Мысли ходят ходуном

Стив стоял перед тяжёлой белой дверью, отчего-то медля заходить внутрь. Ноги подкашивались, глаза слипались. Но он стоял здесь, положив потную ладонь на ручку двери. И не заходил. Люди проходили мимо и смотрели на него с подозрением или даже с какой-то жалостью, и Харрингтон замечал спиной их взгляды, чувствуя себя крайне нелепо, но отчего-то не двигался. То была среда. Стив уже был здесь три дня назад, но вернулся вновь, в который раз прогуляв рабочую смену. Еще чуть-чуть и его уволят, и Стива бы это вовсе не удивило. Наоборот, он постоянно задавался вопросом, как начальство продолжает терпеть его прогулы. Может, здесь подействовала адская Стивова обаятельность, а может еще что, он понятия не имел, да и вообще мало об этом думал. Он в принципе не имел времени подумать о своей собственной жизни уже как месяца два, а то и больше. Глубокий вздох, Харрингтон толкает дверь и проходит внутрь злосчастного помещения. И ничего. И снова его мрачно приветствуют тусклые стены, окно под самым потолком, и навязчивое пищание аппарата жизнеобеспечения. А Эдди пропускает Стива как-то мимо себя, и это уже вовсе не удивительно. Он всегда так делает. Лишь неподвижно лежит, его грудь еле заметно вздымается, а Стива замечают лишь бесконечные пряди волос, которые чуть приподнимаются на потоке воздуха, а затем опускаются обратно. Сердце билось в груди, глухо ударяя по ушам. Харрингтону приходится изо всех сил удерживаться на двоих ногах, просто чтобы ступить чуть дальше порога, и замереть, нехотя рассматривая чужое бледноватое лицо, окружённое каштановыми кудрями, рассыпающимися на белой наволочке. Он не любит эту комнату, не любит стены и не любит запах. Но раз за разом исправно появляется здесь и терпит, терпит гнёт больничных стен, и даже не совсем догадывается, что его сюда так манит. Или насильно заставляет приходить. Стив сжимает конверт между пальцами. Он видит эту комнату каждое воскресенье, а ещё каждый раз, когда мистер Мэнсон попросит, и ещё, когда ему срочно нужен хороший слушатель. Но почему-то всё ещё продолжает содрогаться при мысли об очередном походе в больницу. И бесконечные сомнения на счёт правильности собственных чувств по отношению к происходящему в его жизни не дают ему спокойного сна по ночам. Харрингтону.. некомфортно. Он ненавидит это место, эти долгие месяцы, ненавидит бессонные ночи и пустой желудок, ненавидит Эдди за то, что ему приходится быть здесь. И себя ненавидит за то, что ненавидит Эдди. Стив смотрит на Мэнсона. Разглядывает давно выученный силуэт: глаза закрыты, губы скромно сомкнуты, а из ноздрей торчат странные трубки. Вечно энергичный Эдди, за лицом которого и не уследишь по началу, так не был похож на самого себя настоящего; сейчас он был каким-то слишком мертвецки спокойным. От этих мыслей по рукам Стива побежали стайки мелких мурашек. А он даже внимания не обращает: то ли слишком устал, то ли слишком привык. На лоб Мэнсона младшего падает отбившаяся от общего хаоса кудрявая прядь, и Харрингтон бережливо смахивает её к остальным, едва прикасаясь пальцами к мягким волосам. Эдди про этот заботливый жест и не узнает; очнувшись, он вряд ли вспомнит хотя бы об одном поступке, что Стив сделал для него. Харрингтон чувствует себя настоящим героем и каждое напоминание об этом заставляет его расплываться в усталой, но самодовольной улыбке. Стоило бы быть скромнее, и Стив это понимает, но никак не может умерить свою гордыню. И от того ненавидит себя ещё сильнее. Харрингтон долго сверлит одну точку на чужом лице, слегка поджав губы от своих каких-то неприятных мыслей. Ему кажется, что вот-вот и он уснёт прямо стоя, поэтому приходится заставить себя отмереть, отогнать навязчивые мысли прочь, а еще лучше начать диалог. Со стенкой, практически. - Привет, Эдди, - Стив говорит почти шёпотом, словно боясь нарушить чужой покой. Как бы на самом деле не хотел. Чтобы всё наконец закончилось, чтобы Харрингтон ушёл домой и никогда сюда больше не возвращался. - Знаю, ты ждал своего дядю сегодня. Но пришёл я. Сюрприз! - он грустно улыбнулся, пока бумага отвратительным образом сминалась между напряжёнными пальцами, а в груди медленно, но верно сгущалось напряжение. В горле стоял ком. Стив не совсем знал, о чем говорить с человеком, когда ты буквально выдавливаешь тему для разговора из своего умирающего от недостатка сна организма. Что в его животе один только бутерброд с арахисовой пастой? Что вчера он опять не мог уснуть от навязчивых мыслей? Что его отец снова завёл шарманку о том, что у Харрингтона нет будущего? В груди постепенно сгущалось чувство отчаяния. В самом деле, оно лёгкой тенью преследовало Стива в последние дни всё чаще и чаще, но сейчас, придя в больницу и в очередной раз видя повторяющуюся раз за разом картину - ни живого ни мёртвого Мэнсона, овощем лежащего на кровати - Харрингтону вдруг как никогда сильно показалось, что эти два месяца, проведённые в бесконечных судах и больницах с разной очерёдностью, хронический стресс и бесконечная усталость - всё оказалось зазря. Стоило остаться дома и выспаться как следует, но чёртов старик Мэнсон живого места в себе не находит, а эмпатичный Стив в свою очередь не может найти силы отказать. Вновь задумавшись, Харрингтон совершенно внезапно вспоминает о письме в своих руках и спешит заполнить этим воспоминанием давящую на сознание тишину: - Кстати, я принёс тебе кое-что. Это от Дастина. Он просил передать его ещё в прошлое воскресенье, но я забыл. Ты знаешь меня, - Стив демонстрирует письмо в руках, приподнимая его над постелью, наивно выжидает от Эдди реакции. В ответ тишина. Стив с обидой поджимает губы, чувствуя, будто бы его игнорируют, но продолжает. - Короче, раз уж я тут, почему бы нам вместе не послушать его. Стив отходит к ближайшей стене и чуть ли не падает с уставших донельзя ног на один из трёх стоящих в ряд стульев. Кое-как