***
Спать в казарме было непривычно. Не из-за количества людей на маленькой площади, не из-за запаха даже. Просто было неправильно как-то, без Кейи. Абсолютно никакого чувства безопасности. Сделав вид, что спит, Дилюк узнал много чего нового о себе. Например, что спит с Варкой и Кейей, из-за чего они оба грызутся между собой, а в перерывах еще и поёбывает Джинн. М-да, а он-то думал, что не особо тут выделяется. С другой стороны, если Кейа тоже слышал эти слухи, то может они стали поводом его взбешенного состояния? Какой бы альфа стал это терпеть… В казарме точно есть кто-то бессмертный, потому что кто-то с силой хватает Рангвидра за ягодицу. Омега ужом взвивается на койке, за горло, толкая урода к соседней кровати так, что тот головой ударяется об борта, и Дилюк рычит, громко утробно в самое лицо. Казарма мгновенно затихает, осознавая, что все наговорили лишнего. Дилюк отпускает альфу, когда ощущает запах мочи, идущий от него, и брезгливо отряхивает руку. Как можно быть в армии, если ты такое ссыкло? Буквально. Подумаешь, помяли немного за горлышко, когда его за жопу хватали, Дилюк тоже особо счастлив не был. В целом, после инцидента, ночь прошла спокойно, только на будущее Дилюк поставил метку найти другое место для истерик. Он слишком привык чувствовать безопасность во сне, да и столько народу тоже комфорта не доставляло. На завтраке Кейю видно не было. Был раньше? Вряд ли бы проспал. Неприятно. Ещё и поесть не дали, хотя, после вчерашних ресторанных блюд, жрать хотелось адски. Прибежал парнишка стажёр и, заикаясь, сообщил, что его, Дилюка, особо жаждут видеть в кабинете генерала. Прямо здесь и сейчас, а не где-то и потом. Пришлось идти. Дилюк осторожно стучит, хотя уже слышит голоса за дверью и тон разговора ему совершенно не нравится. Он заходит молча, на его стук никто и не отреагировал, как и на открывшуюся дверь, но подать голос он всё равно не решается, вместо этого глядя на посетителя. Отец. Старший Рангвиндр хоть и был чуть ниже генерала, но сейчас, источая неприкрытую злость, внушал в Дилюка куда больше чувств, чем Варка. Не то, чтобы с отцом это хоть когда-то было иначе, но именно сейчас в нём чувствовался альфа, перед которым парень благоговел каждый раз, находясь рядом. — Меня это не устраивает. Тащить на шоу ради шоу? У нас были иные договорённости. К чему столь дешёвый фарс, когда угроза конца света нависает над всеми? — Крепус недовольно складывает руки на груди, и Дилюк позади них не смеет даже шелохнуться, понимая, что дело напрямую касается его. — Но помимо этого он пилотирует лучшую машину в штабе, не говоря уже о самом образцовом пилоте в своём деле. У него лучший напарник, которого можно было только найти и у них идеальная совместимость в связи… — Мне всё равно на их связь. Дилюк не может быть с лучшим пилотом. Он сам обязан быть лучшим. Пилотировать можно и не имея совместимости больше сорока процентов. Моё мнение неизменно: вы либо переводите его в другие условия, либо я забираю своего сына и увожу туда, где он может добиться большего, а не быть балластом. Мондштадт не единственное место, где идут сражения. — Но для такого омеги, как он… — Мой сын не омега. Он всю жизнь воспитывался как альфа, так оно и останется, — феромон Крепуса почти заставляет задыхаться от того, насколько крепким мускусом отдавала его злость. Дилюк опускает глаза, чувствуя, как холодеет всё внутри. Он аккуратно движется чуть в сторону от стены, показывая своё присутствие, и пытается заставить себя хотя бы откашляться, но у него не выходит даже это. Горло словно проволокой стянуло, и было тяжело даже дышать. — Дилюк, — кивает Варка, смотря на подчиненного, и поднимается с места, — оставлю вас. Парень чуть закусывает губу, понимая, что это не самая лучшая идея. Отец всегда был для него примером и эталоном, сказать что-то против, он бы никогда не посмел. Даже слыша сейчас от родителя то, что он