Феникс

Альбериха самого шокирует новость, он вот только говорил с ним в коридоре, когда? Когда тот успел помереть, вот же слышали его угрозы за дверью, какого? Впрочем, при раскрытии разлома бывало всякое, не верить Джинн не было никакого смысла. Он слышит скорбь в её голосе, ей действительно жаль сообщать эти новости. Дилюка выгибает в его руках в истерике, Кейя крепче сжимает парня, боясь причинить боль от силы, с которой он сжал чужое тело, но он не отпустит. Не сейчас, когда напарнику так плохо. Альберих ощущает боль Дилюка, словно свою, почти как в дрифте. — Люк… — зовёт он, гладит ладонью по спине, волосам, шепчет на ухо, что он рядом. Джинн стоит где-то за спиной, не зная, уйти или остаться. То, что между этими двумя что-то происходит, видно невооружённым глазом, но поддержать Дилюка хоть как-то хочется и ей. У Кейи сердце заходится в одном ритме с биением сердца парня в его объятиях. Так быстро, так сильно, в отчаянии. Он никогда никого не успокаивал, Дайн и тот не считается, гнев - и это не боль от утраты. Он сам переживал потерю всей родни по факту один, брошенные дети войны и истребления нации, что ещё говорить. Ненужные никому кроме армии, что воспитала из них машины для убийства вишапов. Спасибо хоть, что оставили немного благоразумия и крупицу собственной воли. Дилюк откровенно теряется. Слишком много всего за ничтожные несколько дней. Даже не неделя. Смерть отца нечто потустороннее. Что с ним будет? Он не готов вести семейный бизнес. Он точно не может уйти из армии. Бросить Кейю, Джинн. И, по сути своей, последнее, что сделал Дилюк, это сказал отцу убираться. Да и Крепус практически от него отказался. Омега надрывно всхлипывает. Он не готов остаться без опоры вот так. Даже если бы отец действительно от него отрёкся, парень знал, что с армии точно не попрут. Не сейчас. Но вот так, когда он сидит в пыльной симуляционной, едва отошедший от одной истерики и сразу поймавший вторую, всё ещё не понимающий как это произошло. Теперь он понятия не имеет, куда податься: ближе к Кейе? В море, пытаться найти отца? Они наверняка ошиблись. Это же его отец. Дилюка вновь трясёт, и Альберих не выдерживает, что-то внутри подталкивает его к тому, что напарника нужно отвлечь хотябы физически, вырвать из омута боли. Кейя поднимает руки, выпуская Рангвиндра из своих крепких объятий, кладёт обе ладони тому на щёки и, склоняясь, тыкается в губы. Просто касание, потом ещё. Поцеловать, мягко касаясь обветренных губ, оторваться, оставить касание в их уголке, осыпать мелкими поцелуями его щёки. Коснуться губами кончика носа, бровей, лба. Он сцеловывал солёные слёзы, что текли дорожками по коже. Дилюк весь солёный, такой беспомощный сейчас, что Кейя пугается от мысли, что было бы, не будь он рядом. Он будет с ним всегда, не отдаст, точно не теперь. Неважно как кто: друг, напарник или кто-то больший. Сейчас он просто отдаст всё тепло, что у него есть, отогреет, постарается унять боль. Джинн уходит, медленно покидает комнату, оставляя напарников, плотно закрывает дверь за собой, чтобы никто не думал их беспокоить более. Кейе в этот момент абсолютно насрать на то, что она увидела. Плевать. Сейчас есть только Рангвиндр и его горе. Дилюк понятия не имеет, сколько они уже просидели, но эмоциональная батарейка сдохла давно. Он теряется в этих прикосновениях, отдаётся им без остатка, позволяет продолжать, ласкать и дарить нежность не свойственную Кейе ранее. У Омеги не осталось больше слёз и мыслей, только пустой взгляд в стену да звук сердца рядом. Кейя был рядом сейчас, и это успокаивало, дарило мнимую надежду, что он ещё хоть кому-то нужен. Сердце сжалось вновь от осознания потери отца, мысли ворохом пожелали захватить его разум снова, но губы