Targaryen family: reunion

      По ощущениям Люка, дорога до “Красного Замка” заняла целую вечность. А потом ещё одну.       Как только они уселись в машину, Джейс, занявший место за рулём, заявил, что музыку выбирает водитель. Обычно Люк ничего не имел против музыкального вкуса брата, но сегодня он был не в настроении для ранних хитов One direction (в защиту Джейса стоит сказать, что его плейлист для машины отличался от повседневного). Бейла, по обыкновению, села впереди, с энтузиазмом настаивая начать с альбома "Up All Night".       Джоффри, яростно добивавшийся места именно в этой машине, а не в родительской, сразу же уткнулся в телефон и не поднимал глаза до конца поездки. Его подростковый негативизм и угрюмость были на пике.       Вскоре Джейс и Бейла громко и фальшиво завывали "What Makes You Beautiful", Рейна иногда присоединялась к ним.       Люк молчал. Покрутил телефон в руках, иногда проверяя, нет ли сообщений. Поёрзал на сидении, взлохматил волосы, покрутил единственное кольцо на пальце. Приоткрыл окно и подставил под тёплый летний ветер взмокшую шею. Он смотрел в окно, но не узнавал дороги, хотя ездил по ней бесчисленное количество раз.       Рейна, милая чуткая Рейна, положила ладонь на его колено, и с беспокойством заглянула в глаза:       — Ты в порядке?       Люк кивнул, изобразив расслабленную улыбку. Судя по выражению лица девушки, зрелище вышло жалкое. Но настаивать она не стала. Боже, он уже говорил, как любил Рейну?       Телефон звякнул. Рука Люка дернулась, чуть не выронив его. Сообщение.       "Успокойся"       Что ж, кратко, но действительно вовремя. Он всегда будто чувствовал, когда Люк находился на грани нервного срыва.       Веларион глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Потянулся к бутылке воды, стоявшей между передними сидениями. К тому моменту, как они наконец доберутся до родового поместья Таргариен, он должен быть максимально расслаблен.              "Красный Замок" был настолько огромным, что язык не поворачивался назвать его домом. Весь его вид вызывающе кричал о богатстве и роскоши обитателей. Люку никогда не было комфортно в стенах родового замка Таргариен. Подумать только, он жил здесь первые шесть лет своей жизни! Хорошо, что потом мама забрала его, Джейса и Джоффри в другое семейное поместье — "Драконий Камень". Которое тоже было немаленьким, но не таким вопиюще громадным.       Сейчас в "Красном Замке" жил только дедушка Визерис со своей второй женой, Эйгоном-старшим, Хеленой и её детьми. Даже когда в нем собиралась вся большая семья Таргариен (как сегодня), свободных комнат хватало, чтобы поселить ещё столько же человек.       На подъездной дорожке уже стояла машина Деймона, его отчима. Мама, Эйгон-младший и Визерис, видимо, уже были в доме, тогда как Деймон копался в багажнике. Малышка Висенья устроилась у него на бедре.       Сердце Люка взволнованно ёкнуло, когда он увидел припаркованный рядом чёрный Мустанг. Водителя внутри не было.       Слева от Мустанга стоял Лексус дедушки Корлиса. Бабушка Рейнис всегда была слегка холодна к нему, Джейсу и Джоффри, предпочитая Бейлу и Рейну. Однако дедушка любил их всех, особенно Люка, которому обещал оставить фамильное поместье Веларионов. Что ж, Люк надеялся, что хоть дедушка Корлис не отречется от него после сегодняшнего.       Джоффри первым вылез из машины, доставая свой рюкзак из багажника. Бейла, объявив, что сейчас описается, ушла внутрь, потащив за собой Рейну. Джейс подошёл к Деймону помочь с вещами, а Висенья, увидев их, слезла с отца и побежала к Люку. Девочка питала к нему особую любовь, которую Люк разделял - его пятилетняя сестра была очаровательным созданием. Поздний ребёнок, единственная дочь Деймона и Рейниры, мамы Люка. Всеобщая любимица. Лучик света, которому Люк сейчас был особенно рад.       — Как доехали? — спросил Люк, присаживаясь на корточки перед Висеньей.       Девочка наморщила носик и насупившись, ответила:       — Визерис был скучным и читал свою книгу, а Эйгон дразнил меня малявкой, и я его стукнула. Родители наругали нас обоих. А ещё я пролила на себя сок. Дурацкий день.       Лучик света не в духе — Люк посчитал это плохим знаком.       Деймон кинул ему рюкзак с вещами Висеньи:       — Проводи её в комнату и помоги переодеться к ужину.       