***
В субботу большинство учеников седьмого курса отправились в Хогсмид, но Драко остался в Хогвартсе. Он хотел отдохнуть от настороженных взглядов в свою сторону. Большая часть учеников, которая не относилась к факультету Слизерина, избегала его, вторая, вроде Уизлетты и Лонгботтома, внимательно следила за ним, ни на секунду не забывая о его роли в смерти Дамблдора. Вытащив из стопки аккуратно сложенных книг учебник по зельеварению, Малфой собрался открыть его на теме, которую нужно было подготовить к понедельнику, но ощутил резкую боль в лёгких. Он снова почувствовал, как что-то поднимается вверх по его трахее, и, пытаясь избавиться от кома в горле, побежал в ванную. Приступ сильного кашля заставил его извергнуть целый ворох огненных лепестков и крови. Разодранное горло саднило. Кровь стучала в висках, а воздуха вновь не хватало. Это не походило на розыгрыш, только на какую-то извращённую пытку. Драко чувствовал, как под рёбрами, где вчера появился синяк, словно полоснуло ножом, кровь измазала белую рубашку. Дрожащими руками он стал расстёгивать пуговицы, чтобы посмотреть, что, мать его, такое там происходит? Когда последняя петля была освобождена, а рубашка одёрнута в сторону, перед его глазами предстало жуткое зрелище, которое заставило его испуганно вскрикнуть. На груди образовалась язва, из которой пробилась колючая розовая ветка с маленьким бутоном. В ушах зашумело, и, отчаянно хватая ртом воздух, Драко упал на холодный пол ванной. Он очнулся от оглушительного стука в дверь. — Эй, Малфой, ты в порядке? Ты там? Открой! Сознание медленно возвращалось к нему короткими обрывками воспоминаний. Точно облитый холодным ушатом воды, он вспомнил, что произошло перед тем, как он потерял сознание, и Драко в беспокойстве осмотрел свою голую грудь. Никакого намёка на живущие в его теле стебли там не было. Только кровь, размазанная по рубашке. — Малфой, я вышибу эту дверь, если ты сейчас же меня не впустишь! — узнал Драко голос Блейза. Он глубоко вдохнул в попытке успокоить своё сердце, которое слишком громко билось в груди, провёл рукой по лицу, будто прогоняя ужасное наваждение и, попытавшись, чтобы голос звучал ровно, спокойно ответил: — Одну минутку, Блейз. Бросив короткий взгляд в сторону зеркала и отметив, насколько дерьмово он выглядит, Драко прошептал «Эванеско», избавляясь от любых следов недомогания, и отпер дверь. Забини бросил на него злой взгляд и пробежал в ванну со словами: — Черт, Малфой, я думал, ты сдох там! Драко в задумчивости потёр виски. Он никак не мог понять, что за странная болезнь его преследует. Парень мог бы списать всё на разыгравшееся воображение, внезапные галлюцинации или помешательство, но на его рубашке была кровь, которая являлась доказательством того, что это действительно было. Он действительно кашлял розами, действительно видел цветок, пробивавшийся сквозь его кожу. Это не было шуткой подсознания, это происходило. Был только один человек в замке, которому Драко мог довериться. Накинув мантию на плечи, он направился прямиком в кабинет директора, по пути засовывая смятые лепестки в карман. Прохлада подземелий немного привела его в чувство после сумасшедшей лихорадки. Драко пытался прорепетировать в голове своё обращение к Снейпу и искренне надеялся, что тот не сочтёт его полоумным и не отправит лечиться в больницу Святого Мунго в палату с мягкими стенами. Рыжий всполох волос справа по коридору привлёк внимание Малфоя. Какого черта она здесь забыла? — С кем ты гуляешь в слизеринских подземельях, Уизли? Девушка на мгновение замерла, тряхнула головой и медленно обернулась, окидывая его взглядом. — Я отбывала наказание, Малфой, — ответила та и покрутила в воздухе забинтованной рукой. Он не знал, зачем подошёл и остановил её, но рядом с ней он словно мог дышать полной грудью. Будто она была чистым горным воздухом, который насыщал его кровь кислородом. Её длинные рыжие волосы были собраны в высокий хвост на затылке, но несколько непослушных прядей, словно языки пламени, ласкали бледное лицо. Из кармана гриффиндорской мантии торчал уголок пакетика «Кислых шипучек». — Разве ты посещаешь Хогсмид, Уизлетта? Казалось, что