Устал

Намджун устал. Как и каждый участник группы, он пишет музыку, сочиняет лирику, участвует в съемке клипов и еще десятке видов видеоконтента, и, как следствие, устаёт. Но, как на лидера, на него давит ещё и груз ответственности за всю группу как в плане имиджа, так и в плане здоровья. О втором аспекте как раз мало кто знает. Особенно это держится в секрете от фанатов, ибо все мемберы и стафф прекрасно знают какова мощь фандома группы. Так что все подвёрнутые ноги, небольшие синяки, слегка повышенная температура и подобные мелочи стараются не афишировать на камеру и не выносить за пределы здания компании, а иногда и за пределы собственного разума. Но, как бы кто что ни пытался скрыть, за столько лет работы вместе и изучения тел друг друга, все уже про всех всё знают и с одного взгляда понимают. Поэтому подавленное состояние Намджуна не остается незамеченным и, после очередного прогона хореографии, Хосок объявляет перерыв и забирает лидера в комнату отдыха. — Что-то случилось или просто стандартная усталость? – спрашивает Хосок, устраиваясь рядом с Намджуном на диване и укладывая голову лидера себе на колени. Скрывать своё состояние смысла нет, та и не хочется. Намджун взрослый мужчина и понимает, что молчанием лучше не сделает ни себе, ни заботящимся о нём людях. — Просто устал. За столько лет можно было и привыкнуть, но, мне кажется, у меня на шее уже вырос карман, как у кенгуру, в котором столько мыслей, что, если не шея, то ментальный я точно сломаюсь. — Слишком заумно, расслабься, — улыбается Хосок, — рассказывай. — У нас скоро выступление на премии, а хореография и аранжировка не до конца готовы, что уж говорить об отработанности и слаженности; я переживаю за соло-альбом, за реакцию арми на него; плюсом сверху навязчивая мысль, что я недостаточно хороший лидер и уделяю мало внимания мемберам, телефон скоро заменит мне ладонь из-за постоянных созвонов с руководством и менеджерами, а ещё, если сейчас твоя рука не окажется у меня в волосах – я начну накручивать себя, что даже своему хёну не нужен, — выложил одной быстрой фразой Намджун и прикрыл глаза, радуясь появлению в своих волосах нежно поглаживающих пальцев Хосока. — Я тебя понял, гений. Давай вот что: сейчас мы возвращаемся и добиваем уже эту часть хореографии, от которой, я уверен, у тебя тоже гудят ноги, а потом разберёмся с тем, что тебя тревожит, согласен? — в ответ следует кивок от Намджуна куда-то в широкую футболку Хосока. Спустя час репетиция всё-таки заканчивается и Намджун решает не оставаться в компании, а ехать домой, прихватив с собой и хёна. По пути он чуть не засыпает в машине и только сейчас осознаёт, насколько сильно физическая усталость от трудного дня усиливает моральную. И всё же двадцать минут поездки до дома и самокопания подходят к концу, когда служебная машина останавливается перед жилым комплексом и оставляет мужчин перед воротами. Тут уже можно не бояться за имидж и подобающее статусу поведение. Хосок обхватывает Джуна сзади за рёбра и позволяет тому просто постоять пару минут уткнувшись лбом в плечо – перезагрузиться. За столько лет уже все выучили слабости друг друга и Хосок, как никто, знает, что нужно Намджуну в такие моменты эмоционального падения. Через десять минут, немного попетляв по территории комплекса, парни всё же поднимаются в квартиру Джуна и падают на диван в гостиной, сняв только уличную обувь. — Иди в душ, — через некоторое время говорит Хосок и пытается снять с друга куртку, — а то на репетиции с тебя потов двадцать сошло. Намджун так и поступает. Он знает, как дальше будет проходить их с хёном вечер, всё-таки не впервой такое случается. В душе парень старается надолго не задерживаться и быстро ополаскивает лицо и тело от усталости и пота. Хосок же в это время раскладывает диван и застилает его пледом, приносит из кухни маленький стеллажик со снеками и подключает ноутбук к проектору, чтобы посмотреть что-нибудь с Намджуном на стене. Апартаменты у каждого участника группы большие и в них нашлось место и для вещей друзей. Квартира Намджуна – не исключение. В его гардеробной есть отдельный шкаф, в котором хранятся некоторые предметы одежды и личной гигиены его шестерых мемберов на всякий такой случай. Так что Хосок, слыша отключение воды в ванной и шарканье тапочек Джуна по плитке, направляется в гардеробную за комплектом удобной домашней одежды и маленьким походным пузырьком геля для душа – дружба дружбой, а брать свой дорогой лосьон для тела Намджун не разрешает. Хосок скрывается за дверью ванной, а Намджун включает так