Люк с радостью ухватился за поручение и поспешил в дом, взяв и свои вещи тоже.       Их семья нечасто оставалась здесь на ночь, но за каждым была закреплена комната на такой случай. Под гостевые был выделен второй этаж. По дороге Люк и Висенья встретили только слуг (кто вообще держит слуг в 21 веке?) — бурные приветствия родственников были слышны в гостиной в глубине коридора за поворотом.       Люк как раз закончил расчесывать золотистые волосы Висеньи и поправлять ей платье, когда в комнату ворвался маленький вихрь Мейлор.       — Сеня!       — Мей!       Дети прыгали и кружились, обнимая друг друга. Висенья и Мейлор были очень дружны, и Люк был уверен, что плохое настроение сестры тут же исправилось.       Веларион решил оставить их повидаться и вышел в коридор, вспоминая, где его комната. Но едва он прикрыл дверь, как оказался захвачен в жаркие объятия и прижат к стене.       Люк даже на секунду не успел испугаться - сразу почуял знакомые запахи от чужого тела — сигареты, мятная жвачка, одеколон. Его лицо притянули ближе к крепкому плечу. Люк приподнял подбородок и уткнулся в шею, чувствуя от светлых волос аромат шампуня. Точно так же пахли кудри самого Люка.       — Эймонд, — пробурчал он неразборчиво, моментально превращаясь в желе. Его губы приникли к шее, оставляя мягкие поцелуи.       — Хмм, — одна рука Эймонда гладила Люка по спине, а вторая лежала на его затылке.       Он не знал, сколько продолжалось это объятие, но мог сказать, что это был лучший момент за сегодняшний день.       — Почему ты курил? Твоя мама ненавидит это.       Эймонд Таргариен (шок!) был тем ещё маминым сыночком — если был шанс не расстраивать Алисенту, он им пользовался. Отдельным табу было курение — её отец несколько лет назад умер от проблем с лёгкими. Поэтому Эймонд как правило не курил перед встречей с мамой.       — Да, она уже высказалась, — Эймонд слегка отстранился и самодовольно ухмыльнулся, заметив, что Люк инстинктивно потянулся за ним.       Веларион закатил глаза.       — И? Ты не ответил.       Таргариен неопределенно пожал плечами, перебирая кудри Люка. Он явно не желал развивать эту тему.       — Ты забыл вчера зарядку. Привёз её, — вместо ответа сказал Эймонд.       — Точно, спасибо. Где она?       — В моей комнате. Проводить? — его рука спустилась на поясницу Люка. Один палец залез под футболку, дотронувшись голой кожи. Люк вспыхнул, мгновенно чувствуя жар от касания. Чёрт возьми, почему он всё ещё плавится от простого прикосновения этого парня?       — Нас будут искать. Скоро ужин, — вяло возразил Люк.       — Наплевать, — жарко прошептал Эймонд ему на ухо. Люка потянули за кудри, вынуждая вскинуть голову вверх. Эймонд жадно смотрел на его лицо, будто собирался сожрать с потрохами. Веларион замычал от удовольствия — на его челюсть и скулы опустились лёгкие поцелуи, кружа вокруг губ, но намеренно не касаясь их. Рука Люка взметнулась и легла на грудь Эймонда, очерчивая знакомые изгибы твёрдых мышц.       Люк настолько утонул в этих ощущениях, что забыл, где они находятся. А находились они в коридоре этажа с гостевыми комнатами, и было вопросом времени, когда кто-нибудь из их семьи окажется здесь. Не так они должны узнать эту новость.       Эймонд, казалось, уловил изменившееся настроение Люка и отстранился, сделав два шага назад и сцепив свои руки за спиной.       — Как меня заебало прятаться по углам.       — Знаю, извини, — в конце концов только из-за нерешительности Люка они шифровались от семьи. Эймонд же был, во-первых, жутким собственником, а во-вторых, семейным смутьяном и провокатором (переняв эстафету у Деймона, когда тот остепенился с Рейнирой). Поэтому не мог дождаться, чтобы известить всех.        Люк погладил почти незаметный старый шрам на лице Эймонда, который сам же случайно оставил более 10 лет назад. Поглядел на его левый неживой глаз — если не знать наверняка, и не поймёшь, что это протез. Мама Люка не поскупилась на самый лучший, максимально близкий по цвету радужки к настоящему глазу Эймонда. Голубой сапфир. — Сегодня все узнают, а дальше будь, что будет.       Таргариен удовлетворённо улыбнулся:       — Мой храбрый taоba.       