никогда не мог оправдать его ожиданий уже по одному факту своего существования. — Отец, — наконец выдавливает из себя омега, с трудом поднимая голову. — Молодой человек, я крайне разочарован, — тяжёлый взгляд Крепуса придавливает к месту, и Дилюку кажется, что он уменьшится до атома в такой атмосфере. — От своего наследника, как отец, я ожидал видеть большего, чем праздные участия в посредственных телешоу. Омега делает несколько глубоких вздохов, давя в себе горечь от чужих слов. Больно и неприятно ощущать, как наивные верования в безупречность образа родителя давят на душу разбитыми осколками. Дилюку тошно от себя и всего происходящего вокруг, он даже не сразу реагирует на тяжёлый вздох со стороны старшего Рангвиндра и дёргается, когда Крепус оказывается рядом. — Собирай вещи, тебя переводят, — очевидно, мужчина тоже понял, что никто не будет менять Дилюку напарника, не после того, что случилось. Варка ведь действительно пробовал. — Нет, — тихо шепчет Дилюк и делает более глубокий вдох, понимая, что его практически не слышно, — я никуда не пойду, — произносит он уже твёрже, глядя в спину уходящего из кабинета отца. — Что ты сказал? — мужчина разворачивается в его сторону, и парня вновь топит в душном мускусе злого альфы. — Я остаюсь, — его голос уже твёрже, хоть и не смеет поднять глаза, не желая встретиться с взглядом отца, а нервную дрожь в руках сложно спрятать. Крепус, что уже готов был выйти из кабинета, отходит от двери и смотрит на сына. Его взгляд так и сквозит разочарованием, а парня трясёт от этого ещё сильнее. От этого совершенно неправильного взгляда, который он не должен на себе чувствовать за всё то, что сделал и продолжает делать ради отца и его желаний. — Не разочаровывай меня ещё больше, Дилюк. Ещё немного и я пожалею, что вообще позволил тебе заниматься этим, когда мог укрепить твоим браком положение нашей винокурни. — Пусть так, — парень сипит, чувствуя, как слёзы всё же текут по щекам, обжигая кожу, — я остаюсь. Это моё решение. — Что за несносный ребёнок! — альфа рычит и отвешивает звонкую пощёчину. — Возьми себя в руки. Мы уезжаем сейчас же, или ты больше не будешь моим сыном. — Отлично, — омега сам удивлён, как из него выходит столь едкое шипение на слова отца, чей образ теперь как осколки под ногами, — моё решение неизменно, господин Рангвиндр. Хорошего пути обратно. Дилюк собирается с силами, чтобы обойти широкую фигуру и выйти из кабинета, пройти не многим больше, чем двадцать шагов, прежде чем прижмётся к стене от бессилия. Его всего трясёт и тело совершенно не слушается. Он вваливается в пыльную симуляционную, куда и уборщики заходят редко, чтобы, наконец, выплеснуть хотя бы часть эмоций — звукоизоляция стен скроет в себе его очередной маленький позор.***
Кейя успевает позавтракать, слушая слухи о том, где именно провёл ночь Дилюк и что произошло. Правда, часть сплетен произносится едва слышно и с боязливым взглядом в его сторону. Скрывают что-то суки! Приходится делать вид, что он их не замечает, и это работает, голоса становятся чуть громче. Альберих узнает, что стычка с Дилюком окончилась потасовкой, пусть та и была небольшая. — А ты как думал? Он после Альбериха подставит жопу какому-то отребью что ли? — говорит альфа за столом и мерзко смеётся. — Да хуй их знает, Варка там или Кейя, кто там кого вообще нагибает, но ведь факт остаётся фактом, зря этот идиот к нему полез, — отвечает тому второй альфа, и Кейя смотрит в их направлении. Так, значит у них теперь, по слухам, любовный треугольник — неплохо. Ебанутый самоубийца, чокнутый, ненавистник омег со вчерашнего дня, так теперь ещё и вот это, на что ещё способен человеческий мозг ради сплетен? Набить рожи этим уёбкам даже не хочется, толку ноль абсолютно, а вот то, что кто-то распускал руки в казарме стало неприятным фактом. Собственно, именно из-за объекта приставаний, он сам на Дилюка и руки не поднял, а здесь