подобного вопроса она не ожидала. Приоткрыв на секунду рот в немом удивлении, девушка тут же взяла себя в руки и с вызовом ответила: — Нет. Мне запретили походы туда. — О да, как я мог забыть ваше геройство во имя святого Поттера? Однако он оставил тебя тут совсем одну. — Ты пытаешься напугать меня? — она удивлено вскинула брови. — Брось. Мы ведь тоже не забыли про твоё «геройство». Черт, каждый раз, когда эта девка открывала рот, ему хотелось её придушить. Зачем он вообще подошёл к ней? — Что ж, – медленно протянул Малфой, — жди своего Избранного, Уизли. Только мне кажется, что он променял тебя на грязнокровку. С этими словами он прошёл мимо неё, чтобы наконец-то добраться до кабинета директора, но все же услышал, как она тихо бросила ему в спину: — Придурок. Это было абсолютно не его дело, как малявка Уизли пробирается в деревню. Доносить об этом он точно не собирался. И ему точно было всё равно на новую диверсию, которую они, очевидно, решили устроить в подземельях. Эта рыжая девчонка наживает себе слишком много проблем. За этими мыслями он не заметил, как оказался перед горгульей, которая охраняла вход в кабинет Снейпа. Радуясь своему преимуществу старосты школы, он тихо проговорил ей пароль. — Мистер Малфой? — удивлено окликнул его бывший преподаватель зельеварения, — чем я обязан столь позднему визиту? — Профессор Снейп, — немного замялся Драко, — мне кажется, что я болен. — Этот кабинет не похож на больничное крыло, Драко. Вам следует обратиться туда. Парень почувствовал себя абсолютным идиотом. Попытавшись каким-то образом донести до профессора свои мысли, он продолжил: — Это не обычная болезнь, сэр. Она проявляется довольно странно. Иногда… иногда, мне кажется, что я схожу с ума. Казалось, что это заявление заинтересовало Снейпа намного сильнее, чем прежние. — В самом деле? — директор пристально смотрел в глаза Драко. — Меня тошнит цветами. — Цветами? – переспросил Снейп с лёгким удивлением. — Да, сэр. У меня поднимается температура, я чувствую дрожь во всём теле, и, сегодня, э-э, — он замялся, не зная, как объяснить всё, что с ним происходит, — сегодня цветы стали… прорываться сквозь раны на моём теле. Днём я остался в замке, и сквозь мою кожу пробился росток. — Могу я взглянуть? — Сэр, я потерял сознание, а когда очнулся, цветок исчез, — Драко, казалось, что всё, что он говорит, сильно смахивает на бред сумасшедшего. — Вы знаете, что это за болезнь? Снейп внимательно смотрел на него, обдумывая ответ. — Я не настолько силён в магических болезнях. Область моего изучения – это зелья и проклятия. Подобные эффекты мне не знакомы. Не пили ли вы чего-либо подозрительного в последнее время? — почему-то Драко показалось, что Снейп тоже был не до конца уверен в адекватности своего студента. — Нет, сэр, — он покачал головой. — Во всяком случае, я этого не заметил. — Вам следует обратиться к мадам Помфри. Она более квалифицирована в магических болезнях. Драко не хотел обращаться к ней. После прошлого года он буквально чувствовал то презрение, которое испытывали к нему учителя за его пособничество в смерти Дамблдора. Видел, какими взглядами провожали его участники долбанного поттеровского отряда. Понимал это, пересекаясь в коридоре с недоумком Лонгботтомом и девчонкой Уизли. Ему не было места в этой школе, и он вовсе не желал сюда возвращаться. — Поторопитесь, мистер Малфой. Эта болезнь может быть опасна для вас или других учеников. Отправляйтесь в больничное крыло прямо сейчас. Мадам Помфри доложит мне о состоянии вашего здоровья. С этими словами Снейп взмахнул палочкой, открывая дверь, будто предлагая Драко катиться ко всем чертям из его кабинета. — Хорошо, профессор. Спасибо, что выслушали, — сказал Малфой, не скрывая сарказма в голосе. По пути в больничное крыло он ощущал себя таким уставшим, будто пробежал кросс. Лоб покрылся испариной, и безумно хотелось пить. Весь этот день с его волнениями тяжёлым грузом навалился ему на плечи. Единственное, чего он сейчас хотел — это обезболивающее. Малфой подошёл к двери, которая вела в больничное крыло, вытер пот со лба, глубоко вздохнул и нерешительно потянул за