтому Хина до сих пор тебе не дала, грёбаный девственник, – презренно хмыкнула Тетта в мыслях, оставаясь в одном лифчике. – Я тоже использую тебя только для того, чтобы стать женщиной, и не более». – Прости, но мне нужно уйти... Такемичи изо всех сил старался не поддаваться соблазну и не смотреть на свою коварную подругу в белом бюстгальтере. Невольно вздрогнул, когда почувствовал руки Кисаки на своих – вместе они быстро расправились с молнией, и издал вздох облегчения: тесная ткань больше не сдавливала болезненный стояк. Тетта, конечно же, не упустила возможности подколоть его: – Как я и думала, не такой уж у тебя и большой. «Но я читала, что это можно исправить стимуляцией, – задумавшись, Кисаки изучала его детородный орган почти с научным интересом. – Стимулировать половой член можно руками и ртом. В возбуждённом состоянии он должен увеличиться в размерах. Женщине же для того, чтобы испытать оргазм, достаточно пятнадцати и более сантиметров». – Хватит издеваться! Не смотри, если тебе не нравится... Я вообще не собирался показывать тебе его. Никогда. – Я задела твоё мужское самолюбие, неудачник? – хитро проворковала Тетта. Пока Такемичи не видел, она натянула презерватив и рывком приспустила его джинсы вместе с нижним бельём. Только после этого он обратил на подругу изумлённый взгляд и тут же угодил в ловушку – увидел её грудь без бюстгальтера. У Кисаки она была что надо, даже больше, чем у Хины. Самодовольно улыбаясь, взяла его за руку и дала потрогать себя, одновременно чувствуя, как член в её руке стал чуть твёрже – Ханагаки наконец-то возбудился. – Ты же ещё не трогал женскую грудь, не так ли? Нравится? – Когда ты превратилась в демонессу-искусительницу? – беспомощно переспросил Такемичи уже не в силах противиться ей – ему дико хотелось подрочить. – Я и не замечал раньше, какая ты сексуальная... Кисаки-чан, это очень опасно. «Какой же бред ты несёшь под действием афродизиака, Ханагаки». Она с издёвкой сжала его фаллос в руке, болезненно сдавливая, едва не впиваясь в нежную кожу ногтями, и довольно усмехнулась, услышав хриплый стон. Такемичи совсем осмелел и взял её грудь обеими руками, с интересом пощупывая и краснея от стыда. Чувствовать его руки оказалось приятно – эротично выгнув спину, Кисаки позволила ему трогать себя, одновременно садясь на него сверху и намеренно прижимаясь ближе. Она была в школьной юбке и трусиках, которые быстро намокли, стоило ей немного потереться об его стояк. Такемичи недолго терпел это – приподнялся с постели, заменяя руки языком и сам расстегнул молнию на её юбке. Он посасывал и покусывал её соски, словно младенец, что впервые пробовал грудное молоко матери, и эти ощущения тоже были приятны. Когда он стал настойчивее, Кисаки издала тихий стон, и сама удивилась: разве могли действия Ханагаки возбудить её по-настоящему? «Я ещё ни разу не была с мужчиной, поэтому моё тело так реагирует», – холодно подытожила она у себя в мыслях, предательски краснея внешне. Ей хотелось, чтобы он трогал её больше, чтобы между их возбуждёнными телами и вовсе не осталось никакого расстояния. Она поняла, о каком чувстве стыдливо рассказывала Ханма, вспоминая жаркие ночи с Майки. «Когда-то все люди были животными, а затем у них остались одни лишь инстинкты. Похоть, страсть, жажда отдаться кому-то ради продолжения рода – это всё не более, чем инстинкты и физиология», – убеждала себя Тетта. Ханма немного изменилась после секса с Майки – стала более женственной, вся светилась от счастья, хоть и отрицала, что это было из-за главаря. Она стала настоящей женщиной, что нашла своего мужчину и была в восторге от близости с ним. Кисаки же и думать не хотела о Такемичи в такой роли. До