разворачивает конверт непослушными пальцами. Все движения у Стива выходят рваными и резкими, и реакция заторможена, поэтому приходится прилагать дополнительные усилия чтобы не порвать бумагу. Извлекает сложенный вдвое лист. Не долго думая, разворачивает его, смотрит, сощуривши сверлящие в мозг глаза, требующие сна. Почерк у Дастина не разборчивый, и это ещё мягко сказано. Отвратительно жёлтый свет в палате не помогает, в глазах начинает рябеть и Стиву приходится собрать все свои оставшиеся силы в один глубокий вдох, будто бы это и правда была такая уж необходимость для блаженно бессознательно лежащего Мэнсона. «Привет, Эдди.». Дальше приветствия он особо ничего не помнит и не понимает. Слова превращаются в кашу, теряют смысловую нагрузку, становятся пустыми поочерёдными звуками. Глаза всё же слипаются и Харрингтону приходится вести с ними неравную борьбу. Но война с собственным организмом - дело не лёгкое, и стоит Стиву единожды сдаться, моргнуть нечаянно, и сон тут же одолевает его. Тело уезжает вперёд, а руки падают с двух сторон. Лист вылетает из расслабившихся пальцев и улетает куда-то под стулья. Проснувшись, Стив чувствует, как спина его протяжно ноет от неудобной позы. Он распрямляется, потирая глаза большим и указательным пальцем. Сначала опустевший мозг не совсем понимает, где находится. И лишь погодя, очуховшись, Стивь узнаёт знакомое и трижды проклятое им помещение. На смену непонимания быстро приходит разочарование, и Харрингтон проклинает окружающие его морготные стены ещё раз. Попутно он пытается распознать время суток за окном. Стив устремляет рассеянный взгляд на окошко под потолком. По началу непривычно яркий свет больно слепит глаза, но уже через пару мгновений Харрингтону удаётся разглядеть небо, иссиня-глубокое, какое обычно бывает летом в полдень. Стиву казалось, что проспал он около часа, и как же он был рад, что ни один врач не побеспокоил его сон, ведь даже этого небольшого перерыва хватило, чтобы Харрингтон ощутил себя почти человеком. Парень проходится ещё сонным взглядом по комнате. То же пищание, те же стены, тот же свет. То же молчание.. Внезапно всё тело Стива будто бы застывает, когда он касается взглядом больничной койки. В следующее же мгновение разум пронзает осознание, и шок проходится по всему телу мерзкими мурашками, сковывая его движения всё сильнее. И Харрингтон смотрит на койку перед собой, не в силах издать и звук. Смотрит на Эдди. На открывшего глаза Эдди. И сначала Харрингтону кажется, будто бы он ещё не очнулся и увиденное - это лишь нелепый и довольно жестокий сон. Стив хотел протереть глаза, чтобы убедиться, но двигаться всё еще не может, поэтому он часто-часто моргает, а потом снова смотрит, и снова не верит самому себе. Стив не был уверен, что ему делать в этой ситуации. Он вообще ни в чем сейчас не был уверен. Он приходил сюда и раз за разом и видел однообразную картину, отличающуюся лишь погодой за окном. И до того привык к ней, что был совершенно не подготовлен к любым изменения, а то и вовсе позабыл о вероятности их наступления, и сейчас попросту метался как птица в клетке, соображая, как ему поступить и куда бежать. Ноги внезапно приобрели какую-то необыкновенную энергию, и Стив вскочил с места, подбежал к койке, закрывая рот руками. Кажется, его глаза намокли, но эмоций, заполонивших сознание, было до того много, что Стив не замечал ничего, Ничего, кроме Эдди. Он казался.. таким растерянным. Смотревшим по сторонам, явно ничего не соображающим. Наверняка Стив запомнит это его выражение лица на всю жизнь. На каком-то подсознательном уровне Стив чувствовал, что сейчас ему нужно что-то делать, куда-то бежать, что-то срочно придумать. Наверное, нужно позвать врачей.. И как только эта мысль первой всплывает в забитой голове, парень тут же мчится к двери. Толкает её на себя, выглядывает в коридор и кричит, и на столько не контролирует свои эмоции, что крик непроизвольно получается чересчур громким. И Харрингтон мог бы почувствовать себя неловко от того, сколько шума он наводит, но сейчас ему было совсем не до этого. Он кричит что-то про врачей, про кому, про помощь, сам не разбирая, какую чушь выдаёт на эмоциях, и уже спустя секунды оказывается окружённым врачами. Медсёстры выталкивают его из палаты, заполняя её людьми в белых и синих халатах. Стив почти плачет, от счастья или от чего-то ещё, сам не понимая, пока одна из сестёр ведёт и усаживает его на холодную скамью, с напором нажимая на плечо. Парень откидывается назад, чувствуя холод железа за собой. Он отрезвляет, помогает прийти в себя. Стив откидывается назад и надрывно вздыхает, а потом берёт воду в стаканчике, которую ему любезно подсовывает эта самая сестра, и залпом выпивает. Руки трясутся от переизбытка эмоций, он не может усидеть на месте и постоянно дёргает ногами. В голове вспышками возникают неконтролируемые ассоциации. Тот самый день, когда Эдди чуть не умер. Когда Стив сидел в этом самом коридоре и успокаивал Дастина. Когда Робин и Нэнси привели бедного Уэйна, не находившего в себе место. Когда Стив пытался затмить прошедший день горькой бутылкой дешёвого пойла.. Абсолютно счастливый и абсолютно шокированный Стив ощущал, что его начало слишком заметно трясти, и словно чем-то абсолютно отдалённым и недосягаемым казались для него тогда проглаживания по плечу. В ушах гремела кровь, и попытки достучаться до него оставались для Стива лишь проносящимся мимо эхом. - Молодой человек.. - всё же удаётся поймать пролетевшую мимо фразу, и Стив тут же перебивает её. - Стив. Харрингтон, - зачем-то представляется он, глядя в одну точку перед собой и чутка покачиваясь. - Конечно, мистер Харрингтон, - Повторила она фамилию, чуть отведя взгляд. - Знаете родственников Мистера Мэнсона? Стив бешено закивал в ответ, разворачивая голову в сторону медсестры. Зрачки бешено дёргались, и Харрингтон напоминал