Одинокий голос в темноте

      Происходящее казалось иррациональным. Будто Эми вновь стала читать «Алису в стране Чудес» и вообразила себя главной героиней. Но у маленькой Алисы были разноцветные говорящие цветы, ожившие карты, экстравагантный Шляпник, улыбающийся кот, а у Эми только… пустота. Сказанные из темноты слова никому не принадлежали, и при этом явно были кем-то произнесены. Они повисли в тяжелом воздухе, и Эми вдруг поняла, почему до сих пор не кричит от ужаса, пытаясь проснуться. Она узнала Его. Это же тот самый голос, что спас ей жизнь.       — Наконец-то? — повторила Эми за ним. — Ты ждал меня?       — Конечно, — ответила внутренняя тьма, — я мечтал об этом. Спасибо, что нашла меня.       — Я… не за что.       — Есть за что, — не согласился собеседник. — Далеко не каждый может позволить себе заглянуть в себя, ты ведь прекрасно чувствовала, как трещал твой рассудок, но выдержала. Я восхищен твоей смелостью. Только посмотри, насколько далеко ты зашла.       Эми смелая? Ей захотелось безрадостно усмехнуться.       — Ты ошибаешься, — вновь возразил собеседник с такой потаенной нежностью в голосе, что Эми стало стыдно за свои мысли, — твое восприятие себя ошибочно. Умение посмотреть своим страхам в лицо, смелость рискнуть собой ради того, кто тебе дорог, мне импонируют. Замечательные качества. Можешь поверить хотя бы мне, ведь я — в тебе.       Эми была растеряна. Всю свою жизнь она считала себя вампиром, питающимся энергией и эмоциями других людей. Амебой, способной только бездумно совершать простейшие действия. Она легко подчинялась чужим желаниям и совершенно ничего не знала о своих собственных. Так почему сейчас это нечто смотрит (смотрит ведь?) на нее с таким восхищением и теплотой? Подозрительно знакомой теплотой.       — Ты приходил каждую ночь. Сидел со мной, — бесцветно произнесла Эми, не зная, что ей следует чувствовать.       — У тебя серьезные проблемы психического характера. Они бы только серьезнее навредили тебе, если бы ты потеряла сон окончательно. Поэтому мне пришлось вмешаться. Я считаю своим долгом заботиться о тебе.       Эми, начавшая было думать, что эта ожившая тьма была ей самой, простым бессознательным, поняла, что ошиблась. Перед ней предстало самостоятельное чужое сознание, со своими взглядами и, похоже, чувствами. Само его нахождение здесь было неестественно и неправильно.       Оно — не ее часть.       Эми должна была испугаться. По всем законам логики должна была. Ведь, по сути, каким-то образом в ней вырос другой организм, влияющий на ее мозг. Но ничего подобного она не испытывала. Оставалось лишь удивление настолько огромное, что напрочь лишило ее остальных чувств.       — Что ты такое?       — Сознание.       — Чье?       — Свое.       — Но… где твое тело?       — Это ты.       — Не понимаю.       Голос издал что-то вроде смешка.       — Что ж, понимаю.       Он либо издевался над ней, либо подшучивал. Но от него не слышалось какой-либо угрозы, поэтому Эми немного расслабилась.       — Из-за тебя видела все эти галлюцинации? Ужасных существ в метро?       Тьма замолчала. Хватка, которая все время поддерживала Эми на плаву, вдруг ослабла, невидимые руки исчезли. На секунду Эми испугалась, что обидела собеседника, и он уйдет, так ничего до конца и не объяснив.       — Да. Я не мог на это повлиять. Но не я их вызвал. Такова защита твоего организма. Почувствовав чужое вмешательство, он стал сигнализировать своей хозяйке об имеющихся проблемах. Мне жаль, что ты пережила подобное. Прости, если сможешь, — судя по голосу, он действительно сожалел и раскаивался. Эми чувствовала схожие чувства и в энергии странного существа, они проникли в нее, подсказывая, что собеседник не лжет.       — Наши сознания как-то связаны, — тихо сказала Эми.       — Скорее просто касаются друг друга. Ты ведь чувствуешь, как дрожит собеседник, если берешь его за руку. С сознанием то же самое.       — В это сложно поверить!       — Но не тебе, верно?       Он знал ее. Перед ней не просто незнакомец. Он по-настоящему знал Эми. Сидел здесь, наблюдал за ней, делал выводы. Возможно, он знает ее даже лучше, чем она сама. По внутренностям пробежал холод. На секунду Эми почувствовала себя уязвимой и полностью обнаженной перед этим существом. Но голос был прав. Эми удивилась собственной реакции, но ощущения не врали. Эми будто ждала этого момента всю свою жизнь. И теперь появившееся расположение к чужаку нельзя было просто убрать. Пока он ведет себя так, пока сочувствует ей и помогает, она будет относиться к нему как к желанному компаньону.       — Да, верно, — смиренно ответила она, — я хотела поблагодарить за свое спасение. Если ради того, чтобы остаться в живых, нужно было пережить те кошмары наяву, пускай. Отделалась малой кровью. Думаю, мне еще повезло.       Она все же удивила его. Он не ожидал столь рационального подхода, видимо думая, что Эми будет руководствоваться в такой момент исключительно собственными эмоциями, которые и бросили ее сюда — в самую глубину. Так они и стояли, анализируя, рассматривая друг друга если не глазами, то чем-то еще.       — Откуда ты появился?       — Я не знаю, — признала тьма, и это замешательство можно было ощутить как свое собственное, — с тобой что-то произошло, я не всегда был здесь. Некоторое время я едва себя осознавал. Смотрел издалека. Но время шло, и теперь я такой. Однако мое собственное «Я» все еще не до конца восстановилось. Я знаю, что существовал где-то до тебя, но конкретных воспоминаний нет.       — Но как я тебя… подцепила? — невольно сравнила Эми тьму с болезнью.       — Я отвечу на твой вопрос, но позже, когда полностью восстановлюсь. Пока я ничего не могу тебе сказать.       — Тогда скажи хотя бы как мне тебя называть. У тебя ведь должно быть имя.       — Ты вольна придумать мне любое, но, прошу, человеческое.       — Нет, скажи настоящее.       — У меня нет настоящего либо я его не помню. Но был кто-то, кто называл меня «Итан».       Как гром среди ясного неба. Эми, позабывшая обо всем, вдруг четко представила себе Льюиса. Вот та ниточка, что соединяет их двоих. Из-за Итана она видела слишком реалистичные сны. Стоило ей только понять этот факт, как что-то изменилось. Тьма стала более вязкой, потеряла четкие очертания. Эффект схож с тем, как если яркую акварель разбавить водой. Темнота обросла разводами, стала слабее.       — Прости, Эми, — гораздо тише, чем раньше, произнес Итан, — моих сил хватило только на небольшой разговор.       — Теперь ты исчезнешь? — испуганно спросила Эми, стараясь дотянуться рукой до Итана, задержать его.       — Нет, не исчезну, — с той же безосновательной нежностью, что и раньше, произнес голос. — Я буду с тобой, но разумно мыслить и разговаривать не смогу. Тем не менее, интуитивно я смогу поддерживать тебя, как и раньше. Если ты захочешь.       — Мои кошмары…       — Если ты про иллюзии, то больше не бойся их. Если вновь испугаешься чего-то, закрой глаза и скажи себе, что все происходит не в реальном мире, ведь так и есть. А если не поможет, дотронься до меня.       Сложно сказать, что он имеел ввиду под «дотронься», учитывая их странный симбиоз.       — А те другие сны? Если их можно так назвать. Я видела мужчину, который убил миссис… мою преподавательницу. И он, кажется, заметил меня.       — Верно, о нем и следовало поговорить с самого начала, — тихо произнес Итан, голос его становился все слабее и слабее, пришлось вслушиваться в каждое слово. — Он очень опасен. Сейчас, когда ты вспомнила о нем… Да, я его знаю. Я чувствую, что сбежал от него. Он действительно монстр. Ты сама провалилась к нему через нить, что соединяет меня и его, а я был слишком слаб, чтобы противостоять. В первый раз мне удалось отгородить твое сознание, но не во второй. Все вышло слишком внезапно. Я очень сожалею. Возможно, он будет искать тебя, чтобы добраться до меня.       — Но зачем ему искать тебя?       — Я… точно не могу тебе сказать, Эми. Прости. Мне нужно идти. Пройдет несколько дней, и мы снова поговорим, обещаю. А до тех пор, будь осторожна.       Эми хотелось плакать от неудовлетворенности и, тем не менее, от облегчения. Ей хватило смелости зайти так далеко и оказалось, что безумия нет. Есть что-то иное, но хотя бы семейная болезнь не коснулась разума. Эми не закончит так, как бабушка. И никакие галлюцинации больше не пугали ее. Присутствие Итана почему-то казалось слишком нормальным. Оно буквально объяснило все странные случаи, которые происходили с Эми в последнее время. К Итану было слишком много вопросов, но Эми дала себе время, чтобы сформулировать их максимально точно и кратко. Вдруг и в следующий раз у них будет мало времени.       «Следующий раз», — она ждала его с нетерпением.       Эми открыла глаза, ощущая себя совсем иной. И вдруг почувствовала что-то, что ей совсем не свойственно. А именно — злость. Обращена она была на Льюиса и того человека, из-за кого Эми, поджав хвост, сбежала из Лондона. Только она отделалась от одного психопата, как на нее объявили охоту снова. И лучше было бы держаться подальше от Лондона, но скоро у университета начнутся вопросы, тогда родители отправят дочь в город насильно. Долго сидеть в деревне не получится. Возможно, у Эми есть около недели спокойной жизни.       Эми поднялась с земли и попыталась отряхнуться от травы. Небо над головой успело потемнеть. Вскоре пришло понимание, что дело не в утраченном на поле времени, а надвигающемся шторме. Эми нашла велосипед и поспешила домой. Она настолько вбила себе в голову, что должна вернуться раньше непогоды, что начала крутить педали быстрее. Такая поездка совсем скоро аукнулась ей простреливающей болью в боку.       Гейл вышел во двор, когда увидел подъезжающую Эми. Но он так был удивлен, что опешил и не спешил помочь дочери, с трудом слезающей с седла.       — Эми! Откуда у тебя этот велосипед?       — Ух, — она отдышалась и утерла пот, выступивший на лбу. Чтобы никто не ругал ее за проступок, пришлось сжать челюсти и напрячь все мышцы лица, норовивших сложиться в гримасу боли. — О чем ты? Нашла в сарае.       — Не было у нас никакого велосипеда, — Гейл недовольно поморщился, явно жалея о соскочившем с губ вопросе, сложил руки на груди. — Ладно, неважно, иди в дом.       Эми бы пошла в дом. Действительно хотела так и поступить, да только вдруг встала как вкопанная. Над головой сверкнула молния, дождь стал идти сильнее, моментально промочив одежду. А Эми стояла напротив взволнованного отца.       — В смысле не было?       — Эми, не начинай.       — В смысле не было?       Как молния высоко в небе, настолько же ярко вспыхнули ее серые глаза. Она чувствовала злость уже второй раз за день. Возможно, из-за Итана, что-то перемешавшем в ее голове. Возможно, из-за давней обиды. Гейл стоял перед ней в полной растерянности. Однако вдруг лицо его преобразилось, черты лица исказились в гневе, желваки заходили под кожей, подбородок затрясся. Если бы Эми была моложе, она бы поняла, что сейчас самое время отступить, но она отвыкла от вида разгневанного отца.       — Ты все понимаешь, — процедил он сквозь зубы, тоже уже не обращая внимания на падающий на них двоих дождь.       — Нет, — скривилась Эми, — этого я никогда не понимала и не пойму.       Вдруг дверь дома со скрипом открылась. Лаура, вышедшая под навес, обняла свои плечи.       — Эй, вы! Что на вас нашло? Заходите в дом.       Гейл улыбнулся. Но не мягко и успокаивающе, а по-командирски, будто давал последний шанс и ожидал беспрекословного повиновения. Эми обратила внимание, что при одном взгляде на несчастный, покрытый местами ржавчиной велосипед, ее отец сжимает руки в кулаки.       — Слушай маму, дорогая.       — Я послушаю, но ответь на вопрос. Почему ты вообще сохранил его велосипед?       Он не хотел отвечать. Его нижняя губа затряслась, и Гейл прикусил ее, потрогал грубыми пальцами массивную пряжку ремня.       — Не понимаю, о чем ты. Я вижу его в первый раз в жизни. Иди в дом.       Эми устала от вида своего отца. Он вдруг показался ей совсем чужим и каким-то нелепым, отрицая правду.       — Мама! — воскикнула Эми и с мольбой посмотрела на Лауру. — Почему вы сохранили велосипед Ричарда?       Лаура застыла, превратилась в глыбу льда, только юбка развевалась на ветру. Она в абсолютном непонимании перевела взгляд с Эми на Гейла. Несколько секунд всматриваясь в лицо мужа, Лаура произнесла:       — Я не видела раньше этот велосипед, не понимаю о чем ты. Пожалуйста, выбросите эту рухлядь и заходите в дом, — а потом развернулась, зашла внутрь, оставив дверь полуприкрытой.       Гейл подошел ближе, не смотря на Эми, и схватился руками за раму, потащив куда-то бедный велосипед, издавший напоследок прощальный скрип. Эми же ничего не оставалось кроме как, повесив голову, отправиться в дом. Проходя мимо кухни, она уже знала, на какую нервотрепку нарвалась. Лаура не только громко шагала по полу, но и чем-то постоянно гремела, открывала и закрывала шкафчики. Она была в ярости.       «Сегодня день агрессии Томпсонов», — подумалось ей.       Эми вошла в кухню. Лаура, только завидев дочь, кинула хлеб на стол и застыла, вперяя в нее полный недоумения взгляд.       — Что ты наделала? Ты хоть понимаешь, что ты наделала? Я ведь объясняла тебе, что Ри… его больше не существует для нас. Он предал всех нас, самого себя, тебя тоже! Предатель, трус и убийца! — ее глаза искрили такой обидой, будто предала тут всех именно Эми.       — Ты даже не знаешь до конца что произошло. Никто из вас не хочет выслушать его. — Раньше Эми бы сжалась под вспышкой чужого гнева, но сейчас считала себя как никогда правой, защищая того, кто ей дорог.       — А он и сам не хочет, чтобы его слушали. Испугался и убежал! Мне бесконечно стыдно за него, видела бы ты, как я ползала за бедной матерью Коула!       — Может, он убежал не из-за страха, может, он в беде?       Лаура устало покачала головой.       — Ты такая наивная, Эми. Не пытайся обелить его.       — Я и не п…       — Нужно просто признать, что ему нет прощения. И он отказался искуплять свой грех. Если бы он ответил по всей строгости закона, ничего бы не произошло. Ты не представляешь, как мне сложно делать вид, что… — она потерла переносицу, едва сдерживая слезы, — это решение Гейла. Он наш глава семьи.       Эми больше не могла смотреть на расстроенное лицо матери. К тому же спустя мгновение Лаура открыла самый дальний кухонный ящик, извлекая маленькую баночку с хорошо знакомыми таблетками. Она не принимала их уже очень давно, но видимо напоминание о сыне вскрыло старые раны. Эми стало стыдно, что она довела ее, однако запал раздражения никуда не пропал.       — Неправильно как-то. Мало того, ваше показательное отрицание его существования выглядит просто смешно. Чего стоит только эта сцена с велосипедом, обхохочешься.       — Велосипед мы убрали. И просто забыли о нем. Сейчас Гейл от него избавится. Надеюсь, — она выпила таблетку, прошла мимо Эми, задевая ту плечом, — надеюсь, ты теперь довольна.       Брови Эми взлетели от удивления. Уж она-то точно не чувствовала себя довольной. Но, надо признать, лица Лауры и Гейла тоже не светились от радости. Когда отец вернулся домой, Эми поняла, что не может находиться возле него. Все еще вне себя от состоявшегося разговора, она поднялась по лестнице, застыла перед дверью Ричарда. Краска местами откололась, открывая вид на древесину, ручка тоже уже совсем стерлась. Но Эми было не до этого. Она лишь бросила осторожный взгляд в сторону первого этажа, а потом тихо открыла дверь. Из-за потемневшего неба внутри комнаты тоже было достаточно темно. Однако не настолько, чтобы не понять — комната пустая. Абсолютно. Эми уставилась на голые стены, с которых содрали даже обои. Словно тут никогда и не жил человек. Тот самый человек, что читал младшей сестре сказки перед сном.       Эми почувствовала, как на ее глаза наворачиваются слезы, но зажмурилась, не позволяя им спуститься по щекам. Дверь заняла прежнее место, ручка щелкнула. А Эми скрылась в комнате напротив, падая в свое кресло в углу комнаты. Наверное, стоило лечь на кровать, так как рана никак не желала проходить. Эми дотронулась до кожи, но повязка не слезла, кровь не выступила.       — Итан, — позвала Эми, удивляясь тому, что действительно делает, — пожалуйста, если слышишь, приглуши немного эту боль. Как тогда, в котельной. Если можешь. — Он мог. И, кажется, слышал. Потому что Эми вдруг почувствовала, как ее начинает отпускать. Цепкие руки жара проскользили по нервным окончаниям и исчезли. Осталось только небольшое онемение. — Спасибо, — произнесла Эми.       Все же Эми поразительно быстро смирилась с мыслью, что в ее теле поселился кто-то еще. Она не могла избавиться от мысли, что все же в ней что-то сломано. У всех людей все работало нормально, а в Эми — нет. И от этих мыслей ее отвлекли громкие шаги на первом этаже. Семейная ссора набирала обороты. Но каждая ссора родителей заканчивалась одинаково, поэтому она не стала вмешиваться. Гейлу нужно выплеснуть эмоции, и он будет кричать на Лауру. А та, устав в итоге, расплачется и уйдет в спальню.       Эми еще раз подумала о родителях Дерека. Властная мать и подчиняющийся отец, а у нее наоборот. Баланс? Инь-ян? Некоторые вещи она никогда не поймет.       Эми приезжала в родительский дом, движимая своими воспоминаниями и уверенностью в безопасности, но теперь, когда она познала другой мир, пути назад не было. Что-то внутри просто не могло позволить ей наслаждаться детской невинностью. Приехав сюда, Эми растоптала свое прошлое. Она не настолько поругалась с родителями, чтобы вычеркнуть их из жизни, но поняла, что уже слишком выросла. Гейла и Лауру их дочь любила, но не могла позволить окунуть себя в иллюзию счастья. Потому что каждый из них был глубоко несчастен, но Эми хотя бы хватило смелости признать это. К сожалению, легче от них не становилось. Эми чувствовала себя так, словно собственными ногами вытоптала последнюю светлую дорожку в своем сердце, и скоро его заполонит колючий лес сомнений и тревог.       Дом вдруг перестал быть дружелюбным. Свет торшера показался холодным, слишком выбеленным, он отпугивал спасительную и теплую тьму, что гораздо приятнее сердцу Эми. Ведь именно темноту она ассоциировала со своей собственной душой, принимая ее неоднозначность и более глубокую, чем можно было бы подумать, пустоту. Эми еще немного посидела в кресле, разрешив себе насладиться шумом дождя, бьющимся о стекло. Так спокойно. Все портили непрекращающиеся грозные шаги на первом этаже. Дом вибрировал под их мощью.       