Pattern Breaker

      6 Часов Назад       То, о чем говорят недостаточно часто, по крайней мере по мнению Соупа, - это то, как война влияет на психику человека. Конечно, многие знают признаки ПТСР. Травмирующие воспоминания. Паническая боязнь фейерверков. Страх внезапных и громких звуков. И тому подобная чушь.       Никто не говорит о том, как из-за натирающей на рубашке бирки, иногда хочется содрать с себя кожу. Ни слова о том, что жужжащее рядом с ухом насекомое может привести в неконтролируемую ярость. Или о том, как в тесном помещении появляется чувство удушья, и кажется будто из легких выкачали весь воздух.       О том, что после каждого полученного увечья или сломанной кости, чувствуешь, будто тебя собрали неправильно. Что исцеляется только тело. Но не душа.       Или как физическое воплощение твоей разрушенной психики, тот ради кого вы разорвали бы этот мир пополам, подвергается пыткам. Это повлияло бы на тебя.       Боже, разве это не изменило бы тебя до неузнаваемости?       Ты сидел и винил бы в этом себя, разумеется. Но в итоге решился бы. Ты сам избрал для себя эту судьбу. Смотреть, как плохим парням отрубают головы и шинкуют части тел, как капусту. Каждый новичок проходит через подобное, прежде чем стать солдатом.       Прайс приказал ему оставаться на месте, до тех пор, пока они не отследят место, откуда прислали видео.       - Мы не можем просто отправиться туда вслепую - настаивал он. - Если бы Гоуст был уже мертв, мы бы знали об этом.       Соуп мог понять это. Зачем ещё им отправлять видео, на котором они обезображивают каждый сантиметр его кожи, как не для того, чтобы оставить его в качестве залога? Они хотели отомстить за Эль Син Номбре, которая была живее всех живых. Жаждали крови, так ведь сказал Алехандро?       Они ее получат.       - Конечно, капитан - ответил он, - Вы правы, капитан.       После, Алехандро тихо постучал по двери, ведущей в комнату Гоуста, заставая Джонни сидящим на кровати и поправляющим свой жилет. Было очевидным, что его послал Прайс, потому что он лепетал что-то вроде: “проявить благоразумие”, “подготовить медицинскую службу к тяжелому состоянию Гоуста”. “ Нам лучше действовать сообща”. “Не знаем, что нас там ожидает”.       - Я знаю, то, чего ты желаешь сейчас больше всего, - это спасти его. И я уважаю это, Соуп. Но, если действовать в одиночку, то ничем хорошим это не кончится. Помнишь, что было в прошлый раз?       Этот вопрос, возможно, мог бы помочь Джонни, не принимать поспешных решений.       Мог бы.       Однако, Прайс был чертовым идиотом, если верил, что он не помчится через всю Мексику, отыскивая Гоуста, и не притащит его назад.       Это оказалось несложно. Более того, пробраться в арсенал той же ночью, на удивление, оказалось проще простого. Протянуть руку, якобы для приветствия, единственному стоящему в карауле солдату. Дернуть его к себе и ударить лбом в нос. Спрятать, затащив бедного, ничего не подозревающего человека в подсобку.       - Спи спокойно… - прошептал Джонни, осторожно опуская мужчину на пол. Тот и так очнется со сломанным носом, не хотелось добавлять к этому еще и сотрясение мозга.       Следующим этапом плана, после того как каждый свободный карман был забит блоками С-4, а к телу прочно прикреплена его любимая гибридная снайперская винтовка, было выбраться с базы. Перед этим, он конечно же украл ноутбук Прайса, выломав дверь в его кабинет и оставив записку с координатами, прямо противоположными тем, по которым он отправлялся. Если предположить, что травма головы, в сочетании с удушающим захватом, продержит того охранника в отключке чуть подольше, чем обычно (а также с дезориентацией и возможно, даже лёгкой амнезией), то у Соупа, вероятно, было около часа форы, прежде чем Прайс все поймет. Также, стоило учитывать, что вертолеты, как правило, намного быстрее, чем грузовик, который он угнал с заправки примерно в миле от базы. Значит, времени у него было ничтожно мало.       