себе скорее искалеченного зверя, кнутами загонного в деревянный ящик, нежели радостного человека. Сестра продолжила, сохраняя удивительное спокойствие. Интересно, сколько раз в день она успокаивает подобных Стиву бедолаг? - Думаю, вам стоит сообщить им о том, что мистер Мэнсон очнулся. Они будут рады. Мне набрать их? Вы только номер скажите. Стив почти стукнул себя ладонью по лицу, если бы его конечности слушались его. Нужно было сразу же позвонить Мэнсону Старшему.. о чем он только думал всё это время? Харрингтон отрицательно покачал головой, приговаривая, что сам в состоянии. Ноги сами чудом подняли его со скамьи, и Стив принялся оглядываться вокруг в поисках телефона. Медсестра блаженно указала пальцем в сторону регистратуры, и уже через мгновение парень бежал по длинному яркому коридору, несвойственно себе энергичный и не совсем соображающий. Он подбегает к стойке администрации и просит дать ему телефон. Трясущимися руками набирает комбинацию цифр, будучи даже не совсем уверенным, что попадает пальцами по нужным клавишам, но точно зная номер, запёкшийся за эти длинные месяцы в сознании и сейчас мгновенно всплывающий в голове. Он снимает трубку, подносит к уху и почти не выносит раздающиеся на другой стороне гудки. Наверное, то были одни из самых мучительных минут ожидания в жизни Стива, перед тем, как дядюшка Уэйн взял трубку. «Ало?» - раздался вдумчивый голос. Стив мгновенно замирает. Под гнётом эмоций, всецело овладевших сознанием, подумать о том, как именно нужно припадать эту новость старику, Стив не успел. Придётся импровизировать. Почему-то голос Уэйна действовал для Стива словно ведро холодной воды на голову, и стоило ему услышать ответ, сознание образумилось, и состояние счастья, граничащего с безумием, выдавало лишь бешено колотящееся в груди сердце. Стив предварительно набрал полную грудь воздуха и выдал на одном дыхании: - Здравствуйте, мистер Мэнсон. Это Стив Харрингтон, и я пришёл в больницу, как вы и просили, и пока сидел там.. - Харрингтон сделал небольшую паузу. Ему понадобилось время, чтобы собраться и сказать то, во что он сам до сих пор не верил. - Эдди очнулся. Между собеседниками повисла тишина. Стив слышал лишь нагнетающий шум в трубке, и это заставило его сердце перескочить максимум и колотиться в разы сильнее, а пальцы сжать деревянное покрытие стойки. Любят же Мэнсоны потешить людей мучительно долгим молчанием! В груди зародился какой-то необъяснимый страх (а не хватил ли старика удар?), но объятый каким-то тревожным холодом Стив продолжал ждать, замерев и вслушиваясь. «Ох, Стиви.. спасибо, спасибо тебе.. - с искренней благодарностью в голосе промолвил Уэйн, когда наконец подал признаки жизни. А после добавил краткое: - я приеду сейчас же. Ага..» - дядюшка повесил трубку, вновь оставив Стива наедине с протяжными гудками. Харрингтон выдохнул, отстраняя трубку от уха и убирая её куда-то подальше. Ему было приятно знать, что у Эдди есть люди, которым он нужен и важен. Приятно, потому что Стив не чувствовал себя родителем с нежеланным ребёнком. Что скоро его мучения закончатся, а совести будет не за что зацепиться. Резко и очень кстати в мыслях Харрингтона всплыл ещё один человек, которому он был попросту обязан позвонить. Лето было в самом разгаре, и Дастин, как и прочие почти обычные подростки, нуждался в совершенно обычных и непримечательных каникулах. Отвлечься от сверхъестественной суеты и погрузиться в любимые игры и общение со сверстниками было необходимостью для него не только как для подростка, но и как для человека, пережившего большую психологическую травму. Поэтому сейчас, когда бесконечные суды закончились, Дастин проводил много времени со своими почти обычными друзьями, чаще всего будучи у себя дома. Так что Стив, пока всё ещё сильно трясущейся рукой пытался набрать знакомый номер, почти не сомневался в том, что Хендерсон ему ответит. Так и произошло. Очень скоро гудки прервались ещё одним «алё?», и не смотря на то, что ответ был вполне ожидаем, знакомый голос вызвал у Стива ещё одну волну неконтролируемого счастья. - Хей, бездарь! - радостно чуть ли не прокричал Харрингтон, оперевшись локтем о высокую деревянную стойку. Эти двое прошли огонь и воду, десятки мрачных путешествий и на пару сотен больше неудачных свиданий и подкатов. После регулярных попусканий друг-друга при каждом удобном случае, любая, даже самая важная или неприятная новость будет даваться куда легче. С Дастином не нужно было подбирать особенных слов и ступать с осторожностью. Но, правда, на счёт возможного инфаркта Стив всё же немного волновался. «Стив! - Тут же услышал он радостный оклик на другой стороне трубки. - Был сегодня в больнице?» - А как же поинтересоваться делами своего дорого друга? - издевательски протянул Харрингтон. Но он, вообще-то, очень даже понимал, от чего Дастину так не имётся, поэтому продолжил сразу же после краткой паузы: - Я вообще-то сейчас здесь, - Ответил Стив, рассматривая свои ногти в яростном желании их погрызть, - и прежде чем ты что-то спросишь, у меня для тебя есть новость, которая тебе о-очень понравится! «Ммм?» - спросил Дастин, практически не дав Стиву договорить. Судя по увеличившейся громкости голоса, Дастин в предвкушении сильнее прижал трубку к уху. - Присядь-ка, Дастин. Присел? Хорошо.. - Стив сделал глубокий вздох, предвкушая чужую реакцию, и проговорил почти тихо от собственных эмоций. - Эдди очнулся из комы. И снова молчание. Дело понятное - в шок такая новость приведёт любого. Ладно Стив, даже не смотря на то, что Эдди и его дядя являлись не просто частью его последних месяцев жизни, а самым его центром. И всё же, они с Мэнсоном не были близки также сильно, как, например, Дастин. По крайней мере, не в последние несколько лет... В случае же Дастина, мальчика, искренне восхищающегося раскрепощённостью и игровым мастерством Эдди, эта новость вероятно