такое. Кейя взял свой поднос и встал, собираясь на выход. В столовую в этот момент прибыли ещё люди. Они шумно беседовали о разборках наверху, по словам, там собралось прилично народу, а в кабинете Варки заперлись трое альф, и их разговор несёт очень нехороший характер. Кейя напрягся, он было думал, у них обычная встреча отца и сына, но кто знает, к чему мог привести их вчерашний эфир. Альберих натворил за вчера дохрена, и его имя точно не несёт ничего хорошего во всех новостях, а Дилюк, он ведь просто был рядом. Кейя оставляет поднос и идёт наверх, в коридоре уже пусто и понять, что произошло, не получается. Варки в кабинете нет, там вообще никого нет, словно этаж весь разогнали вишапы, какого хрена??? Аромат Дилюка ещё витает в воздухе, а значит ушёл он не так давно, правда, куда — непонятно. В кабинете витает ещё аромат двух альф, один из которых раздражён и не на шутку. Альберих выходит из кабинета, пытаясь уловить этот тонкий аромат напарника. Если утром он его не особо хотел видеть, то сейчас парня стоило найти, хотя бы ради ответов о произошедшем. Кейя ведёт носом, когда слышит шаги рядом и резко оборачивается. За спиной стоит высокий альфа, не очень крупный в плечах, но очень похожий на Дилюка. Красный волосы и этот хвост, глаза. Альбериху явно не нужны никакие слова, чтобы понять, кто перед ним. Да и тот новый аромат в кабинете, раздражённого альфы, явно принадлежал мужчине перед ним. Мужчина смотрит на Альбериха, будто тот мусор под ногами. Кейя также смотрит в упор, от чего-то внутри вскипает утихшая вчера вечером злоба. Ему не нравится присутствие этого человека в штабе, он ощущает угрозу. Кейя смотрит в упор, прожигает синим взором алый и выпускает феромон. Дилюка здесь нет, а значит между ними явно что-то произошло, и как видно по лицу старшего, что-то нехорошее. Рангвиндр делает шаг вперёд, толкая Альбериха в плечо. — Уйди с дороги, щенок… — в голосе слышится ненависть, но Кейя ему по факту никто, чтобы испытывать такие чувства при первой их встречи. Становится всё интереснее. Тот делает ещё шаг, и Альберих слышит, как он принюхивается. Вот что, тоже ищет? Видимо, безуспешно. — Вам не найти его, — Кейя поворачивается, складывает руки на груди, улыбается и смотрит. Рангвиндр даже не удостаивает его долгим взглядом, сжимает руку в кулак и, оборачиваясь, уходит. Ну, пускай попробует, пожимает плечами Кейя и тоже ведёт носом. Аромат Дилюка почти испарился, но лёгкие нотки ещё слышатся. Альберих ждёт пару минут, оглядывается и идёт по этому запаху, вести за собой его папашу он точно не намерен, поэтому старается идти незаметно. Поиски приводят к симуляционным, вот только которая дверь из? Альберих ощущает себя собакой, принюхиваясь уже который раз, и всё-таки находит нужную и заходит. Дилюк сжимается в комочек, обнимая себя за колени, и прижимается к ним же лбом. Первая волна слёз уже прошла, оставляя за собой лишь тонкие хвосты из раза в раз накатывающих всхлипов. Чувство собственной бездарности давит всё сильнее, может и правда в пизду всю эту гордость, какие-то амбиции, он и так, буквально, забился в угол пыльной комнаты за огромный аппарат, прячась, как пятилетка от собственного отца. О какой гордости может быть речь? — Люк?.. — тихо произносит альфа, словно боясь нарушить тишину в помещении. Дилюк замирает от испуга, слыша голос. В глазах пелена из слёз, а в носу скопилось соплей, он нихрена не понимает, кто там и только, когда человек подходит ближе, начинает различать основной силуэт напарника. Попытки как-то утереть лицо ни к чему не приводят, слёзы как шли, так и идут дальше. Да и чего терять, если отец его действительно найдёт, то там уже хоть за шкирку, а домой утащит точно. Мелькает смутная мысль, что Кейа будет злиться и сильно. — Дилюк, если ты немедленно не выйдешь, ты можешь больше не возвращаться! — голос отца эхом раздаётся по коридору, и омега дышит чаще, судорожно, словно