тех пор, пока он не опрокинул её на постель, с жадностью целуя в губы и одновременно снимая с неё трусики. Осторожно, чтобы не сделать ей больно, вставил сначала только головку, но не выдержал и с тихим рыком вошёл ещё глубже, разрывая девственную плеву. Как Ханма ей и говорила, на фоне возбуждения это оказалось не так уж и больно, даже в какой-то степени приятно. Но не без дискомфорта – с лубрикантом было бы лучше. Помощница рассказывала, что секс без презерватива был намного лучше, но Кисаки не хотела лишний раз рисковать. «Ещё забеременею от этого дурака и ему придётся на мне жениться. Это разобьёт Хине сердце, – мельком подумала Тетта, обхватывая Такемичи за торс стройными ногами, чтобы он вошёл в неё ещё глубже и сильнее. – Я могу быть только тайной любовницей, не больше. Жениться он должен только на ней». – Кисаки-чан! Ах! – громко простонал герой её детства, буквально вжимая в постель своим на удивление сильным телом и ускоряя фрикции. «Откуда в тебе вдруг появилось столько мощи?» – удивлялась Тетта, не в силах больше держать на лице маску равнодушия. Не тогда, когда он брал её со всей силы, заполняя комнату звуками влажных шлепков и хриплыми стонами. – Такемичи... Ах! Такемичи! – сладко вскрикнула она, цепляясь за его плечи и обнимая руками за шею. – Я хочу тебя, Кисаки-чан! – жарко зашептал он ей на ушко. – Хочу тебя... «Это только из-за афродизиака, – ей внезапно стало грустно от этой мысли: что бы она ни делала, Ханагаки никогда не будет с ней. – Ты любишь Хину и желаешь только её, а я могу быть лишь твоей любовницей... Мой любимый неудачник».* * *
На следующий день, протрезвевший, абсолютно потерянный и ненавидящий самого себя, Ханагаки пришёл исповедоваться в дом семьи Тачибана. Когда открылась дверь, он бормотал себе под нос, не поднимая головы: – Прости меня, Хина... Я такую хуйню совершил... Я такой урод, Хина... – Такемичи? – удивлённо позвала его Наото. – Что с тобой? Что случилось? Услышав голос младшей сестры возлюбленной, он поднял голову, взглянул ей в глаза и не удержался от слёз. Наото смотрела на него расстерянно. Не зная, как помочь, она лишь протянула к нему руки, и, не выдержав, заливаясь слезами искупления, Ханагаки неожиданно заключил её в крепкие объятия. – Наото, я такой идиот! Я – конченный урод! – П-подожди, за что ты так ругаешь себя? – всё пыталась выяснить девушка, хотя щёк коснулся предательский румянец. Наото не нравилось, когда Такемичи говорил о себе плохо, но она почувствовала, что в этот раз случилось что-то действительно ужасное. – Сестра ушла гулять с подругой, её долго не будет. Расскажи мне, что стряслось. Почему ты плачешь? Он долго обнимал её и плакал, боясь сознаться, и всё это время Наото терпеливо ждала, пока он выплеснет всю свою боль. Невесомо, едва касаясь маленькими ладошками широкой спины, успокаивающе поглаживала, чувствуя, как её собственное сердце тревожной птицей билось в груди. Ей было достаточно быть ему полезной в трудные минуты. Она не могла сказать, что уже давно полюбила глупого парня своей старшей сестры. Наото искренне желала им счастья. – Я был пьян... Она мне что-то подмешала в пиво... Я себя не контролировал... – Кто она? – насторожилась Тачибана-младшая. Под описание Такемичи подходила только одна девушка – их общая знакомая, но ей до последнего не хотелось верить, что это сделала именно она. – Кисаки... Наото, я изменил Хинате с Кисаки.* * *