ручку. Мадам Помфри сидела за своим столом и заполняла какие-то бумаги. Звук открывшейся двери оторвал её от работы. — Мистер Малфой, — она поджала губы. — Чем я могу вам помочь? — Мадам Помфри, — хрипло произнёс Малфой. Расстояние от двери до её стола казалось просто непреодолимым, а в горле першило. — Я плохо себя чувствую. У меня какая-то странная болезнь. — Болезнь? — будто в жизни не слышала о таком, эхом отозвалась она. — Да, болезнь. Меня тошнит лепестками роз, и… сквозь мою кожу, эм… пробиваются цветы. Мадам Помфри заметно встревожилась. Очевидно, что то, что ей рассказал Драко, её взволновало. — Когда появились первые симптомы? — задала она вопрос. — Три дня назад. И, вот, — он достал из кармана смятые ярко-оранжевые лепестки. Черт, надо было показать эти цветы Снейпу. Может, тогда он бы не решил, что у Драко поехала крыша. «Видимо, от всех перенесённых Круциатусов я действительно схожу с ума» — невесело подумал слизеринец. Тем временем целительница уверенным движением навела палочку на лепестки и прошептала несколько неизвестных Малфою заклинаний. Лепестки вспыхнули огнём, полукольца дыма стали складываться в розы. Мадам Помфри следила за серым смогом широко открытыми глазами. По её виду можно было утверждать, что все это ей совсем не нравилось. Целительница нерешительно поправила волосы, глубоко вздохнула, будто набираясь смелости, и серьёзно сказала: — Это ханахаки. — Хана… что? — не понял Драко. Он впервые услышал это слово. — Ханахаки, — повторила мадам Помфри. — Это очень редкая болезнь, которая сопровождается цветочной тошнотой, кашлем, болезненным появлением ростков на теле… — Хорошо, я вас понял, — прервал он её. Лекции ему сейчас ни к чему. — Дайте мне лекарство, и я пойду. — Лекарство? — вскинула брови целительница. — Мистер Малфой, у этой болезни только одно противоядие, и мне оно недоступно. Драко уже начинала раздражать её манера усложнять абсолютно простые вещи. — Значит, напишите, где его можно достать, я куплю его сам! Он ощущал лёгкое головокружение и зуд во всем теле, будто под его мантией по нему ползали насекомые. — Мистер Малфой, — она так тяжело вздохнула, будто призывала богов помочь ей в столь сложную минуту. — Эта болезнь возникает только у тех, кто влюблён не взаимно. Единственная надежда на излечение — это то, что объект вашей привязанности ответит на ваши чувства. У Драко было ощущение, что ему залепили по голове бладжером. Это невозможно. Этого не может быть. Воздух вокруг будто сгустился, с трудом поступая в лёгкие. Драко казалось, что он сейчас задохнётся от таких предположений и умрёт намного раньше отведённого ему времени. — Вы шутите. Этого не может быть. Я ни в кого не влюблён! — возмутился он. — Ваша болезнь говорит об обратном. — Это всё идиотизм. Мне нужно зелье, которое избавит меня от этого. — Мистер Малфой, — сочувственно начала мадам Помфри. — Мне кажется, что вы не до конца понимаете природу этой болезни. Она неизлечима без ответных чувств. Симптомы можно лишь приостановить на некоторое время. Снять боль. С течением времени болезнь будет прогрессировать. Присутствие рядом с объектом влюблённости может немного затормозить эти процессы. Этот вирус опасен и приводит к смерти. Я рассчитываю на ваше благоразумие в этом вопросе. Всё внутри Драко бурлило от злости. Ему хотелось послать целительницу к чертям. Хотелось перевернуть всё, что попадётся на его пути. Хотелось устроить истерику, кричать и ругаться. — Я ни в кого не влюблён. Если вы не можете мне помочь, я обращусь к более компетентным специалистам! — с этими словами он ушёл, гневно хлопнув дверью больничного крыла. Слизеринец просто не мог поверить в то, какую невероятную глупость выдумала эта старуха, только бы не помогать ему. Стоило бы сообщить об этом Кэрроу, чтобы они научили её хорошим манерам. Боль в горле все нарастала. Черт, нужно было попросить хотя бы обезболивающее. Что за чушь несла старая карга про эту тупую болезнь? Он не был влюблён настолько, чтобы умирать от этого. Это была просто симпатия к привлекательной девчонке. Интерес к милому личику и ничего более. Просто желание получить то, что тебе никогда не светит. Поймать снитч раньше, чем это сделает святоша Поттер. Ложась в кровать в слизеринском подземелье, он хотел, чтобы весь этот день оказался сном.***