при гипервентиляции лёгких, забиваясь глубже в угол. Хера с два он выйдет сам. Хоть раз нарушит его слово за двенадцать, проёбаных в кадетах, лет. Детство? А может лучше учить присягу стране и до седьмого гроба отрабатывать сраную планку? Отец пугает его до дрожи и Дилюк всхлипывает. Кейя оборачивается на всхлип и замирает — встаёт как вкопанный по середине комнаты, смотря на сжавшегося на полу Дилюка. Он не верит, тому, что видит. И нет, это не презрение, нет. Альберих словно в дрифте ощущает боль, что испытывает напарник, видит это в его, забитом в угол, теле. Кейя чувствовал его эмоции в дрифте, видел обрывки прошлого, сложить пазл не сложно, детство у богатенького мальчишки было не сладким. Вот только тот боялся отца до дрожи прямо сейчас. Что? Почему? Дилюк, тот самый, что был готов рваться с ним в бой, рискуя жизнью, сейчас сидел на полу полностью разбитый морально, в слезах, едва похожий на себя настоящего. У Кейи в осколки разбиваются все представления о нём до этого момента, что ещё он скрывает, какие эмоции? Боже, Дилюк, расскажи мне, покажи их все. Кейя на тяжёлых ногах от шока делает шаг вперёд, аромат Дилюка наполняет лёгкие, яркий, раскрывающийся, словно ему на встречу. И Кейя понимает, тянется сам, ему так нужно его сейчас успокоить. Необходимо, иначе он сам умрёт. Альфа подходит, опускается на колени перед напарником, тянет руку, берёт того за запястье и тянет на себя, в свои объятия. Крепко прижимая к собственной груди, утыкается носом в рыжую макушку, дышит полной грудью. Альберих желает забрать всю боль Дилюка, стереть слёзы, унять дрожь в его теле, позволить расслабиться, понять, что пока тот в его руках, никто не посмеет даже и пальцем тронуть. Дышать становится легче, когда теплые руки притягивают к себе, Дилюк позволяет себе ещё одну слабость. Омега ощущает безопасность, куда более надежную, чем от вечно требовательного к нему отца. Слёзы текут с новой силой, и Дилюк закусывает губу, чтобы не шуметь. Его обнимает Кейя, тот, кто терпеть не может слабость, буквально убаюкивает его на своих коленях, так крепко прижимая к груди. Рангвиндр давится собственными слезами от этих мыслей, пытается хоть немного, но всё же взять себя в руки, он слишком расслабился. Отцовские шаги звучат совсем близко, в этот момент, в руках Кейи, напарник вздрагивает, тело становится, словно каменным. Альберих едва улавливает, как тот дышит, стараясь не выдать их местонахождения. Вот только, мужчина за дверью проходит мимо. Кейя почти ловит вмиг обмякшее тело Рангвиндра, стоит опасности исчезнуть, прижимает к себе вновь, крепче обхватывая его плечи. — Зачем я всё это делаю? Кто я для него? Ничтожество, что никогда не достигнет его целей? — сипло произносит омега, дыша в открытый участок шеи Альбериха, втягивая его аромат, не замечая, как дыхание становится ровнее от этого. В голове Рангвиндра было слишком много мыслей сейчас, правда раскрывалась жестокой, режущей болью, показывая то, кем он всегда являлся для отца. Кем он был эти годы, чего он добивался и что он хотел. Хотел ли он что-то сам? Где эта грань и где он сам, где отец и его желания. Паника охватывала тело волнами с новой силой от каждой мысли, что заполняла голову, потому что вся жизнь, что была прежде, сыпалась, как карточный домик.***
В коридоре резко включилась сирена, оповещая о раскрытии разлома, в Ангаре забегали люди, техники, пилоты. Огромные егеря стали сниматься с платформ в направлении выхода. Война напомнила о себе, это ежедневное выживание, что продолжалось уже долгие годы. — Сэр, останьтесь, это ненадолго, — кто-то пытается схватить Крепуса за руку, но тот вырывает её из-за захвата, даже не обращая внимания. Рангвиндра распирает от злости на собственного сына, который совершенно отбился от рук. Он найдет на него управу, обязательно. Мальчишка забылся за стенами штаба, позволил себе мнимую свободу в собственных