***
— Эй! Сквозь сон Драко почувствовал, как кто-то слабо пытается что-то вытащить у него из-под головы. В ответ парень лишь крепче прижал это к себе. — Малфой, — услышал он слабый и хриплый шёпот, — уберись с моей руки. Воспоминания прошедшей ночи вспыхнули в голове короткими обрывками: Лонгботтом, Джинни, их вылазка, проклятие. — Проклятие! — он встревоженно раскрыл глаза и встретил безжизненный взгляд Джинни. Вчера Драко так и не смог заставить себя уйти от неё, и заснул, согревая ладонь девушки, которую теперь она требовала освободить. — Ты долго будешь рассуждать? — прошипела Джинни. — У меня рука онемела. Он поспешно поднялся, чтобы вызволить её кисть. Джинни тут же затрясла ладонью, пытаясь восстановить приток крови к своей многострадальной конечности. — Извини, — его голос звучал сипло после пробуждения. — У тебя на щеке отпечаток моей ладони, — с её губ сорвался полузадушенный смешок. Драко рассеянно провёл пальцами по щеке, пытаясь оценить масштаб трагедии. Не добившись успеха, он пошёл за зеркалом. Джинни даже не попыталась встать, лишь лениво наблюдала за его манипуляциями. Её кожа имела явственный землистый оттенок, а веснушки казались просто синими кляксами на коже. Оставив попытки избавиться от заломов на щеке, Драко подошёл к ближайшей тумбе, налил воды из высокого графина и протянул девушке стакан. — Спасибо, — смущённо пробормотала она. Видимо, ей не нравилось показывать свою уязвимость ему. — Как ты себя чувствуешь? — Паршиво, — она отпила немного воды. — Выглядишь так же, — сказал Драко и аккуратно помог Джинни принять сидячее положение. Этот жест вышел настолько естественным и автоматическим, будто в том, что он здесь, ухаживает за девушкой, которую когда-то пытался убить его отец, нет ничего необычного. — Вау, нянечка Малфой? Я не умру твоими стараниями? — Джинни округлила глаза, но всё же приняла его помощь. — Разве мне нужно стараться? Ты и без меня прекрасно справляешься, — недовольно проворчал он. — Для чего вы вообще пошли туда вчера? Так хотелось покричать под непростительными? Ты понимаешь, что вчера мы оба могли умереть? — Боишься за свою хорьковскую шкурку? — она усмехнулась уголком рта, но этот жест получился слишком натянутым. — Я не собираюсь делать вид, что всё в порядке. Мы всё ещё боремся. — Боретесь за звание самого неугомонного гриффиндорца? Я думал, шрамоголовый у вас в этом первый... Или в его отсутствие у вас перевыборы? Хотите избрать нового Избранного? — Ха-ха... Малфой, какой ты остроумный, — иронично произнесла Джинни. — Уверена, на вечеринках юных Пожирателей смерти тебя ждёт успех! — Всех этих пыток можно было бы избежать, если бы вы сидели тихо. Джинни приложила пальцы к вискам, словно весь этот разговор вызывал у неё мигрень. — Малфой, давай ты останешься при своём мнении, а я при своём. У меня так чертовски болит голова, и я абсолютно точно не хочу это обсуждать с тобой, учитывая, что ты не собираешься меня слушать. Что ж, Драко действительно не понимал этого гриффиндорского желания залезть в самое пекло и демонстрировать всем свои взгляды, которые только привлекали нежелательное внимание и доставляли дополнительные проблемы. Но он всё ещё не хотел отлучаться от Джинни, поэтому протянул ей зелье от головной боли, которое вчера предусмотрительно оставила мадам Помфри. Уизли с благодарностью кивнула, и парень мог поклясться, что на короткое мгновение её губы сложились в очаровательную улыбку. Драко хотел сказать что-то, что помогло бы завязаться беседе между ними, но как назло, в голову ничего не приходило. Он не нашёл ничего лучше, чем спросить её: — Ты поедешь на пасхальные каникулы домой? — Нет, я самоубийца и останусь в этом филиале Академии Смерти, — она фыркнула, видимо, посчитав эту шутку