Утром его вызвал к себе Снейп. Открыв дверь в директорский кабинет, он встретил настороженный взгляд матери. Отлично, просто, блять, прекрасно! Мадам Помфри тоже была здесь. Предмет разговора был предельно ясен. — Мистер Малфой, присаживайтесь, — Снейп кивком головы указал на кресло перед столом директора. — Мадам Помфри сообщила нам о вашем недуге. Поскольку в стенах Хогвартса мы не можем оказать вам надлежащую помощь, я обратился к более квалифицированному эксперту в Мунго, который занимается изучением редких волшебных болезней. — Но, сэр… — Драко, это серьёзное заболевание. Без правильного лечения вы можете умереть. Нарцисса вздрогнула от этих слов. Фиолетовые круги под её глазами говорили о том, что жизнь в Малфой-мэноре так и не вернулась в прежнее русло. Он почти ненавидел себя за то, что причиняет ей дополнительное беспокойство этой идиотской болезнью. — Целитель Хенли ждёт вас в больничном крыле, мистер Малфой. Я надеюсь на ваше благоразумие. Парень всё никак не мог понять: на какое мифическое благоразумие с его стороны они все рассчитывают, если он чуть не убил человека в прошлом году? Сил на сопротивление не осталось, и Драко неспешно поплёлся на встречу к специалисту из Мунго. Мама шла рядом и на мгновение сжала его ладонь, будто в попытке придать жизненных сил. Уголок его губ дёрнулся, и он с благодарностью стиснул её руку в ответ. — Как отец? — шёпотом интересовался Драко, смотря в спину идущей впереди мадам Помфри. — Уже лучше. Но ему недостаёт его палочки. Они обменялись парочкой ничего не значащих фраз, и Малфой почувствовал глубокую признательность и теплоту к матери. Перед лицом неизвестного диагноза она не пыталась вывести его на какие-либо откровения и просто была рядом. В больничном крыле их встретил высокий, бородатый мужчина средних лет, одетый в яркую лимонную мантию Мунго. Он хмуро осмотрел Драко с головы до ног и поджал губы. — Добрый день, мистер Малфой. Миссис Малфой, — он сдержанно кивнул его матери. — Я целитель Гектор Хенли. Профессор Снейп уведомил меня о состоянии вашего здоровья, и я должен провести предварительный осмотр перед постановкой диагноза. Это стандартная процедура. Драко зашёл в палату, скинул свою мантию и рубашку. Целитель склонился над его правой рукой и стал водить палочкой над ней, напевая заклинания, которые слизеринец никогда раньше не слышал. В ответ на эти действия кожа парня излучала лёгкое ярко-оранжевое сияние. Задав все интересующие вопросы, целитель Хенли не выглядел удовлетворённым. Взяв у Драко ещё и пробы крови, он удалился для проведения анализа. Несмотря на то, что Малфой считал всё это абсолютно идиотской затеей, озабоченный вид целителя встревожил его. Под кожей словно ползали полчища насекомых, хотелось чесаться до кровавых ссадин. От волнения его била мелкая дрожь, и всё, чего он хотел в эту минуту — это улететь на своей метле прочь от Хогвартса, где он больше не чувствовал себя в безопасности. Прочь от всех осуждающих взглядов. Прочь от груза проблем, которые свалил на них с мамой отец. И прочь от неё. За этими размышлениями он совершенно не заметил возвращения Хенли в сопровождении его матери. — Мистер Малфой, — начал он сухо и официально, — пробы показали, что реакция вашей крови на вирус положительна. У вас ханахаки. — Что мы можем сделать, мистер Хенли? — обеспокоено спросила Нарцисса. Драко в этот момент было просто наплевать. Он понимал, что девушка, в которую он был влюблён, никогда бы не посмотрела в его сторону. Никогда бы не выбрала его. Никогда бы не полюбила его в ответ. — Есть всего два варианта излечения. Первый, и самый предпочтительный, чтобы объект чувств ответил взаимностью. Обычно с этого и начинают лечение, используя поддерживающую терапию и обезболивающие. Постепенно сближаются с возлюбленными, вызывая у них ответные чувства. Это звучало для Драко так смешно. Он определённо вызывал у неё ответные чувства. Только вовсе не те, на которые рассчитывал целитель. — И второй вариант, он более сложный, и используется только при неблагоприятном исходе в первом случае. Удалить все соцветия внутри хирургическим путём. Но у этого способа есть существенный недостаток: невозможность впоследствии испытывать чувства и эмоции. На этих словах целителя Хэнли в ушах зашумело, и прежде чем потерять сознание, Драко увидел испуганное лицо матери.***