Альбериха, замершие у его губ вновь, не позволили этому случиться. Рангвиндр шумно выдохнул, поднял взгляд на альфу, моргнул раз, снова, снимая эту пелену, что мешала ему нормально рассмотреть напарника. Осознанность возвращалась к нему. Кейя смотрел так, словно сам испытывал боль не меньше его собственной. Стало не по себе и, кажется, Альбериху тоже. Кейя отстранился от манящих губ, коря себя за то, что увлёкся. В своём желании отвлечь, он мог показаться Дилюку настойчивым. Альфа целующий другого альфу, когда тот потерял отца, воспользовавшийся его болью и слабость. Ладони медленно покинули тёплые от их близости щёки. Кейя посмотрел в пол, словно признавая вину, но после вновь обратил внимание на всё ещё находящегося на его коленях напарника. — Пойдём? — он хочет увести Дилюка, уйти, пока в темноте комнаты он не сотворил что-то хуже. Сердце бьётся сильнее с каждой минутой, Кейя чуть сжимает плечи парня. Уйти, ему нужно отвести Дилюка в комнату и дать отдохнуть. Нужно ли ему оставить его одного? Помочь Джинн? Нет, он не сможет ведь, не уйдет, нет! Альберих впервые растерян, он, правда, не знает, что делать в этот момент. Остаться здесь? Нет, тогда он точно продолжит вот так его касаться, утешать, целовать и просто не выпускать из объятий. Воспользоваться чужим горем ради собственной прихоти? Нет. Он закрывает глаза, давя в себе эмоции. На сантиметр отстраняется от лица, но ближе прижимает Дилюка к себе за плечи. Дилюк безвольно позволяет Альбериху всё, это ему помогает не забыться вовсе. Пускай обнимет ещё, коснётся, поцелует, просто будет рядом, пожалуйста. Омега закрывает глаза, ему просто хочется ощутить себя нужным именно этому альфе. Ядовитая мысль, словно разрядом, проникает в разум, расползается в нём, жжёт внутренности от осознания. Ну да, так ли тогда отец был не прав в своём высказывании в его сторону. Жалкий омега под воздействием феромонов, желающий лишь быть взятым сильным альфой. Может ему стоило согласиться на брак. По телу снова пробегает мелкая дрожь, боль возвращается. — Пошли, — не важно куда и зачем, пускай отец был прав, но сейчас Дилюк не способен не поддаться этому притяжению. Он упирается рукой в плечо альфы и, не без помощи сильных рук, поднимается. Кейя встаёт следом и, крепко держа напарника, выводит его в коридор. Там всё ещё шумно, техники и медики носятся по этажам, сирена воет. Альберих впервые не реагирует на неё, ещё он старается не замечать людей вокруг. Те пялятся, шепчутся, кто-то явно хочет выразить свои соболезнования, но останавливаются, видя состояние Дилюка. Кейя ведёт напарника наверх, практически тащит на себе до комнаты, кажется, у того уже совсем не слушаются ноги. Была идея подхватить парня на руки и унести, но людей вокруг было слишком много, слухов сейчас и так будет достаточно. Кейя закрывает дверь их комнаты, опускает напарника на постель, отстраняется. Альберих идёт до тумбы, достаёт пачку обезболивающего, кладёт рядом с кувшином с водой и пустым стаканом. На утро, после такой истерики, у того точно будет болеть голова. Больше Кейя не знает, чем может помочь, отходит от напарника и садится на свою кровать. Молчание повисает в комнате тяжёлым грузом и, кажется, сейчас это единственное, что они оба могут сделать. Альберих ложится прямо в одежде, лишь скидывает обувь на пол и, подсунув под голову руки, смотрит в потолок. Надо бы сходить до Варки, узнать обстановку до конца и все новости. Но это позже, возможно, когда Дилюк заснёт или уже утром. Оставить Рагнвиндра одного почему-то сейчас было невозможно физически. Кейя ещё долго думал о том, что нужно сделать, что уже сделал и как теперь объяснить свой импульсивный поступок. Эти мысли появлялись в голове друг за другом, пока альфа не