как следует чертыхнула его сердце и избавила травмированное сознание от многих бессонных ночей. Харрингтон ему даже завидовал. «Ты не смеёшься? Это правда так?» - Дастин чуть-ли не срывался на крик. - Обижаешь, Хендерсон. Конечно правда.. «Ты в этом.. уверен? На все сто? Хей, ты же не пытаешься..» - Разыграть тебя? - С раздражением и обидой перебил его Стив, уловив мысль на полу-слове. - Нет! За кого ты меня принимаешь? Дастин, видимо, сдался, так как всё оставшееся время вставить хотя бы словечко между последующими счастливыми восклицаниями не представлялось возможным. Стив и не пытался, он лишь скромно слушал, как его друг задыхается в собственной радости и не мог перестать улыбаться. Он стоял бы здесь ещё долго, пока у Дастина воздух не закончится или что-то ещё, уж больно ему нравилось слышать, как счастлив его друг, и, наверное, не осознавать и часть всего объема тех чувств, что испытывал сейчас Дастин.. Но вдруг Стив почувствовал прикосновение к его плечу, заставившее испуг пронзить его тело. Харрингтон вздрогнуть и резко обернулся. Увидел он перед собой запыхавшегося дядюшку Уэйна. Глаза его были покрасневшие, по виду он был очень растерян и не совсем знал, что ему делать и как себя вести, и очень был похож этим на Харрингтона. Стив сразу же отпрянул от стойки, выпрямился и поспешил закончить одностороннюю счастливую ахинею: - Созвонимся ещё, Дастин, - Напомнил о себе он перед тем, как быстро повесить трубку и обернуться к дяде. - Здравствуйте, мистер Мэнсон. - более тихо и скромно промямлил он, протянул руку и, после быстрого и немного нелепого рукопожатия, продолжил. - Меня выгнали из палаты как только я сказал врачам о том, что Эдди очнулся. Сейчас с ним много врачей, и я честно не знаю, что там происходит. - Харрингтон пожал плечам, когда заметил, что тепло странным образом укутало его тело в объятиях. Не такого ожидаешь от обычно сдержанного и не щедрого на эмоции человека, поэтому Харрингтон по началу даже немного оцепенел от удивления, но всё же обнял старика в ответ и нескладно постучал его по спине. - Спасибо тебе, Стив, спасибо тебе за всё, что ты сделал для нас, - Робко проговорил Уэйн, когда отпустил Стива через какое-то время, растянувшееся на долгие мгновения. Измученные жилистые руки старика сжимали его плечи, а глаза проникновенно смотрели через слёзную пелену с такой благодарностью, с какой на Стива не смотрели ещё никогда. Он был невероятно смущён, хоть и понимал, что очень даже заслуживает этих слов. - Ты можешь обращаться ко мне в любой момент и с любой просьбой. Я постараюсь сделать всё, чтобы помочь тебе, хорошо? - Конечно, мистер Мэнсон - ошарашено кивнул Стив, отводя взгляд и чувствуя, что руки наконец полностью отпустили его. Очень вовремя к ним подоспел лечащий врач, развеявший вот-вот наседающее над мужчинами неудобное молчание. Стив, всё ещё не совсем понимающий, как ему стоит правильно выражать свои эмоции рядом с мистером Мэнсоном и от того чувствующий себя немного не комфортно с ним, и сам мистер Мэнсон, счастливый и почти плачущий чистой радостью старик, тут же повернулись и молча уставились на низкорослого и седого, пусть и довольно хорошо выглядящего лицом врача, ожидая его вердикта. Он был таков: - Пациент не помнит, как попал сюда и последние пару дней жизни до больницы. Словом, наблюдаются лёгкие провалы в памяти. Но не беспокойтесь, это поправимо, мы сделаем всё для его полной реабилитации. Вероятно, он будет спать по двенадцать часов в день, а то и больше, ещё около трёх суток. Сейчас он тоже спит. Эдди нуждается в покое и тишине, так что не рекомендую его беспокоить по крайней мере пока что, - Врач на долго замолчал, поджав губы и явно размышляя об очень несуразном, но давно назревшем вопросе, как будто бы очень не хотел сейчас портить счастливцам их праздничный дух. И всё же, он глубоко вдохнул через нос и произнёс осторожно, как будто бы шанса спросить позже у него не будет: - Так когда вы собираетесь сказать всем, что Эдди больше не сможет ходить? Харрингтон метнул свой взгляд на Уэйна, и ему показалось, что над стариком сгущаются тучи. По возвращению домой, Стив, утомлённый до головной боли событиями дня, упал в мягкую постель. Он в спешке покинул больницу, когда, почуяв неладное, предложил Уэйну сходить выпить. Стесненность Харрингтона достигла апогея, когда он получил отказ - Мэнсон Старший выразил желание остаться в больнице с Эдди, поэтому смущённый Стив поспешил как можно скорее покинуть заведение. Весь последующий вечер Харрингтон проспал. По началу ему казалось, что он вряд ли сможет уснуть из-за взрывающегося от чувств и эмоций сердца, но стоило ему коснуться щекой подушки, так ни одна мысль не успела догнать уставший разум, и он тут же погрузился в крепкий и непробудный сон. Наконец-то бессонница отпустила его.. Вместе с пробуждением Эдди, Харрингтон наконец-то мог расслабиться и получить заслуженный отдых, без прерываний на важные звонки или кошмары. Сон и правда был на удивление спокойным. Когда Стив проснулся, он понял, что проспал до обеда. Понимание, правда, продлилось не долго - глаза вновь сомкнулись, и Стив вновь отправился досыпать своё. Окончательно проснулся он лишь под вечер. Сладко потянувшись, Харрингтон уселся на кровати и кинул сонный взгляд на окно. На улице снова было темно, а значит, Стив и правда проспал весь день. Во рту он чувствовал неприятную слюну, а в теле он впервые ощущал.. бодрость. Неужели отоспался? Не может быть. А еще живот давал о себе знать, требуя еды мерзкими болями. Парень поднялся с кровати и огляделся в поисках перекуса в пределах своих четырёх стен. Его взору предстала лишь пара пустых пакетов от чипсов на письменном столе. Когда, приходя домой, ты практически валишься с ног, времени и сил на нормальное питание остаётся не много, поэтому ничего, кроме бутербродов с арахисовым маслом и чипсов Стив не видел