действиях. Место, куда он отправил его для достижения цели, лишь развратило его разум. Люди, которым он доверил сына, были слишком мягкими, как жаль, что он не видел этого раньше. Как хорошо, что у него уже был новый план. О, он уничтожит всю эту шайку, припугнёт так, что они забудут мечтать о Дилюке в их рядах, он заберёт своего мальчика. Варка не последний человек в армии, есть выше, стоит позвонить им и сообщить о вопиющем происшествии. Омега в армии. Проверка, одна, две, сотни. Судебное дело, роспуск штаба, аресты. Дилюка затаскают по кабинетам, загоняют расспросами, но в итоге отпустят. Законы в стране слишком мягкие для омег, и в итоге тот окажется дома. А это то, что так нужно Крепусу. Дилюк отказался от него, забыл то, кем должен быть, и раз тот так хочет, то пускай и вовсе забудет об армии. Дом, муж, пускай рыдает, исполняя то, кем он родился, жаль, что ему уже никогда не стать достойным семьи Рангвиндра — альфой. Вертолёт поднимается в воздух с Крепусом на борту, отлетает от военной базы всего на километр, прежде чем тварь, вишап, размером чуть меньше обычного, резко выныривает из воды, хватая вертолёт в пасть и крепко его сжимает. Лопасти сильно кромсают монстра по морде, тот машет башкой, прежде, чем отпускает добычу. Вот только, находящимся внутри это уже не поможет, по воде расплываются алые и синие пятна крови людей и вишапа, а груда металла, что была вертолётом, медленно опускается ко дну.***
— Пошёл он к чёрту, — почти на рыке вырывается из груди Кейи, когда он крепче прижимает задыхающего в очередной волне паники Дилюка. Сердце бьётся в груди как бешеное, Альберих слышал перепалку за дверью и просто мечтал, чтобы этот уебок ушёл. Его злит то, до чего он довёл напарника. Кейя хотел убить его, перегрызть собственными клыками глотку, заставить скулить в раскаянии, но не сейчас. Не когда он обнимал Дилюка, не когда гладил того по алым волосам ладонью, мягко зарываясь пальцами в пряди. Сирена ревёт об опасности, но их индикаторы молчат, видимо, уровень вишапа не высокий их помощь не понадобится. Да и куда выходить на почти разобранном егере, с таким же разобранным вторым пилотом, что сейчас был вообще не в состоянии. Кейе так хочется узнать всё, чтобы тот рассказал ему, высказался. Но просить он не может, ком встаёт в горле и слова не вырываются. Он просто продолжает быть рядом и ждать, когда тому станет легче. Дилюк тычется носом в горячую шею, не обращая внимания на то, что пачкает её слюнями, соплями и вообще всем сразу, просто с Альберихом действительно получается расслабиться. Не давиться слезами, а действительно выплескивать то, что гложет. Он цепляется за плечи альфы, словно не слыша сирены в коридоре. Он хочет наконец-то всё рассказать, но как он может, после всего сказанного от всех, включая самого Кейю. — Что я должен ещё сделать, чтобы меня видели вне фамилии или, — Дилюк плачет, давясь словами, глотая в себя, часть про вторичный пол, — … я устал уже что-то доказывать… Он мотает головой, от чего хвост и так не особо собранный, распадается на ещё большее количество маленьких прядей. Он загнанно дышит от волны паники, что накрывает с головой, тело напрягается в очередной раз, губы хватают воздух, а сам омега на секунду зажмуривается, крепко вцепившись в широкие плечи альфы рядом. Тело от близости, в которой они оказались, из-за этого действия немного расслабляется, ощущая защиту, и он, наконец, выдыхает, долго и медленно. Кейя видит, что творится с напарником, молчит, лишь обнимает крепче, не зная, как успокоить. Он никогда не умел это делать, но сейчас это необходимо и ему самому, потому что внутренности жжёт огнём, когда он смотрит на эти слезы, когда чувствует то, как сжимается в его руках тело. Альберих утыкается носом вновь в рыжие растрепавшиеся пряди, гладит Дилюка по спине, плечам, зарывается пальцами в волосы, дышит им, касается макушки губами. Тёплый, такой живой сейчас