После выпускной церемонии, которую он успешно проспал, Майки передал ему свой диплом и сказал, что ему нужно было кое с кем поговорить наедине. Провожая его спину взглядом, Дракену было тревожно на душе – он догадывался, с кем глава собирался уединиться, и был категорически против этого. Но возражать было бесполезно – Майки всё равно сделал бы по-своему. Глядя на него, ушедшего с гордо поднятой головой под опадающими лепестками сакуры, он вспомнил один случай: когда этот болван чуть не помер, чтобы пригласить одну девицу на свидание. Тогда он тоже отговаривал его, но Майки был непреклонен и согласился на спор с Ханмой. – Если ты съешь супер острый рамен, я пойду с тобой на свидание~. – Идёт. – До последней капли~. – Нет проблем, я сделаю это. «Это плохая идея, – мысленно негодовал Дракен. – Ты же терпеть не можешь острое. Как ты собираешься это сделать?» Когда они начали, ему приходилось постоянно подносить неугомонному главе стакан воды, чтобы у того были силы продолжать «борьбу», а Ханма смотрела на них украдкой с ехидной улыбочкой, что бесило ещё сильнее. Майки так страдал из-за неё, а она злорадствовала! У него уже всё лицо было красное, а дыхание – огненным, но он всё не успокаивался и продолжал упрямо давиться чертовски острым раменом. – Сдавайся, Майки, ты не сможешь сделать это~. – Кенчин, – вдруг серьёзно обратился к нему глава, низко опустив голову, – мне нужно молоко. «Я предвидел это», – усмехнувшись, прямо на глазах у озадаченной «Богини Смерти» Дракен достал из внутреннего кармана хаори три бутылочки и поставил их на столешницу. Теперь-то исход битвы точно изменится. Ханма ещё пожалеет, что хотела взять их лидера на «слабо»! Зря недооценивала его – Майки умел делать невозможное. – Давай, ты сможешь! Немного осталось! – Незачем так-... – не успела Шюджи договорить, как в пару глотков осушив бутылочку и сжав её в руке, Сано затем доел всю острую лапшу и стойко выпил юшку, до последней капли. Невольно вздрогнула, когда он с грохотом опустил чашу на столешницу, а потом молчал несколько секунд. – У тебя получилось, Майки! – довольно подбадривал его Дракен. Он хоть и верил в него, но испытание всё же было непростым – глава мог и не выдержать. – Теперь ты пойдёшь со мной на свидание? – упрямца интересовало только одно, хотя на свою даму он не смотрел. И напрасно – Ханма вмиг в лице переменилась, отбросила насмешки. Она была поражена. – Да, пойду... – Вот и хорошо. Всё также не глядя на неё, Майки слез с высокого стула, как Дракену показалось, очень небезопасно, будто вот-вот мог свалиться. Он сразу же всё понял – хоть глава и воспользовался только одной бутылочкой с молоком, чтобы смягчить невыносимую остроту, всё остальное осилил сам: он был на пределе. В лапшичной ещё мужественно держался, не замечая, каким взглядом его проводила Ханма, но как только они пошли по улице, его внезапно повело в сторону. – Майки! – с ужасом воскликнул Дракен, чудом успев поймать его. – Ты как? Тебе плохо? Скажи что-нибудь! – Я победил, – бормотал сумасшедший, словно в бреду, грозясь вот-вот потерять сознание. – Теперь она пойдёт со мной на свидание... Это того стоило... – Ты чуть не помер из-за неё, дурень! Теперь тебя откачивать надо! Эй, слышишь?! Майки! В тот день, довольный своей победой, глава с улыбкой потерял сознание. После того случая стерва Ханма больше никогда не спорила с ним. Со временем Дракену пришлось признать, что она стала мягче, даже немного зауважала их лидера, но он всё равно был против, что Майки хотел встречаться с ней. Он ей не доверял. Ханма никогда не называла Майки своим парнем, а он полюбил её всем сердцем. – Переживаешь за него? – не очень-то тихо, чтобы не напугать, к нему со спины подошёл Мицуя. Он также смотрел главе вслед. – Он пошёл к ней, а тебе не сказал, да? Знает же, что ты против их отношений. Ты всегда говорил ему: «Майки, Ханме нельзя доверять. Она разобьёт тебе сердце и потопчется на осколках», и раньше я был согласен с тобой. – А сейчас твоё мнение изменилось? – Я думаю, им стоит попробовать. Ханма стала относиться к нему иначе. Возможно, она примет его предложение. – Предложение? – шокированно переспросил Дракен, резко обернувшись. – Какое ещё предложение? – Об этом он тебе тоже не сказал... – Такаши неловко замялся и отвёл глаза в сторону. – Во даёт... – Мицуя, быстро говори, какое ещё предложение он собрался ей сделать?!* * *