удачно начавшуюся «Комнату Чана». Кто бы что не говорил, а суровые рэперы тоже любят зайти в этот комфортный уголок интернета. Десять минут – и Намджун уже лежит головой на бёдрах Хосока, который нежно перебирает его чуть влажные волосы. Мужчины увлечены просмотром трансляции и поеданием снеков, но разговора, ради которого они собрались, не избежать, поэтому и оттягивать нет смысла. Намджун переворачивается на спину и прикрывает предплечьем глаза, просто чтобы настроиться на разговор. Делиться с другом своими переживаниями – это не выступать перед лидерами разных стран и не толкать речь на сессии ООН, это страшно и, несмотря на доверительные отношения, сложно. Хосок же всё прекрасно понимает и убавляет громкость трансляции до состояния лёгкого фонового шума. Через несколько минут ожидания слов от Намджуна, парень начинает водить пальцем по ладони друга, которая свисала слева от его лица. Намджун от неожиданности дёргается и рефлекторно хватает палец Хосока, после чего оба смеются и заметно расслабляются. — Расскажешь, почему это великий RM стал вдруг плохим лидером? – всё же начал диалог Хосок. – Столько лет под одной крышей росли и развивались, добились вершин, о которых никто и не мечтал, и всё под твоим несменным лидерским контролем. Никто не спился, никого не пришлось доставать из лап страшной болезни, никто не ударился в наркотики и на дне реки Хан ничьё тело не лежит, тебя любят все мемберы и фанаты, ты поднял не только группу, но и всю компанию с самых низов и если таких глобальных фактов недостаточно, то я не знаю, каким богом ты себя считаешь и что ты там возложил на свои лишь недавно накачавшиеся плечи, — Хосок говорил спокойно, размеренно, не пытаясь вбить в мозг лидера свои слова. Он знал, что тот прекрасно его слышит и слушает и что все эти факты ему и так известны. Просто нужно было напомнить о том, насколько Намджун важен для группы, для компании и для него, в частности. — Я всё это понимаю, Хоби-хён, но всё куда прозаичнее, — начал Намджун и почувствовал, как Хосок освободил всё еще зажатый палец из его кулака и взял его за руку, подбадривая. — На самом деле всё дело в эмоциях. Ещё где-то месяц назад я заметил, что все спокойно привыкли работать поодиночке над сольными проектами. Я и сам уже закончил работу над альбомом, но где-то глубоко внутри мне неспокойно из-за всего этого. Да, у нас и сейчас много групповой активности и мы видимся почти каждый день, но, когда я вижу горящие глаза Чонгука, когда он говорит о соло, или такие же воодушевлённые разговоры между другими мемберами, мне кажется, что я где-то накосячил. Может давно, может много раз, может это долго копилось, но сейчас я чувствую себя виноватым. — Так, стоп, — Хосок совсем запутался в потоке мыслей друга. — Сними сейчас руку с лица и скажи, в чём именно, по твоему мнению, твоя вина в радости мемберов, — Намджун слушается, убирает руку от лица и, наверное, впервые за вечер смотрит на Хосока чётким осознанным взглядом. — Понимаешь, все так счастливы работой по одному, я и сам поначалу был воодушевлён на продуктивную работу, но сейчас, смотря в горящие глаза того же макне-лайна, я начинаю думать, что все эти годы под моим лидерством ощущались клеткой, а сейчас все парни такие свободные. — И? — Поэтому я и плохой лидер, что не смог обеспечить вам достойное пребывание в группе, раз уж всем так по душе соло. — Так говоришь, будто никто из мемберов раньше сольники не выпускал. Ты и сам это делал, — Хосок понимает, в чём заблуждение друга, и решает подойти с другой стороны к вопросу. — Скажи, а ты бы хотел попробовать поездить на мотоцикле? — К чему этот вопрос вообще сейчас вылез? — Ответь. — Ну, если мы берём идеальные условия, то да, — Намджун искренне не понимает к чему вообще вопрос про транспорт в разговоре о его чувствах. — И это значит, что, если ты сядешь на мотоцикл, то велосипеды, которые ты так любишь, плохие? — Я, кажется, тебя понял, — почти воем говорит Намджун и утыкается лицом в живот Хосока, начиная истерически смеяться. — Джун, вот ты же взрослый человек, лидер самой успешной группы третьего поколения, автор, композитор, продюсер, а мыслями иногда улетаешь покруче маленьких детей. Ребятам нравится соло, потому что это шанс осуществить давно задуманные личные планы, а не потому, что в группе было плохо. Как ты вообще мог подумать, что ты не справляешься с ролью лидера? А Намджун ничего не может ответить, он просто лежит, уткнувшись лицом в футболку Хосока, и уже чуть не плачет от смеха и осознания абсурдности ситуации. — Я понимаю, что