Люк храбрым себя не считал, скорее наоборот — робким и застенчивым, но дело было в том, что Эймонд разбудил в нём драконий огонь. Ради него, Веларион был готов на возможную конфронтацию с мамой, которую безмерно любил. Был готов оказаться в центре внимания всей семьи, приоткрыть перед ними завесу личной жизни, деталями которой он почти не делился.       Дверь одной из комнат открылась. Его младший брат Визерис критически оглядел их, словно решая в уме сложную логическую задачку. Ему было всего восемь, но в математике он был гением.       — Мм... очевидно, — пробубнил Визерис себе под нос, когда закончил сканировать Эймонда и Люка взглядом. Поправил очки на переносице и молча пошёл к лестнице на первый этаж.       — Что это должно значить? — непонимающе крикнул Люк ему вслед, но был проигнорирован. Эймонд фыркнул, выглядя позабавленным, — вечно он так себя ведёт, будто знает всё на свете! Бога ради, ему всего восемь! А мы просто стоим в коридоре, дядюшка и его племянник, что такого ему "очевидно"?       Эймонд вскинул бровь:       — А ты не забыл, как две минуты назад слюнявил шею "дядюшке"?       — Ну Визерис-то этого не видел! — горячо возразил Люк, а потом, через паузу, — и ничего я не слюнявил, ты обожаешь когда я целую тебя в шею!       — Не отрицаю, — живой глаз Эймонда искрился весельем, губы дернулись в полуулыбке. Люк любил видеть его таким… довольным? Если можно было так сказать. Эймонд Таргариен внушал людям как минимум опаску, как максимум — ужас. Люк и сам раньше его боялся, а теперь не мог представить свою жизнь рядом с кем-то другим.       Вся утренняя нервозность Люка по поводу ужина испарилась. Он был полностью готов к конфронтации.       Они обменялись взглядами. Эймонд понял его без слов и ушёл в столовую первым. Люк последовал за ним после того, как позвал Висенью и Мейлора. По дороге дети оживленно обсуждали что-то, склоня друг к другу одинаковые светлые макушки. Все трое детей его тёти Хелены были от доноров, но ни в близнецах Джейхейрисе и Джейхейре, ни в Мейлоре, не угадывалось присутствие черт доноров. Только каноническая внешность Таргариенов — оттенок волос от серебряного до золотого, светлая кожа, голубые или синие глаза.       В столовой, среди кучи светлых голов, выделялись каштановые волосы Алисенты, которая сидела подле дедушки Визериса, тёмные прямые пряди бабушки Рейнис, и чёрные кудри Джейса и Джоффри — точно такие же, как у самого Люка.       Бурные приветствия, видимо только недавно закончившиеся, возобновились с их приходом. Люка стискивали, обнимали, лохматили волосы, целовали в щеки, хлопали по плечу. Маленькую Висенью и того более, сейчас она была на коленях у дедушки Визериса и не похоже, что он собирался её отпускать. Мейлор устроился с Алисентой, чтобы быть поближе к девочке.       Наконец, все стали усаживаться на свои места за длинным столом. Джейс помахал ему, указывая на стул рядом с собой. Люк сделал вид, что не заметил жеста и сел с Эймондом. Конечно, это сразу привлекло недоумённые взгляды, но он притворился, будто ничего особенного не происходит. Столовая наполнилась звуками приборов и негромкими разговорами.       Соседом слева оказался Эйгон-старший. Что ж, это та жертва, которую Люк должен принести.       — О, малыш Люк. Чем обязан такой чести видеть тебя по эту сторону стола? — Эйгон не продержался и секунды.       — Не замечал никаких табличек с именами, — закатил глаза Люк, накладывая себе в тарелку еду. Эйгон хмыкнул, но замолчал.       Интересно, знал ли он? Его дядя Эйгон был пронырливым и имел особый нюх на тайны. К тому же, насколько Люк знал, они с Эймондом ладили, но в своём, особом стиле.       Через место от Люка — справа от Эймонда, сидела тётя Хелена с близнецами. Она была немного причудливой, но доброй, никогда не участвовала в семейных дрязгах. Люк завёл с ней лёгкий, непринуждённый диалог. Чтобы лучше слышать, пришлось придвинуться к Эймонду. Тело Люка чётко ощущало его близость и почти вибрировало от потребности коснуться. Судя по напряжённым рукам, Эймонд испытывал примерно тоже самое. Он, по обыкновению, даже не пытался вести ни с кем светскую беседу.       