Соуп был безрассудным, но он не был тупым. Примерно через два часа, после того как он покинул базу, (изо всех сил стараясь не потерять управление над грузовиком, шины которого нещадно буксовали и теряли сцепление на грунтовой дороге), на электронную почту Алехандро автоматически было отправлено заранее составленное Соупом письмо с верными координатами.       Последние полмили он прошел пешком, оставив грузовик и ноутбук. В нем не было волнения или страха. Только сосредоточенность. Теперь он был тем, кто жаждал чертовой крови.       Прячась в тени деревьев и больших кустарников, он подбирался все ближе к цели, оставаясь при этом незамеченным. Металлическая дверь, выглядящая как вход в штормовое убежище, располагалась ровно посередине, немного под углом от земли. Окон не было. Незаметная, только если не искать ее специально. Мирная.       Звуконепроницаемая.       Никто, из находящихся внутри, не слышал как двоим охранникам вынесли мозги, одним нажатием на спусковой крючок.       Это была чистая работа. Соуп испытывал чувство, похожее на восторг, пока устанавливал блоки С-4 по всему периметру. Туда, где видел промежутки в траве, обнажающие бетонные стены.       Грохот взрывов и крики агонии, звучали для его ушей, подобно музыке.       Первый сдетонировавший взрыв был произведен не ради проникновения внутрь, а для отвлечения внимания. Это сработало, и Джонни легко расправился с двумя бойцами, прежде чем захватить третьего в удушающем приеме. Он провел рукой вверх, легко, почти ласково, накрывая лицо солдата ладонью, пока тот отчаянно бился в его хватке. Одним движением свернув ему шею, он позволил телу безжизненно осесть на землю.       Второй, пробил брешь в стене подземного комплекса, открыв доступ к помещениям. Куски бетона, разлетелись в разные стороны, случайно задев Джонни. Боль, которую он при этом ощутил, не имела для него сейчас никакого значения.       Третий, разрушил подземное сооружение целиком, заставив оставшихся выживших выбираться из-под руин. Что было прекрасно, ведь сразу четверых никчемных ублюдков, раздавило обломком бетонной плиты, когда они встали у него на пути.       Четвертый был просто чтобы поразвлечься.       Разочарование все больше овладевало им, когда за каждой дверью, какую бы он не открывал, не было ничего, кроме еще большего количества людей. И все они пытались остановить его. Это было так же бесполезно, как держаться за стены бумажного домика, надеясь что его не унесет ураганом.       И Соуп был им. Был тем, кто все здесь уничтожит.       Последняя дверь, перед которой остановился Соуп, была заперта массивным навесным замком. На полу, как указатели до цели, выделялись кровавые отпечатки ботинок, ведущие в обе стороны от входа. Это заставило его мимолетно улыбнуться. Он был здесь.       Правый угол стены уже был разрушен, превратившись в бетонную крошку. Небольшого количества взрывчатки должно было хватить, чтобы пробиться внутрь.       Соуп с теплотой вспомнил Родольфо, пока руки совершали уже ставшие привычными действия. Закрепив заряд на дверь, он отступил, наблюдая за тем, как она отрывается вместе с куском стены.       Ступив в образовавшийся проём, он замер. Открывшееся зрелище, так сильно ударило его под дых, что он почувствовал, как разум освобождается от кровавой пелены, все это время застилавшей ему взор.       Увидеть все своими глазами, а не на чертовом видео, было во много раз страшнее.       Впитывать Гоуста взглядом, реального, после трех месяцев разлуки… Он не испытал облегчения.       Только леденящий душу ужас.       На нем не было живого места. Камера не передала и половины из того, что с ним сделали. Он обессиленно свешивался вперед, насколько позволяли веревки, которыми он был привязан к стулу. Кровь так обильно покрывала его, что отличить, где начинался Гоуст и заканчивался металл, было невозможно. Его волосы стали длиннее, с тех пор как он видел его последний раз. Хотя, Соуп не имел понятия, насколько коротко Гоуст привык их стричь. Вокруг ушей они завивались в колечки, и Соуп знал, что они были бы мягкими на ощупь, не будь они липкими и спутавшимися от крови и грязи.       