Эми почувствовала укол вины. Сильный и мощный, будто массивную иголку от огромного шприца ткнули в сердце. Ярость уже схлынула, оставив после себя ворох проблем. Эми не сможет остаться здесь, несмотря на кажущуюся безопасность. Будет гораздо хуже, если Льюис приедет сюда в поисках Эми. Такая картина, нарисованная воображением, заставила занервничать. Определенно нужно хоть что-то выяснить. Эми почувствовала, как перехватило ее дыхание. Вломившийся в ее квартиру вор пришел именно за книгой из личной библиотеки Льюиса. К сожалению, Эми не могла припомнить ничего существенного из рассказов. Ее мало интересовали сказки, которые там упоминались. Эми читала их сквозь сон, пропуская важные отрывки, пытаясь найти причину своего проступка. Получается, она все же была так близко к истине, но не стала ломать голову над загадкой.       «Нужно найти книгу. И еще того, кто оставил записку».       Эми загнала себя в угол и совершенно не понимала, куда двигаться. Она отругала себя, что не особо читала в этой жизни детективов, может, они научили бы ее думать по-особому. И эта мысль натолкнула Эми на образ детектива. Она представила его себе — пальто, трубка с табаком. Ну, либо неряшливые волосы, мятая одежда и бегающие туда-сюда глаза.       Эми достала телефон, пролистала список контактов, и, не позволяя себе долго думать, нажала на вызов. Хорошо, что Доминик оставил свой номер на сайте. Мысленно она уже готовила себя к тому, насколько неприятным будет разговор. Но не в первый раз, не во второй, не в третий Доминик не подошел к телефону. Эми устала набирать ему снова и снова, но спустя двадцать минут гудки все же прервал грубый мужской голос.       — Да?       — Доминик, привет…       — Погоди-погоди! Голос знакомый, сейчас вспомню, кто ты. Так… м… — он мычал несколько секунд подряд. — Нет, скажи еще что-нибудь.       — Доминик, мы только недавно виде…       — Ага. Точно. Я понял, — он фыркнул, — снова ты, безмная из «Черной кошки».       — Меня зовут Эми, — произнесла она, поморщившись от выданного прозвища.       — Я помню, — соврал Доминик, — так чем обязан?       — Кое-что произошло.       — О-о-о, погоди, угадаю.       — Доминик, ты не угадаешь.       И все равно он снова замычал в трубку.       — Тебе угрожали!       — Что? Как ты узнал? — Эми почти что лишилась дара речи.       Доминик, кажется, тоже.       — Так я, что, получается, угадал? Ничего себе… — сам удивился, после непродолжительной паузы произнес: — расскажи подробнее.       — Записка.       Он снова перебил ее:       — Шрифт, размер букв, смысл. Слова, предложения, знаки препинания, бумага.       — Написано от руки простым карандашом, но довольно ярко. Надпись «Хочешь жить? Тогда уезжай». Последнее слово написано крупно. Буквы написаны по-разному, даже одни и те же, значит, кто-то пытался подделать свой почерк. Бумага — оторванный клочок листа из моего альбома для рисования.       — Ты еще мой почерк не видела, безумная. А я даже его подделать не пытаюсь. Так этот чудак в твой дом проник? — получив положительный ответ, Доминик сказал: — Украл что-нибудь?       Эми сделала тяжелый вздох.       — Книгу. Вероятнее всего, она принадлежала Льюису.       Доминик засвистел в трубку. Вышло слишком резко и громко, так что Эми пришлось немного отстранить от себя смартфон.       — Ты все же что-то сперла тогда из «Кошки», да? — он коротко рассмеялся, — Точно. Понятно. Воровка, — последнее слово было сказано настолько двусмысленно, что Эми подумала, будто Доминик просто в востороге. — Ладно, Эми, звучит все так себе. Особенно та часть про Льюиса.       — Больше из квартиры ничего не пропало.       — Но записку оставили на твоем же альбомном листе. Ты точно не настолько безумна, чтобы сама себе жизнь усложнять? Знал я одного такого мужика, который искал свою жену, а потом оказалось, что он сам убил ее десять лет назад. Мутная история, если хочешь знать.       — Я бы с удовольствием послушала, но в другой раз. Сейчас меня интересует эта записка и ее автор. А если виной всему я, что же, докажи. Я все равно тебе заплачу.       — Хм. Ты не знаешь моих расценок.       Эми неловко поерзала в кресле.       — Надеюсь на твою снисходительность.       — Думаю, договоримся. Когда встретимся? Хочу посмотреть на записку. Могу завтра.       — Я уехала из Лондона, но скоро возвращаюсь, — приняла она решение. Разговор с Домиником придал ей сил, к тому же она полностью разделяла испытываемое им любопытство.       — Хорошо, как будешь в городе — позвони.       — Спасибо и до скорой вс…       Он уже положил телефон. Не попрощавшись и не дослушав ее. Все же странный человек этот детектив. Но рядом с ним Эми чувствовала себя спокойнее. Ей даже стало легче от мысли, что он посвящен в ее «безумие».

***

      Вечером Эми позвали ужинать. От ссоры, казалось, не осталось и следа. Все выпустили эмоции, и в доме воцарился мир. Обстановка стала настолько доброжелательной, что Лаура разрешила поужинать вне кухни, хотя ранее такое было возможно только по праздникам. Но таблетки всегда делали ее спокойнее. Гейл заварил всем чай, Лаура принесла восхитительно пахнущее рагу, а Эми подготовила небольшой журнальный стол, убрав с него все лишнее.       Гейл, воспользовавшись моментом, был увлечен телевизором, а Эми и Лаура разговаривали друг с другом на отвлеченные темы. Точнее, говорила Эми, а ее мама размеренно поедала рагу и вежливо медленно кивала. Так продолжалось ровно до того момента, пока на экране не замаячила красная полоска новостей. Эми сглотнула вязкую слюну и прислушалась к происходящему. Конечно, были новости из Лондона. Когда показали фотографию миссис Кирк, Эми вновь почувствовала привкус вины. И он плохо подходил к рагу. Полупустую тарелку пришлось убрать на стол.       Теперь в убийстве преподавательницы официально подозревается Льюис Фрэмптон. Судя по всему, полиции знала это с самого начала, но афишировали только сейчас. Ведущая еще раз описала внешностью Льюиса, заострила внимание на том, что он крайне жесток и при любых столкновениях не следует пытаться задержать преступника самостоятельно. И опять из телевизора на Эми смотрела фотография психопата, она видела те же обманчиво бесстрастные глаза и плотно сжатые губы.       На следующем репортаже Эми хотела отдохнуть. Но когда в кадр попал кусок больницы, где она лежала, снова как током прошибло. Фигуристая блондинка-журналистка, переняв на себя все внимание зрителей, кивнула камере и сообщила:       — Как стало известно, недавно еще одно ужасное событие произошло в лондонском университете.       Они рассказали ее историю. Канал показал фотографии Саймона, Клариссы и некоторых других ребят из университета. Фото здания, лужайка, прогулки старшекурсников. Вот съемка из котельной, где Саймон чуть не прикончил Эми. И все это под нагнетающий голос журналистки.       «Репортажа не должно было быть! Родители Саймона ни за что не позволили бы их фамилии всплыть в СМИ!» — хотелось закричать Эми, зная, какими связями те обладали. Но вот он, запоздалый репортаж, видимо короткой сводки новостей все же недостаточно. Эми видела, насколько старалась журналистка сделать его максимально эмоциональным. Ее голос, тон и подобранные слова больше подошли бы рассказчику баек про привидения. А потом показали Эми — общую фотографию с футбольной командой Дерека. Ее лицо на экране улыбалось, а в реальности — бледнело с каждой секундой. Она чувствовала, насколько сильно напряглись родители рядом.       — Сегодня днем в больнице скончался Саймон Аарон Кэмбелл. Его родители изъявили желание провести еще одно расследование…       Вот оно — приговор. Эми почувствовала, как ее конечности обессилено повисли, а голова опустела. Будто марионетка, которую перестали дергать за ниточки. Эми официально стала убийцей. Об этом знают знакомые, родители, друзья, весь Лондон и Кеттлуэлл, разумеется.       Из транса ее вывел бледный и холодный голос Гейла.       — Тебе следует вернуться в Лондон. Скоро должен состояться суд.       Если в новостях говорилось про суд, то Эми прослушала. Она посмотрела на такую же недоеденную порцию рагу у отца. Наверное, это единственный прием пищи, который он не сможет осилить.       — Ты прав. Надо разобраться, — она поднялась со своего места, но не успела сделать и шагу, потому что почувствовала цепкую хватку на своей руке. Опустив глаза вниз, она увидела уверенное лицо Гейла.       — Все будет хорошо, — произнес он. — Прими свои поступки и последствия. Не беги, это не твой путь.       — Все будет хорошо, — повторила за мужем Лаура, а потом встала со своего места и вяло обняла свою дочь слишком слабыми руками.       Эми хотелось бы потеряться в мягких объятиях, в ощущении от крепких пальцев, поддерживающих ее запястье. Но ничто не могло длиться вечно. Объятия пришлось разорвать, нужно собирать вещи, которые она только недавно разложила. Как же обидно. И все же, когда она шла к лестнице, что-то заставило ее повернуться и всмотреться во взволнованные лица родителей.       — Вы тоже, — произнесла она. — Не бегите от реальности.       Лаура отвела взгляд, а Гейл ухмыльнулся. Его собственный совет был едва ли применим к старшему поколению, но Эми посчитала, что сделала все, что могла. И поэтому голову заняли совершенно другие мысли, навеянные куда более сильной тревогой, чем судьба бедного велосипеда.       Если только у Льюиса есть телевизор, тогда он знает ее имя.       Одна мысль заставляла нервно заламывать пальцы. Эми страшилась возвращаться в Лондон, но она чувствовала, что должна. И только это чувство помогало ей твердо стоять на ногах.       Утром отец сказал, что сам привезет свою дочь в Лондон на старой машине. И если она вдруг сломается по пути, это не станет печальной новостью — очень хотелось растянуть момент возвращения. Ожидая пока родителя подготовятся, а Гейл соберет все необходимые запасные инструменты на случай непредвиденной остановки, Эми поняла, что окончательно пришла в себя.       Она сидела в пустой гостиной, вслушиваясь в тиканье старинных настенных часов. Каждую секунду небольшой «тик» а потом и «так» врезались в мозг, будто имели силу гигантского колокола. Эми не могла себе позволить надеяться на чудо — что Льюис просто забудет о ее существовании, что Итан солгал или, что хуже — все же не существует.       Взвесив все за и против, Эми встала со своего места, вышла из дома. Она прошла мимо копошащегося в машине отца и сказала стоящей рядом матери, что хочет попрощаться с животными. Но когда родители скрылись из вида, Эми проскользнула не в хлев, а в небольшую пристройку. Маленькая лампа ярко вспыхнула и мигом озарила своеобразную мастерскую с развешенными по стенам отцовскими инструментами. Эми миновала железные ящики и прошла точно вперед — к широкому потертому столу, в котором лежали какие-то пружины и шестеренки. Первый ящик стола легко поддался ее пальцам.       Эми, больше не думая ни секунды и не позволяя себе погружаться в надоедливые сомнения, вытащила на свет легкий небольшой револьвел. Старый, как и дом, а может даже старше. Однако он был вычищен и приятно холодил руку, наполнял уверенностью и вселял ложное ощущение безопасности. Патроны нашлись рядом.       Теперь она готова вернуться.