Пользуясь паузой в разговоре, Веларион оглядел всю свою семью. Боже, как он любил их. Вот мама залилась ярким приятным смехом в ответ на реплику Деймона. Будучи в браке с ним она стала чаще смеяться. Хмурый и недовольный в последнее время Джоффри, оттаял, мило беседуя с дедушкой Корлисом. Джейс с Бейлой, похоже, обсуждали с бабушкой Рейнис свою будущую свадьбу. Дедушка Визерис, седой и болезненный, весь будто светился изнутри, держа Висенью на коленях. Визерис-младший авторитетно втолковывал что-то близнецам, хотя был их ровесником. Эйгон-младший иногда присоединялся к их разговору, а иногда поворачивался к Джоффри.       Конечно, всё было не идеально. Если знать куда смотреть, можно заметить отголоски старых конфликтов, которые ещё десять лет назад были в острой фазе. Например, Алисента и мама редко вступали в прямой диалог, держась чуть отстранённо друг с другом. Очевидно, что та детская драка, после которой Эймонд потерял глаз, и последовавшие за ней разбирательства, до сих пор стояли между женщинами. Хотя то был пик размолвки, а началась она, когда Алисента, будучи маминой подругой, вышла замуж за её отца.       Дедушка Визерис — когда отводил взгляд от внучки — ревностно следил за мамой и Деймоном. Он всегда был против этого брака, в какой-то момент даже сделал наследником семейной компании Эйгона вместо старшей дочери, настолько был зол на неё. Благо, быстро отменил это решение. Люк был уверен, что Эйгон разорил бы “Targaryen, inс” ещё до ланча.       Отец Алисенты, ныне покойный Отто, раньше тоже вносил изрядную долю напряжения в семейные взаимодействия.       Эйгон-старший и Джейс на дух не переносили друг друга — даже сейчас остро переглядывались через стол, ища повод для ссоры.       Нужно ли говорить, что из братьев и кузин Люка никто не жаловал Эймонда?       Словом, вся доброжелательная атмосфера грозила разрушиться от малейшего дуновения ветерка. А заявление, которое Люк собирался сделать, было скорее похоже на ураган Катрина.              Эймонд того стоил.              В 9 вечера близнецы, Эйгон-младший, Визерис, Висенья и Мейлор были отправлены спать. Джоффри снова отвоевал себе право остаться среди взрослых. Люку было любопытно, пожалеет ли он о своём решении в конце вечера.       Дедушка Визерис привлёк внимание, подняв наполненный бокал:       — Я невероятно рад видеть всех вас, моя любимая семья. Благодарен, что вы отменили свои дела и выкроили время для визита ко мне, старику. Очень важно проводить вместе как можно больше времени, пока оно ещё не истекло. Я чувствую, что моё на исходе, и хочу знать как можно больше о ваших делах, успехах, неудачах, горестях и радостях. Хочу, чтобы любые обиды остались в прошлом. Давайте выпьем за самое важное, что есть у нас в жизни — за семью!       Да, дедушка умел говорить трогательные речи.       Теперь, когда дети ушли, завязался общий разговор — о делах компании, о личном. Всё делились новостями. Предстоящая свадьба Джейса и Бейлы обсуждалась дольше всего. Люк задумался — будет ли когда-нибудь его гипотетическая свадьба с Эймондом так же участливо обсуждаться за этим столом?       — Люк, мой мальчик, почему ты такой тихий? — обратился к нему дедушка Визерис. Вот оно. — Расскажи нам, как твоя учёба?       — Все отлично, дедушка. Получил зачёт по стажировке. Ещё раз спасибо, что помог её устроить.       — Пустое, Люк. Ты мне очень хорошо помогал, — добродушно махнул рукой дедушка. Затем замялся, неловко кашлянув, — а как в личной жизни? Встречаешься с … кем-нибудь?       Люк оценил усилие деда — человеком он был консервативным, но делал успехи в принятии ориентации внука (о которой он заявил ещё в 14). С другой стороны, с ориентацией своего сына у Визериса проблем не было. Хотя Эймонд был бисексуалом, что в глазах стариков равнялось с блажью, модой или жаждой экспериментов, и не принималось всерьёз.       Эймонд сжал его руку под столом, поглаживая тот палец, на котором Люк носил кольцо.       — На самом деле, да, встречаюсь кое с кем. Думаю, это серьёзно.       Люк поймал удивлённый взгляд своей матери и задумчивый Деймона. Дедушка Корлис удовлетворённо хлопнул в ладоши и практически потребовал:       — Расскажи нам о нём!       —Да, Люк, расскажи о своём парне, всем жутко интересно, — издевательски сказал Эйгон, делая глоток вина.       — Эйгон, — осадила его Алисента, — нельзя так говорить!       — А что я такого сказал? Ничего плохого.       — Дело в твоей интонации, говнюк, и ты это прекрасно знаешь! — тут же вспыхнул Джейс.       — Мы тут не потерпим гомофобии, — поддержала жениха Бейла.       — Какая к чертям гомофобия, мне просто скучно слушать про сопливый роман малыша Люка, — фыркнул Эйгон, наливая ещё вина в свой бокал. Через секунду он вскрикнул от боли и посмотрел под стол, – какого хрена, Эймонд? Ты отдавил мне ногу! Как ты вообще дотянулся?!       — Закрой свой рот и слушай, что он говорит, — велел Эймонд угрожающим тоном.       — Господи, псих, ладно, — пробурчал Эйгон и умолк.       Дедушка Визерис утомлённо вздохнул и потёр переносицу:       — Продолжай, мой мальчик.       Люк чувствовал сосредоточенные на себе взгляды, но Эймонд все ещё сжимал его руку и это придало уверенности:       — Ладно, значит… мы встречаемся уже почти полгода, и я…       — Полгода и ты молчал? Почему, чувак?! — не сдержался Джейс.       — Тихо, дай ему закончить, — пожурила его мама, хотя Люк видел, что она тоже в замешательстве.       — Спасибо. В общем, он… чуткий и искренне заботится о моих чувствах. Пробуждает мои лучшие качества и разделяет убеждения. Надеюсь, я делаю тоже самое для него. Иногда бывает непросто, но мы справляемся со всем вместе. Я правда хочу быть с ним так долго, как смогу, — Люк изнывал от желания смотреть в глаза Эймонду, произнося такие слова. Что он и воплотил, феерично завершая самую романтичную речь в своей жизни. Недвусмысленно давая понять остальным о ком говорил. Эймонд встретил его взгляд — Люка обожгло страстью, гордостью и одобрением.       "История повторяется" пробормотала себе под нос тётя Хелена, ни к кому не обращаясь. "Дракон кусает себя за хвост".       Джейс находился в отрицании:       — Люк… скажи, что у тебя заклинило шею, поэтому ты сейчас смотришь на нашего крипи-дядюшку № 2, пока говоришь о своём парне.       — Боюсь, что нет, Джейс. Мы с Эймондом — пара.       Эйгон, в этот момент делавший очередной глоток, закашлялся. Рейна послала Люку поддерживающий, ни капли не удивлённый взгляд. Смех Деймона прозвучал особенно громко в тишине столовой.       — О, — неловко крякнул дедушка Визерис.       — Сынок, как же так? — тихо спросила мама. Люк с трудом выносил её разочарованный взгляд.       — Как-то так, — пожал он плечами, — не знаю, что сказать. Просто примите этот факт, вам ничего не изменить.       — Из всех людей — он?       — Что это ещё должно значить, Рейнира? — тут же вскинулась Алисента, — вообще-то это ТВОЙ сын покалечил моего! И это Я должна задавать подобный вопрос!       — Это была СЛУЧАЙНОСТЬ! Мой сын милый хороший мальчик, в то время как твой..       “Мама!” перебил её Люк в унисон с Алисентой:       — Рейнира! Не смей заканчивать это предложение!       — Мы же решили, что ситуация с травмой не более, чем трагическая случайность, — слабо вставил дедушка Визерис. Он выглядел растерянным и до смерти усталым.       — Нет, муж мой, трагическая случайность это то, что сейчас происходит. Эймонд, скажи что-нибудь наконец! Этот мальчишка вырезал тебе глаз, как ты можешь быть с ним?!       Эймонд положил их сцепленные руки на стол, на всеобщее обозрение, и коротко сказал своей матери:       — Люк — мой.       Эйгон, уже пришедший в себя, прочувствовал вкус ситуации и издал одобрительный смешок:       — Молодец, братец.       Джейс дошёл до точки кипения — он хлопнул ладонью по столу и встал с места:       — Не говори о моем брате так, словно он твоя собственность, это нихера не так!       Эймонд невпечатлённо уставился на него.       — Джейс, всё в порядке, — успокаивающе произнёс Люк.       — Нет, Люк! Не в порядке! Он тебя принудил или шантажировал, или.. я не знаю! Но он явно дурит тебе голову! Он же псих, а ты чересчур наивен!       — Ты его не знаешь!       — Я знаю достаточно!       — Джейс, — шепнула Бейла, усмиряя его.       Люк чувствовал, как кипит рядом Эймонд и был благодарен ему за сдержанность.       Дедушка Корлис, воплощение непоколебимости и рассудительности, внимательно посмотрел на них двоих. Опустил глаза на соединенные руки и взял слово:       — Насколько между вами все серьёзно?       — Очень серьёзно, — ответил Люк, кинув косой взгляд на Эймонда и заметив его уверенный кивок.       — Милый мальчик, Корлис намекает на кольцо на твоём пальце, в котором камень точь-в-точь такого же цвета, как глаз Эймонда, — растолковала бабушка Рейнис, — Не ожидает ли нас ещё одна новость?       