усталость нехило бьёт по мозгу, но, Джун, если ты до такого загнался, может возьмёшь выходной? Выспишься, перезагрузишь мысли, — уже серьёзно говорит Хосок. Ему важно, чтоб его лучший друг и коллега был в адекватном состоянии и не убивал себя абсурдными мыслями. — Нет, сейчас нельзя. До премии совсем недолго осталось, после неё и отдохну. — Хорошо, гений-кенгуру с карманом мыслей, надеюсь завтра на твою трезвую голову, а то сегодня ты был рассеянным. Теперь понятно почему. А сейчас слезай с меня и ложись на живот, разомну тебя, — на непонимающий взгляд Джуна Хосок добавляет. — Ты свои мышцы вообще видел? Снимай футболку и ложись, скала ты с ямочками. Со смехом с такого описания Намджун всё же переворачивается и расслабляется, ожидая действий Хосока. А тот в свою очередь откидывает слегка отросшие волосы Джуна с шеи и начинает массаж именно с этого места. — Не думал волосы покрасить? – между делом спрашивает Хосок. — Я думал, но не хочу красить всю длину. Может попрошу стилистов сделать пару прядей. — Понимаю, — Хосок запускает руку в волосы друга и пару минут приятно массирует кожу головы, будто забирает пальцами все мысли и переживания. На этом вопросы заканчиваются и Намджун начинает засыпать под разогревающими движениями рук Хосока уже на своих плечах. Напряжение начинает уходить после первых нескольких нажатий, а вместе с ним и навязчивые мысли о его компетентности. Массаж от Хосока всегда приятный и действенный, всё-таки опытный танцор знает не только как собрать своё тело и управлять им, а и как его расслабить. Ладони мужчины скользят по рукам Намджуна, разминают мышцы, нажимают на акупунктурные точки – в общем делают всё, чтобы тело под ними расслабилось, а его хозяин спокойно заснул без чувства тревожности. После рук Хосок переходит на спину и понемногу разгоняет кровь по задубевшим мышцам, стараясь не давить слишком сильно, чтобы не причинить боль. Намджун слегка шипит, когда после поясницы руки Хосока начинают разминать особо уставшие за день бёдра. Все мышцы на них гудят и без сильного воздействия не хотят расслабляться, что ощущается неприятно. — Потерпи и постарайся расслабиться. Я вижу, что больно. Но ещё несколько таких дней - и на премии вместо ног у тебя будет две кочерыжки, — говорит Хосок в надежде, что его слова помогут и Намджун успокоит хотя бы верхнюю часть тела, которую тот начал двигать и скручивать от неприятных ощущений. И слова действительно помогают. Намджун делает пару глубоких вдохов и Хосок чувствует, как ляжка под его рукой начинает понемногу расслабляться. Не до конца, но уже что-то. Парень снова приступает к массажу и на этот раз Намджуну не так больно, поэтому он спокойно лежит и не мешает Хосоку восстанавливать его тело. — Молодец. Я скоро закончу, и ты пойдешь спать. Под тёплым одеялом в обнимку с подушкой. Договорились? В ответ слышится согласное мычание лидера. Намджун понимает, что против рекомендации Хосока идти бессмысленно, не стоит и заикаться об еще условной паре часов работы – хён всё проконтролирует и не позволит. Через пятнадцать минут, когда Хосок заканчивает массаж стимуляцией акупунктурных точек на стопах, Намджун действительно идёт в спальню и забирает хёна с собой – он не позволит другу с его чувствительной спиной спать на неудобном диване вместо ортопедического матраца. Кровать большая, так что парни могут спокойно удобно устроиться и не мешать другому во сне. — Спокойной ночи, Джун. Надеюсь, ты и без наших подтверждений прекрасно осознаешь, насколько ты хороший лидер и ещё более прекрасный друг. Кто знает, как бы сложилась жизнь всех нас без тебя. Очень надеюсь, что мы сегодня рассортировали хотя бы малую часть того хаоса, что творится в твоём «кармашке мыслей», — в глазах Хосока ничего, кроме искренности и поддержки. — Если тебе это так важно, мы будем благодарить тебя почаще. Мы ведь все тебя любим и ценим. — Спасибо, Хоби-хён, всё хорошо. Я, видимо, просто очень устал из-за постоянного стресса, вот и лезло всякое в голову. Чувствую теперь себя так глупо из-за тех мыслей, — Намджун говорит тихо, будто обращается к самому себе. — Эй, послушай, это не глупо. Твои мысли - часть тебя и, если уж за столько лет мы привыкли и полюбили все странности друг друга, то такая вещь, как моральное состояние лидера, уж точно не может быть глупой. — Наверное, ты прав, хён, спасибо тебе. Спокойной ночи. — Спокойной, Джун. И парни засыпают, оба со спокойной душой и уверенностью в том, что завтрашний день будет лучше сегодняшнего. И, ведь, так и будет, Хосок же не станет врать Намджуну.