уже очень долго. Вообще-то, он привык. Но это какая-никакая еда, и живот с ней хотя бы не болит протяжными волнами от пустоты, чего не скажешь о нём сейчас. Стив приложил ухо к двери и расслышал голос телевизора с нижнего этажа. Должно быть, то был отец, вот-вот вернувшийся с работы. Сердце Стива мгновенно дрогнуло и ушло в пятки, а приподнятое настроение словно растворилось. Отец не трогал его, пока Стив находился в пределах комнаты, но выходить из неё Харрингтону не хотелось. Не хотелось проходить через одно и то же. И всё же, есть очень хотелось. Заранее ругая себя за то, что он не смог проснуться раньше, и готовя себя к худшему, Стив открыл дверь и спустился на нижний этаж. Телевизор горел, а на против него расслабленно сидел мужчина, положив ноги на стеклянный столик. - Привет, пап, - Тихо промямлил Стив, подходя к полосатому креслу. Отец полу-лежал на мягкой подушке и лениво пялился в ящик с бутылкой пива в руке. - Как ты? - Всё хорошо, Стив, - Нехотя ответил он, чуть подняв подбородок, но не удручая себя лишний раз приподнять глаза. - А ты? Неужели проспал весь день? Вопрос-ловушка. Нужно было срочно что-то придумать, чтобы избежать ругани. Стив отвёл взгляд в попытках срочно выдумать оправдание, но сообразил он слишком поздно. - Не нужно что-то выдумывать, Стив. Я знаю, что проспал, - Отец с тяжестью вздохнул. Иногда Стив жалел, что не мог рассказать ему о том, каким его сын, на собственное удивление, оказался трудоголиком. Возможно, тогда бы отец начал гордиться им. - Меньше, чем через месяц, я уезжаю в командировку. Если за это время тебя уволят и с этой работы за то, что ты до безобразия ленивый, или мой дом превратится в свалку из-за твоего нежелания убрать за собой лишний раз, тебе придётся искать другое жильё. Ага? - Он метнул взгляд в сторону Харрингтона и тот поспешил увести свой, бешено закивав. - Славно. Я очень устал, Стив. Иди куда-нибудь. - отец сделал небрежный жест рукой, прогоняя сына и возвращаясь к экрану телевизора. Харрингтон обречённо вздохнул и отошёл от отца, стремительно идя в сторону кухни. Хотелось задушить себя, забить до смерти камнями или разбиться об кирпичную стену. Зачем начинать разговор, заранее зная, чем он обернётся? Зачем продолжать сохранять в душе глупые надежды на изменения, на то, что хорошее отношение отца вообще возможно заслужить. Особенно такой бездарности, как Стиву. Он подошёл к холодильнику и, открыв настежь, окинул взглядом продукты. На одной из полок морозильника стояло крупное ведро мороженого-крем-брюле, мгновенно приковавшего к себе взгляд, и Харрингтон, не долго думая, схватил его. Холодильник он закрывал осторожно, с опаской издать хоть какой-нибудь шум. Также осторожно он открывал ящик с посудой и вынимал блестящую ложку. Харрингтон дал о себе знать лишь когда задвинуть ящик получилось слишком резко, и тот издал грохот при столкновении с остальной частью стола. Харрингтон зажмурился, злостно зашипев, и тут же услышал язвительное: - Не думаю, что ты заслужил брать что-либо из моего холодильника, Стив. К счастью, ничего, кроме колкого комментария не последовало, и Стив, приоткрыв глаза, быстро метнулся к лестнице, взобрался по ней, зашёл за порог комнаты, и, плотно закрыв дверь, уселся на пол, поставив ведро между ног. Он ненавидел вечера, когда отец приходил слишком рано. Всякий разговор напоминал Стиву о том, что отец думает о нём, а всякое действие вне своей комнаты приводило его к этому разговору. В доме царило напряжённое молчание, перебиваемое шумом из телевизора, и Стив скорее предпочитал закрываться у себя, не в силах выносить этого немого взаимного раздражения. Даже если сильно хотелось есть или выйти на улицу - Харрингтон часто был готов пожертвовать этим, лишь бы не пересекаться лишний раз с отцом. И сейчас он в очередной раз убедился в важности сохранять свои принципы. Спать Стиву не хотелось - он делал это весь день. Обычно развлечения придумывали Дастин или Робин, но сегодня с ним не было никого из них. Харрингтон поднялся с пола и достал с книжной полки комикс, который Дастин предлагал почитать ему еще до начала очередного сумасшествия с Изнанкой, проклятьем Макс и всеми вытекающими. Он улёгся на кровать, открыл ведёрко с желанной сладостью, и, взяв разом целую ложку мороженого в рот, принялся вчитываться в столь неординарное чтиво. После дружбы с Дастином, сложно не влиться в сюжет подобных историй, и Хендерсон наверняка будет рад услышать, что Стив ознакомился с его рекомендацией. Время шло незаметно, глаза постепенно начинали болеть, голова и передние зубы покалывать, а сам Стив ощущал себя в полной мере просвещённым ботаном, читая страницу за страницей, диалог за диалогом, попутно облизывая ложку. Когда с комиксом было покончено, Харрингтон вздохнул от внезапно настигнувшей его голову пустоты. Она, в свою очередь, появилась скорее не от окончания истории, а от незнания, чем ему ещё себя занять. У Стива так давно не было свободного времени, что он и подумать не мог, как будет развлекать себя, когда оно наконец появится. Спросив у него ещё пару дней назад, чем бы он занялся в свободное время, Харрингтон не задумываясь ответил бы: «я бы проспал целый год». Сейчас, выспавшийся, он наоборот, жаждал какого-нибудь дела, которое как на зло никак не появлялось. Побродив по комнате, Харрингтон уселся на кровать. Он чувствовал себя орлом, запертым в клетке и без дела сидящим на жёрдочке. Оставалось только одно - через силу заставить себя уснуть. Он снова опустился на мягкую подушку и всё же понял, что от мыслей, лезущих в голову навязчивыми паразитами, ему, видимо, никуда не деться. В голове крутился один единственный вопрос: «а что, собственно, теперь будет?». Должно быть, через несколько недель Эдди вернётся домой. Стив снова будет долго работать на всяких непринуждённых работёнках, теряя на них лучшие годы своей жизни и попутно