удачной. — Ну, конечно, я поеду домой. Что за вопросы вообще? Как будто кто-то захочет находиться здесь по собственной воле. Это явно был не самый лучший вопрос для задушевной беседы. Он лихорадочно пытался придумать что-то ещё. — Как вы празднуете Пасху? Боже, ему нужно дать медаль за «самый тупой диалог». — Ну вряд ли так же, как и вы, — губы Джинни растягиваются в неприятной усмешке. — Мама делает кучу шоколадных яиц, которые прячет по всему дому. Потом мы ужинаем всей семьей. — Почему ты думаешь, что мы празднуем Пасху по-другому? — Я полагаю, что ваша Пасха должна проходить подобным образом: Беллатриса выпускает магглов из ваших подземелий, а потом в лучших традициях своего сумасшествия мучает их Круциатусом, когда находит. — Мы бы не стали держать магглов в своих темницах, потому что тётушка Белла убивает их сразу. — Да? — глаза Джинни расширились, будто она только что выстроила какую-то логическую цепочку в своей голове. И Драко догадывался, что это была за цепочка. — А кого бы стали? Луну Лавгуд? Чёрт. Озноб пробежался по позвоночнику Драко. Он предполагал, что рано или поздно этот вопрос всплывёт. Но очень хотел верить в то, что эта тема всё же никогда не будет поднята. Возможно, стоило сказать ей правду изначально, как только он вернулся в Хогвартс после Рождества. Может быть, тогда Уизли была бы к нему намного благосклоннее. Его затянувшееся молчание говорило красноречивее любых слов, и реакция Джинни не заставила себя долго ждать. — Серьёзно?! Я чёрт знает сколько ходила к тебе и ты даже не подумал рассказать мне об этом! — в глазах девушки плескалась злость, но с места она не сдвинулась. — Прости. Не нашлось удачного момента для этого рассказа. Всё лицо Уизли пошло красными пятнами от ярости. Казалось, не будь она так ослаблена проклятием, то она бы уже вскочила с кровати и натравила на него своих мерзких летучих тварей. — Знаешь, Малфой, — её голос сочился ядом, — иногда я действительно забываю, насколько ты отвратителен. Стоило ли ему рассказать Джинни об этом раньше? Нет, конечно не стоило. Он знал, что это ни капли не скажется хорошо на их шатких отношениях. Поэтому он собирался скрывать от неё любую мелочь, которая могла ей не понравиться. Драко знал, что это неправильно. Никто не завоёвывает любовь другого человека, наврав с три короба. Но он был слизеринцем и был готов цепляться за любую подвернувшуюся возможность, чтобы заполучить желаемое. Жаль, что Джинни была слишком честной, чтобы понять его. К сожалению, Драко таким вовсе не был. Единственное, что спасло парня от гнева девушки — это то, что у неё в принципе не было сил на выяснения отношений с ним, а также вошедшая в помещение мадам Помфри. — Мисс Уизли, как вы себя чувствуете? — обратилась к ней целительница. — Не очень хорошо, — на щёках Джинни горел лихорадочный румянец, который Драко принял за признак гнева. Она закрыла лицо руками, словно пытаясь справиться с недомоганием. В панике за Джинни дыхание Драко участилось, и его пробрала мелкая дрожь. — Что вас беспокоит? — Не знаю, — голос Джинни сорвался до истерических ноток, — мне просто очень-очень плохо. Она обессилено откинулась на подушку, словно не была в состоянии даже продолжить разговор. В ту же секунду Драко почувствовал удушающую боль в лёгких. Он закашлялся и увидел на руке пятна крови. Слабость и лихорадка волной нахлынули на него. Ощутив рвотный позыв, парень отстранённо подумал, что скорее всего заклятие навредило Джинни больше, чем предполагалось изначально.***