Люк смущённо вспыхнул — он совсем забыл про кольцо. Оно действительно было подарено Эймондом, но не было обручальным и носилось на другом пальце. До этого момента никто не обращал внимание на голубой сапфир по центру ободка, который был идентичен глазам Эймонда.       — Мы вступим в брак. Однажды, — невозмутимо прокомментировал Эймонд. Так, словно всё было решено. Люк изо всех сил старался не растаять, как девица.       — О боже, — пораженчески простонала мама, утыкаясь лбом в ладони. Деймон положил руку ей на плечо, не переставая ухмыляться. Очевидно, все происходящее его забавляло:       — Брось, Рейнира, Люк всегда был слишком похож на тебя. Чего ты ожидала?       — Дурной пример заразителен, – остро вставила бабушка Рейнис, — им хотя бы не приходится разрушать браки друг друга, чтобы быть вместе. Поумнее вас с Деймоном будут.       — Рейнис, не надо, — проговорил дедушка Корлис.       Вот и ещё один старый конфликт вылез наружу. Как же Люк устал от этого дерьма.       — Не моя вина, что Лейнор решил переехать в другую страну и почти не общается с вами! Он просто хотел быть свободным от давления. Это ВЫ заставляли его жениться на женщине. И я согласилась помочь ему, раз отец тогда всё равно не позволил мне выйти за Деймона.       — Как я мог позволить этому браку состояться? Ты была совсем юна, он тебя соблазнил! Твой дядя, Рейнира!       Мама окончательно вышла из себя.       — Вот только не пытайся разыграть карту инцеста сейчас! Все знают, что это не такая уж проблема для нашей семьи. Напомню, что час назад ты с рук не спускал нашу с Деймоном дочь, и я не заметила, чтобы она вызывала у тебя отвращение. Если это прошло мимо тебя, то последние десять лет мы состоим в счастливом браке, а могли бы все двадцать! Но ты был слишком предвзят к собственному брату и считал свою дочь глупой, наивной дурой! Ответь честно, ты продолжаешь так считать?! — мама выдала эту бурную речь на одном дыхании. За её гневом Люк увидел боль и невыплаканные слезы.       Воцарилось неловкое молчание. В конце концов дедушка Визерис сказал, выглядя опечаленным:       — Вот я старый дурак. Говорю тут речи о том, что надо забыть обиды, и жить дружно, а сам продолжаю цепляться за прошлое. Прости, дочка. Я вижу, что был не прав и сейчас готов в этом признаться. Деймон стал тебе хорошим мужем. — Люк наблюдал, как дедушка обнял маму, которая все-таки прослезилась. — И ты, прости, брат. Если сможешь.       Братья Таргариен пожали руки. Люк просто не верил своим глазам. Дедушка впервые так открыто признал, что ошибался насчёт них. Когда мама и Деймон все-таки поженились десять лет назад, дедушка целый год с ними не разговаривал. Начал оттаивать лишь после рождения Эйгона-младшего, но напряжение и невысказанные до этого момента обиды никуда не уходили.        Историческое примирение.       — Рейнира, я не должна была говорить то, что сказала, — неохотно, но искренне произнесла бабушка Рейнис. — За ситуацию с Лейнором ответственна я, стоит признать это наконец.       Они с мамой обменялись взглядами и кивнули друг другу.       Люк был уверен, что без вмешательства дедушки Корлиса это извинение не обошлось — бабушка Рейнис была гордой женщиной.       Двадцать пять лет назад она отказывалась признать, что её сын — гей, и никогда не заведёт традиционную семью, чтобы передать наследникам бизнес Веларионов и фамильное поместье. Лейнор, вынужденный жениться, выбрал в жёны свою подругу, Рейниру. Как и следовало ожидать, зачать совместных детей они не смогли. Поэтому мама родила Люка, Джейса и Джоффри от своего тайного любовника — с согласия Лейнора. Всё, лишь бы Рейнис оставила его в покое. К сожалению, никто из детей не унаследовал внешность Рейниры. В конечном счёте это вылилось в скандал, итогом которого стал развод мамы и Лейнора, и переезд последнего за границу. Почти сразу после этого мама сошлась с Деймоном, который наоборот вернулся после длительного странствия.       Люк мог поставить все свои деньги на то, что если бы про жизнь его семьи сняли сериал, он имел бы бешеный успех. Хотя, может стоило вложить эти деньги в курс семейной психотерапии?              — Люк, извини, за то, что я сказал. Это было грубо. Я не считаю, что тебе можно задурить голову.       — Спасибо. Больше не перед кем извиниться, Джейс?       — Эймонд, я не считаю тебя психом. Извини.       