уснул. Свет мерно горел в комнате, так и оставшись не выключенным. В коридоре утихла сирена, вишапы были уничтожены, а топот медиков стих, кажется, всё вернулось на свои места. Ночь была на удивление тихая. *** Ночь прошла смутно, в полусне и дрёме, постоянных пробуждениях и полной апатии. Утром, встав за два часа до будильника, решив больше себя не мучить, Дилюк медленно раскладывал последние дни по событиям, чтобы хоть что-то было в порядке. Сначала была недотечка, когда Кейа на него взъелся за запах, напился, избегал его весь день, а потом чуть не укусил. И после ночи в обнимку с ним течка утихла. Плюсик природы истинных, видимо. Хотя, все ещё оставались некоторые опасения, что через несколько недель это аукнется трёхкратно. Потом пробы: может ли омега стать универсальным пилотом, как они выяснили — нет. Всё абсолютно так же, а в его ситуации даже хуже. После дрифтов с Кейей те немногие шансы, что были у других альф, которые предполагались ему в напарники, рухнули ещё ниже. Телешоу, где Кейа трахнул ведущего и, в принципе, теперь Дилюк не уверен, что Альберих продолжит быть так же рядом, когда вскроется, что он омега, ибо альфа свою позицию на их счёт высказал вполне понятно. Потому что, кажется, его привлекает именно то, что Дилюк выдаёт себя за альфу. Чёрт, Кейа реально его поцеловал, думая, что он альфа. И это то, что будет ещё одним поводом ненавидеть его. Дилюк не знал, о чём думал Альберих, но если тот на это решился, то после слов о том, что он омега, напарник явно не будет рад. Теперь приезд отца и его смерть. Что ему делать? Они нашли тело? Дилюк повернулся лицом в подушку. Ему ведь надо устраивать похороны. Как там Кейа спрашивал? Что для него смерть? Кажется, сейчас его ответ поменяется. Это больно. Лучше умереть самому, чем переживать это вот так. Мысли вновь заполоняют голову, Дилюк стонет в подушку, тихо, чтобы не разбудить Альбериха, смотрит на него долго, пока не запоминает то, как тот дышит. Изучает его спящее лицо, губы, ресницы, что дрожат от особо ярких моментов, видимо. Тяжесть наполняет его, хочется, чтобы вишап и его убил, потому что всё, что теперь навалилось на его голову, невыносимо. В итоге, устав страдать, Люк пишет короткую записку, что вернётся позже, он уже понял, что для альфы стал гораздо ближе простого напарника, но и раскрывать тайну было рано. Быстрая смс Эльзеру, не менее быстро переодеться. В кабинет Варки он кладёт просьбу об отпуске. Помощник отца быстро отзывается на просьбу прислать вертолёт, наверное, бедняга закопался в проблемах с тех пор, как узнал о смерти начальника. И вот так молча, в пять утра, Дилюк пропадает на несколько недель, за которые хоронит отца, а точнее ставит могильный камень над пустой землёй. Едва не отправляет следом в море ебучих репортёров, всё прорывающихся к нему в поисках сенсации, и, честно, старается не самоубиться от того, что нихрена не понимает в бизнесе. Эльзер пытался помочь по мере сил, но с большей частью разбирался он сам. Было сложно, даже слишком. Жизнь Альбериха меняется с того дня, как утром он просыпается один в комнате. Ощущение, что напарник ушёл надолго, накатывает сразу, подтверждается короткой запиской на тумбе. Кейя сжимает бумагу и долбит кулаком по мебели. Как он не услышал, когда тот ушёл? Проклиная то, как стал реагировать его организм в присутствии Дилюка, будто зная, что опасности нет, он потерял главное — чутьё, что кто-то рядом. Именно из-за этого ему не удалось поймать беглеца утром. Вспышка гнева сходит на нет через пару минут, ведь он вернётся, должен. Ничего страшного не произошло. В любом случае Альберих ему не помощник сейчас в делах семейных. Он в принципе ему никто, и вряд ли поцелуй прошлой ночью что-то да значил. Время шло, две