Сорвав с рук обрезанные перчатки и засунув их в первый попавшийся карман, на своем, теперь уже полупустом жилете, Соуп преодолел короткое расстояние между ними и снял повязку с его глаз. Осторожно взял обнаженное лицо Гоуста в ладони, приподнимая. Оно было бледным и влажным от пота, а тёмные круги под глазами, больше походили на синяки. Тяжелое дыхание вырывалось с сухих и потрескавшихся губ.       Джонни позволил себе секундную слабость, представляя как короткая щетина, коловшая сейчас его ладони, ощущалась бы на коже горла или груди.       - Ох, Саймон. - Джонни задыхался, снова и снова повторяя его имя, будто не мог насытиться им.       Веки Гоуста затрепетали, от быстрого движения глазных яблок под ними, но не открылись. Затем, он улыбнулся, совсем слабо, словно перестал ощущать боль. Джонни почувствовал как все тело Гоуста расслабилось в его объятиях, сильнее наваливаясь на него.       - Нет, нет, нет, - запаниковав, Джонни сделал первое что пришло ему в голову, - раскрытой ладонью, он со всей силы ударил Гоуста по щеке.       Скорее всего, Гоуст позже прикончит его за такие методы, но он готов был смириться, потому что это сработало. Его веки приподнялись, тут же сощурившись он солнечного света, которого он не видел черт знает сколько времени, судя по засохшим пятнам крови, покрывающей его тело и пол вокруг. Зрачки, даже несмотря на чрезмерную освещенность, были расширены, практически скрадывая небесно-голубую радужку, по которой Джонни так сильно скучал.       - Джонни? - прошептал Саймон, - не Гоуст. Его голос, сорванный от крика, звучал грубо и хрипло.       - Да, Джонни. Это Джонни. Я с тобой. Мне нужно чтобы ты очнулся, любимый. Сейчас. - он вздрогнул, когда ласковое прозвище сорвалось с губ, против его воли. Саймон скользил по его лицу расфокусированным взглядом, и в нем отражалось такое чистое обожание, что у Джонни заныло в груди.       Он улыбнулся еще шире. Силы полностью покинули его, и он опустил голову в руки Джонни.       - Ты здесь. - пробормотал он, вздохнув. Его глубокий тенор в сочетании с дрожащими от перенапряжения связками и Манчестерским акцентом создавали такой хаос, что Джонни с трудом различал сказанное.       - Ага, я здесь. Как и ты, но это ненадолго. Ты сможешь встать?       Ответом ему была еще одна чертова улыбка: - Я сделаю для тебя что угодно, Джонни, - ответил он тихо, заставив Джонни вздрогнуть от того, с какой нежностью он произнес его имя. Осторожно переместив руки с лица Саймона, он развязал и ослабил веревку, удерживающую его на стуле.       Штанины его брюк стали жесткими и затвердевшими от пропитавшей их крови. Это выглядело чудовищно.       Он выругался про себя, осознав, что не догадался захватить с собой ничего, что помогло бы снять наручники, но тут заметил тактический жилет Саймона, небрежно отброшенный в угол комнаты.       Теперь, крепко сжимая в руках кусачки, он изо всех сил старался не причинить Саймону еще больше боли, пока перекусывал металл, оставивший на его запястьях кровавые ссадины.       Закончив с наручниками, он бросил инструмент на пол, поддерживая голову Саймона за затылок, когда она начала запрокидываться назад. Его глаза снова был закрыты, уголки губ скорбно опущены вниз.       Джонни хотел бы, чтобы ситуация, при которой он мог по настоящему насладиться ощущением этих шелковистых кудрей между своих пальцев, была бы другой. Не в тот момент, когда Саймон практически умирал у него на руках.       - Эй, эй, Гоуст, не засыпай. Мне нужно чтобы ты попытался встать.       - Я устал, Джонни. - измученно ответил Саймон, заставив Джонни содрогнуться от воспоминания.       - Знаю, Элти, но сейчас не время спать, мы должны уходить. Открой глаза.       - Джонни? - с надеждой спросил он.       - Да? - прозвучало раздраженно.       Веки Саймона приоткрылись, и Джонни мог только догадываться, скольких усилий ему это стоило: - Прости меня.       Джонни стиснул зубы: - Ты можешь извиниться позже, Гоуст. А теперь живо поднимай свой зад, и давай выбираться из этой дыры. У нас мало времени.       У тебя мало времени.       - Джонни? - позвал он снова, поймав одной рукой запястья Джонни, останавливая скользящие по его изуродованной коже кончики пальцев.       - Что, Гоуст? - застонал он в отчаянии, с трудом сдерживая порыв самому стащить Саймона с этого чертова стула.       - Я люблю тебя.       Время замерло.       Как часто за последние несколько месяцев Джонни сидел и плакал, пьяный и одинокий, нуждающийся лишь в одном, - услышать эти слова? Узнать, каково это, погрузить пальцы в копну волнистых волос? Стоять к нему настолько близко, что можно ощутить как идешь все глубже на дно этих невероятно голубых радужек, а ваше дыхание сливается воедино?       Тогда почему сейчас, все его внутренности будто покрылись льдом?       Услышать эти три слова, сказанные этим голосом, этим мужчиной. Он хотел этого. Жаждал. Это было эгоистичное желание, да… Но для него это было желаннее всего. И то, что он слышал их сейчас, от Саймона, находящегося на волоске от смерти, а не в тот момент, когда он буквально вынимал из Джонни душу своим языком…       Разбивало его сердце на мельчайшие, мельчайшие осколки.       Конечно, он любил Джонни. Вероятно, той же самой любовью что и Алехандро, Прайса и разумеется, Роуча. Он ни за что не стал бы сражаться за них, таким очевидным образом проявляя свою заботу, если бы ему на самом деле было плевать. Джонни своими глазами видел, как отношение и поведение Саймона менялись по мере выполнения миссий: из холодного солдата, видевшего только цель, он превратился в друга и брата, готового разорвать любого, ради своей команды.       Но это была совсем не та любовь, которую Джонни хотел от него.       - Не плачь. - Саймон нахмурился, потянувшись рукой к лицу Джонни. Он даже не осознавал что плачет, пока Саймон нежным прикосновением не смахнул слезы с его щеки.       - Блять, - выругался Джонни, выворачиваясь из его хватки. Сделать это было не сложно, - Саймон испытывал крайнюю степень истощения. - Ты бредишь из-за потери крови, верно? Дерьмо.       Ему потребовалось всего мгновение, чтобы отыскать в своем жилете все необходимое.       - Будет больно, - извиняющимся тоном предупредил Джонни, стискивая зубы.       Вонзив шприц прямо в бедро Саймона, он нажал на поршень, впрыскивая стимулятор ему в кровоток. Адреналин распространился в крови за секунду, заставив все тело Гоуста содрогнуться. Его сдавленный выдох, больше походил на вскрик; тело выгнуло дугой так, что он едва не упал со стула.       - Господи, хреновый боже.       - Даже я не выразился бы лучше, Элти. - сказал Джонни, выкидывая пустой шприц, - Ты в порядке?       - Насколько это возможно, - было слышно как заскрипели его зубы, когда он, стиснув челюсти, осматривал свое истерзанное тело. Джонни с ужасом наблюдал, как Гоуст хватает рукоять ножа, торчащего из плеча и выдергивает его одним движением. Он громко выругался, отброшенное через всю комнату лезвие звякнуло, врезавшись в противоположную стену, пока Джонни боролся с подступившей тошнотой.       - Нужно выбираться отсюда, Гоуст. - сказал Джонни, пытаясь сосредоточить свой взгляд на свежей кровоточащей ране, вместо обнаженной груди Саймона.       Больной ублюдок. - подумал он про себя, - Сейчас не время для этого.       Они оба вскинули взгляд вверх, услышав шум приближающейся военно-воздушной техники. Сквозь разрушенную крышу комплекса было видно чистое голубое небо. Это был бы хороший день, если бы они имели возможность им насладиться.       - Наши? - спросил Гоуст, его голос был почти умоляющим.       