хороня своё будущее, а иногда будет находить неприятности на свою голову по вине своей или чьей-либо ещё. Робин продолжит выносить мозг о том, как развиваются её новые отношения. Отец не перестанет напоминать Стиву, какое он ничтожество. Лето закончится, Байерсы уедут обратно в Калифорнию. А Харрингтон останется здесь. Наверное они с Эдди и не пересекутся больше.. Сердце Стива неприятно ёкнуло. Стоило смириться с тем фактом, что он взаправду привязался к почти мёртвому телу, неподвижно лежащему на одном месте, дышащему через трубочки в горле и смиренно игнорирующее любые изливания души. Как бы он не проклинал его, какой бы ненавистью он не горел к заботам, добровольно свалившимся на его бедную голову, и как бы не хотел освободить себя от оков ответственности, то, что это застывшее тело внезапно ожило, очень пугало Харрингтона. Возможно из-за того, что теперь Эдди станет по-настоящему всё равно на Стива. Из-за того, что он просто встанет и пропадёт из жизни, вместе с воскресными походами в больницу и письмами Дастина. Стив чувствовал себя эгоистичным и жалким, и безумно испуганным внезапными переменами. Он не был готов к этому и даже не до конца осознавал, являлось ли его счастье искренним. Уснул Стив лишь под самое утро, утомлённый размышлениями. А когда проснулся, понял, что снова проспал слишком долго - за окном солнце уже вовсю давало о себе знать, протискиваясь лучами сквозь полу-прозрачные занавески. Из-за переизбытка сна, Харрингтон ощущал нарастающую головную боль. Снова неприятный привкус, снова ватные ноги, растаявшая сладкая жижа в ведёрке, а еще раздражающий трезвон, словно кто-то названивал в дверь. Немного погодя, Стив понял, что кто-то и правда неугомонно пытается дать о себе знать. Он кое-как приподнялся на кровати, опустил ноги на пол и медленными шагами спустился вниз. Судя по пустующей гостиной, отца уже не было дома, и это заставило Стива спокойно выдохнуть. Он открыл дверь и тут же был чуть ослеплён ярким солнечным светом. Чуть погодя, он смог разглядеть Дастина и Робин, толкающихся на пороге. И лица их казались явно чем-то недовольными. - Хей, Дастин. Ох, и Робин, да.. - Промямлил Стив, потирая глаза. - Чё как? - Чё как? - Свирепствовал Дастин, активно жестикулируя. - Стив, Я не мог дозвониться до до тебя вчера весь день, и сегодня тоже не смог. Куда ты пропал? Куда можно было пропасть на два дня? Ты видел который час? - Ага - кратко ответил Стив, демонстративно зевая, что только подкинуло масла в огонь мальчишечьего раздражения. - И мы, ну, решили навестить тебя лично - объяснилась Робин, устремляя в сторону Стива подозрительный взгляд. - Чем ты занимался всё это время? - не отставал Дастин, приняв позу руки-в-боки и сощурив глаза. Стив предпочёл не отвечать на этот вопрос, предоставив Дастину возможность додумать всё самостоятельно. Вместо этого он молча опёрся головой об одну из стен дверного проёма и приподнял брови: - Что-то случилось? - спросил он, искренне недоумевая спросонья, как он мог понадобиться его лучшим друзьям, что те аж лично наведались будить его. - Ещё как случилось! - вновь подал голос Дастин. - Мы хотели собраться и дружно поприветствовать Эдди, и ты обязан присутствовать там, - Наконец-то поставила Стива в курс дела Робин, приподняв брови и скрестив руки на груди. - Ты как бы важное лицо на этом празднике. А это важное лицо уже второй день просыпает жизнь в кровати. И опять про Эдди. Порой Харрингтона раздражало, как все вокруг кичатся о нём, словно до всех этих событий и его комы до фрика Мэнсона было кому-то дело. А самое главное, Харрингтон на добровольной основе оказался не только центром поддержки Мэнсонов , но и посредником для всякого, кто хотел поддержать Мэнсонов. Стив вздохнул, утомлённый разговором, но пререкаться не перестал: - Почему нельзя устроить банкет в день его выхода из больницы? Неужели вы планируете устраивать в его честь целых два праздника? - Потому что мы, типа, хорошие друзья. Ну же, Стив, ты так много сделал ради этого дня, почему нет? - Робин затолкала Стива в дом, и совершенно непринуждённо зашла сама. Дастин за ней. - Расскажешь ему о своём героизме! Знала же Робин, куда надавить, чтобы заставить Стива угомонить свой скепсис и смириться с поражением. Да, Эдди чёрт возьми был обязан Ст жизнью, и он обязательно об этом узнает! Эта мысль не оставила иного выбора для Харрингтона, кроме как согласиться, и он, издав сражённый вздох, ушёл собираться. Не смотря на своё отношение к данному мероприятию, Стив всё же выбрал рубашку покрасивее, зелёную и бархатную. Поддел под неё чёрную футболку, и даже волосы уложил, чтобы не ходить как всегда - с руинами когда-то находившейся здесь причёски. Как следует умылся, обмакнул лицо тёплым махровым полотенцем и, чуть высунув из него голову, впервые за долгое время не испугался своего отражения. Наоборот, из зеркала на него смотрел какой-то совершенно другой Стив, будто бы помолодевший на пару лет, тот самый активный и глупый подросток с красивой причёской в пол головы и очень даже привлекательным лицом. В настоящее его возвращали лишь мешки под глазами, не успевшие исчезнуть за эти дни, и волосы, до того отросшие, что Харрингтон собирал их в небольшой забавный хвостик на затылке - лишь бы не мешались. Было до того приятно снова ощутить себя притягательным, бодрым и собранным, что уголки губ устремились вверх, и он сам не заметил, как с десяток минут проторчал перед зеркалом, как в старые добрые рассматривая ямочки и родинки на своей коже. И даже вопрос Робин о том, не утонул ли Стив в раковине, остроязычного ответа не получил, и Стив вышел из ванной комнаты в приподнятом настроении, готовый делиться с окружающими людьми своей ослепительной улыбкой. Робин ждала Стива на полосатом диване, положив ноги на подушки, а голову свесив вниз, и тоскливо разглядывала перевёрнутые картины, занимавшие треть