Она с улыбкой встретила его у главных ворот, уже было собиралась поздравить с выпуском, но Майки прошёл мимо неё и, не оборачиваясь, тихо сказал: «Иди за мной». От него за версту разило напряжением – Ханма очень хорошо это почувстовала и ей стало не по себе. Почему он был таким серьёзным? Глава привёл её на своё любимое место у реки. Всю дорогу они шли в подозрительной тишине, не обмолвившись и словом. Она поняла, что он хотел сказать ей – Кисаки предупреждала её, и невольно крепче сжала руки в кулачки. Глядя на его спину, как ветер развевал плащ наброшенного на плечи пиджака, Шюджи не могла произнести ни слова: боялась. Невольно вздрогнула, когда он обратился к ней: – Ханма. «Нет, не говори этого, Майки, не надо...» Её сердце разрывалось от противоречий: с одной стороны, ей хотелось услышать заветные слова, о которых её предупреждала Кисаки, с другой – понимала, что им не суждено быть вместе и они лишние. Она уже давно решила, что ответит ему.Их игра в парочку подошла к концу.
– Я хочу отдать свою пуговицу тебе. Обернувшись к ней, Манджиро рывком сорвал с гакурана вторую пуговицу. Стоя на фоне золотого заката и блестящей в лучах солнца воды, он протянул ей то, что мечтали получить все девчонки в его школе. Каких же усилий ей стоило непринуждённо улыбнуться, глядя ему в глаза. В эти печальные чёрные глаза... – Ты будешь со мной? Он спрашивал так, будто заранее знал ответ, но в его взгляде теплился едва заметный лучик надежды. – Ты стала очень дорога мне. Я люблю тебя, Ханма. – Я не могу принять её, Майки. Давай оставим всё, как есть. Я не хочу ничего менять. Шюджи произнесла эти слова недостаточно громко, едва слышно, но этого хватило для того, чтобы он молча опустил руку. Ей стало невероятно холодно от его пустого взгляда, словно её выгнали голую на мороз. Она была обнажена перед ним и беззащитна, а он – окончательно сломлен, словно весь мир рухнул. Вся их «любовь» вмиг показалась ему бессмысленной игрой. И ведь он знал, что Ханма только играла с ним, но до последнего хотел верить, что всё-таки вызвал в ней чувства. – Поздравляю с выпуском. Ещё увидимся~. Так глупо – её жалкая маска трещала по швам, но ему было так больно, что он даже не замечал этого. Майки думал, что ей действительно было плевать, хотя её с головой выдавали бегающий взгляд и дрожащие руки. Она развернулась на негнущихся ногах, будто один неверный шаг в сторону – и упадёт. Шла, словно в прострации, не оглядываясь, не видя, как он, крепко сжав зубы, со слезами бросил злощастную пуговицу в реку и обессиленно рухнул на колени. Как незадолго после этого к нему прибежали Дракен и Мицуя. Шокированные, они молча стояли рядом, не смея произнести ни слова. Прошло немного времени с тех пор, как Ханма почувствовала влагу на своих щеках. Опустив голову, она изумлённо смотрела, как ей на ладони падали солёные бисеринки слёз. Словно дождь, одна за другой они орошали землю под её ногами. Им не было конца. «Я всё сделала правильно. Я не могла ответить ему по-другому, так почему же плачу?..» – Я такая дура, – с натянутой улыбкой прошептала она самой себе, понимая, что раз и навсегда потеряла того, кто сделал её по-настоящему счастливой.* * *