Проклятие Кэрроу плохо сказалось на каждом из них. Присутствие Джинни больше не спасало его от приступов, несмотря на то, что она находилась рядом круглые сутки. Каждое резкое движение девушки заставляло румянец сходить с её щёк, а Драко, словно радио, настроенное только на одну волну, ловил каждый импульс, исходящий от неё. Малфою казалось, что, чем больше он проводит времени с Уизли, тем хуже ему становится. Будучи ослабленной, Джинни не язвила и не пыталась его задеть. Мысли о том, что скоро всё прекратится, и он потеряет даже эту болезненную связь с ней и с любыми человеческими чувствами не прибавляли ему спокойствия, а лишь всё глубже погружала в мрачную безысходность. Парень перевёл взгляд на бутон в запястье, который аккуратно срезала мадам Помфри. — Я могу оставить его? — спросил Драко. Это будет весело. Целительница кивнула, перевязывая его запястье. За последние дни количество незаживающих ран на его теле значительно прибавилось. Драко застал Джинни за её любимым занятием — чтением «Ежедневного пророка». Она была всё такой же хмурой, и так до сих пор и не простила ему того, что он скрывал местонахождение её полоумной подружки. — Милая дама, — взгляд Джинни будто спрашивал его: «Ты спятил?» — не согласитесь ли вы великодушно принять этот цветок в знак моей вечной любви к вам? — он отвесил ей шутовской поклон, протягивая яркую оранжевую розу. Девушка улыбнулась. — Знаешь, Малфой, ты выглядишь сейчас просто как полный идиот. Цветок она всё-таки взяла и даже поднесла его к носу, коротко вдохнув аромат. — Ты пахнешь розами, — заключила она. — С каждым днём всё больше и больше. — Я сейчас что-то вроде походной клумбы Джинни Уизли, — он усмехнулся, отгоняя мысли о стремительно прогрессирующей болезни. — Почему оранжевые розы? Этот вопрос давно интересовал его, но он всё никак не мог решиться задать его. — Мама всегда выращивала розы у нас в саду. После того, как уехал Рон, мне было очень скучно, и я стала ухаживать за ними, — она задумчиво крутила бутон в руках. — Поливала, полола, выдворяла гномов, чтобы они их не перегрызли. Разговаривала с ними. С каждым днём становилось всё холоднее, но розы всё цвели и цвели. Даже укутанные снегом, розы не увядали. Постепенно, они все поменяли цвет на оранжевый. Потом я сама уехала в Хогвартс, — она помрачнела, видимо, вспомнив свой первый год здесь. — К моему возвращению они все зачахли. Как бы мы с мамой ни старались, розы больше не цвели. Мне казалось, что это из-за Тома. Из-за того, что я делала под его влиянием. Больше я не пыталась их выращивать. Мне казалось, что розы никогда не зацветут. Это откровение Джинни вызвало в Драко смешанные чувства. С одной стороны он был рад, что она поделилась с ним чем-то настолько личным и тайным. Но с другой стороны, он ощущал огромную вину, что ко всему произошедшему с ней приложил руку его отец. — Теперь они цветут во мне, — он ободряюще сжал её ладонь. — На будущее, если я умру, а ты будешь все так же безответно влюблять в себя поклонников: выбери цветы попроще. Эти слишком колючие... Они неловко улыбнулись друг другу, и между ними повисла пауза. Драко не знал, что можно рассказать Джинни, что не вызовет у неё какого-либо отторжения. Казалось, что в каждой стороне её жизни был момент, испорченный его семьёй. — Опять розы? — прервала гнетущую тишину Уизли, указав на перебинтованную руку. — Они теперь постоянно открываются. Спасибо Амикусу и его тупости. Джинни выглядела удручённой. Казалось, что его страдания больше не доставляют ей прежнего удовольствия. Либо Драко просто хотел верить в это. — Знаешь, ты можешь снова поцеловать меня и проверить, станет ли мне лучше, — смущённо выпалил он. — Хорошая попытка, Малфой, — девушка улыбнулась. — Но неудачная. Драко выдохнул. Она не собиралась строить из себя оскорблённое достоинство и прекращать общение с ним. — Я должен был попытаться, — ухмыляясь, пожал плечами парень. — Но, я уверен, признайся ты мне сейчас в любви, и я бы почувствовал себя лучше. Джинни лишь