недели тянулись, а Дилюка в их комнате так и не было. Из-за этого страшное, в итоге, произошло. Только расслабившийся штат вновь вспомнил, кто такой Кейя Альберих. Если первую неделю его не пускали в кабину Феникса из-за ремонта, отсутствия надобности и напарника, то на следующей, когда из разлома полезли твари свыше третьего уровня, Варке пришлось усадить к ебанутому вновь, уже на тот момент, Альбериху ещё одного альфу. Кейя всячески пытался объяснить, что вытащит один и напарник ему не нужен, но генерал был непреклонен. Выполнять задания стало адом, кабина была рассчитана под их идеальную связь и, будучи в дрифте с другим, Кейя по факту тащил всё один. Так какого хуя? Разговоры с Варкой заканчивались угрозой, что тогда он вообще будет сидеть один в своём отсеке и не выйдет даже в столовую. Альберих бесился сильнее чем раньше. Под руку попадало всё, что движется. Койки в лазарете пополнялись от его руки чаще, чем от битв с вишапом. Варка не лез, по факту, молча разрешая такой ход дел. Дайн старался чаще пересекаться с другом, а Альбедо изредка криво ухмылялся, когда видел Кейю в запале, будто что-то сука знал и молчал. Недели тянулись нескончаемым адом, Кейя успел ощутить, как тоскливо было возвращаться в комнату, хотя раньше одиночество его не особо и пугало. К слову, «неправильные» мысли о напарнике посещать перестали, ему просто хотелось, чтобы тот уже притащил свою жопу в штат и сел в кресло их общей кабины. Хотелось нормального дрифта и хоть кого-то, кто не бесил. Альберих стягивает шлем, выходя из дрифта с очередным альфой. Это третий вылет за всё время отсутствия Дилюка и третий напарник. Двое уже вылетели пинком под зад с егеря после полёта. Кейю потряхивает от перенапряжения, пальцы тянет в боли, желудок едва держится, чтобы не вывалить содержимое завтрака. Вишап пятого уровня выжал его до максимума, вёрткий сучёныш заставил Кейю побегать. От напарника толку не было, кроме пустой болтовни и криков о том, что им нужна поддержка. Нихуя им было не нужно, кроме, блять, отклика от второго пилота и заткнутого рта. Кейя выдыхает, бросает взгляд полной ненависти на парня. Тот гордо вскидывает голову, пытаясь петушиться, что он не ссал и не мешал ему ещё пару минут назад. — Ты действовал неразумно, в таких случаях нужно звать подмогу… Альберих чувствует, как рык подкатывает к горлу, он сейчас втопчет этого ублюдка, если тот не заткнётся. — В следующий раз делай, как я говорю и будет быстрее… — выпаливает парнишка, видя, что Кейя молчит. Блять, сколько ему? Новенький? Он или отбитый идиот, или просто не в курсе, что пилотировал пару минут назад. — Ты ёбнутый? — озвучивает Кейя свои мысли. — Ебнутый здесь ты, после того, как потерял свою шлюшку… — в абсолютно будничном тоне говорит парень и встаёт с кресла, — к слову, нахуя тут одно кресло, в кабине егеря делают два кресла, или двое стоят, почему у вас и то, и другое, что за разделение обязанностей? Ааа… или это, чтоб удобнее было тра… Дальше Кейя уже никогда не узнаёт, что тот хотел сказать. Он слышит, как кулак ломает челюсть, и альфа отлетает в сторону выхода. Альберих берёт щенка за шкирку, волоком тащит того из кабины и пинком под зад спускает с лестницы вниз. Ещё ни одна сука не будет оскорблять его и Дилюка в Фениксе. Техники ловят кубарём катящееся тело пацана где-то внизу, и Кейя спускается, вытирает чуть окровавленный кулак о макушку пилота. Он хватает того за патлы, склоняется и выплевывает слова прямо тому в лицо. — Собирая слухи, уточняй о ком они, и что будет за пиздабольство… Он отпускает голову отрубившегося парня и уходит. Ему срочно нужно в душ, отмыться от всего этого дерьма, а после найти того, кто распускает эти уёбские слухи. — Не надоело ещё? — тихо спрашивает