Джонни кивнул, протягивая руку: - Карета подана. - Его сердце пропустило удар, стоило их ладоням соприкоснуться.       Лицо Гоуста побледнело еще сильнее, когда он перенес вес на травмированную ногу и начал заваливаться вперед. Чертыхнувшись, Джонни бросился к нему, поймав его за подмышки. Гоуст навалился на него всем своим весом и Джонни закряхтел, пытаясь удержать его от падения.       Джонни охватило какое-то теплое чувство, вроде эйфории, когда Гоуст обнял его за плечи, прижимаясь к нему в поисках поддержки. Но оно тут же испарилась, когда Гоуст откинул голову и его стошнило. Все его тело буквально дрожало от напряжения в объятиях Джонни.       Не в силах сдержаться, он провел ладонью вверх и вниз по спине Гоуста, успокаивая, пока рвота не превратилась в сухие позывы, сотрясающие тело. Кожа Гоуста была липкой от крови и пота, - Джонни изо всех сил старался не обращать на это внимания.       - Сильно же тебя потрепало, Элти. - сказал Джонни с невеселым смешком, когда Гоуст отстранился.       - Бывало и хуже. - ответил он, крепко сжав губы, пока его руки поудобнее обхватывали Джонни за плечи.       - Не сомневаюсь. - Джонни заставил себя еще раз посмотреть на Гоуста, но теперь как на пациента, а не того, кем он хотел бы его видеть. Но он не мог. Даже несмотря на покрывающие его тело раны, запекшуюся на нем кровь и окружающую их обстановку, вид Гоуста, такого беззащитного и открытого, возбуждал в Джонни желание облизать его с ног до головы. Расстояние заставляет сердце любить, теперь он в этом убедился. И убеждался до сих пор, смотря на то, как змеятся темные линии его татуировок. Первая, покрывала всю руку целиком, а вторая, начиналась на горле и оканчивалась чуть ниже груди.       Той самой груди, на которой висели жетоны Джонни. Жетоны, которые он так ему и не вернул, вместо этого отдав свои.       - У меня нет для тебя запасной рубашки, Гоуст. - с трудом произнес Джонни, осознавая, каким должно быть, уязвимым тот себя сейчас чувствовал. - И маски. Прости за это.       - В моём жилете. - прохрипел Гоуст, его глаза закрылись, а лицо приобрело болезненно-зеленый оттенок. - Левый нагрудный карман.       Соуп кивнул, осторожно снимая руки Гоуста со своих плеч и отпуская его, предварительно убедившись, что он может стоять на одной ноге без поддержки. Его жилет был небрежно свален в кучу, покрыт грязью и пылью, после того как его бросили сюда, несколько месяцев назад.       В ту секунду, как его пальцы коснулись материала маски, надежно спрятанной в кармане, он был уверен, что тронется чертовым рассудком. Он вытащил ее, с такой осторожностью, будто она могла на него напасть, мягко провел пальцами по голубой строчке и сглотнул слезы, комом застрявшие в горле.       Прежде, Джонни думал, что увидеть лицо Гоуста без маски, было бы достаточно для него. Но теперь, он видел это. То, насколько идеально была подобрана нитка под цвет глаз Гоуста, когда они наконец открылись, наблюдая за ним, пока Джонни разглаживал материал по его шее.       - Лучше? - глупо спросил он, убирая руки.       Гоуст кивнул.       - Хорошо. Теперь ты готов свалить из этого места? - Соуп переместился, пристраиваясь к Гоусту бедром со стороны раненой ноги, изо всех сил игнорируя то, как правильно ощущалась рука Госта на его плече и более высокое тело, прижимающееся к нему. Будто они были двумя детальками пазла, прекрасно подходящими друг к другу.       Гоуст, наконец достаточно пришедший в себя, осмотрел руины и обломки, которыми они были окружены; оценивая ущерб, который оставил после себя Соуп в поисках его.       - Что, чёрт возьми, тут случилось?       - Я случился. - Джонни хмыкнул, стараясь забирать на себя большую часть веса, опирающегося на него тела, пока они черепашьим шагом продвигались к выходу.       - Отличная работа.       Его сердце сжалось от этих слов.       - Знал что ты оценишь. - Джонни чувствовал, что Гоуст с каждым шагом становится все слабее и отчаяние накрыло его с головой, когда они достигли тупика. Что было неудивительно, ведь Джонни разнес чертов комплекс, не оставив от него камня на камне.       - Как считаешь, сможешь перелезть, если я тебя подсажу? - спросил Джонни, выскальзывая из-под руки Гоуста и внимательно наблюдая за тем, как он тяжело приваливается к стене.       - Разве есть другие варианты? - он подавил желание закатить глаза, опускаясь перед Гоустом на одно колено.       - Сюда.       - Что ты делаешь? - спросил Гоуст, настороженно уставившись на Джонни. Внутри всколыхнулось раздражение. Кожа на руках начала зудеть, даже несмотря на то, что лишь воздух прикасался к ней, а стены, казалось, надвигаются на них все ближе, в любую секунду готовые рухнуть, и похоронить их под собой.       - Предложение руки и сердца. - фыркнул он, - А на что это похоже? Подсаживаю тебя. Давай ногу. - Джонни схватил его за щиколотку, перекинув её через себя так, что одна нога оказалось на его плечах, тогда как вторая всё ещё твердо стояла на земле. - На счёт “три” я встану и переброшу тебя. Твоя вторая нога в порядке? Ты можешь стоять на ней? - Гоуст медленно кивнул, с нечитаемым выражением глядя на него. Джонни крепче обхватил его икру, заставляя себя сконцентрироваться только на том, как им отсюда выбраться. В поисках наилучшего способа подтолкнуть Гоуста наверх, он не сразу заметил как его ладонь легла ему прямо поверх ягодиц.       - Соберись, сержант. - пробормотал Гоуст, заметно смутившись.       - Заткнись, Гоуст. - Джонни ощутил, как щеки залил жар и неловко переступил с ноги на ногу. - Три, два…       Как только Гоуст оттолкнулся от земли, Джонни встал, выталкивая его наверх. Гоуст был крепким, во всех смыслах этого слова, и Джонни чувствовал как его мышцы дрожат от усилия, пытаясь вытолкнуть его достаточно высоко, чтобы он мог ухватиться за край стены над ними. Взяв его за здоровую ногу, Джонни подтолкнул его ещё раз, помогая подтянуть наверх остальную часть тела. Ему пришлось подпрыгивать, чтобы дотянуться до протянутой ладони Гоуста; рывок, когда он поймал её, был очень сильным и Джонни начал беспокоиться о том, что, и без того серьезно израненному Гоусту, станет еще хуже. Наконец-то выбравшись наверх, они оба, задыхаясь, рухнули на траву.       Гоуст - от изнеможения и боли. Джонни же, из-за того что его грудь сдавило от острого прилива адреналина. Его пальцы все крепче сжимались на оружии, пока глаза снова и снова осматривали местность, хотя, было очевидно что из живых, тут остались только они двое.       - Похоже, всё спокойно. - мягко сказал Гоуст - Ты хорошо позаботился об этом, Соуп.       - Никогда нельзя быть слишком уверенным, - это было все, что он успел сказать, прежде чем гул вертолетных лопастей и самолетных турбин, разорвал тишину.       - Почему они были так далеко?       - Я пришёл один. Не сообщил куда направляюсь. - пробормотал Соуп, стараясь не встречаться с Гоустом глазами.       - Я, блять, убью тебя, Соуп.       - Да, да. Ты это уже говорил. - Он отмахнулся от слов Гоуста, наблюдая за небом. Высадившаяся на поляну, вооруженная до зубов и готовая к бою команда, казалось, была слегка смущена окружающей тишиной; которую они сразу же нарушили громкими криками, стоило им увидеть их. Джонни помог Гоусту подняться на ноги (точнее, на ногу), заметив, как за сильно ослабло его тело за несколько прошедших минут.       - Джонни… - предупредил Гоуст, крепче сжимая рубашку Соупа в своих пальцах, - Я сейчас…       Джонни сильно ударился о землю, пытаясь удержать бессознательное тело Гоуста от падения.       - Блять, Гоуст, почему ты решил вырубиться именно сейчас? - он застонал пытаясь выбраться из-под навалившегося на него Гоуста. Он был тяжеленным сукиным сыном. Вывернувшись и перехватив его за подмышки Джонни поморщился от того количества крови, что натекла из ножевой раны в плече Гоуста. Сцепив руки в замок на его груди, Джонни прижался ближе, чувствуя как под ладонью бьётся сердце Гоуста. Попятившись, он наконец почувствовал под подошвой рифленый металл самолетного трапа.       - Соуп, ты покойник. - прокричал Прайс, перекрывая шум.       - Ага, мне говорили, - процедил он, стиснув от напряжения зубы - Немного помощи бы не помешало!       Прайс и Газ помогли перетащить Гоуста по трапу в хвостовую часть самолёта. Джонни медленно опустился на колени и развернулся, обессиленно откидываясь спиной на металлический каркас. Гоуста положили рядом; половина его тела лежала у Джонни на коленях.       Он внезапно осознал, что Гоуст, вероятно, чувствовал то же, что и Джонни сейчас, когда его подстрелили в Лас-Альмас.       Мир вокруг него померк. Он перестал замечать всё, что его окружало. Всё, кроме Гоуста. Возможно, это последний раз, когда он находится к нему так близко. Все эти пытки, без сомнения, не прошли для Гоуста бесследно и Джонни ненавидел то, каким зловещим казалось будущее. Но собирался взять от него всё, что сможет.       И он брал. Эгоистично. Прижимал голову Гоуста к своей груди, оберегая от тряски самолета и нежно гладил очертания его лица, скрытые материалом маски.       Жетоны Гоуста - те, которые он оставил, несколько месяцев назад на прикроватной тумбочке Джонни, - сейчас больно впились в кожу, зажатые между ними. Джонни скользил взглядом по его закрытым векам - единственной видимой части лица Гоуста. Его сердце сжалось, когда он увидел знакомую голубую строчку прошитую по контуру прорезей для глаз.       Джонни склонился, поцеловав Гоуста в лоб, ровно в то место, где виднелись маленькие цифры “1-4-1” и заплакал. Это было все, что он мог сейчас сделать. Мог лишь беспомощно ждать, пока их доставят до базы, путь до которой, казалось, становился только длиннее. Тело Гоуста дрожало под его ладонями, и это, даже несмотря на собранных Прайсом медиков, которые уже ждали их, вызывало у него мучительную тревогу. Джонни беспокойно ощупывал всё, до чего мог дотянуться, ощущая как тяжело движется грудная клетка Гоуста от поверхностного и прерывистого дыхания. Кто-то дал ему кусок мокрой потрепанной ткани, и он воспользовался им, тщательно стирая засохшую вокруг глаз Гоуста кровь и грязь.       Взгляд опустился ниже, замечая лежащие на груди Гоуста жетоны. Его жетоны. Которые, похоже, раскаленными добела прижали прямо к груди, отчего металл, был буквально вплавлен в тело. Кожа вокруг ожога уже начала заживать, будто пряча их внутри. Но самым худшим было не это.       Точнее, он не был уверен, что именно было худшим.       Его нога, в одном лишь окровавленном носке, была, очевидно, сломана во многих местах и сильно распухла. Его грудь и руки, и раньше покрытые шрамами, теперь были обезображены новыми ранами и следами ожогов, разбросанными по его телу, казалось, без какой-либо логики. Синяки, оставшиеся от удара каким-то тупым предметом, имели такой насыщенный темно-фиолетовый цвет, что казались почти черными. Пальцы, с отсутствующими ногтями, были воспалены. Эти травмы бросались в глаза, однако важнее были те, которые не оставили на нем физический след. Не исключены пытки водой, разумеется. Как и психологическое насилие - отсутствие еды, воды и сна. Была ли у него вообще возможность спать?       Мог ли он спать? А не просто терять сознание?       Джонни и сам испытывал нечто подобное. Не самый лучший опыт в его жизни.       Кровь леденела в жилах, когда он видел всё, через что Гоусту пришлось пройти. Всё, что с ним сделали. Он смотрел и чувствовал, что хотел бы снова убить каждого, кто хоть немного причастен, снова впасть в ту ярость, но она уже иссушила его, оставив внутри лишь пустоту.       Если бы в Джонни уцелело хоть что-то живое, что могло бы сломаться, то это произошло бы сейчас, затянув его на самое дно отчаяния и беспомощности.       Потому что, чем бы это ни было, беспощадной иронией судьбы или чертовой случайностью, но Саймон перестал дышать в ту секунду, когда шасси самолета коснулись взлетно-посадочной полосы.