удивлённо взглянула на него, пристраивая за ухом огненную розу. — Чтобы в этом признаться, я должна любить тебя на самом деле. Ну, знаешь, чтобы терапевтический эффект от этой фразы действительно появился, — она многозначительно закатила глаза. — Да, спасибо, что напомнила. Что дальше? Возьмёшь нож и воткнёшь мне его в сердце? А то похоже, что я недостаточно страдаю по твоему мнению. Драко показалось, что Уизли на секунду опешила от такого предположения. Но когда она открыла рот и высказала своё предположение, Малфой своим ушам не хотел верить. — Точно! — на её лице была странная решимость. — Нам нужен нож! Прямо сейчас! — Это была шутка... — растерялся парень. — Да нет же! Есть идея! Дай сюда палочку! — она указала рукой на стол. Вставала Джинни до сих пор с трудом. — Тебе так не терпится убить меня? — всё, что у него оставалось для того, чтобы справиться с проблемами, — только его острый как бритва юмор. — Если бы я по-настоящему хотела тебя убить, то я бы просто сбежала из Хогвартса. И, формально, ты умер без моего прямого вмешательства. — Формально? — он удивлённо вскинул брови. — И как долго ты обдумывала этот план? — Недолго, — легко призналась Джинни. — Сам понимаешь, всё ещё пришлось бы объяснять Министерству, куда я пропала. У моих родителей и братьев появились бы проблемы. — Это ещё один аргумент в пользу того, чтобы не давать тебе палочку. Я тебе не доверяю. — Малфой, хватит драматизировать. Я тоже тебе не доверяю. Но сейчас я действительно хочу помочь тебе, — она решительно скрестила руки на груди. Драко всё же потянулся за её палочкой, и вернул ту хозяйке. Джинни улыбнулась. Она тихо прошептала заклинание, от которого у неё на ладони остался длинный неглубокий порез. — Давай свою руку. — Ты не думаешь, что это может быть опасно? — с сомнением спросил он. — Боишься запачкаться моей предательской кровью? — её слова так и сочились презрением. — Нет, боюсь передать тебе вирус, — огрызнулся он; беспечность девушки выводила его из себя. — Мне точно это не грозит, — её уверенный голос не дрогнул. Драко быстрым движением сорвал повязку с запястья и протянул руку Джинни. Она сжимала и разжимала свой кулак, пытаясь увеличить приток крови к раненой конечности. Когда алые капли начали пачкать манжеты её больничной рубашки, она схватилась за рану на его запястье и крепко сжала её. — Я думал, что вид моих мучений доставлял тебе удовольствие, — недоумённо промолвил он. — В какой-то степени, — она тепло улыбнулась, глядя ему прямо в глаза. — Но всё же мысли о том, что если я позволю этому продолжаться, то ничем не буду отличаться от Пожирателей Смерти, взяли верх. В тот момент Драко думал о том, что в этом и заключалось главное отличие Джинни от него. Она старалась делать всё правильно и быть лучше. Он же к подобному никогда не стремился. — Знаешь, а поцелуй был бы приятнее. И руку резать не нужно, — расплывшись в улыбке, сказал он. — Ты повторяешься, — фыркнула Джинни. — Неудачная попытка Драко Малфоя номер два. Когда она отпустила его руку, он увидел, что рубец значительно затянулся и выглядит так, будто заживает уже несколько дней. — Спасибо, — сказал он, глядя ей прямо в глаза. Казалось, что Джинни немного смутилась. — Пустяки, — тихо прошептала она. — Это было не так уж и сложно. Драко разжал её кулак и медленно провёл палочкой над порезом: — Вулнера Санентур, — и рана на руке тут же затянулась. Это меньшее, что он мог для неё сделать.***