– Майки, стой! Не садись за байк в таком состоянии! – Дракен безуспешно пытался не дать главе уйти, но тот только зло отшвырнул его. – Майки, послушай!.. – Отъебись, – ледяным тоном отрезал Сано, пряча глаза за волосами. Он плакал совсем недолго, но они были красными, словно в одночасье полопались все сосуды. После встречи с Ханмой его сердце поглотила абсолютная пустота. Ему было плевать, что он мог разбиться на дороге. Плевать, что были те, кто по-настоящему любили его и переживали. Он был уничтожен. – Я же говорил тебе, что ей нельзя доверять... – А у тебя всё так охуенно с моей сестрой, да, тормоз ебаный? – свирепо рыкнул Сано, угрожающе взглянув исподлобья. – Когда ты там собрался признаться ей? Не тебе меня поучать! – Эй, Майки, понимаю, тебе больно, но Дракен ни в чём не виноват! Не груби! – тут же заступился за друга Мицуя. Он видел, что у того не было сил бороться с их упрямым лидером: Рюгуджи винил во всём случившемся себя. – Я тоже не знал, что она поступит с тобой так подло... – Шумно. Слишком шумно. Пнув подножку, Манджиро схватился за руль, завёл мотор и сорвался с такой скоростью, что оставил на асфальте следы от колёс. – Чёрт, вот я дурак, – корил себя Мицуя, – сейчас любое упоминание о Ханме для него как триггер. – Мы ничего не можем сделать, – произнёс севшим голосом Дракен. Сжимая руки в кулаки от бессилия, он с грустью смотрел вслед их лидеру. – Всё уже произошло. Случилось то, чего я боялся больше всего: она разбила Майки сердце, и теперь ему плевать на всё.* * *
Спустя неделю на собрании «Свастонов» все были озадачены, почему не приехал глава. Вместо него, держа на лице маску равнодушия, с членами банды разговаривал Рюгуджи Кен. – Собрание окончено. Расходитесь. – Что-то не так. Почему нет Майки? Я давно уже его не видела, – размышляла вслух Тетта. – Ханма, ты виделась с ним? – Да. Неделю назад. – С тех пор, как отказала ему, ты его больше не видела? – Нет. – И он не искал тебя, – недовольно изрекла Кисаки. – Я же говорила тебе, что ты совершила глупость. Это всё очень серьёзно: если Майки не вернётся в ближайшее время-... – Майки не вернётся, – услышав их разговор, Дракен подошёл ближе, взирая на обеих с неприкрытым презрением. – Он исчез. Его никто не может найти. – Исчез? – удивлённо переспросила Кисаки. Ханма промолчала. Она предполагала такой исход, но даже и подумать не могла, что Майки действительно уйдёт, даже не попрощавшись со своими друзьями. «Неужели это из-за меня?.. Нет, он больше сделал это из-за себя». – Без разрешения главы я не могу исключить вас из «Тосвы», – холодно продолжил Дракен, – но как только он вернётся, вы вылетите отсюда нахрен. Такой расклад портил планы Кисаки, но Ханма даже не подумала об этом. Она почти не слушала, что ей говорила Тетта после собрания. Придя в свою комнату в Кабукичё, она устало рухнула на постель, прижала ноги к груди и крепко обняла любимую мягкую игрушку в виде леопарда. Жестокие слова Дракена наббатом звучали в голове, раня её измученное болью сердце похлеще самого острого ножа. Майки исчез. Они не просто расстались. Он исчез. Она могла больше никогда не увидеть его. Уткнувшись лицом в мягкие ушки леопарда, Шюджи тихо заплакала. Кисаки не знала, сколько раз по её щекам лились слёзы после того дня – в одиночестве Ханма давала им волю, не в силах унять душевную боль. А теперь подтвердились её самые ужасные опасения, и ей хотелось не просто плакать – чуть ли не кричать, кусая губы до крови. «Пожалуйста, вернись. Пусть не ко мне, хотя бы к своим друзьям. Они любят тебя... Я тоже очень люблю тебя». От одной только мысли в груди всё болезненно сжалось и слёзы новым потоком полились по щекам. «Дура. Какая же я дура, Майки. Мне не хватило смелости сказать тебе правду, и теперь я потеряла тебя навсегда».