Малфоя разбудила режущая боль в правом плече. Открыв глаза, он понял, что находится в больничном крыле, а за окном уже глубокая ночь. Резь не давала покоя, усиливаясь с каждой минутой. Отвернув ворот пижамной рубашки, Драко обнаружил на своём плече большой порез. В испуге он вскочил с больничной койки и опрокинул с тумбочки какие-то склянки, которые зловещим шумом прорезали тишину ночи. — Мистер Малфой, вы в порядке? — окликнул кто-то Драко, и с этими словами загорелись свечи и осветили лицо целительницы. — Моё плечо… — руку невыносимо жгло, и всё, чего он хотел в эту минуту — спасения от этой боли. Уверенным взмахом палочки мадам Помфри остановила кровотечение и нанесла обезболивающее зелье прямо на рану. Когда Драко почувствовал себя в состоянии взглянуть на своё плечо и не свалиться в обморок, он обнаружил там пробивающиеся ростки розы. Ощутив подступающую рвоту, он старался дышать медленно и глубоко, пытаясь унять этот позыв. У него не вышло. Малфой опрометью бросился в сторону уборной, где его обильно вырвало оранжевыми цветами. Где-то на дне сознания у него промелькнула мысль, что мама сочла бы эти цветы слишком яркими и вульгарными, как и девушку, чувства к которой обрекли его на вполне реальные мучения. Если бы отец узнал, к кому он испытывал симпатию, то выжег его с фамильного гобелена. Сжимаясь в судорожных конвульсиях, он почувствовал мягкое прикосновение прохладных рук, которые гладили его по затылку. Мама. Драко очень обрадовала мысль, что она осталась с ним здесь, чтобы поддержать его. Ей пойдёт на пользу хоть ненадолго вырваться из гнетущей атмосферы Малфой-мэнора. «Хотя, — он мысленно усмехнулся, — наблюдение за сыном, страдающим от неизлечимой смертельной болезни — это не лучшее развлечение». Когда лепестковый кашель, наконец, прекратился, Нарцисса помогла ему подняться к раковине и умыться. Зуд под лопаткой говорил о том, что завтра на его теле появится ещё одно цветущее место. Мадам Помфри ждала его у кровати, чтобы удалить ростки с плеча. Обильно напоив его обезболивающим, она осторожно вырезала розовые стебли под беспокойным взглядом Нарциссы. Парень не ощущал сильной боли, но изо всех сил старался не смотреть на рваную рану, чтобы снова не упасть в обморок. Мама сидела рядом с кушеткой, и, дождавшись, когда мадам Помфри удалится, прошептала: — Драко, нам нужно знать, кто эта девушка. — Девушка? Мама, может это парень? За пожирательскими делишками совсем забыл совершить каминг-аут, — он пытался острить, чтобы даже самому себе не признаваться, насколько он напуган. — Милый, сейчас не время шутить. Мистер Хенли сказал, что не может так быстро провести операцию. У него нет соответствующего опыта и ему нужно собрать консилиум целителей, которые уже сталкивались с подобным. Тебе нужно лишь дождаться. Присутствие этой девушки рядом сдержит болезнь. — Она не согласится. — С чего ты взял это? Драко, тебе только семнадцать, а любовь очень переменчива в этом возрасте. Вдруг она ответит тебе взаимностью? Ты наследник чистокровного рода, милый, красивый и обаятельный, — она ласково взъерошила его волосы. — Как в тебя можно не влюбиться? От этих слов Нарциссы ему стало не по себе. Мама просто хотела его подбодрить и придать сил своей похвалой. Но на деле стало только хуже. Его достоинства, возможно, сыграли бы хорошую роль, будь он влюблён в Панси, Дафну или Трейси. С девушкой, к которой он действительно испытывал чувства, это всё только усложняло. Все его преимущества всегда меркли перед его главным соперником. Из любой битвы с ним он всегда выходил проигравшим. Казалось, что все эти сомнения отразились на его лице и были замечены Нарциссой. — Драко, кто она? — её голос звучал обеспокоено, словно она не знала, сможет ли поддержать его, когда услышит ответ. — Мы можем не посвящать её в детали болезни. Ничего не говорить ей о твоей влюблённости. — Мам, это неважно. Она в Хогвартсе. Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы дождаться операции. Его слова ничуть не успокоили сердце Нарциссы, но она, видимо, хотела дать ему время самому свыкнуться с мыслями о том, что делать дальше, и протянула ему снотворное зелье. Едва допив последние капли снадобья, он провалился в сон, полный отблесков огня на ярко-рыжих волосах и задорного смеха.***