Дилюк, он тычется носом ему в шею, и Кейя задыхается. Альберих внимает каждому его слову, молчит и даёт выговориться, пока не проходит нужное им двоим время. Дилюк медленно отстраняется от плеча Кейи, слезы высыхали, стягивая щеки. Он поднимает взгляд, смотрит в синие омуты напротив, в которых читается эта неиссякаемая забота. Омега просто надеется, что ему это не кажется. Он делает вдох, приоткрывает губы, всё ещё не отрывая взгляда от Альбериха. Кончик языка проходится по сухой обветренной коже, смягчает, контакт глаз так и не прерывается, когда он мягко, совершенно точно пугливо, поддаётся вперёд, к губам Кейи. Пусть хоть мир горит, потом впереди будет ещё вся жизнь, чтобы пожалеть об этом. Поцелуй выходит осторожным, по-детски целомудренным, совершенно неумелым. Нет бабочек в животе, или покалывания в губах, простое прикосновение, как если бы он несколько секунд назад касался шеи, разве что, только губы Кейи такие же сухие, как его собственные. Поцелуй прерывается, и Альберих словно забывает, как дышать дальше. Дилюк сам потянулся к нему, мягко коснулся губ и не испугался. Господи, словно ребёнок. Кейя вновь тонет в пережитых эмоциях, в Дилюке. Он прижимает парня крепче, утыкается носом в макушку. На губах всё ещё стоит вкус Дилюка, и Кейя облизывается. Он хотел бы ещё, позже, более страстно, показать всё, что умеет. Сейчас же он прижимает, гладит напарника по спине, слыша как за дверью весь штаб, словно встал на уши. Они буквально были отделены сейчас от целого мира. Сирена не замолкала ни на минуту, кто-то кричал о жертвах, просили вызвать скорую. Кейя коснулся губами алой макушки, мягко целуя у роста волос. Дверь резко распахивается, Альберих инстинктивно вжимает их обоих в стену, скрывая Дилюка от вошедшего своим телом. Никто не должен видеть его таким, он не позволит, это слишком личное. Ладонь крепче прижимает красную голову к своему плечу, скрывая чужие слёзы. Альфа оборачивается сам и смотрит на того, кто их побеспокоил, уже готовый оскалиться. На пороге оказывается Джинн, что замечает их своим зорким глазом, Дилюка всё же видно по торчащим коленям. Альберих тихо рычит, продолжает прятать Рангвиндра от взгляда девушки, что явно его и ищет. — Я… — майор запинается, за её спиной проносится отряд медиков в белых халатах, и тут уже Кейя начинает что-то подозревать сам, даже сквозь пелену инстинктов. — Чего тебе? — говорит он сухим голосом и смотрит, ожидая ответа. — Там, там господин Рангвиндр… — кажется, она была совсем не готова сказать то, что нужно. Это было странно для Джинн, которую уже ничем не удивить, девушка уже столько повидала за свою жизнь. Что, блять, там такое? Вот только услышав фамилию в её словах, он всё-таки крепче стискивает Дилюка, уже словно готовясь быть как можно ближе, он чувствует в её тоне, что там, что-то не хорошее. Дилюк инстинктивно сжимается, когда Кейа подаётся ближе, прячась за альфой. Отца он точно видеть не хочет, что она хочет сказать ему? Зачем пришла? Омега приподнимает взгляд, всё ещё скрывая основную его часть в плече Кейи. Джинн растрёпанная, по тому, как тяжело дышит, явно бежала. Чем отец ещё пригрозил, что они всё же решили его отдать? Дилюк крепче сжимает в ладонях широкие плечи. Ведь тот его не отдаст? Кейа же его не отдаст? Ведь он сам уходить не собирается. — Мне жаль, Люк, — Джинн подходит ближе, но не настолько, чтобы нарушать их пространство, — твой отец погиб. Омега вскидывает голову выше, к лицу блондинки и тихонько качает головой. Она не может говорить серьёзно. Хватка у Кейи выбивает воздух окончательно из легких. Вопросы находят ответы, тот действительно его не отдаст, не отпустит. Слеза предательски стекает по его лицу вновь. Рангвиндр смотрит в потолок, запрокинув голову, и ощущает лишь пустоту, огромную и зияющую внутри. Словно из него разом вырывают всё с корнем. — Нет… — тихо шепчет он, едва шевеля губами, — нет, неправда.