Время отправления поезда неумолимо приближалось. Драко отстранённо рассматривал окрестности Хогвартса. В воздухе кружил сладкий аромат цветения, который слегка дурманил голову и уносил парня в беззаботные детские воспоминания, когда всё было просто и ясно. По правде, намного лучше, чем сейчас. Не было сложного выбора между одним ублюдским поступком и другим ублюдским поступком. Жизнь была полна надежды и веры в то, что у него-то всё обязательно сложится. До одури хотелось завыть от злости и досады. Он даже на секунду представил, как бы были шокированы его однокурсники, упади он сейчас на пол и закати истерику, как в детстве. Скорее всего, они бы решили, что это последствия перенесённого стресса после болезни. Покачали бы головами, посетовали на недостойное поведение наследника семьи Малфоев, похлопали бы по плечу и сказали: «всё будет в порядке». Но ничего не будет «в порядке». Всё, что хотел сейчас Малфой — это найти маховик времени и навсегда застрять во временной петле, в этом дне, где ничего ещё не решено окончательно. Вчера Джинни наконец-то выписали. Несмотря на то, что она уже несколько дней чувствовала себя прекрасно, мадам Помфри всё же решила задержать Уизли в больничном крыле настолько долго, насколько это возможно. Неизвестно, хотела ли она продлить время Драко и Джинни вместе, либо просто боялась, что девушка тут же устроит новую диверсию против режима Кэрроу. — Эй, Драко, чего ты застыл? — окликнул его Теодор Нотт. — Мы скоро вернёмся, ты успеешь наглядеться на Хогвартс. Малфой поспешил вслед за остальными однокурсниками, но на прощание всё же кинул последний взгляд на замок. Было так странно осознавать, что этот трепет перед величественным чертогом он испытывает в последний раз. Пэнси и Блейз о чём-то тихо переговаривались. На станции не сквозило привычное оживление. Казалось, что никто не хотел привлекать дополнительное внимание. Многие помнили, как в прошлую поездку Луна Лавгуд так и не доехала до места назначения, и из-за этого они опасались стать следующими. На перроне Драко повертел головой в надежде наткнуться на рыжую шевелюру Джинни, но той нигде не было видно. Когда все слизеринцы расположились на своих местах, поезд тронулся с мерным стуком колёс. Трёп соседей по купе действовал на нервы парня. Он пытался включиться в общую беседу, но смысл разговора раз за разом ускользал от него — всё казалось таким бессмысленным. В груди что-то кольнуло, будто отзываясь на его тревожные мысли. Драко бросил взгляд на стеклянную дверь купе и увидел Джинни. Она стояла в коридоре, за её спиной в окне мелькал однообразный пейзаж. Девушка делала вид, что оказалась у его двери абсолютно случайно. Поймав его взгляд, она незаметно кивнула и направилась дальше по коридору. Выждав необходимое количество времени, чтобы его исчезновение вслед за Уизли не показалось намеренным, он откинулся на спинку сидения, тяжело вздохнул и устало прикрыл глаза. — Что такое, Драко? — встревожилась Пэнси. — Опять твои приступы? — Да, — утомлённо сказал он, придавая голосу определённую степень измученности. — Ещё не до конца отошёл после болезни. Пойду освежусь. Парень встал и потянулся к ручке двери, когда услышал: — Винсент, составь компанию Драко, — Паркинсон требовательно указала на сокурсника. — Не стоит, — оборвал её Малфой. — Со мной все хорошо, Пэнс. Просто хочу подышать. Не волнуйся. Паркинсон выглядела удручённой и явно была готова вступить с ним в спор, но Драко выскользнул из купе, намеренно не желая слушать её протесты. Уизли обнаружилась достаточно быстро. Всего через два купе от них. Она увлечённо о чём-то хихикала со своими подружками, чьих имён Драко не знал. Его взгляд задержался на ней на мгновение дольше, чем требовалось, наслаждаясь её безмятежной улыбкой. Но этого оказалось достаточно, чтобы Джинни заметила это и быстро подмигнула ему. Драко почувствовал, как его губы растягиваются в счастливой улыбке. Он ощутил душевный, небывалый подъём. Это напоминало весёлую игру, которая разворачивалась на глазах у окружающих, но правила знали только они вдвоём. Парень