Эймонд хмыкнул.       После реплики Джейса взрослые вспомнили про Люка и Эймонда, с которых смута и началась.       Дедушка Визерис поднял бокал и начал новую трогательную речь:       — Скажу честно, мне понадобится немного времени, чтобы привыкнуть к вашему союзу. Но я не повторю старых ошибок. Обещаю не препятствовать, раз уж вы влюблены и хотите быть вместе. Алисента, Рейнира, вы меня поддерживаете? Благословите ваших сыновей?       Небольшой парад перемирий сегодня не затронул их отношения — это было бы совсем из разряда фантастики. Но тем не менее, обе женщины переглянулись и выразили неохотное согласие.       Люк ликовал — это была не безоговорочная поддержка, но очень близко. Их мамам потребуется больше времени чем остальным, чтобы смириться, но в конце концов они это сделают. В порыве чувств он обнял Эймонда за шею и оставил на его щеке поцелуй. Тот выглядел умиротворенным и расслабленным. Люк навсегда запомнит этот момент.              — Позволь и мне извиниться, малыш Люк. Твой роман далеко не сопливый. Это скорее гейско-инцестная версия Ромео и Джульетты.       — Заткнись, Эйгон, — хором сказали Эймонд, Джейс, Бейла и Рейна.       — Боже, ладно, хотел разрядить обстановку небольшой шуткой. Все такие серьёзные.       — Вот это я удачно задержался на ужине, — Люк вздрогнул — он напрочь забыл, что тринадцатилетний Джоффри все ещё здесь. Многие рассмеялись над его репликой, выпуская напряжение.       Алисента сказала, что дедушке пора отдыхать и предложила закончить ужин. Все стали расходиться.       Дедушка Корлис подошёл к Люку и обнял его, похлопав по спине.       — Я все ещё твой наследник, дедушка? — спросил Люк в шутку.       — Конечно, мой мальчик. Что бы ни произошло. Береги его, Эймонд, — дождавшись кивка, он пошёл за женой.       Теперь к ним приближалась мама с Деймоном. Люк автоматически схватился за руку Эймонда.       — Отойдем? — обратился Деймон к Эймонду.       — Угу.       О чем они будут толковать было примерно понятно – три года назад у Люка был парень, так Деймон запугал его до полусмерти одним разговором. Почему-то отчим считал, что его долг — угрожать расправой пассиям детей. В данном случае Люк был спокоен — Эймонд крепкий орешек.       Мама же, нежно положив ладони на его щеки, расцеловала. Она часто так делала. Люк боялся, что после сегодняшнего может не получить больше этой ласки. Как же он был рад, что ошибался.       — Сынок. Прости свою маму. Я чуть было не стала для тебя своим отцом. Мне ли не знать, как это больно, когда приходится выбирать между семьёй и любовью. Я тебя перед таким выбором не поставлю. Просто это было очень неожиданно. Почему ты молчал так долго?       — Извини. Думаю, я боялся осуждения. Но я уверен, что Эймонд — тот самый.       — Хорошо, если ты так считаешь, — через усилие ответила мама.       Люк расплылся в счастливой улыбке. Теперь у него было все, чего можно желать.       Краем глаза он увидел, как Деймон с силой жмёт руку Эймонду. Алисента позвала сына:       — Эймонд, можно с тобой поговорить?       — Мам, давай завтра. Я сейчас буду занят, — с этими словами Эймонд взял Люка за руку и потащил по коридору, оставляя семью позади. Находясь в своей эйфории, Люк не понял, насколько недвусмысленно это прозвучало. Не сразу понял и то, что ведут его не в гостевую комнату.       Эймонд не жил в "Красном Замке" с тех пор, как они начали встречаться. Он снял лофт в черте города, чтобы они могли проводить время наедине. Люк, который формально жил в кампусе университета, почти постоянно пропадал в его квартире. Вчерашнюю ночь пришлось провести в общежитии, так как Джейс утром должен был заехать за ним. Какое облегчение, что больше им не придётся скрываться!       Люк никогда не бывал в комнате Эймонда в "Замке", но догадался, что ночевать они будут именно в ней.       — Что? Почему ты так смотришь? — Люк уже привык к пристальным взглядам Эймонда, но этот был особенно интенсивным. В полутьме комнаты его голубая радужка гипнотизировала.       —"Так долго, как смогу", говоришь, хмм? "Чуткий и искренне заботится"?       Люк залился краской – Эймонд, с его отменной памятью, собирался цитировать признания Люка в любви до конца жизни. Что за засранец. Это он ещё не слышал "тот самый" сказанное маме.       — Не дразни меня.       — Это ты меня не дразни, taоba. Я еле сдержался тогда, чтобы не наброситься на тебя при всех.       — Чтобы сожрать с потрохами ? — наполовину шутя спросил Люк.       — Мм. Сожрать. Твой рот, произносящий такие сладкие речи.       Эймонд стал подталкивать его в сторону кровати. Слабый свет от лампы на комоде полностью осветил его лицо.       — Стой, погоди, — Люк слегка оттолкнул Эймонда, не давая захватить себя в объятия.       — В чём дело? — прорычал он, — я достаточно ждал.       — Твой сапфир покраснел. Надо обработать.       — Потом, сначала я хочу заставить покраснеть тебя. Во всех местах.       — Эймонд. Это опасно, может появиться инфекция. Давай же, я быстро все сделаю.       Эймонд закатил глаза, но уступил. Люк включил верхний свет и оглядел комнату в поисках его сумки, чтобы достать всё необходимое. Но вместо этого с удивлением заметил свой рюкзак, который забыл в гостевой комнате Висеньи.       — Это когда ты успел?       — Попросил служанку принести, пока шёл в столовую, — безмятежно ответил Таргариен, развалившись на кровати. Его короткие светлые волосы были растрепаны самым восхитительным образом.        Люк показушно закатил глаза на его самоуверенность, достав небольшой пакет из своих вещей. Далеко не факт, что Эймонд не забыл что-то важное, а у Люка всегда был запасной набор. Он зашёл в смежную ванную. Тщательно вымыл специальную стеклянную палочку, затем положил её на чистую мягкую ткань, которую извлёк из пакета. Наполнил тёплой водой небольшую миску и добавил туда несколько капель жидкого детского мыла. Тщательно помыл свои руки, окликая Эймонда:       — Тащи сюда свою задницу! И захвати стул. Всё готово.       Эймонд появился через секунду, одной рукой держа стул, а другую тут же протягивая к Люку. Он всё ещё не утолил свою жажду прикосновений.       — Неа. Руки прочь, — Веларион сделал шаг назад, держа руки перед собой согнутыми в локтях, не касаясь тела. Как врачи перед операцией, — садись и не мешай мне. Как только закончим, я весь твой.       Люк делал это уже много раз, но каждый из них заставлял его трепетать от ответственности и интимности данного процесса. То, что Эймонд позволял ему это, означало высшую степень доверия.       Он потянулся к стеклянной палочке и подошёл вплотную к Эймонду. Тот раздвинул колени, чтобы Люку было удобнее, снабдив это движение похотливой улыбкой. Люк был настолько сосредоточен на предстоящей задаче, что даже не закатил глаза.       Движения обоих были отточены до совершенства. Вот Эймонд смотрит вверх, приподняв подбородок. Люк аккуратно оттягивает нижнее веко его левого глаза вниз. Поддевает край протеза стеклянной палочкой, выталкивая его из глазницы. Берёт левой рукой, тщательно промывает в подготовленной ранее мыльной воде. Протирает специальной стерильной салфеткой и даёт минутку обсохнуть.       Незащищённые тылы Люка не могли не соблазнить Эймонда — он почувствовал его руки на своей заднице. Даже если бы Люк хотел его одернуть, не смог бы — руки должны оставаться абсолютно стерильны.       — Не отвлекай меня, raqiarzy, — нежно шепнул Веларион.       — Хмм.       Когда протез высох и Люк повернулся, чтобы вставить его обратно, Эймонд тут же спрятал руки за спину. Как хороший мальчик, которым он на самом деле являлся в глубине души.       Пустая глазница Эймонда его давно не тревожила и не пугала. Он безоговорочно любил и принимал каждую клеточку этого тела. Тем более что глаз отсутствовал по его вине — меньшее, что Люк мог сделать, это ухаживать за сапфиром. Хотя по большей части, он делал это потому, что Эймонд был слишком халатен к уходу — часто забывал обрабатывать, брать с собой всё необходимое, если куда-то ехал. А Люк не хотел потерять его из-за какой-нибудь неприятной глазной инфекции!       Как того требовала процедура он вернул искусственный глаз на место.       — Всё хорошо? Не щиплет, встал удобно?       — Ага, встал. И не только глаз.       — Фу, какая звенящая пошлость, — рассмеялся Люк. Эймонд усадил его к себе на колени и обхватил руками лицо, ныряя в кудри. Заскользил взглядом по его лицу, явно обдумывая какую-то мысль. Люк не торопил — молча наслаждался близостью. Его окрыляло чувство влюблённости, которое теперь не нужно было утаивать от самых близких людей.       — Люк.       — Да?       — Avy jorrelan.