Рагнвиндр у злого альфы. Омега едва успевает зайти в ангар, как застаёт картину спуска нового напарника Кейи с лестницы. Его губы трогает улыбка от взгляда на альфу, кажется, ужиться с бешеным альфой может лишь он. Альберих явно устал. Он и сам устал, но хотелось увидеть Кейю раньше, чем в комнате, может, он даже отложит поход к Варке, чтобы пройтись с напарником до их отсека. Дилюк перестаёт опираться на стену и подходит к Кейе, чувствуя на губах мягкую улыбку. Как же он, блять, скучал по нему. От альфы пахнет потом, по глазам видно, как он устал и бесится, и всё равно Дилюк крепко его обнимает, чувствуя даже через костюм, какое у него разгоряченное тело после битвы. Омега дышит этим жадно, словно до этого не было возможности сделать вдох. Несмотря на то, что семейный особняк чуть ли не в лесу находится, попробуй поищи воздух чище. А ему не хватает именно этого, жара тела, густого феромона и перманентной злости в синих глазах. Альбериха останавливает только голос, ноги врастают в землю и сделать ещё шаг невозможно. Кейя резко оборачивается, ощущает, как прядь хлёстко бьёт по плечу, и он жадно смотрит на Дилюка. Пиздец как скучал, просто пиздец. Аромат Дилюка добивает, Кейю ведёт, и он, наконец, делает шаг, но уже навстречу к парню. Кладёт руку тому на талию и притягивает к себе, обнимает в ответ. Сладкий аромат, что преследовал его недавно, вновь наполняет лёгкие, но теперь уже успокаивая. Хочется уткнуться носом в шею. Кейя уверен, что, блять, либо он поехал крышей, либо Дилюка так тонко чует только он. Ощущать чужое тело в руках было приятно, он скучал по этому. Рангвиндр в костюме — и это отдельный пиздец для него сейчас. Что он там, прекратил думать о парне в «не таком» ключе, проехали. Мысли вернулись вместе с самим Дилюком и сейчас так крепко прижимались к его груди. Слухи? А может в пизду уже эти слухи о них? Хотя, за «шлюшку» он лично уебёт каждого. — Давно вернулся? — единственное, что он может сейчас произнести, при этом мягко отстраняя парня. На них пялится добрая половина вывалившихся из ангара. Гнев Кейи притих, сдулся, словно воздушный шарик при виде одного конкретного человека. Дилюк всё такой же красивый, с хвостом этим, бледный. Вид, конечно, не лучший, он спал вообще? Кейя растягивает губы в улыбке, он и сам спал хреново. Кошмары вернулись и мучали его все эти недели, не давали и так раздражённому и уставшему телу нормального отдыха. Желудок снова закрутило, и Кейю согнуло в спазме. Боль была резкая, тошнота подошла к горлу, и Альберих схаркнул кровью прямо на землю. Хуёво, очень хуёво, нужно пару дней отлежаться. Он смотрит на собственную кровь и моргает, кажется, его тело решило не принимать дрифт ни с кем, кроме Дилюка, замечательно. — Только что. Видел, как ты возвращаешься, — отвечает Дилюк на вопрос, когда видит, как напарника перед ним сгибает вдвое, и резко ловит его за пояс рукой. — Хэй, Кейа, ты как? — его насквозь пронизывает волнением. — Мне позвать Альбедо? Дилюк отлично помнит, как херовило после дрифтов и более чем уверен, что сейчас Кейа тащил всё в одиночку. Который у него это уже заход с неподходящими вторыми пилотами? Вишапы с каждым разом становятся сильнее, а зная Кейю, Рангвиндр понимает, что тот выкладывается выше сил. Омега, придерживая альфу за талию, медленно уводит его от ангара в их комнату. У него, кажется, ещё оставались таблетки от Альбедо, хотя, в идеале, лучше позвать его самого или тех, кого он зовёт из медблока. Когда дверь комнаты открывается, чувство, что он скучал, только обостряется. В ней почти ничего не изменилось, маленький уголок стабильности. Парень усадил своего соседа на кровать, присел на корточки и осторожно посмотрел снизу вверх. — Так… Мне нужно позвать Альбедо?