Пробуждение было резким как удар под дых. Это ощущение полностью оправдывалось болью и кровью в районе солнечного сплетения. Драко даже не мог вспомнить, когда он в последний раз просыпался, не чувствуя себя так, будто его пытали Круциатусом. Вся его кожа невыносимо чесалась, будто сигнализируя о том, что скоро станет прекрасным удобрением для цветов. «Что ж, — невесело подумал Драко, — если я умру от этой болезни, то точно смогу выиграть в номинации «самая красивая клумба кладбища». Мысленно он уже представлял, как мама каждый день наведывается на его могилу, чтобы выкорчёвывать эти вульгарные оранжевые розы. С каждым днём проклятые цветы захватывали всё новые и новые сантиметры его тела, прорывая его бледную плоть своими колючими стеблями. Дни сливались в бесконечный поток боли и кашля. Иногда мучения становились настолько непереносимыми, что он был готов ползти в Гриффиндорскую башню и на коленях молить её об ответных чувствах. Пусть было ясно как божий день, рассчитывать ему не на что. Спустя несколько дней его состояние ухудшилось. Он практически не вставал с кровати — любое его движение отзывалось адской болью во всём теле. Мадам Помфри и Нарцисса ежедневно удаляли стебли, которые появлялись на его теле. На коже оставались рубцы, сквозь которые легко прорезались новые бутоны. Обезболивающее зелье не помогало так, как прежде. Из-за болей он не мог спать спокойно; часто просто лежал в кровати, не находя в себе сил даже поднять веки. В один из таких вечеров, когда Драко был измучен приступами лепестковой рвоты, к нему в палату заглянул Северус Снейп. — Мистер Малфой, целитель Хенли сообщает, что вам становится только хуже, — он медленно цедил эти слова, будто обвиняя Драко в том, что тот даже не пытается бороться за свою жизнь. — Всем бы было проще, а в особенности вашей матери, если бы вы просто сказали, кто эта девушка. Вы бы смогли проводить с ней время. Это облегчило бы и вашу боль, и целителям не пришлось бы ломать голову, что с вами делать до того момента, пока они не смогут подготовить операцию. — Я не могу… — чуть слышно произнёс Малфой. Сил на более подробные объяснения у него не осталось. — Что ж, Драко. Вы вынуждаете меня. Легилименс! Обрывки воспоминаний закрутились перед глазами парня, как в калейдоскопе. Длинные рыжие волосы, красивая улыбка на её тонких губах. Она в Большом зале задорно смеётся, запрокинув голову назад. Драко до одури хочется присоединиться к её веселью, но он не имеет на это права, наблюдая издали. Она обнимает своего равенкловца в коридоре. Чуть позже Малфой снимет с него кучу баллов по какой-то надуманной причине. Злость на Блейза за фразу, что он бы побрезговал прикоснуться к ней, и досада на Панси, что подняла эту тему. Её счастливое лицо, когда вся школа узнала, что они с Поттером теперь вместе. Малфой пытался вытолкнуть Снейпа из своего сознания, чтобы тайна, которую он хранил, так и осталась не раскрыта. Как постыдное удовольствие, в котором не можешь никому признаться. Но он был так ослаблен этим чёртовым вирусом и её полным отсутствием в своей жизни. Сил на концентрацию, чтобы скрыть свои мысли, не осталось вовсе. Когда Снейп опустил свою палочку, Драко лишь прошептал: — Зачем? — Я обещал вашей матери защищать вас. С этими словами директор поднёс стакан с зельем сна без сновидений ко рту Малфоя и заставил его выпить.***
Следующее пробуждение далось Драко намного легче. Он не ощущал мучительного зуда во всем теле. Горло по-прежнему саднило, но не так сильно, как в последние дни. Открыв глаза, парень увидел, что рядом с его больничной койкой сидела Джинни Уизли, прожигая его взглядом, который был полон ненависти.