отогнал навязчивые мысли о том, что нужно зайти в купе к Уизли и целовать её всё оставшееся до Кингс-Кросса время. Эйфория, появившаяся после короткой встречи с Джинни, помогла Драко счастливо и весело продолжить поездку с друзьями. Он задорно шутил с Тео, узнавал подробности нового романа матери Блейза, кивал всем свежим сплетням от Пэнси. И получал от этого такое же удовольствие, как и до всей этой истории с убийством Дамблдора, вирусом и прочим неурядицам, которые преследовали его с возвращения Тёмного Лорда. О том, что скоро он окажется в Мунго и потеряет все свои чувства, Драко упорно старался не думать. Но всё однажды заканчивается, так и беззаботное время в дороге истекло достаточно быстро. Впереди замаячили огни большого города, и спустя полчаса поезд прибыл на вокзал. Ученики Хогвартса, довольные, что поездка обошлась для всех без каких-то печальных последствий, быстро собирали вещи, чтобы наконец-то очутиться в тёплых родительских объятиях. Драко специально замешкался, намереваясь перехватить Джинни до того, как она уедет домой. — Иди, Пэнс, мне нужно кое-что проверить, — сказал он, увидев, что девушка собирается его ждать. Паркинсон молча развернулась и поспешила за Тео и Блейзом, явно обиженная на такое пренебрежение. Парень отмахнулся от этих мыслей. Он хотел провести оставшееся время с большей пользой, чем сожаление о том, что задел Пэнси. Драко приметил рыжие волосы девушки в другом конце вагона и поспешил за ней. Он быстро догнал Джинни и, не давая опомниться, быстро развернул к себе. — Малфой! — недовольно прошипела та. — Ты совсем рехнулся? Не мог просто позвать меня? — Я думал об этом. Но со стороны всё выглядело так, будто ты собираешься сбежать, не попрощавшись, — с усмешкой парировал он. Уизли закатила глаза. — А я и не сбежала, — она улыбнулась ему в ответ, — Просто решила отдохнуть от тебя. Девушка хитро прищурилась, вызвав у него желание заключить её в объятия и не отпускать. — Драко, я... — она впервые назвала его по имени и, оно болью отозвалось в его груди. — Тсс, — он приложил указательный палец к её нежным губам. — Это сейчас ни к чему. Они стояли так близко друг к другу, что Драко казалось, что она должна чувствовать, как бешено бьётся сердце в его грудной клетке. Ему хотелось сказать ей, чтобы она никуда не уходила, осталась с ним, но он боялся спугнуть это хрупкое мгновение. Словно прочитав его мысли, Джинни нежно провела дрожащей рукой по его щеке. Драко наклонился к ней и трепетно прижался к её горячим губам. Она не сопротивлялась. Этот поцелуй будто околдовал и проник в самое сердце. — Я люблю тебя, — сказал Драко, когда они оторвались друг от друга. И вдруг он почувствовал, как она вздрогнула, словно от испуга. — Я знаю, — её голос звучал печально. — Но я не могу полюбить тебя в ответ. Бросив на него полный сожаления взгляд, Джинни развернулась и тихо стуча каблуками школьных туфель, устремилась к выходу, ни разу не обернувшись. Её солёный поцелуй остался лишь эхом на его холодных губах.***
Целитель Хенли хотел немного задержать Драко в больнице святого Мунго, чтобы убедиться в том, что болезнь отступила окончательно, но юноша был непреклонен в своём решении отправиться домой. Дорога в Уилтшир на заколдованной министерской машине не заняла много времени. Весна за всё проведённое время в Мунго полностью утвердилась в своих правах. Холмистые пышные луга были устланы роскошными первоцветами и потрясающими маками. Драко помнил, что парк Малфой-мэнора всегда производил на него ошеломляющее впечатление своим величием и разнообразием пейзажей. Казалось, что природа насмехается над наследником древнего чистокровного рода, когда вся фауна цвела и буйствовала в сердце Драко Малфоя розы больше никогда не распускались.