стен гостиной. Дастин задумчиво изучал книжную полку над камином. Услышав приближающийся топот, все двое развернулись и, завидев, что Стив наконец сошёл с последних ступеней, мальчик тут же приковылял к нему, и Робин, чуть не запутавшись в собственных ногах от нагрузки на вестибулярный аппарат, также очень скоро подоспела. Она оглядела Стива от головы до пят и толкнула его в плечо острым локтем, добродушно ухмыляясь: - Кто-то говорил, что не хочет идти, а сам так намылся, что аж светится. Словно на свидание идёшь, ей богу. - Стив усмехнулся, смущённо толкая Робин в ответ и выходя вместе с ней через открытую Дастином дверь на улицу. - Да брось, Робин, ты сама сказала, что «я как бы важное лицо на этом празднике», - с некой гордостью проговорил Стив, всё же не сумев в должной мере скрыть наслаждения от собственной персоны на своём довольном лице. - Стоит быть скромнее, герой - снова пихнула Стива девушка, когда троица подходила к Харрингтовой машине. Стив открыл её, и та издала краткий трезвон, дважды мигнув фарами. - Ещё чего - кинул Харрингтон перед тем, как скрыться за водительским сиденьем. Когда все расселись на свои места - Робин спереди, а Дастин расположился на сиденьях сзади - и Стив завёл машину, он обернулся к друзьям, чтобы задать ещё один назревший вопрос: - Так. А кого вы ещё позвали? - с какой-то надеждой в голосе. Харрингтон сам понимал, что от общества дяди Мэнсона ему не скрыться, и даже само допущение этой мимолётной надежды заставило Стива почувствовать себя последней сволочью. Это всё же Эддин дядя, и он, в отличие от Стива, оставался рядом с ним не только в последние несколько месяцев. - Не очень много на самом деле. Ну, мы решили созвать всех потом, когда Эдди выпишут. Что бы ты о нас там не думал, мы не глупцы, - Робин проговорила это без обиды, расслабленно улыбаясь, с целью лишь мягко обратить Стивено внимание. - Мистера Уэйна и тех ребят из.. - «Клуба Адского Пламени» - напомнил Дастин, просунув голову между двух передних кресел. - Да-да, точно! - Робин пару раз тряхнула указательным пальцем, направленным в сторону Дастина, - И ещё мы. Собственно, это, кажется, всё. - Понял - кратко кивнул Стив и повернулся в сторону дороги. Он надавил на педаль газа и выехал с участка, бегая взглядом между лобовым стеклом и зеркалом заднего вида. Когда машина размеренно поехала по лесной дороге, сверкая на постоянно перебиваемым длинными стволами солнце, Стив, оставленный внезапно возникнувшим молчанием на съедание своими мыслями, почувствовал себя невероятно виноватым перед друзьями. За то, что бросил их и за то, что позволил себе расслабиться слишком рано. - Мне жаль, что я бросил вас вчера. Мне стоило помочь вам обзвонить всех - вдруг проговорил он, снова метнув честный взгляд на Робин и Дастина. - Да брось ты, Стив, - Робин аккуратно потрепала его по плечу - Без тебя Эдди сидел бы сейчас в тюрьме, а то и вообще валялся бы мёртвым где-то в Изнанке. Ты сделал очень много и заслужил этот отдых, окей? - Окей- обрадованная и смущённая поддержкой улыбка снова пробилась на лице Стива. Он почувствовал себя легче. В конце концов, он и правда заслужил отдых. Остальной относительно короткий путь друзья ехали не утруждая себя разговорами. Салон заполняли звуки тихо играющей из радио песни «Lost in Emotion», и Стив не мог удержаться от того, чтобы не начать отбивать ритм песни большими пальцами по нагретой кожи руля. С музыкой переносить паузы между разговорами было легче, ведь задорная мелодия заполняла сознание Стива на столько, что навязчивым мыслям не оставалось и места, и Харрингтон мог отпустить сознание и наконец по-настоящему расслабиться, не закрывая глаза для полного погружения в музыку только из-за того, что на его ответственности сейчас были жизни двоих людей рядом. Стив лишь пару раз бросил взгляд на пассажиров, уловив их совместную задумчивость. Наверное, стоило заранее предупредить их. Чтобы не портить лишний раз настроение ни дядюшке Уэйну, ни всем остальным. Но Стив почему-то не решается. Не хочет. Совсем скоро из-за деревьев показывается крыша громоздкого бетонного здания больницы. Заехав на территорию комплекса, Харрингтон оставил машину на пустующей парковке, где у него уже появилось излюбленное место рядом с небольшим деревцом в миниатюрной клумбочке. Кроме автомобиля Стива, на просторной, но пустующей парковке стояла еще лишь пара машин, водители которых старательно упрятали их под тенями деревьев. На остальной части открытой парковки солнце пекло с невероятной силой, попутно нагревая асфальт, а тот вносил и свою лепту так, что стоило только покинуть прохладный салон, к Стиву сразу же пришло ощущение, словно его уложили на сковородку, и к тому же залили подсолнечным маслом. Захотелось как можно скорее зайти внутрь обычно прохладной больницы, так что, как только машина издала характерный писк, сообщающий о блокировке дверей, троица в силу своих возможностей быстро зашагала в сторону входа. Как только друзья оказались в здании, что приятно остужало своей температурой, Стив сразу же узнал двух мужчин у стойки администрации - Уэйна и эддиного врача. Те судя по всему о чём-то выдержано беседовали. Стив, сопровождаемый парой своих друзей, при всём своём нежелании снова оказываться в не комфортной для себя обстановке, всё же решился подойти к ним в первую очередь, ведь, вроде как, не произвести впечатление, словно он избегает Мэнсона, было для Стива необходимостью. Желательно даже наоборот, продолжать выставлять себя в лучшем свете. Чувство, словно дядя Мэнсон будет ненавидеть его не смотря ни на что, никогда не покидало Стива. - Здраствуйте, мистер Мэнсон. Здравствуйте, доктор, - Аккуратно поздоровался Стив, ненавязчиво вмешавшись в чужой диалог. Лучезарная улыбка, мгновенно появившаяся на его лице, заставила внимание собеседников тут же переключиться на Харрингтона, и дядя поспешил любезно пожать его руку своими двумя. Пожав руку доктору, Стив аккуратно спросил: - Всё в порядке? - Конечно, Стив. Все тебя уже заждались, - Дядя указал подбородком в сторону небольшой группки людей, состоящей из трёх человек. Лица их показались Стиву знакомыми, однако Харрингтон не был уверен, откуда он мог знать их. Должно быть, это друзья Эдди или типа того - предположил он. Мгновение назад троица парней болталась в коридоре у самой палаты, но, видимо уловив на себе чужие взгляды, ребята тут же волнительно подскочили с мест и направились к остальным. - Меня? Очень приятно, - Сдержано ответил Стив, с большим усилием скрывая, как его сердце самомнительно йокнуло от этих слов. Харрингтону очень льстило вновь оказаться в центре внимания, но выглядеть при этом на все сто. Да, чёрт возьми, он знал, что он герой этого дня, и прекрасно осознавал, что остальные тоже считали его таковым. Однако же, доктор не дал Стиву долгого наслаждения славой. Он прокашлялся, привлекая к себе внимание образовавшейся вокруг группки, и, когда убедился, что внимание сосредоточилось на нём, начал вещание: - Конечно же вы понимаете, что Эдди вряд ли восстановил свою память за столь короткий период времени, - Присутствующие задумчиво закивали в унисон, и доктор, поочерёдно окинувший взглядом каждого из них, продолжил. - поэтому, прошу вас, не требуйте от него многого. Не нужно врываться в палату с радостными криками, не нужно тормошить его и расстраиваться, если он вас не узнал. А такая вероятность есть, понимаете? - Все вновь опечалено кивнули, и над ухом Стива раздались обеспокоенные вздохи. Но всё же, каждый из присутствующих был наполнен решимостью так или иначе пообщаться с вернувшимся с того света другом. А Харрингтон был рад, просто невероятно рад, что наконец сможет рассказать Эдди об искуплении своих грехов. Однако, когда доктор дал своё добро на то, чтобы зайти в палату, сердце Стива забилось в несколько раз сильнее. Переходя через порог двери, он думал, что оно вот-вот и выскочит из груди. Стив слишком долго не видел Эдди таким, какой он бывает в сознании: вечно не способного усидеть на месте Эдди, экспрессивного и пылкого Эдди, ребёнка в теле взрослого мужчины, не изменяющего своей животрепещущей энергии сквозь года и трудности. Харрингтон помнил в нём лишь мальчишку с двумя смешными хвостиками, кожаной курткой вдвое больше самого Мэнсона, и акустической гитарой в руке. И помнил в нём лежащего под капельницей мертвеца, безмятежно валяющийся на одном месте, которого Стив видел постоянно и почти ежедневно, порой даже закрывая глаза. Воспоминаний со взрослым Эдди у Харрингтона было до того ничтожно мало, что он воспринимался для Стива скорее как не отпущенное прошлое, чем надёжное будущее. Поэтому, когда Стив увидел Эдди, лежащего на кровати с открытыми глазами и мирно пялящегося в потолок, Харрингтон словно забыл как дышать. Ему казалось, будто бы перед ним сидит оживший труп. И он, минутами ранее вполне уверенный в себе, мгновенно покрылся ледяной коркой, органы утратили трудоспособность, а конечности окоченели. Харрингтону вдруг показалось, словно он спит или сам находится без сознания. Его мозг попросту отказывался принимать столь радикальные перемены. Кажется, кто-то что-то сказал, кажется, Дастин забыл про всякие наставления доктора и подлетел к кровати, заключив Эдди в объятия. Три незнакомых Стиву фигуры окружили его, и очень скоро Стив остался стоять у двери один, почти вжимаясь в неё. Яростно пытаясь скрыться, убежать от самозванца на кровати, провозгласившего себя Эдди. Стив часто-часто дышит, сжимает руки в кулаки так, что на подушечках остаются отметины, закрывает глаза и не верит, не верит, что перед ним Мэнсон. И открывает их лишь когда чувствует прикосновение к своей руке. Теплое и не навязчивое, оно медленно тянет кисть Стива куда-то вверх, и Харрингтон, будто очнувшийся из кошмара, видит перед собой Робин. Она долго смотрит на него, сдвинув брови, явно обеспокоенная, а Харрингтон смотрит в ответ, чувствуя, что крик, застрявший в горле, уходит. - ты в норме, Стив? - полу-шёпотом спрашивает Робин, разглядывая Стива бегающими зрачками. - Ага.. - На выдохе отвечает тот, не в силах убрать свою руку, качнуть головой или сделать что-либо ещё, - ничего страшного, Робин. Я просто.. - Устал? - Предсказывает Робин шаблонные оправдания Харрингтона и как-то разочарованно вздыхает. Стив начинает чувствовать груз вины, отчего-то свалившийся на плечи. - ты буквально сутки проспал. Уверен, что тебе не нужно выйти попить воды или типа того?.. - Нет - кратко произносит Стив и глядит на Робин жалостливо. Ему стыдно из-за того, что он ведёт себя агрессивно по отношению к ней, снова мешает окружающим людям. Он хочет провалиться на месте или просто сбежать. Он как никогда осознаёт, что не готов к переменам. Ситуация только ухудшается, когда он замечает на себе взгляд не только подруги, но и всех остальных. Они, с горящими глазами и улыбками до ушей, пялятся на него, чего-то ожидая, и Стив срочно пытается собрать свой рассудок воедино, чтобы снова сверкать в центре внимания, чтобы снова выслушивать благодарности и комплименты. Ему приходится натянуть улыбку, но на этот раз она получается не такой искренней, какой была совсем недавно. И вроде, никто ничего не заподозрил, но Стив всё еще чувствует, как тяжелеют его ноги при каждом шаге вперёд, как потеют его ладошки и как сочувственно глядит на него Робин. Харрингтон чувствует себя ужасным другом. Он подходит к кровати и впервые встречается взглядом с Эдди. Крик опять зарождается в его груди, и глаза наливаются слезами, такими, которыми обычно люди боятся. И то, как продолжительно они глядят друг на друга бьёт Стива в самый живот, в спину и заканчивается выстрелом в череп, тихим и не заметным, таким же, какой по звучанию оказывается голос Эдди, когда тот произносит: - Привет, Стив.